о  голый  склон,  вагоны  ритмично  качались,
взбираясь к перевалу.
     Верка  вышла  с пивом и пошла к грузину, улыбаясь ему широким малиновым
ртом.  Катя  села  спиной  к ним и слушала, как грузин часто дышит и чавкает
пивом.  В  ресторане  больше  никого  не было, поезд шел почти пустой. Верка
вовсю  шушукалась  с  грузином,  видно,  коньяк  уговаривала взять: директор
держал в буфете только дорогой коньяк - для плана.
     Из кухни вышел Иван Петрович, и все шу-шу сразу кончились.
     Иван Петрович присел за Катин столик.
     - Возьми корзину, пройди по вагонам.
     - А   кто   обслуживать  будет?  -  ответила  Катя.  Верка  была  женой
директора, ее он не гонял по вагонам с корзиной.
     - Видишь,  горим,  -  жарко шептал Иван Петрович, с надеждой и завистью
косясь  на  грузина.  -  Четыреста рублей надо вытянуть до плана, а в поезде
шаром  покати.  Ты  пройди,  у  тебя  голос зазывной, все-таки в чистом виде
наскребешь десятку. Вся надежда на вечер.
     - Плана  нет,  объявление  дайте  в  "Вечерку":  принимаются  заказы на
столики... Тоже мне "Континенталь".
     - Идея! - Иван Петрович помчался вдоль столиков.


2

     Железно  лязгая,  качались тамбуры. В вагонах обдавало теплым воздухом.
Катя прокричала в пустой проход:
     - Пиво  с  закусочкой.  Кто  желает пива с закусочкой? Кефирчик свежий,
кофе горячий, конфеты сладкие. Кто желает?
     Из купе высунулась стриженая голова.
     - А кофе у вас горячий? - женщина с неодобрением глядела на Катю.
     - У  нас  все  горячее,  -  заученно  ответила  Катя,  опуская корзину.
Толстый  дядька  в  пижаме  сидел  на  диване  у окна и раскладывал на столе
замасленные свертки.
     - Сколько стаканов? - спросила Катя, поднимая чайник.
     Репродуктор  под  потолком  захрипел  от  натуги. Сережка прокашлялся и
заговорил бодрым тенорком:
     - Внимание,  говорит  радиоузел  поезда  номер  двадцать  два. Товарищи
пассажиры,   сегодня  вечером  в  вагоне-ресторане  состоится  торжественная
встреча   Нового   года.  Принимаются  предварительные  заказы  на  столики.
Ресторан  работает  до четырех часов утра. Играет музыка. Спешите записаться
на столики, число мест ограничено.
     - Благодарю  вас,  - сказала стриженая женщина, принимая от Кати стакан
и  поворачиваясь  к  мужчине.  Все  это  время  она  слушала  радио, сначала
удивленно,  а  потом  с  задумчивой  улыбкой. - Как это интересно: встретить
Новый  год  в  поезде.  Играет музыка, звенят бокалы, и поезд несется сквозь
ночь. Романтика!
     - Кушай, Лена, - сказал дядька в пижаме. - Кофе остынет.
     - Конечно,  -  обиделась  стриженая. - Будем сидеть у твоих Киселевых и
не будет никакой романтики.
     - У вас есть конфеты? - спросил дядька.
     - Ирис,  шоколад, конфеты с начинкой, - скороговоркой пропела Катя арию
из оперы "Меню".
     - Дайте плитку, - сказал он. - Там, кажется, дети есть.
     - Разумеется,  -  продолжала  ныть  стриженая.  -  Своему  сыну ты даже
конфетки не купишь, а для чужих...
     - Лена, мы же в гости едем, - покорно ответил дядька.
     Катя  взяла  деньги  и пошла по проходу. Везет же людям. Будут сидеть в
гостях,  пить  хорошее  вино,  смотреть  телевизор,  а  тут... Катя дошла до
хвостового  вагона  и  повернула обратно. Разве это поезд - горе одно. Какой
же  это  поезд, если в нем нет пассажиров? Какой дурак сядет сейчас в поезд.
