не нужно?
   - Прошу извинения у вас, миледи, - сказал мистер Кафф. - Прежде чем  мы
начнем, мне хотелось бы  заглянуть  в  бельевую  книгу,  где  записывается
нательное белье. Запачканная одежда, может быть, относится к  белью.  Если
эти поиски не приведут ни к чему, я попрошу сообщить мне обо  всем  белье,
находящемся в доме, и обо всем белье, отданном в стирку; если какой-нибудь
вещи недостанет, можно будет предположить,  что  именно  на  ней  осталась
краска и что эта вещь с умыслом припрятана вчера или  сегодня  тем  лицом,
которому она принадлежит. Инспектор Сигрэв, - прибавил  Кафф,  обернувшись
ко мне, - обратил внимание служанок  на  пятно,  когда  они  столпились  в
комнате в четверг утром. _Может быть_, мистер Беттередж,  и  это  окажется
одною из многочисленных ошибок инспектора Сигрэва.
   Миледи велела мне позвонить и приказать принести  бельевую  книгу.  Она
оставалась с нами до тех пор, пока не принесли эту книгу, на  тот  случай,
если б, просмотрев ее, сыщик Кафф опять захотел спросить о чем-нибудь.
   Книгу для записи белья принесла Розанна Спирман. Эта девушка  пришла  к
завтраку  страшно  бледная  и  расстроенная,  но,   очевидно,   достаточно
оправившаяся от своего вчерашнего нездоровья, чтобы приняться  за  работу.
Сыщик Кафф пристально вгляделся в нашу вторую служанку и в ее лицо,  когда
она вошла, и в ее уродливое плечо, когда она вышла.
   - Имеете ли  вы  еще  что-нибудь  сказать  мне?  -  спросила  миледи  с
нетерпением, желая поскорее освободиться от общества сыщика.
   Знаменитый Кафф открыл книгу, разобрался в  ней  в  полминуты  и  опять
закрыл ее.
   - Я осмелюсь обеспокоить вас, миледи, только одним вопросом,  -  сказал
он. - Молодая женщина, которая принесла сюда эту книгу, служит у  вас  так
же давно, как и другие слуги?
   - Почему вы об этом спрашиваете?
   - Потому что, когда я видел ее в последний раз, она сидела в тюрьме  за
воровство.
   После этого ничего не оставалось, как сказать ему всю  правду.  Госпожа
моя распространилась о хорошем поведении Розанны в ее  доме  и  упомянула,
что надзирательница исправительного дома была о ней самого лучшего мнения.
   - Надеюсь, вы не подозреваете ее?  -  в  заключение  и  очень  серьезно
прибавила миледи.
   - Я уже говорил вам, миледи, что до настоящего времени никого в доме не
подозреваю в воровстве.
   После этого ответа миледи встала, чтобы отправиться наверх, за  ключами
мисс Рэчель. Мистер Кафф опередил меня, поспешно открыв перед нею дверь  и
отвесив ей низкий поклон. Миледи задрожала, проходя мимо него.
   Мы ждали, ждали, а ключей  все  не  было.  Сыщик  Кафф  не  сделал  мне
никакого замечания. Он обратил к окну свое меланхолическое лицо, засунул в
карманы свои худощавые руки и уныло насвистывал про себя "Последнюю летнюю
розу".
   Наконец вошел Самюэль, но не с ключами, а с запиской ко мне. Я  неловко
и с трудом надел  очки,  чувствуя,  что  унылые  глаза  сыщика  неотступно
устремлены на меня.
   На клочке бумаги рукою миледи были написаны три строчки карандашом. Она
сообщала мне, что мисс Рэчель наотрез отказалась показать свой гардероб.
   Я понял нежелание миледи встретиться с сыщиком Каффом  после  подобного
ответа ее дочери. Не будь я слишком стар для юношеской конфузливости,  мне
кажется, я покраснел бы от мысли, что должен на него взглянуть.
   - Известие о ключах мисс Вериндер? - спросил сыщик.
   - Барышня не соглашается на обыск своего гардероба.
   - А!
   Голос его не был подчинен такой совершенной дисциплине, как  его  лицо.
Когда он сказал: "А!" - это было сказано тоном человека,  который  услышал
то, что ожидал услышать. Он и рассердил и испугал меня, - почему,  сказать
не могу, но это было так.
   - От обыска придется отказаться? - спросил я.
   - Да, - ответил Кафф, - от обыска придется отказаться, потому что  ваша
барышня не соглашается подвергнуться ему наравне с другими. Мы должны  или
осмотреть все гардеробы в доме, или  не  осматривать  ни  одного.  Пошлите
чемодан мистера Эбльуайта в Лондон с первым же поездом, а книгу для  белья
возвратите с моим  поклоном  и  благодарностью  молодой  женщине,  которая
принесла ее.
