никого  из  непрерывного,  еле  едущего
потока, рванула вперед.
   ...Варя почти сразу уснула.  Уснула  сидя,  даже  не  укладываясь  на
сиденье.
   Она слышала сквозь  сон,  как  "Волга"  то  тащилась,  то,  взревывая
сиреной, принималась нестись. Порой  открывала  глаза  -  видела  темную
дорогу, фары навстречу, фары сзади. Крутые обрывы слева,  скалы  справа.
Перевал... Опять перевал... От неудобной  позы  снова  -  сквозь  сон  -
болела спина...
   Сергей Александрович на переднем сиденье непрерывно  -  так  казалось
Варваре - говорил по телефону. О чем, она не  могла  понять.  Голос  его
звучал ровно, но порой становился жестким:  "Ордер!..  -  кричал  он  на
кого-то. - Добудь мне ордер!..."
   "О чем это он? - сквозь дрему думалось Варваре. - Квартиру,  что  ли,
получает?" И она опять засыпала.

Где-то в Черном море.
Спустя два часа.

   Пароход "Глория" давно покинул российские  территориальные  воды.  Он
находился от берега уже на расстоянии примерно шестидесяти морских  миль
(или около ста десяти километров) и шел курсом на Трабзон.
   Полковник Бурдаков в одиночестве стоял на корме. Курил.
   Еще  не  рассвело,  но  в  небе  уже  угадывалось  то  светлое,   что
предшествует рассвету. Воздух был  теплым,  море  -  тихим,  лишь  белые
буруны пенились за кормой "Глории".
   Пассажиры "Глории" спали. И жена бурдаковская  Анжелика  Петровна,  и
доктор наук Ярослав Михайлович, и еще двое ученых с объекта,  и  четверо
техников на подхвате, которым посулили интересную загранкомандировку.
   В аэропорту турецкого города  Трабзон  пассажиров  и  груз  уже  ждал
самолет. Во всяком случае, так обещали Бурдакову. Раньше они его ни разу
не обманывали. Будем надеяться, не обманут и сейчас.
   Причин для беспокойства вроде бы не было. А вот поди ж  ты!  Бурдаков
не ложился, стоял у леера и все  курил,  курил...  Нет,  его  не  мучила
совесть. Напротив, от сознания  того,  что  он  сделал,  его  охватывала
какая-то мстительная радость. Он ясно  понимал:  то,  что  он  совершил,
будет сочтено всеми предательством родины.
   Но дело заключалось в том, что родина предала его раньше. И сейчас он
просто отвечал ударом на удар. Родина предала его, когда после  скитания
по гарнизонам, после "горячих точек" направила в  виде  благодарности  в
страшнейшую глушь - куда добраться-то можно только на вездеходе  или  на
"Урале".
   Его обещали отблагодарить за риск, и  за  преданность,  и  за  верную
службу. Ему сулили  Москву,  и  Генштаб,  и  карьеру,  а  вместо  этого,
отговорившись  "проектом  особой  важности",   заперли   на   уединенной
"биостанции".
   Да,  там  он  действительно  занимался   важнейшим,   сверхсекретным,
революционным делом. И какая же награда ждала его? Денежного довольствия
одно время не хватало даже на табак - не то что  на  выпивку.  Да  и  то
жалкое довольствие родина выплачивала  полковнику  с  опозданием  в  три
месяца, в полгода... Нигде у Бурдакова с Анжеликой Петровной не было  не
то что квартирки - даже угла своего. И не было никаких надежд поселиться
на пенсии где-нибудь в приятном месте и жить безбедно, ходить на рыбалку
и угощать друзей-отставников хотя бы коньяком, а не водярой-"сучком".
   Родина загнала его в угол. И бросила там. Она поступила с ним не  как
с любимым сыном или, по крайней мере, уважаемым пасынком. Она  отнеслась
к нему не просто как к чужому.  Она  вела  себя  с  ним  так,  будто  бы
ненавидела его. И - за что-то ему мстила.
   Ну, а теперь - он отомстит ей!
   За все. За все!.. И урвет у нее, у России, у дряхлой и злобной  бабы,
