бы  в  их  телах  патологоанатомы  обнаружили  присутствие
осиного яда. Уже за этот прокол ты заслуживал бы смерти,  Борисов...  Но
расскажи нам еще кое-что. Зачем тебе понадобилось убивать целую семью из
Твери?
   - Я хотел... - коснеющим языком произнес привязанный. - Хотел...
   - Не слышу! Громче! Ну, говори!
   -  Я  хотел  получить  наследство...  Я   один...   Один-единственный
наследник. Родной брат Илоны Карказиной. Я... я все свои деньги потратил
на дом... дом построил новый в Абрикосове... и оказался на мели...  А  у
них, у Карказиных,  много  денег.  Квартира.  Дача.  Машины.  Бизнес.  -
Борисов  неожиданно  разговорился.  Он  в  какой-то   экзальтации   стал
выплевывать короткие слова:
   - А тут... я случайно узнал, что скоро...  Скоро  Дина  должна  выйти
замуж. Все досталось бы ему. Ее жениху. Не мне! Ему! Это  несправедливо!
Несправедливо. Я... Я ее родственник. Ближайший! Я все для них делал.  А
все бы досталось - ему, этому жениху!
   - Да, Борисов, - констатировал полковник. - А ты оказался  алчным.  И
завистливым. А знаешь, кого я к тебе  привел?  -  Он  похлопал  Саню  по
плечу. - Это тот самый жених Дины. Это его невесту ты  убил.  И  всю  ее
семью.
   Привязанный  мужчина  метнул  короткий  взгляд  на  Саню.  Его   лицо
исказилось немыслимым ужасом.
   - Не надо!.. - панически прошептал он.
   Внизу, под пластиковым люком, громко и мерзко жужжа, летали  уже  три
гигантских осы, очевидно, привлеченные скоплением биомассы наверху.
   - Итак, - произнес полковник, по-отечески адресуясь к Сане, - вот он,
твой обидчик. Перед тобой. Это он убил твою  невесту,  Саня.  И  всю  ее
семью - убил. Поэтому...
   Бурдаков сделал знак тем двоим палачам, что привязывали Борисова.
   - Поэтому он - в твоей  власти.  Суд  у  нас  тут  свой.  Скорый,  но
справедливый. Основной его принцип: око за око.
   Двое  приспешников  передали  полковнику  большой  переключатель   на
длинном резиновом проводе.
   Полковник вложил переключатель в правую руку Сани.
   -  Ну,  давай,  -  скомандовал  он.  -  Нажимаешь  красную  кнопку  -
открывается люк. Борисов падает вниз. Нажимаешь синюю - обрывается трос.
Раз, два - и он внизу. Он - и осы. Осы - и вкусная пища для  их  будущих
детей.
   Полковник усмехнулся.
   - Ну, Саня. Давай, сынок. Око за око.
   Саша  взял  пластиковый  черный  выключатель.  Лицо  его   смертельно
побледнело.  Побелели  костяшки  пальцев,   изо   всех   сил   сжимающие
переключатель.
   - Он  умрет,  -  мерным  голосом  говорил  полковник,  -  медленно  и
мучительно.  Точнее,  будет  умирать   долго,   очень   долго.   Сначала
несколькими ударами жала - в позвоночник, в шею - оса парализует его. Он
не сможет ни двигаться,  ни  говорить.  Не  знаю,  будет  ли  он  что-то
чувствовать. Надеюсь - будет.
   Бурдаков победоносно оглядел всех  собравшихся  вокруг  инкубатора  -
Варю, Саню и четверых своих подчиненных.
   Молодые парни - автоматчики и палачи  -  переглядывались  и  смущенно
ухмылялись. Кажется, им было слегка не по себе.
   Борисов низко-низко, насколько мог, опустил голову  и  что-то  быстро
забормотал. До Вари неслись слова: "Отче наш... Да святится имя твое..."