   Он положил книгу на стол и, вынув перочинный ножик, стал  чистить  себе
ногти.
   - Вы, кажется, не очень обманулись в своих ожиданиях? - спросил я.
   - Да, - ответил сыщик Кафф, - не очень.
   Я постарался заставить его объясниться.
   - Зачем же мисс Рэчель препятствовать вам? - спросил я. -  Кажется,  ее
интересы требуют, чтобы она вам помогала.
   - Подождите немножко, мистер Беттередж, подождите немножко.
   Головы поумнее моей могли бы понять смысл его слов. Или человек,  менее
привязанный к Рэчель, чем я, мог бы  видеть,  куда  он  метит.  Отвращение
миледи к нему могло означать, - как я понял уже впоследствии,  -  что  она
видела, куда он метил.
   - Что же теперь делать? - спросил я.
   Сыщик  Кафф  кончил  чистить  ногти,  посмотрел   на   них   минуту   с
меланхолическим интересом и спрятал свой перочинный ножик.
   - Пойдемте, - сказал он, - поглядим на розы.



   Глава XIV

   Ближайший путь из  кабинета  миледи  в  сад  вел  через  известный  вам
кустарник. Для того чтобы вы лучше поняли дальнейшее, я должен  прибавить,
что дорожка в кустарнике была  излюбленной  прогулкой  мистера  Фрэнклина.
Когда он исчезал из дома и  его  нигде  не  могли  найти,  мы  обыкновенно
находили его там.
   Надо признаться, читатель, я довольно упрямый старик. Чем упорнее сыщик
Кафф скрывал от меня свои мысли, тем упорнее старался я в них  проникнуть.
Когда мы свернули в кустарник, я попытался провести его другим способом.
   - При настоящем положении вещей, - сказал я, - на вашем месте я стал бы
в тупик.
   - При настоящем положении вещей, - ответил Кафф, -  на  моем  месте  вы
пришли бы к выводу, который уничтожил бы  всякое  сомнение.  Оставим  этот
вывод пока в стороне, мистер Беттередж. Я привел вас сюда не за тем, чтобы
вы подкапывались под меня, как барсук; я привел вас сюда для  того,  чтобы
получить от вас некоторые сведения. Конечно, вы могли бы сообщить их мне и
в доме. Но двери и слушатели взаимно притягивают друг друга, и  люди  моей
профессии  иногда  имеют  полезное  для  здоровья  пристрастие  к  свежему
воздуху.
   Немыслимо было провести этого человека. Я  уступил  и  стал  терпеливо,
насколько мог, ожидать, что последует дальше.
   - Не будем вникать в  причины  поведения  вашей  барышни,  -  продолжал
сыщик, - пожалеем только, что она отказывается  мне  помочь,  потому  что,
поступая так, она делает следствие более трудным, чем оно могло  бы  быть.
Мы должны теперь постараться без ее помощи разрешить тайну пятна, которое,
верьте моему слову, является также и тайной алмаза. Я решил повидать  слуг
и исследовать их мысли и поступки, мистер  Беттередж,  вместо  того  чтобы
обыскивать их гардеробы. Однако, прежде чем приступить к этому, я хотел бы
задать вам два вопроса. Вы человек наблюдательный; скажите, не заметили ли
вы какой-нибудь странности в ком-либо из слуг, - кроме, разумеется, весьма
естественного испуга и волнения, - после того,  как  обнаружилась  пропажа
алмаза? Не было ли между ними какой-нибудь особенной ссоры?  Например,  не
рассердился ли кто-нибудь совершенно неожиданно? Или не занемог ли вдруг?
   Я вспомнил о внезапной болезни Розанны Спирман за вчерашним обедом,  но
не успел ответить, как сыщик вдруг уставился на  кустарник  и  пробормотал
про себя:
   - Ага!
   - Что случилось? - спросил я.
   - Опять приступ ревматизма, - ответил  сыщик  громким  голосом,  словно
желая, чтобы нас услышало третье лицо. - Должно быть, к перемене погоды.
   Еще несколько шагов, и мы очутились у дома. Круто повернув направо,  мы
вышли на террасу и спустились по  ступенькам  в  нижний  сад.  Сыщик  Кафф
остановился на открытом месте, откуда все хорошо  было  видно  на  большом
расстоянии.