все то, что она должна была ему дать  -  да  недодала.  Пожалела!..  Вот
пусть теперь расплачивается. И кусает локти.
   Теперь у него, у Бурдакова, будет, наконец, свой  угол.  Да  что  там
угол - своя вилла. У моря. И он будет ходить  на  рыбалку,  а  после,  в
какой-нибудь таверне, станет пропускать рюмку-другую коньяку. А Анжелика
Петровна будет самолично жарить ему улов.
   И машину он купит. Ему не нужен "Роллс-Ройс".  Сгодится  "Фольксваген
Пассат".
   И телевизор - сто сантиметров диагональю.  Со  спутниковой  антенной.
Чтоб смотреть, как херово идут дела на родине, и радоваться.
   А ему лично многого  не  надо.  И  одного  миллиона  им  с  Анжеликой
Петровной хватит надолго.
   А если выгорит дело с осами под Москвой - он получит не один миллион,
а все десять. Очень простой и милый шантаж. (А как еще  разговаривать  с
той, кто тебя всю жизнь обманывал?!).
   "Итак, вы перечисляете на мой счет в швейцарском банке десять зеленых
"лимонов". А я сообщаю вам по телефону, где под Москвою заложены  гнезда
ос, - сообщаю, покуда они не успели сбросить  коконы  и  не  вылетели  к
чертовой бабушке".
   И я с тобою, дорогая родина, даже не увижусь больше никогда...
   Тут  внимание  полковника  привлек  отдаленный  шум.  Шум  раздавался
откуда-то с неба. Бурдаков вскинул голову. Ничего не видно. А гул -  гул
приближающегося вертолета - между тем слышался все ближе,  ближе...  Вот
он над самой головой... Стал мощным, почти нестерпимым...
   Где-то высоко над пароходом пронеслась черная винтокрылая тень.  Огни
потушены. Опознавательных знаков в светловатой полутьме не  видать.  Шум
стал удаляться.
   Бурдаков выбросил сигарету, вцепился пальцами в леер. Не  по  его  ли
душу? Но как они узнали? Они  не  могли  успеть  узнать!  Все  побережье
сейчас погружено в хаос. Им там - не до нас! Не до меня!
   Гул геликоптера почти затих, а затем стал нарастать  с  новой  силой.
Прямо по курсу Бурдаков заметил на фоне  стремительно  светлеющего  неба
черную тень. Вертолет заложил вираж и теперь приближался.
   "Они не имеют права! - мелькнула паническая мысль. - Мы в нейтральных
водах! Пароход - это иностранная территория!"
   От вертолета - полковник ясно увидел это -  стали  отделяться  черные
точки. Одна, вторая, третья... Пятая... И почти  сразу  же  над  точками
начали вспыхивать белые купола.  А  затем  из  вертолета  выпала  другая
точка, побольше. И над ней раскрылся большой купол.
   "Это десант!" - мелькнула  мысль.  И  полковник  сразу  же  почему-то
почувствовал радость - и неимоверное облегчение.
   "Они не убьют нас! Это всего лишь десант!"
   Белые купола опустились почти до самой поверхности  воды  -  и  стали
гаснуть, гаснуть один за другим.
   А вертолет продолжал приближаться, и гул  его  снова  становился  все
громче, громче - пока,  наконец,  не  сделался  нестерпимым.  Геликоптер
остановился над  самым  пароходом,  завис  в  воздухе.  Начал  понемногу
опускаться.  С  неба  раздался  громовой,  усиленный  динамиками  голос:
"Застопорить двигатели!! Лечь в дрейф!! Приготовиться  к  досмотру!!"  А
потом то же самое - по-английски.
   А по поверхности моря  к  судну  уже  стремительно  скользило  черное
жирное пятно. Вот оно ближе, ближе - и стало видно,  что  это  резиновая
лодка, а в ней - вооруженные люди.
   На палубу выбежала жена,  Анжелика  Петровна,  -  в  халатике  поверх
ночной рубашки.
   - Что это? - заполошно крикнула она полковнику. - Что это?
   Бурдаков через силу усмехнулся:
   - Это, голуба моя, означает: писец подкрался незаметно.