   Полковник продолжил ровным голосом:
   - После того как его тело будет парализовано, оса оттащит его в  свою
нору. Отложит на него личинку. И уже личинка будет долго, очень долго  -
целый месяц! - есть это тело.
   Бурдаков внимательно посмотрел на Саню и с улыбкой пояснил:
   - Будет есть его заживо. Хорошая  смерть,  не  правда  ли?  Достойная
месть за твою невесту.
   - Не-е-ет!! - отчаянно закричал Борисов. Он начал  дергаться,  биться
на своем шнуре.
   Варя почувствовала приступ дурноты.  Все  вокруг  поплыло  -  да  так
скоро, что ей, чтобы не  потерять  сознание,  пришлось  перевести  глаза
вдаль, на стену цеха. Она постаралась срочно абстрагироваться  от  того,
что происходит рядом с ней. Она стала вспоминать: море,  солнце,  парус,
кафе... Как недавно - и непредставимо давно это было!
   - Ну, сынок! - мягко подначивал Саню полковник. - Давай нажимай!  Все
так просто! Всего две кнопки. И ты сам, своей рукой, приведешь  приговор
в исполнение. Разве ты  не  этого  хотел?  А?  Никакой  тюрьмы.  Никаких
присяжных: Никакой волокиты. Раз, два! И все!
   Саша до боли сжал черный переключатель.
   - Не-е-ет!! Не-е-е-ет!!! - орал и бился приговоренный.
   - Давай, давай, парень! - жарко и быстро шептал Бурдаков.  -  Другого
момента у тебя не будет. Если не сейчас - то никогда. Судить  его  я  не
дам. Никакого следствия  и  суда  -  не  будет.  Не  покараешь  его,  не
покараешь сейчас - он будет жить дальше. Радоваться солнышку будет, пить
вино, трахать баб. Разве он заслужил это? А, Саня? Ну, давай, нажимай!
   Полковник жадно всматривался в лицо Саши, а потом переводил взгляд на
приговоренного и столь же жадно впитывал в себя его страдания. Полковник
старался, казалось, запомнить навеки все корчи человека, которому  через
секунду предстоит умереть.
   - Ну!! - прикрикнул Бурдаков на Саню. - Считаю до трех - и развязываю
его! Ну! Время пошло! Раз, два...
   - С-сволочь! - заорал Саня.
   Он отбросил  в  сторону  переключатель.  Дернулся  вперед.  Полковник
поднял бровь - и автоматчики поняли его сигнал. Они отпустили Саню.
   Тот пробежал два шага по пластиковому люку и налетел на  Борисова.  С
размаха ударил его в голову. Потом - в туловище. Потом снова - в голову.
   Приговоренный стал оседать на своем  тросе.  А  Саня  все  молотил  и
молотил его тело: руками, ногами, снова руками...
   - Гад! Гад! Сволочь!! - выкрикивал он.
   Борисов потерял сознание. Саня устало отступил  от  него  и  смотрел,
тяжело дыша.
   - Итак, - разочарованно произнес полковник, - экзекуция отменяется. А
жаль. Наверное, эффектное было бы зрелище.
   Секунду помолчал. Ноздри его раздувались. Он тяжело дышал.
   - Развяжите Борисова, - скомандовал он двум экзекуторам. - И - в клуб
его. Я потом решу, что с ним делать. А вы оба, - он кивнул Варе и  Саше,
- вы оба - пожалуйте за мной. Мне с вами надо поговорить.

***

   - Подождите за дверью! - скомандовал Бурдаков автоматчикам.
   Сам уселся за стол и выразительно положил поверх бумаг старый  добрый
"Макаров".
   Конвоиры молча покинули кабинет и притворили за собой дверь.