   - Невероятно, чтобы эта  молодая  девушка,  Розанна  Спирман,  с  такой
наружностью имела любовника, - сказал он, - но в интересах этой девушки  я
должен спросить у вас сейчас, не обзавелась ли она, бедняжка,  обожателем,
по примеру остальных?
   Что означал его вопрос при  данных  обстоятельствах?  Вместо  ответа  я
вытаращил на него глаза.
   - Дело в том, что я приметил Розанну  Спирман,  прятавшуюся  в  кустах,
когда мы проходили мимо, - сказал сыщик.
   - Это когда вы сказали "ага"?
   - Да, когда я сказал "ага". Если у нее есть обожатель, такое  поведение
не означает ничего. Если же нет, то, при настоящем положении дел  в  доме,
это крайне подозрительно, и, как мне ни жаль, я буду вынужден  действовать
соответствующим образом.
   Что мог я ему сказать? Я знал,  что  кустарник  был  любимой  прогулкой
мистера Фрэнклина; я знал, что, по всей вероятности,  он  пойдет  по  этой
дороге, возвращаясь со станции; я знал, что Пенелопа не раз заставала  тут
свою подругу и всегда уверяла меня, что Розанна  хотела  привлечь  к  себе
внимание мистера  Фрэнклина.  Если  дочь  моя  права,  Розанна  могла  тут
поджидать возвращения мистера Фрэнклина как раз в то  время,  когда  сыщик
заметил ее, Я был поставлен  перед  трудным  выбором  -  или  упомянуть  о
фантазиях Пенелопы, как о своих собственных, или  предоставить  несчастной
девушке  пострадать  от  последствий,  от  очень  серьезных   последствии,
возбудив подозрения сыщика Каффа.  Из  чистого  сострадания  к  девушке  -
клянусь честью и душою, из чистого сострадания к девушке -  я  дал  сыщику
необходимые объяснения и сказал ему, что Розанна имела  неосмотрительность
влюбиться в мистера Фрэнклина Блэка.
   Инспектор Кафф не  смеялся  никогда.  В  тех  немногих  случаях,  когда
что-нибудь казалось ему забавным, углы его губ слегка кривились, и только.
Они слегка покривились и сейчас.
   - Не лучше ли было бы вам сказать,  что  она  имела  неосмотрительность
родиться безобразной и служанкой? - спросил он. - Влюбиться в  джентльмена
с наружностью и обращением мистера Фрэнклина кажется мне не самым  большим
сумасбродством в ее поведении. Однако я рад, что  все  выяснилось.  Как-то
легче на душе, когда хоть какая-нибудь загадка разрешается. Да, я  сохраню
ото в тайне, мистер Беттередж. Я люблю обращаться  нежно  с  человеческими
недугами, хоть мне в моей профессии не так уж часто  представляется  такой
случай. Вы думаете, мистер. Фрэнклин Блэк не подозревает о склонности этой
девушки? Поверьте, он скорехонько узнал бы о  ней,  будь  девушка  недурна
собой. Некрасивым женщинам плохо живется на этом свете;  будем  надеяться,
что они получат награду на том. А у вас премиленький  сад,  и  как  хорошо
содержится луг! Посмотрите сами, насколько красивей кажутся  цветы,  когда
их окружает трава, а не песок. Нет, благодарю. Я не  сорву  розу.  У  меня
болит сердце, когда их срывают со стеблей, так же, как у вас болит сердце,
когда что-нибудь неладно в людской. Вы не  заметили  что-нибудь  необычное
для вас в слугах, когда узнали о пропаже алмаза?
   До сих пор  я  держал  себя  очень  откровенно  с  сыщиком  Каффом.  Но
вкрадчивость, с какою он  вторично  обратился  ко  мне  с  этим  вопросом,
заставила меня быть осторожнее. Сказать попросту, меня вовсе  не  радовала
мысль помогать его розыскам, если эти розыски приводили его, словно  змею,
ползущую в траве, к моим товарищам - слугам.
   - Я  ничего  не  заметил,  -  сказал  я,  -  кроме  того,  что  все  мы
растерялись, включая и меня самого.
   - О! - сказал сыщик. - И вы ничего больше не имеете мне сказать, не так
ли?
   Я ответил с невозмутимой физиономией (льщу себя этой мыслью):
   - Ничего.
   Унылые глаза сыщика Каффа пристально уставились мне в лицо.
   - Мистер Беттередж, -  сказал  он,  -  позвольте  пожать  вам  руку.  Я
чрезвычайно вас полюбил.
   Почему он выбрал именно эту минуту, когда я обманул его, чтоб высказать
мне свое  расположение,  понять  но  могу.  Но,  разумеется,  я  несколько
возгордился,  не  на  шутку  возгордился  тем,   что   наконец-то   провел
знаменитого Каффа!