Город Суджук.
В то же самое время.

ВАРЯ

   Варя окончательно проснулась, когда оперативная "Волга"  уже  въехала
на улицы Суджука. Курортный город еще спал, но на  дворе  уже  чуть-чуть
просветлело. Только дворник шваркал метлой - прибирал попадавшие от жары
листья.
   Со сна сильно болели побитые ребра. От спанья в одежде,  в  неудобной
позе голова стала тяжелой. В машине было душно.
   Варя открыла окошко,  и  в  салон  ворвался  зябкий,  пахнущий  морем
утренний воздух.
   Сергей Александрович все разговаривал по телефону.
   - Уточни адрес... - бубнил он. - Лермонтова, двадцать пять?..  Понял,
Вася? - обратился он к шоферу, - Лермонтова, дом двадцать пять. Рули!  -
И снова в трубку:
   - Вы выдвинулись? Понял... Нет, я в машине посижу. Да.  Погляжу,  как
вы сами работать умеете. Да.
   Потом он обернулся к Варе.
   - Проснулась? Как самочувствие?
   Голос у Сергея Александровича звучал бодренько, на  лице  красовалась
улыбочка.
   - Нормально, - бросила Варя, хотя самочувствие свое она бы не назвала
нормальным.
   - Чудненько. Ну, мы еще в одно местечко  заскочим,  а  потом  отвезем
тебя в гостиницу, баиньки.
   Сергей Александрович впервые назвал ее на "ты", и сейчас, в  полутьме
машины, после целой  ночи  совместных  путешествий  и  приключений,  это
показалось ей вполне естественным.
   - Хорошо. -  Голос  ее  прозвучал  со  сна  хрипло.  Машина  медленно
тащилась по  пустой  улочке,  застроенной  одно-двухэтажными  добротными
домами.  Уже  развиднелось  настолько,  что  в  просвете  улицы,   вдали
различалось тихое, блеклое море.
   Наконец шофер остановил "Волгу".
   - Мы не выходим, - прояснил Сергей Александрович. -  Просто  сидим  и
ждем.
   Варя посмотрела на название улицы. Та  самая  Лермонтова,  о  которой
только что говорил по телефону Сергей  Александрович.  Они  остановились
возле дома номер двадцать восемь. Напротив, через дорогу,  виднелся  дом
двадцать  пять,  о  котором  недавно  упоминал   в   телефонной   беседе
спецслужбист.
   Дом  номер  двадцать  пять  оказался  добротным,  но  неизысканным  и
невызывающим двухэтажным строением за кирпичным забором.
   У тротуара возле двадцать пятого дома стояла такая же белая "Волга" с
затемненными стеклами.
   Сергей Александрович не отрываясь смотрел в сторону дома и, казалось,
напряженно ждал кого-то. Или чего-то.
   Вдруг из "Волги" выскочили трое молодых людей. Один из них позвонил в
калитку. Потом, еще и еще раз,  все  настойчивей.  Затем  ему,  кажется,
что-то ответили через переговорное устройство. Он кивнул двум другим,  и
все трое прижались к каменному забору у калитки. Варя могла  поклясться,
что в их руках появились пистолеты.
   Спустя пару  минут  калитка  отворилась.  На  пороге  возник  пожилой
человек в пижаме и тапочках на босу ногу. И тут  -  трое  молодых  людей
бросились на него. Двое заломили ему назад руки. Потащили  к  стоящей  у
тротуара машине. Один из молодых людей  распахнул  заднюю  дверцу.  Двое
других стали заталкивать в нее человека в пижаме.
   В этот момент  Варя  ясно  разглядела  лицо  схваченного  человека  -
донельзя изумленное и испуганное. Оно было знакомо ей, это лицо.  Где-то
она его уже видела.
   Но лишь когда машина с арестованным дернула с места,  а  их  водитель
завел  мотор,  она  поняла,  кто  он,  этот  испуганный  и  жалкий  тип,
арестованный на рассвете.
   Это был мэр города Суджук Иван Аверьянович Савченко.