   Кабинет командира располагался в той же части здания, что  и  красный
уголок. Он был уставлен допотопной мебелью образца  шестидесятых  годов,
устлан потертым красным ковром. В книжном шкафу пылилось Полное собрание
сочинений Ленина. С ним мирно соседствовали научные труды по биологии  и
генетике, в том числе на иностранных языках. Над командирским  столом  -
на  том  месте,  где  раньше,  видимо,  висел  портрет  вождя   мирового
пролетариата, - теперь помещалась фотография Че Гевары на фоне джунглей,
в берете и с автоматом за плечами.
   Из окон  открывалась  изумительная  панорама:  уходящий  далеко  вниз
зеленый,  заросший  деревьями  склон.  Другие   горы,   пониже   ростом,
вздымались рядом. И далеко-далеко, на  самом  горизонте,  блекло  синела
полосочка моря, смыкающаяся с небом. И нигде вокруг - ни  единого  следа
человека: ни дымка, ни столбов электропередач,  ни  дороги.  Только  под
окнами, на усыпанной гравием площадке, располагался "Урал"  с  обтянутым
брезентом кузовом. Под  капотом  "Урала"  копался  парень  в  камуфляже.
"Наверно, именно на нем нас привезли сюда", - безучастно отметил Саня.
   Он пребывал в полушоковом состоянии. Все вокруг: и интерьер кабинета,
и  пейзаж  за  окнами  -  Саня  отмечал  машинально,  каким-то  краешком
сознания.  В  мозгу  его  словно  бы  только  что  разорвалась  граната,
ослепившая и оглушившая его. Вдруг подаренное  ему  знание  о  том,  как
погибла Динка и ее семья, оказалось для него непосильным грузом. Слишком
многое на него обрушилось: известие о том, кто  убил...  И  -  почему...
Жалкое лицо  убийцы,  молящее  о  пощаде...  И  немедленная  возможность
отомстить... Страшно отомстить... И тот выбор - что он, Саня, только что
сделал... Выбор - пощадить...
   Слишком много эмоций. Слишком много мыслей. Он неожиданно узнал  все,
что хотел. Он заглянул в лицо врагу. И - помиловал его. Итак,  все,  чем
Саня жил и о чем неотрывно думал последние  несколько  дней,  случилось.
Случилось уж слишком внезапно.  И  эти  события  словно  выжгли  изнутри
Санину человеческую сущность. И остался только Саня, подобный роботу,  -
способный видеть, но не думать. Слышать, но не чувствовать.
   - Господа, - мягко произнес хозяин кабинета, полковник Бурдаков, -  я
удовлетворил вас? Вы узнали разгадку вашей тайны?
   Варвара кивнула:
   - Кажется, да.
   - Кажется? Вы не доверяете мне?
   - Какие у вас есть факты, что убил - Борисов? Кроме его признания?
   - Я не  следователь  и  не  прокурор.  Мне  не  нужно  ничего  никому
доказывать. Я знаю, каким образом Борисов убил. И я знаю -  мотив.  И  у
меня  есть  его  признание.  Мне  этого  достаточно.  Ваше  мнение  меня
интересует мало. И я вас пригласил не для того, чтобы обсуждать Борисова
и  его  убийство.  Согласитесь,  хитро   задуманное   и   осуществленное
убийство... Вы видите - за те полтора часа, пока  профессор  грузил  вас
лекцией о генной  инженерии,  -  я  раскрыл  преступление,  над  которым
следователи долине (и вы лично!)  безуспешно  работали  несколько  дней.
Это, я думаю, является достаточным  доказательством.  Доказательством  -
моей  симпатии.  Симпатии  лично  к  вам.  Вторым  свидетельством  моего
хорошего к вам отношения является моя открытость.  Вы  видели  здесь,  в
моем хозяйстве, многое. Даже - очень многое... Вы спросите, для чего мне
потребовалось демонстрировать доброе отношение к вам...