Нормальные  люди  делом занимаются - ребята шныряют по магазинам, а девочки,
сунув  головы в сушуар, сидят в парикмахерских как принцессы. Катя вспомнила
лаково-приторный запах дамского зала, и сердце ее зашлось от тоски.
     Из купе неожиданно высунулась рука, крепко ухватила корзину.
     - Что не заходишь? - Сережка пугливо глядел на Катю.
     - Доброе  утро,  товарищи  пассажиры,  - затараторила Катя. - Наш поезд
приближается   к   станции   Ростов-на-Дону,  стоянка  десять  минут.  Ввиду
опоздания поезда стоянка будет сокращена.
     Сережка дернул корзину, и Катя очутилась в радиорубке.
     - Кать,  а  Кать, - шептал он, норовя прижать Катю к панели и задвинуть
ногой  дверь.  - Приходи под Новый год. Как столы накроешь, так и приходи. У
меня бутылка шампанского есть, рыбы в Азове куплю...
     - Пусти,  пижон несчастный. - Катя уперлась корзиной в Сережкин живот и
тот  отлетел  к  приборам. - Как вы разговариваете с дамой, граф Телефункен?
Где  ваш  культурный  радиоязык?  Захочу,  сама  приду, а ты не лезь. - Катя
вырвала корзину и выскочила в коридор.
     В мягком вагоне было пусто.
     - Пива с закусочкой... - Катя нежно пропела и замерла.
     По  узкому  проходу  навстречу  Кате  двигался  восточный принц-писаный
красавец,  смуглолицый,  в чалме; в ушах золотые серьги, а зубы белые-белые.
Принц подошел к Кате и сказал на чистейшем индо-китайском языке:
     - Мамзель  Катерина,  разрешите  пригласить  вас  на  Новый  год. Вечер
состоится  в моем персональном дворце Драма-пудра на берегах озера Сулико от
шести  до  двенадцати  ночи. В залах играет культурная музыка, исключительно
твист. С нетерпением ждем вас вместе с вашим партнером.
     - Вы  путешествуете инкогнито, ваше благородие? - с замиранием спросила
Катя.
     - Я  принц  Тото  Ионото,  -  ответил  писаный  красавец,  ослепительно
улыбаясь и покачивая серьгами. - Я жду вас в Драме-пудре.
     Катя  сделала  реверанс,  и  восточный  принц  Тото  Ионото  растаял  в
воздухе.  Катя открыла дверь в соседний вагон. Грузин с усиками стоял у окна
и нагло смотрел на нее. Катя приближалась с царственным видом.
     - Как зовут, красавица? Почему не говоришь? Жалко имя сказать?
     - За  чьим  столиком  сидите,  у  того  и  спрашивайте,  - дипломатично
ответила Катя. - Разрешите пройти мимо.
     Грузин пошарил глазами по корзине.
     - Почем шоколад?
     - Рубль сорок.
     Грузин протянул три рубля:
     - Сдачи не надо. Скажи, как зовут?
     - Мы  чаевых  не  берем.  -  Катя гневно поставила корзину, всучила ему
сдачу и пошла, не оглядываясь.
     - Как зовут, повторяю, - хрипел грузин.
     Катя запела арию:

                Я заявляю вам официально,
                Меня зовут официантка.

     - Зачем  такая  гордая? - кричал грузин вслед. - Зато мы не гордые, - и
хрипло засмеялся так, что у Кати мурашки по спине забегали.
     Проходя  через  тамбур,  она обнаружила в кармане телогрейки две плитки
шоколада,  которые  только  что  продала грузину. Катя усмехнулась, спрятала
три рубля в карман кофточки, а шоколад положила в корзину.
     Верка,  конечно,  тут  же  испортила  ей  всю прогулку. В вагоне сидели
четыре  клиента,  два  из  них  необслуженные,  как раз за Катиным столиком.