Суббота.

ВАРЯ

   Боже,  какое,  оказывается,  есть  на   свете   счастье!   Хорошенько
выспаться. Потом принять душ. Переодеться в чистое.  Как  давно  она  не
испытывала подобного наслаждения!
   Варя вышла на балкон в своем суджукском номере. Опять блистало  море.
Опять внизу по набережной текла беззаботная толпа.  Но  теперь,  впервые
после приезда на юг, беззаботность моря и толпы не раздражала ее.
   Наконец-то  Варю  не  тяготила   загадка,   тайна.   И   не   довлела
необходимость  работать.   Наконец-то   она   могла   присоединиться   к
расслабленным отдыхающим.
   Солнце совершило свой  ежедневный  круг  и  готовилось  свалиться  за
Тонкий мыс. Голова после дневного сна была тяжелой.
   "Сейчас мне не помешает стакан крепкого, сладкого чая". Варя подумала
об этом и немедленно ощутила дикий приступ аппетита. "Да, стакан чаю.  А
потом - двести граммов свиного  шашлыку.  Нет  -  триста  граммов.  И  -
жареной картошечки. И запить  ледяным  пивом.  А  после  обеда  -  кофе,
мороженое и, может быть, даже кусок... нет, кусочище торта".
   Варя и припомнить не могла, когда она в последний раз нормально  ела.
Во всяком случае, не вчера и не позавчера. Разве что грызла сухой  паек,
которым ее подкармливали десантники в вертолете. Вон, шортики,  что  она
купила по приезде на юг, свободно болтаются вокруг талии.
   Варя уже нацепила сандалеты, когда в номер постучали. Она  распахнула
дверь.
   На пороге стоял Сергей Александрович. В наглаженных  брючках,  свежей
белоснежной сорочке,  чисто  выбрит.  Однако  глаза  красные,  под  ними
залегли глубокие тени.
   - Куда-то собрались, Варвара Игоревна? - спросил он, улыбаясь.
   - Обедать. Или ужинать. Есть хочу, сил нет.
   - Не будете против, если я составлю вам компанию?
   - Буду только рада.
   ...Спустя десять минут они сидели в  кафе,  удаленном  от  моря,  под
сенью акаций. Здесь не было ни одного кроме них, посетителя и  курортная
лихорадка совсем не ощущалась. Изредка по тихой тенистой улице проезжала
машина, проходил быстрым шагом деловитый местный житель - и все.
   Они сделали заказ, и официант шустро принес им, для  начала,  Варе  -
чай, а Сергею Александровичу - стакан воды со льдом.
   -  Все  хорошо,   что   хорошо   кончается,   -   проговорил   Сергей
Александрович, прихлебывая ледяную воду.
   - А все кончилось хорошо? - поинтересовалась Варя.
   - Да. В общих чертах. Полковника Бурдакова взяли. Его ученых -  тоже.
Оборудование и результаты исследований - у нас.
   - А осы?
   -  Вчера  вечером  эти  гадины  стали  возвращаться   в   гнезда   на
"биостанции". Спецназ в течение ночи их всех ликвидировал.
   - Всех?
   - Из тех, кто там оказался, - всех.
   - Может, не все вернулись, - Варя усмехнулась, - на базу?
   -  Есть  такая  вероятность.   Возможно,   какие-то   хищницы   стали
обустраивать себе гнезда в других местах. Но... За весь сегодняшний день
никаких сигналов, что вновь появились эти твари, ниоткуда не поступало.
   - Много ли... Много ли пострадавших?
   Слово "погибшие" даже не выговаривалось здесь, в приморском кафе, под
зеленым шелестом акаций. Сергей Александрович нахмурился.
   - Погибли шесть человек. Пропавших без вести - около ста.
   - Что значит "пропавших без вести"? Не смогли найти тела?
   - Это значит только то, что мы  пока  не  нашли  этих  людей.  Скорее
всего, многие из них живы-здоровы и просто где-то прячутся.
   Варя на мгновение вспомнила страшную картинку: гигантская  оса  тащит
по асфальту труп женщины... Ее безжизненная рука скребет по земле...
   Чай сразу же показался ей горьким. На глаза навернулись слезы.
   -  Слава  богу,  что  так  все  обошлось,  -  мягко   сказал   Сергей
Александрович. - Жертв могло быть много, много больше. Хорошо  поработал
МЧС и... - Он улыбнулся. - И мы.
   - Вы узнали, зачем Бурдаков все-таки выпустил этих тварей?
   - Думаю, это был трюк. Дымовая  завеса.  Когда  вокруг  паника,  куда
легче обеспечить собственный отход. Когда  вокруг  кипят  страсти,  кому