   Бурдаков сделал паузу и жестким своим взглядом  обвел  Варю  и  Сашу:
Варя сидела, полуприкрыв глаза, не желая смотреть  на  полковника;  Саня
безучастно уставился на пейзаж за окнами. Никакой реплики с  их  стороны
не последовало, и полковник продолжил:
   - Сегодня же вас отвезут вниз, в долину. И  отпустят  на  все  четыре
стороны... Для чего я поступаю именно так?
   Варя и Саня ни жестом, ни словом не  выразили  готовности  поддержать
разговор. Тогда Бурдаков произнес:
   - Вы необходимы мне. Вы оказались в нужное время в  нужном  месте.  В
нужное мне время. В нужном мне месте. Не оказалось бы под  рукой  вас  -
нашлись бы другие. Другие  свидетели.  Так  что  его  величество  случай
сыграл в вашей судьбе важную роль... А случай  -  это  просто  псевдоним
господа бога, когда он не хочет подписываться  своим  настоящим  именем.
Так говорил Анатоль Франс.
   "О чем он  болтает?"  -  утомленно  подумал  Саня.  Слова  полковника
слышались ему словно через толстую подушку. Смысл их с трудом доходил до
него.
   - Итак, я отпускаю вас, - констатировал Бурдаков. - Отпускаю -  но  в
обмен на мою открытость вы должны  будете  оказать  мне  одну  услугу...
Впрочем, услуга ваша заключается в том,  что  вы  сделаете  и  без  моей
просьбы. Вы расскажете - причем как можно большему  количеству  людей  -
через средства массовой информации обо всем, что здесь видели.  Вы  ведь
госпожа журналистка, не так ли - обратился полковник к  Варваре,  однако
ответа опять не дождался и продолжил:
   - Это очень на руку. Нам всем. Итак, вы расскажете о том, что видели.
В качестве доказательства я даже готов предоставить вам  видеозапись  со
впечатляющими  картинками  охоты  огромных  ос  на  кроликов,   баранов,
коров...
   Вам, конечно же, сперва не поверят. Но, возможно, компетентные органы
залезут в архивы Министерства обороны. Возможно, они заинтересуются, что
стало с этим давно забытым проектом. Вполне вероятно, что они организуют
экспедицию сюда, на вершину Колдуна. Однако  уже  через  пару  дней  они
здесь ничего не найдут. Ничего и никого. Все, кто будет  нужен  мне  для
продолжения работы, окажутся  уже  далеко,  очень  далеко  отсюда.  Весь
рядовой, вспомогательный персонал будет  уволен  и  распущен  по  домам.
Спецназ не найдет здесь ничего, кроме свидетельств, что тут  проводились
успешные опыты по созданию биологического оружия.
   Полковник оглядел своих молчаливых гостей и проговорил:
   - Вы, Александр Смеян и Варвара Кононова, станете в  ближайшее  время
звездами отечественных и  зарубежных  средств  массовой  информации.  И,
помимо того, что вы видели своими глазами, вы скажете и то,  чего  лично
не видели. Но о чем узнали. Узнали - от меня. Сейчас.
   Полковник замолчал и многозначительно обвел глазами пленников. Однако
никто из них опять не продемонстрировал ни малейшей заинтересованности.
   - ...Вы, именно вы сообщите городу и миру, что еще в прошлом году  мы
- то есть супостаты, окопавшиеся на горе Колдун, заложили  в  нескольких
точках вблизи Москвы сотни личинок гигантских ос-убийц.
   Бурдаков ухмыльнулся, повертел в руках пистолет и с  грохотом  уложил
его назад на столешницу.
   -  Заложенные  еще  в  прошлом  году  личинки,  как   мне   сообщают,
благополучно развивались, затем превратились в коконы и перезимовали.  В
данный момент новорожденные гигантские осы сбрасывают в гнездах скорлупу
коконов. Через пару дней они превратятся  во  взрослых  особей.  Особей,
которым надо много и вкусно  жрать.  И  -  заботиться  о  своем  будущем
потомстве. Стало быть, им требуется много - очень много! - мяса. И числа
эдак двадцать второго июля они вылетят на охоту. На охоту - за  жителями
столицы нашей родины, многомиллионной Москвы. Вот так!