Тучный  седой  майор  уже  выходил  из себя и колотил ножом по тарелке. Катя
мигом  подскочила  к  майору,  улыбнулась  -  старикан  тут  же растаял. Она
принесла  ему яичницу и кофе, другим тоже дала закусить и села у окна, строя
планы  страшной мести для Верки. Вот переманить бы грузина за свой столик, а
Верка   будет  старых  дев  обслуживать,  всю  сдачу  до  копеечки  сдавать.
Ослепительная  мысль  озарила  Катю. "Я заболела, - радостно решила она. - У
меня  вирусный грипп, и я не смею притрагиваться к пище. Буду лежать в купе,
и  ко  мне  придет  восточный  принц  Тото  Ионото.  Верка  лопнет,  как его
увидит..."  Катя  потрогала  ладонью  лоб,  чтобы  определить,  какая  у нее
температура,  и  удивленно  ахнула:  поезд катился по плоской равнине, и все
кругом  было  белым-бело. Катя приклеилась к окну: запряженная в сани лошадь
бежала  по  дороге, быстро отставая от поезда, вдоль полотна шеренгой стояли
тополя.  Мелькнул  переезд.  Не  сбавляя  хода,  поезд  дробно  застучал  на
стрелках  -  побежали  назад  станционные постройки, башня элеватора, баки с
нефтью - все белое, чистое и кругом ровная степь без конца и без края.
     - Поедем на лыжах или закусим сначала?
     Катя вздрогнула: перед ней стоял грузин.
     - Можете  забрать  свой  шоколад  обратно,  -  надменно  заявила  Катя,
трепетно любуясь его тонкими как на картинке усиками.
     Грузин  сел  за ее столик, выжидающе посмотрел на Катю. Верка пролетела
мимо  и  обдала  обоих  презрением. Катя небрежно бросила грузину карточку и
пошла  рассчитывать  седого майора. В вагон вошли еще двое военных, летчик и
моряк,  и  тоже  сели  за Катин столик, водя глазами по ресторану. Моряк был
вполне  на  уровне,  хоть и рядовой, а летчик-лейтенант так себе, мальчишка.
Катя  направилась  к ним и принялась любезничать. На грузина она не обращала
внимания,  все  время  чувствуя,  как  он  пожирает ее глазами. Наконец, она
сжалилась и подошла к нему.
     - Что будем кушать? - спросила она нежно.
     - Приедем в Москву, пойдем в "Арагви", - ответил грузин.
     "Так я и испугалась", - подумала Катя, а вслух ответила, завлекая.
     - До Москвы доехать надо.
     - Скажешь, как зовут?
     Катя почувствовала, как губы против воли растягиваются в улыбку.
     - Катерина...  -  она  тут  же слизнула улыбку и сделалась неприступной
царицей. - Что вам принести?
     - Ай,  Катерина!  Екатерина  Великая! - воскликнул грузин на весь вагон
так,  что  моряк  и летчик удивленно и восторженно посмотрели на Катю. - Дай
мне пять бутылок пива, одну порцию икры и немножко нежности.
     - Нежностью  не  торгуем, - ответила Катя с обещающей улыбкой и вихляво
пошла по проходу за пивом.
     Иван Петрович поймал ее в дверях, заискивающе наклонил голову.
     - Ты,  Катюша,  поласковее  с  ним.  Клиент  нужный,  учти.  А нам план
натягивать в чистом виде.
     - Верку свою на других напускайте, а меня не учите.
     Когда   Катя  вернулась  с  пивом,  директор  стоял  перед  столиком  и
обрабатывал клиента. Грузин жадно схватил пиво, прилип усами к бокалу.
     - Будет   организована   культурная   обстановка.   Цветы  поставим  на
столиках...
     - Какой  столик?  Зачем  столик? - грузин оторвался от бокала и выпучил
глаза  на  директора.  -  А  где  музыка?  Где  моя  прекрасная  дама? Где -
спрашиваю?