какое дело до пары грузовиков, перегружающих в порту оборудование! Таких
грузовиков, крытых брезентом, вчера на дорогах было полно.  С  беженцами
внутри, с эмчеэсовцами... Кто в такой обстановке обратит внимание еще на
две такие же машины?.. Однако было и другое обстоятельство,  заставившее
Бурдакова выпустить тварей на волю... - Сергей Александрович замолчал.
   Варвара немедленно подхватила его мысль:
   - Он хотел послать предупреждение? Вот, мол,  что  будет  с  Москвой,
если вы мне не заплатите?
   - И это - тоже.
   - А что еще?
   Вопрос Вари остался без ответа.
   Принесли  шашлык  с  жареной  картошечкой,   ледяное   пиво.   Сергей
Александрович заказал ту же еду, что и Варя. Варвара чуть не с  урчанием
накинулась на мясо.
   - А что  же  вы,  Варвара  Игоревна,  не  спрашиваете:  что  стало  с
личинками в Подмосковье?
   - Не хаху атети поти, - с набитым ртом проговорила Варя, что означало
"не хочу аппетит портить". Мясо оказалось настолько  нежным,  ароматным,
горячим, что, право, невозможно было оторваться. - К тому же, - добавила
она, заглотив огромный кусок, - если бы что-то было не в порядке, вы  бы
тут со мной спокойно не сидели.
   -  Наблюдательная  девочка,  -  улыбнулся  Сергей  Александрович.   -
Действительно, в Жостове - порядок Наши  люди  вчера  захватили  поле  с
гнездами этих тварей Мне доложили: три штуки отправили к нам в отдел "И"
на исследование. Ну, а остальных гадин спецназ просто пожег  в  гнездах.
Как  и  здесь,  на  "биостанции".  Огнеметами...  Говорят,  окуклившиеся
личинки сбрасывали коконы. Если б не холода в Москве, сегодня или завтра
они бы вылетели...
   - Вы уверены, что под Москвой других гнезд нет?
   - Уверен практически на сто процентов.
   - С чего вы уверены?
   - Показания самого Бурдакова. Плюс - показания  здешнего  мэра.  И  -
показания вашего Смолякова.
   - А они дают показания?
   - О-о, поют как миленькие!..
   Во  время  разговора  Варя  не  забывала  есть  -  уже,  правда,   не
накидывалась на пищу, как с  голодного  острова,  -  стыдно  было  перед
Сергеем Александровичем (хотя, признаться, очень хотелось!).  А  пиво-то
какое вкусное!..
   - Объясните, пожалуйста, при чем здесь мэр?
   -  Понимаете,  Варя,  -  мягко   сказал   Сергей   Александрович,   -
следственное дело  -  под  грифом  "совершенно  секретно"  -  И  замолк,
испытующе глядя на нее.
   Варя остолбенело уставилась на сотрапезника.
   - Что вы хотите сказать?
   Мужчина еле заметно пожал плечами.
   - Вы что, хотите сказать, что ничего мне не расскажете?
   Сергей Александрович с безразличным видом отвернулся.
   - Да вы что! А я-то чем здесь занималась?! Не этим ли делом?! - В  ее
голосе (как  ни  старалась  она  в  общении  с  Сергеем  Александровичем
скрывать свои истинные чувства) зазвенела обида. - Значит, как рисковать
- тогда действуй, Варвара?! На машине биться - пожалуйста.  В  поход  на
осиное гнездо - ради бога. "Сыворотку  правды"  Борисову  колоть  -  нет
проблем! А потом, оказывается, у вас - гриф "совершенно секретно"! Когда
он, интересно появился, этот гриф? В тот момент, когда я  вам  Смолякова
сдавала? Или раньше?!
   Мужчина с интересом смотрел на нее, и Варе  вдруг  казалось,  что  он
просто ее проверяет. Испытывает. Хочет увидеть ее реакцию  на  очевидную
обиду и явную несправедливость.
   Кажется,  она  отреагировала  правильно  (с   точки   зрения   Сергея
Александровича). Потому что он слегка поколебался, а  потом  вздохнул  и
произнес:
   - Хорошо, Варя. Вы - единственная из посторонних имеете право  знать.
Но считайте, что вы дали подписку о неразглашении.
   - Я ее - уже написала, - кивнула она. - Причем кровью.
   - Дело это довольно непростое. И долгое. Вы готовы слушать?
   - Одну минуту.
   Шашлык был уничтожен. Варя вытерла руки  и  рот  салфеткой,  помахала
официанту. Когда тот подошел, приказала:
   - Кофе мне - двойной "эспрессо", мороженое и стакан воды.
   Когда халдей отошел, обратилась к спутнику:
   - Я вся внимание.