   Полковник опять грохнул по столешнице пистолетом.
   - И тогда - никому мало не покажется. - Он злорадно усмехнулся.  -  Я
так  и  представляю  себе:  толпы  сытых,  нарядных  москвичей  в  ужасе
разбегаются кто куда от  полчищ  огромных  безжалостных  ос!..  Закрытые
учреждения, офисы, конторы, банки... Неработающие театры, мюзиклы  кино,
рестораны... Толпы людей в  метро,  боящихся  выходить  наружу...  Люди,
запертые в наглухо закрытых душных автомобилях... А на улицах, на Арбате
и Тверской, - хозяйничают осы, осы, осы!.. Впору будет объявлять  Москву
на осадном положении!
   Полковник ухмыльнулся, довольный своим каламбуром.
   - При этом замечу, - продолжил он. - Успешно  развившихся  личинок  -
тысячи. Где они конкретно находятся, не знает никто. Этого не знаю  даже
я. Это я говорю для того, чтобы каким-нибудь горячим головам из спецназа
и ФСБ не пришло в  голову  захватить  меня  и  под  пытками  (или  иными
способами) выведать у меня места закладки личинок.  Так  вот,  где  они,
действительно не знает никто. Даже те, кто в прошлом году  руководил  их
закладкой и осуществлял ее, ничего никому не  расскажут.  Не  расскажут,
потому что... Потому что...
   Полковник сделал паузу и оборвал сам себя.
   - ...потому что - не расскажут. А узнать - узнать о месторасположении
ос - российские власти смогут только в одном случае. Если они  переведут
на определенный счет в определенном банке некоторую  сумму.  Всего-то  -
десять миллионов долларов США. И если этот перевод будет осуществлен, он
запустит информационный механизм, благодаря которому российским  властям
станет известно,  где  конкретно  были  заложены  личинки  ос.  И  тогда
специалисты  смогут,  так  сказать,  разминировать   заложенную   бомбу.
Уничтожить  едва  вылупившихся,  еще  не  вылетевших  из   своих   гнезд
чудовищ... Я ясно изложил свою позицию?
   Полковник оглядел невольных собеседников.
   Саня ничего не ответил. Все разглагольствования Бурдакова  показались
ему ничего не значащими словами - по сравнению с его личной, только  что
с новой силой пережитой и прочувствованной трагедией.
   "Какие-то закладки личинок... Нашествие гигантских ос на Москву...  -
вяло думал он. - Выкуп в десять миллионов долларов... А я-то? Я-то здесь
при чем?!"
   - Мы поняли вас, - мягко ответила Варвара за двоих.
   - Вы, таким образом,  превращаетесь  в  парламентариев,  -  подытожил
полковник. -  В  посредников  в  переговорах  между  мною  и  российским
правительством. Впрочем, как вы понимаете, - добавил он, - я вполне  мог
бы  обойтись  и  без  ваших  услуг.  Кассета  с  видеозаписью   -   тоже
впечатляющая вещь. Но раз уж вы оказались здесь, не пускать же вас зазря
на корм осам! Уж лучше вы засвидетельствуйте лично: все, что  происходит
здесь, серьезно. Весьма серьезно... Вам все понятно? Вопросы?
   - Тела, - вдруг выдавил из себя Саня.
   - Что?
   - Вы выкрали тела... Тела моей семьи из морга. Где они?
   - Где?.. Где тела? Они захоронены. Извините, что не на  кладбище.  И,
извините, - полковник развел  руками,  -  не  по  христианскому  обряду.
Священника среди моего личного состава нет, - ухмыльнулся он.
   - Где вы зарыли их? - с ненавистью спросил Саня.