   Мы вернулись домой,  Кафф  попросил  отвести  ему  для  допроса  особую
комнату, а потом присылать туда слуг, живущих в доме, одного за другим, по
порядку их звания, от первого до последнего.
   Я привел сыщика Каффа в свою собственную комнату, а потом  созвал  всех
слуг в переднюю. Розанна Спирман пришла вместе с другими,  такая  же,  как
всегда. Она была в  своем  роде  не  менее  опытна,  нежели  сыщик,  и,  я
подозреваю, слышала в  кустарнике,  как  он  расспрашивал  меня  о  слугах
вообще, прежде чем увидел ее. Но по лицу ее нельзя было и догадаться,  что
она помнит о существовании такого места, как наш кустарник.
   Я отправлял к сыщику одну служанку за  другой,  как  мне  было  ведено.
Кухарка первая вошла в судилище, другими словами  -  в  мою  комнату.  Она
оставалась там очень недолго. Выводом ее было, когда она вышла:
   - Сыщик Кафф не в духе, но сыщик Кафф настоящий джентльмен.
   Вслед за нею  отправилась  горничная  миледи.  Оставалась  она  гораздо
дольше. Заключением ее было, когда она вышла:
   - Если сыщик Кафф не верит словам порядочной женщины, то он мог бы,  по
крайней мере, оставить свое мнение при себе!
   Потом  отправилась  Пенелопа.  Оставалась  минуты   две,   не   больше.
Донесение:
   - Сыщика Каффа очень жаль; должно быть, он в молодости был несчастлив в
любви, батюшка.
   После Пенелопы пошла старшая  служанка.  Оставалась,  как  и  горничная
миледи, довольно долго. Вывод:
   - Я  поступила  к  миледи  не  затем,  чтобы  какой-нибудь  полицейский
подозревал меня в глаза.
   Потом пошла Розанна Спирман. Оставалась дольше всех. Никакого вывода  -
мертвое молчание и бледные, как смерть, губы. Самюэль, лакей, пошел  вслед
за Розанной. Оставался минуты две. Донесение:
   - Стыдно должно быть тому, кто чистит сапоги мистеру Каффу.
   Нанси, судомойка, пошла последней; оставалась минуты две. Донесение:
   - У сыщика есть сердце, он не насмехается, мистер Беттередж, над бедной
работящей девушкой.
   Отправившись в судилище, когда все уже было закончено, узнать, не будет
ли мне каких-нибудь новых приказаний, я нашел сыщика  глядящим  в  окно  и
насвистывающим "Последнюю летнюю розу".
   - Набрели на что-нибудь, сэр? - спросил я.
   - Если Розанна Спирман отпросится из дому, - сказал сыщик, -  отпустите
ее, бедняжку, но сперва дайте мне знать.
   Уж лучше было бы мне промолчать о Розанне  и  мистере  Фрэнклине.  Было
ясно, что несчастная девушка возбудила подозрения сыщика  Каффа,  несмотря
на все мои старания не допустить этого.
   - Надеюсь, вы не  считаете  Розанну  причастной  к  пропаже  алмаза?  -
осмелился я спросить.
   Углы меланхолических губ Каффа искривились, и он  пристально  посмотрел
мне в лицо.
   - Я думаю, лучше будет не говорить  вам  ничего,  мистер  Беттередж,  -
сказал он, - а иначе вы, пожалуй, расстроитесь.
   Я  усомнился:  уж  точно  ли  удалось  мне  тогда,  в  саду,   провести
знаменитого Каффа. К моему облегчению, нас прервал стук в дверь, и  пришло
известие кухарки: Розанна Спирман отпросилась выйти, по  всегдашней  своей
причине: болит голова и хочется подышать свежим воздухом.
   По знаку сыщика я сказал:
   - Пусть ее идет.
   - Где у вас выход для прислуги? - спросил он, едва мы остались одни.
   Я показал ему его.
   - Заприте дверь вашей комнаты, - проговорил сыщик, - и если  кто-нибудь
спросит обо мне, скажите, что я сижу здесь и размышляю.
   Он опять скривил углы губ и исчез.
   Оставшись один, я почувствовал  сильнейшее  любопытство,  подтолкнувшее
меня самолично заняться розысками.
   Было ясно, что подозрения сыщика Каффа были возбуждены ответами слуг на
допросе. А между тем две служанки (кроме самой Розанны),  остававшиеся  на
допросе дольше других, - горничная миледи и горничная по дому, -  были  из
самых ярых гонительниц несчастной девушки. Придя  к  этому  заключению,  я
будто случайно заглянул в людскую, увидел, что там происходит чаепитие,  и
тотчас на него напросился.