     - Музыка  у  нас  запланирована,  -  покорно  отвечал  Иван Петрович. -
Имеется  полный танцевальный набор, серия "Мелодии и ритмы". В наличии также
Алла Пугачева в комплекте...
     Катя открыла вторую бутылку с пивом. Грузин схватил Катину руку.
     - Красавица,   пойдешь   со  мной  танцевать  под  его  запланированные
пластинки?
     - Пригласите, я подумаю.
     - Ой,  царица, - горячился грузин. - Приглашаю на встречу Нового года в
культурной  обстановке.  Закажем  столик.  Гулять  будем  -  на  весь Кавказ
слышно. Отвечай, царица!
     - Она на работе, - ответил за Катю директор.
     - Мы на работе, - как эхо вторила Катя.
     - Ай,  директор.  Где  твой  размах? Тебя тоже приглашаю за наш столик.
Всех приглашаю.
     Иван  Петрович  тупо  шевелил губами, подсчитывая проценты - сколько их
останется до плана, если удастся уговорить грузина.
     Верка подбежала к столику: глаза горят, в руках штопор.
     - Товарищ директор, вас вызывают на кухню...
     - Сейчас,  Верочка,  сейчас...  Разрешите  записать?  -  Иван  Петрович
склонился  над  столиком.  -  Семь  пятьдесят  с  одной  персоны,  не считая
шампанского...
     - Зачем  разбиваешь  мое  сердце?  -  вскипел  грузин. - Я свое сказал:
или-или! Или царица, или ничто! Новый год отменяется.
     - Мы же на работе, - беспомощно твердил директор.
     Катя  смотрела  в  окно  и  тоскливо  мечтала  о  восточном  принце  по
прозванию Тото Ионото.
     Стуча  на  стыках,  скорый  поезд  номер  двадцать  четыре  катился  по
бескрайней снежной равнине.


3

     Ровно  в одиннадцать часов сорок пять минут Катя появилась в ресторане.
Она  шла  по  проходу, гибко качаясь на черных шпильках и поводя обнаженными
плечами.  Грузин  с  грохотом  двинул  стулом.  Военные за соседним столиком
замолчали и во все глаза уставились на Катю.
     Катя  шагнула  чуть  вбок  и  увидела  себя  в зеркале: тонкую, с рыжей
копной  волос на голове, с глазами, удлиненными краской, с серебряной брошью
на  груди - ну прямо дикторша с голубого экрана, сейчас улыбнется сразу пяти
миллионам  и  скажет:  "Добрый  вечер,  товарищи  телезрители, начинаем нашу
грандиозную  передачу  из вагона-ресторана..." Катя зажмурилась от счастья и
шагнула  к  грузину. Тот неровно задышал, начал щекотать Катину руку тонкими
усиками.
     В  вагон  ввалилась  веселая компания кочующих артистов, которые сели в
поезд  в  Ростове.  Катя  подняла  голову и надменно глянула на артистов. Те
разом смолкли, ослепленные ее красотой.
     - Пять баллов! - прошептал моряк за соседним столиком.
     Катя  уселась,  влажными  глазами  посмотрела вокруг. За окном тревожно
уносилась  густая  мгла,  а  на  столе все переливалось и трепетало. Бутылки
выжидающе  покачивались  в  подставках,  икра плыла в ледяной воде, лососина
бесстыдно  развалилась  на части, белоснежно сверкали салаты - весь ресторан
выложили на стол ради Кати.
     Грузин возился с бутылками.
     - Что прикажешь? - спросил он, пожирая Катины плечи.
     - Может,  мы  все-таки  познакомимся,  сообщите  на  всякий случай ваши
инициалы,  - выпалила Катя одним духом, без запятых: она слышала в рейсе эти
слова от одной стильной дамочки, сидевшей за ее столиком.
     Грузин остолбенело уставился на Катю:
     - Прости, красавица, прости нахала. Шотой зови. Шота Бакрадзе.