   -  Где  -  конкретно?  А  вот  об  этом,  уважаемый,  я  сообщу   вам
дополнительно. Когда вся операция будет успешно завершена. Это  я  делаю
для  того,  чтобы  лично  вы,  Александр,  сейчас  не   отвлекались,   а
по-настоящему поработали на меня. Моя аргументация понятна?
   - Выдайте нам Борисова, - глухо произнес Саня.
   - Зачем это?
   - Он убийца.
   - И акт выдачи Борисова,  -  немедленно  подхватила  Варя,  -  станет
показателем серьезности ваших намерений.  Серьезности  того,  что  здесь
происходит.
   - Э-э, нет, - засмеялся Бурдаков. - Первое слово, как  говорят  дети,
дороже второго. Я предлагал вам,  Александр,  уничтожить  Борисова?  Что
молчите? А? Предлагал?..  Но  вы  не  пожелали.  Проявили  мягкотелость.
Сострадание. - Полковник произнес последнее слово  язвительно,  гадливо,
будто оно было бранным. - Ну, и все. Ваш поезд ушел.  А  Борисов  мне  и
самому пригодится. Люди в запятнанных одеждах служат вернее, нежели  те,
кто во  всем  белом...  Все,  разговор  на  тему  Борисова  закончен,  -
резюмировал полковник, пристукнув пистолетом по столу.  -  Еще  вопросы?
Пожелания? - Он усмехнулся. - Требования?
   - А убийство в Медвежьем? В прошлом году? Что там?  Тоже  Борисов?  -
насмешливо спросила Варя.
   - Борисов? - вскинул брови полковник. - А, да... Нет, к  происшествию
в Медвежьем мы отношения не имеем.
   - Тогда откуда вы о нем знаете? - парировала Варя.  -  В  газетах  об
этом не писали.
   - Высоко сижу, далеко гляжу... - Бурдаков хмыкнул, кивая на заоконный
пейзаж. - Еще вопросы имеются?
   - На вопрос о Медвежьем вы все равно так и не ответили, - проговорила
Варя.
   Полковник повысил голос:
   - Через десять минут вас ждут внизу в машине. И не вздумайте  бежать.
Заплутаете, дорогу домой не найдете.

САНЯ

   Их с Варей доставили ровно на  то  самое  место,  откуда  они  начали
сегодня утром подъем. Такая точность могла означать только одно: за ними
следили с того момента, как они появились у подножия горы. А может, даже
раньше.
   Санина "девятка" одиноко стояла на полянке.
   Уже совсем стемнело. Вокруг летали светлячки.
   Саню с Варей привезли в кузове трехосного "Урала". На этот раз рук им
не сковывали, мешки на  голову  не  надевали.  Однако  кузовной  брезент
плотно зашнуровали снаружи - не выглянешь. А если даже  выглянули  бы  -
что б они смогли увидеть? Судя по ухабам,  извивам,  шуршанию  веток  по
кузову, дорога петляла среди горного леса.
   Саня мысленно прикинул, сколько они ехали. У него  была  способность:
определять время без всяких часов с точностью до пары минут.
   Получилось: они спускались с горы пятьдесят минут.  Среднюю  скорость
грузовик держал около пятнадцати километров в час. Значит, "осиная база"
находилась - если двигаться по дороге - где-то в  двенадцати  километрах
вверх от подножия горы.
   Полог брезента откинулся. Бритый парень в  камуфляже  протянул  руки,
чтобы  помочь  Варе  сойти.  Она  проигнорировала  его,  прыгнула  сама.
Оступилась, охнула. От удара о землю немедленно отозвались  поврежденные
в аварии ребра.
   Саня спрыгнул следом.
   Бритый мен, не сказав  ни  слова,  вернул  Сане  ключи,  мобильник  и
документы на машину. Протянул Варе телефон, компас. Снова залез в кабину
"Урала", ря