   Надежда моя найти союзника  в  чайнике  оправдалась.  Менее  чем  через
полчаса я знал столько же, сколько сам сыщик.
   Ни горничная миледи, ни первая горничная по дому не поверили  вчерашней
болезни Розанны. Эти две чертовки  -  прошу  прощения,  но  как  же  иначе
назвать злых женщин?  -  несколько  раз  прокрадывались  в  четверг  после
полудня наверх, пытаясь отворить дверь Розанны  и  всякий  раз  находя  ее
запертою, стучались и но получали ответа, слушали и  не  слышали  никакого
звука изнутри.
   Когда девушка спустилась к чаю и  снова  была  отослана  в  постель  по
причине нездоровья, две вышеупомянутые чертовки опять попробовали отворить
ее дверь и нашли ее запертой, заглянули в замочную  скважину  и  нашли  ее
заткнутой, видели свет под дверями в полночь и слышали треск огня (огонь в
спальне служанки в июне!) в четыре  часа  утра.  Все  это  они  рассказали
сыщику Каффу, который, вместо благодарности  за  их  желание  помочь  ему,
посмотрел на них кислым и подозрительным взглядом, явно показывая, что  не
верит ни той, ни другой. Отсюда - нелестный отзыв обеих женщин  о  сыщике.
Отсюда (а также и под влиянием чайника) - их готовность дать волю языку  о
неджентльменском обращении сыщика с ними.
   Так как я уже подметил уловки знаменитого Каффа и знал, что он  намерен
тайно следить за Розанной, когда она выйдет на прогулку, мне  стало  ясно,
что он нарочно  не  показал  обеим  горничным,  как  существенно  они  ему
помогли. Покажи только женщинам подобного рода, что считаешь их  показания
достойными доверия, и они до того зачванятся этим, такого  наговорят,  что
сразу заставят Розанну Спирман быть начеку.
   Я вышел из дома. Летний вечер был удивительно  хорош.  Я  сильно  жалел
бедную девушку и вообще был очень встревожен оборотом, какой приняло дело.
Направившись к кустарнику, я встретил  мистера  Фрэнклина  в  его  любимой
аллее. Он давно уже вернулся со станции и успел переговорить с миледи. Она
рассказала ему о непонятном отказе мисс Рэчель дать осмотреть ее  гардероб
и привела его этим в такое уныние, что он,  казалось,  не  решался  больше
говорить о барышне. Фамильный характер сказался в нем в этот вечер впервые
во всей своей силе.
   - Ну, Беттередж, - сказал он, - как  нравится  вам  атмосфера  тайны  и
подозрения, в которой мы все теперь живем? Помните утро, когда я приехал с
Лунным камнем? Боже мой, как я жалею, что мы не бросили его в пески!
   После  этой  вспышки  он  не  захотел  продолжать  разговора,  пока  не
успокоится. Мы молча шли рядом минуты две, а потом он спросил  меня,  куда
делся сыщик Кафф. Невозможно было обмануть мистера Фрэнклина, сказав  ему,
будто сыщик сидит в моей комнате и размышляет. Я рассказал  ему  все,  как
было, упомянув в особенности то, что горничная миледи и горничная по  дому
сообщили о Розанне Спирман.
   Ясный ум мистера Фрэнклина постиг в одно мгновение, на кого  направлены
подозрения сыщика.
   - Вы, кажется, говорили мне сегодня утром, - сказал он, - что  один  из
лавочников уверял, будто встретил Розанну вчера, по дороге во  Фризинголл,
когда мы предполагали, что она лежит больная в своей комнате?
   - Да, сэр.
   - Если горничная  тетушки  и  другая  женщина  говорят  правду,  значит
лавочник действительно встретил ее.  Болезнь  была  предлогом,  чтобы  нас
обмануть. У нее была какая-нибудь преступная причина, для того чтобы тайно
побывать в городе. Запачканное краской  платье,  по-видимому,  принадлежит
ей, а огонь в ее комнате в четыре часа был разведен для того, чтобы  сжечь
это платье. Розанна Спирман украла  алмаз.  Я  сейчас  же  пойду  и  скажу
тетушке, какой оборот приняло дело.
   - Нет, повремените еще, сэр, - послышался меланхолический голос  позади
нас.
   Мы быстро обернулись и очутились лицом к лицу с сыщиком Каффом.
   - Почему же? - спросил мистер Фрэнклин.
   - Потому что, сэр, если вы скажете миледи, то миледи передаст это  мисс
Вериндер.
   - Предположим, что передаст.