В то же самое время.

   - Часы "Ролекс" желтого металла - одни, цепь желтого металла -  одна,
портмоне кожаное - одно. Далее... Телефон мобильный,  марки  "Моторола",
карточка кредитная "Виза Голд". Набор визитных карточек. Наличные Деньги
в сумме шесть тысяч восемьсот рублей, одна  тысяча  пятьдесят  долларов,
пятьдесят евро. Ключи в количестве трех штук. Ремень марки "Хуго  Босс".
Шнурки. Все?
   - Все.
   - Вот, распишитесь.
   - Прощай, лейтенант.
   - Мы тут не прощаемся, - хмыкнул дежурный.
   - Ну, тогда "до свидания". Если что, заходи в гости  Или  звони.  Вот
тебе моя визитка.
   За  Андреем  Смоляковым  с  грохотом  закрылась  дверь  следственного
изолятора. Солнце  на  дворе  показалось  ему  особенно  ярким.  Небо  -
особенно синим. Ласковый ветерок по-особенному отчетливо пах морем.
   Напротив, через улицу, стояла  в  теньке  любимая  "Ауди  А8".  Шофер
выскочил, распахнул дверцу. Выбрался и Потапыч,  верный  заместитель  по
всем делам. Распахнул объятия.
   И "Ауди", и шофер,  и  даже  нескладный  Потапыч  показались  сегодня
Смолякову очень привлекательными. И в этом  был  единственный  плюс  его
суточного пребывания в следственном изоляторе.

В то же самое время.

ВАРЯ

   - Так при чем здесь мэр? - спросила Варя, - отхлебнув кофе.
   - Мэр здес