     - Шатуня,  -  сказала  Катя  с  таким  придыханием,  что  грузин тотчас
схватился  за  бутылку,  чтобы  не  упасть.  -  Очень приятно познакомиться!
Погодите!  -  Катя  указала пальчиком на бутылку и подняла брови. - Я должна
поговорить с вами на полном серьезе, товарищ Шота.
     - Говори,  Катерина.  Внемлю  твоим  прекрасным устам. Я не мальчик, со
мной без дипломатии.
     - А я не девочка, - скромно объявила Катя.
     - Ах, какая умница, - восхитился Шота, играя усиками.
     Катя сделала одухотворенное лицо:
     - Вы,  пожалуйста,  не  подумайте,  товарищ  Шота,  я не какая-нибудь с
улицы  Горького,  я девочка честная. Я с вами сидеть могу, танцевать могу, а
больше  ничего не обещаю, заранее говорю, вы от меня не требуйте. Меня к вам
допустили   ради   отличного   обслуживания,   и  я  обязана  держать  марку
коллектива. Мы за звание боремся, у нас дисциплина...
     - А я кто? Я плохой, да? Я человек советский, как ты думаешь...
     "Спекулянт  ты  советский, - с волнением подумала Катя, - придется тебя
почистить как следует ради плана".
     В   вагоне   застонала  гавайская  гитара.  Сережка  поставил  "Смуглую
девочку" из третьей серии "Мелодии и ритмов".
     - Какие  страсти  кипят  в  этом  бокале! И кто поймет и осушит страсть
моего сердца?.. - Шота налил Кате рюмку коньяка.
     - Прости,  Шотунчик, первый тост принадлежит даме, - Катя подняла рюмку
и  сказала  с  чувством:  -  Я предлагаю выпить за проводы старого года... -
Катя опрокинула рюмку, схватила ложку и полезла за икрой.
     Иван   Петрович  появился  с  блестящим  ведерком  в  руках.  Из  ведра
развратно вздымалась бутылка со вздутой серебряной головкой.
     - А  как  же  шампанское?  -  испугался  директор.  -  На  первый  тост
полагается шампанское.
     - Не  учите  нас,  -  со светской улыбкой отрезала Катя. - Вы не имеете
права делать замечания клиентам.
     Иван Петрович стал красным и посмотрел на грузина. Тот вскинул руки.
     - Я не хозяин. Сам ее хозяйкой сделал.
     - Так  и  быть,  -  сжалилась над директором Катя, - разрешаю наполнить
мой  фужер.  И  моему  компаньону  тоже.  -  Катя  забыла  про  директора  и
соблазнительно улыбнулась грузину влажным ртом. - Тяпнем по маленькой?
     - Огонь  моего  сердца,  -  ответствовал  Шота.  -  Радуга  моей  души.
Благодарю  тебя,  что  ты  явилась в мой чертог и озарила его своим небесным
сиянием. Я поднимаю этот скромный бокал за бессмертное сияние красоты...
     "Во дает!" - с восторгом подумала Катя и тут же осушила бокал.
     - Выпей с нами, директор, за вечную радугу моей души...
     - Благодарю  вас,  я  при  исполнении. Желаю вам повеселиться, Катерина
Семеновна.  Веселитесь  на  полный  ход,  обеспечим  в  чистом  виде. - Иван
Петрович  ловко  подмигнул Кате и показал глазами в конец вагона, где висела
доска для объявлений. Катя глянула туда и ахнула - сорок восемь...
     - Смотри,  Катенька,  на тебя вся надежда, - говорил ей директор, когда
она  стояла  в купе перед зеркалом, делая себе глаза. - Кушай плотнее, чтобы
спиртное  тебя  не  взяло.  Масло  прими. Заказывай все самое ценное, а я за
ходом  следить  буду  и  цифры  на  доске  проставлять  в чистом виде, ты не
отвлекайся.
     Правый  глаз  никак  не  получался.  Директор  мельтешил перед дверью и
загораживал  зеркало.  Катя  молча терпела эти нотации, потому что шпильки в
зубах зажаты.
     - Мы тебе навстречу пошли, - бубнил Иван Петрович. - Ради плана пошли.
     - Не  учите  меня жить! - она в сердцах вытолкала директора и задвинула
дверь. - Опоздаю, вам же хуже будет...
     - Икры  больше ешь, - выкрикивал Иван Петрович за закрытой дверью. - От
нее   процент   идет.  Поглощай,  Катенька,  не  стесняйся,  у  него  карман
широкий...  Шоколад  закажи.  Всю  коробку  бери,  а  то  она  у нас столько
лежит...
     Гавайская  гитара  перестала  рыдать  в  репродукторе. Веселый перезвон
курантов   возник   в  вагоне.  Катя  подняла  искрящийся  бокал:  крохотные
фонтанчики неистово бушевали за стеклянными гранями.
     - Ура-а! - закричал молодой моряк за соседним столиком.
     - Как  этот  бокал  пенится  через край, так и сердце мое переполнилось
страстью...
     Катя  таинственным  взором  смотрела на своего партнера: в руках бокал,
на пальце перстень от принца Тото Ионото и алая брошь сверкает на груди.
     Куранты величественно били полночь.


4

     Скорый  поезд  номер  двадцать четыре двигался на север по меридиану, и
Новый  год пришел в вагон-ресторан строго по расписанию. Распрекрасный Новый
год. Фантастический и грандиозный Новый год.
     Радио  играло  "Лучший  город  на земле". Катя встречала шикарный Новый
год  и  выполняла  план.  Выполнять  план было вовсе не просто. Катя двигала
ножкой  и тут же поводила плечиками, будто вытирала спину на пляже. Взмокший
моряк  с  растерянно-виноватой  улыбкой топтался перед Катей, подавленный ее
превосходством.  Артисты  дружно хлопали в ладоши. Шота плотоядно смотрел на
Катю, и у него мелко подрагивало колено.
     - Твист-твист,  -  с  придыханием  выговаривала  Катя  в  такт  музыке,
судорожно поводя ногами и спиной.
     Музыка  оборвалась  на  резкой  ноте.  Катя  плюхнулась на стул, закрыв
глаза  и  часто  дыша:  ей  казалось,  что  она  летит над землей и делает в
воздухе  прекрасные  акробатические  фигуры, а люди внизу исступленно кричат
от восторга.
     Катя схватила бокал и снова закрыла глаза. Голова кружилась от высоты.
     - Ах,  Катерина,  - жарко шептал Шота откуда-то снизу, и рука его легла
на  ее  колено.  -  Ты  разрываешь меня на три неравные половины. Одна хочет
быть с тобой, вторая хочет смотреть на тебя, а третья умирает от тоски.
     - Ты  князь,  да? Скажи мне, Шотуля, что ты подлинный грузинский князь,
-  Катя  неохотно спускалась на землю: крики восторга утихли. Она приоткрыла
один  глаз и посмотрела в конец вагона. Директор стоял у дверей и делал Кате
отчаянные знаки руками. На доске была цифра - 32.
     Катя вспомнила о своем долге.
     - Хочу  шоколада,  - заявила она, сбрасывая с колена горячую руку. - От
шоколада рождается блеск в глазах. Я хочу жить с блеском.
     Иван  Петрович  тут  же  возник перед ней, протягивая длинную коробку с
пышными розами.
     - Прошу, Катерина Семеновна, - говорил директор, склоняясь лысиной.
     Катя  уже твердо стояла на земле. Холодным и презрительным взглядом она
смерила директора с ног до головы.
     - Запомните  раз  и навсегда, - гордо сказала Катя. - Я для вас клиент,
а  не  Катерина Семеновна. Не фамильярничайте с клиентом. Сфера обслуживания
сейчас