ый "лабораторный
корпус".  Сказано  -  сделано. И на московской улице под видом лабораторного
корпуса  выросло  прекрасное  здание  заводоуправления. Прошло еще пять лет.
Сработала  старая  заявка.  Вышестоящие  организации  включили  в  следующую
пятилетку  заводоуправление.  И  что  же?  Под маркой заводоуправления вырос
лабораторный корпус.
     На  другом  заводе  решили  построить  самый что ни на есть современный
пансионат для рабочих. А проходил он по графе: "ночной профилакторий".
     В  одной Прибалтийской республике я однажды попал в сауну, которая была
построена  как  объект  гражданской  обороны.  В  соседней области под видом
коровника построили ткацкий цех.
     В  центре,  разумеется,  знают,  когда  объект  строится  по  обходному
варианту, но смотрят на это сквозь пальцы - были бы соблюдены формальности.
     В  Набережных  Челнах  тоже  умели  строить  под  псевдонимом  -  какой
строитель  этого  не умеет. Ставили в городе безлимитные стадионы, бассейны,
цветочные  магазины, гимнастические залы. Получали за это выговора, инфаркты
- кто скажет им за это спасибо.
     - С  новыми  объектами более или менее ясно, Юрий Иванович, - продолжал
я. - Теперь хотелось бы перейти к объектам старым, так сказать, отжившим.
     - Слушаю вас, - с живостью отозвался Юрий Иванович Петрушин.
     - Хотел  спросить:  как  же с вашими палатками, вернее, с их челнинским
вариантом - вагончиками? Где они?
     - О  каких  вагончиках вы говорите? - удивленно вскинул брови Петрушин.
- Не имею ни малейшего понятия о вагончиках.
     Я  с  жаром  принялся  доказывать:  ну  как  же  вы не помните, поселок
Надежда  состоял  из  вагончиков,  другой поселок при БСИ, базе строительной
индустрии, кажется, три тысячи вагончиков, мы же против них всей прессой...
     И  вдруг осекся, увидев лукавые искорки в глазах Юрия Ивановича. Кому я
это  говорю?  Человеку, который тут с первого колышка, был тут и прорабом, и
секретарем райкома партии, сам жил первое время в вагончике.
     Честно  признаюсь: не верил я, что вагончики могут исчезнуть так скоро,
недаром сказано, что временные сооружения являются самыми долговечными.
     Неужто мы покончили с времянками? Это же целая эпоха.
     - Хотите убедиться? - предложил Петрушин, не вдаваясь в подробности.
     Я  загорелся.  Мы  объехали  несколько  мест, которые я помнил - чистое
поле.  Только  у  базы  строительной  индустрии  удалось  обнаружить  старый
керогаз и заржавевший замок: следы исчезнувшей вагонной цивилизации.
     - Неужто  ни одного вагончика не оставили? - спросил я Юрия Ивановича в
чистом поле. - Хотя бы для истории.
     - Для   истории   оставили.  В  качестве  экспоната,  -  Юрий  Иванович
засмеялся.  -  Вообще-то  мы вагончики в торговлю передали. Скажем, выезд на
природу.   Или   наш  национальный  праздник  сабантуй.  Вывозим  вагончики,
получается  живописный  торговый  городок.  Очень удобно. Однако не думайте,
что с вагончиками было так просто.
     Итак,  с вагончиками покончено. Но то, что я узнал далее, повергло меня
в  еще  большее  изумление.  Оказывается,  временные  поселки,  состоящие из
старых  разболтанных  вагончиков,  уничтожались таким же не вполне легальным
путем, подобно тому как возводились незапланированные объекты.
     Вот  незадача,  -  где наша самостоятельность? И новое построить - надо
изловчиться.  И  старое,  отжившее  стереть  с лица земли - тем более на это
требуется специальное разрешение из центра.
     На  помощь  пришла  природа.  На  Каме  был  паводок. Вода подступала к
поселку  Надежда.  Ну не так чтобы впрямь подступала, приближалась вода, это
точно.   Могла  и  подступить,  скажем,  залить  колеса,  на  которых  стоят
вагончики.
     Поселок   Надежда   находился   на  территории  Комсомольского  района.
Руководители  райкома партии понимали, что другого такого счастливого случая
может   не  представиться.  В  вышестоящие  организации  полетели  тревожные
телеграммы: поселок Надежда находится под угрозой затопления.
     И  два вагончатых поселка были уничтожены. Люди переехали в новые дома,
те самые, крупнопанельные.
     Согласитесь,  переезд  из деревянного вагончика, лишенного элементарных
удобств,  в  отдельную  квартиру  на  седьмом  этаже  с видом на универсам и
детский  сад,  событие  в  жизни  человека  исключительное,  все  равно  что
переехать из одного века в другой.
     Когда  же  таких  переездов не сто, даже не тысяча, а десятки тысяч, то
это  уже  не просто количественная перемена, это качественный сдвиг - и не в
жизни   отдельного  человека,  а  в  жизни  всего  общества.  Потому  что  в
Набережных  Челнах  за  15  лет  было  построено  и  заселено 90 тысяч новых
квартир.
     Набережные  Челны  росли такими темпами, каких мы не знали в прошлом. А
ведь  немало  новых  городов  росло  стремительно - и не только в последнем,
третьем поколении городов, но и раньше, мы уже приводили примеры.

                Набережные Челны
                1926 год - 4000 жителей.
                1939 год - 9000 жителей.
                1959 год - 16000 жителей.
                1970 год - 38000 жителей.
                1979 год - 301000 жителей.
                1981 год - 346000 жителей.
                1983 год - 393000 жителей.
                1985 год - 435000 жителей.

     Город  рос  при  заводе.  Все шло согласно генеральному плану. У города
был  один  могучий  заказчик  - автомобильный завод - КамАЗ, и это во многом
способствовало целостности и стремительности роста.
     В  1976 году с конвейера автозавода сошел первый грузовик. А 9 мая 1985
года  в честь сорокалетия Победы из ворот завода выкатился новый "КамАЗ", на
кабине  которого  красовалась  цифра  -  600000.  Карданный вал для него был
сварен Николаем Дмитриевичем Мальневым.
     Недалек  тот  день,  когда  с  заводского  конвейера  сойдет миллионный
грузовик. И это событие уже заложено в план.
     Но  случилось  в  Набережных Челнах другое событие. Правда, оно не было
запланировано,  но,  на  мой  взгляд,  последствия его могут оказаться более
важными для нашего общества, чем выпуск запланированных грузовиков.
     Мы и сейчас еще не разобрались как следует в случившемся.
     Я  говорю  о  событии,  которое  в  обиходе получило название: "вспышка
рождаемости".
     Об  этом  много говорили, но, по-моему, опыт еще не изучен досконально.
Это  же  подтвердил  и  Юрий  Иванович  Петрушин.  Городским властям некогда
заниматься  изучением  явления.  После  вспышки рождаемости пошла вспышка по
детским  садам,  затем  вспышка  по школам. Требовалось срочно строить новые
детские  сады,  школы  -  ведь  они  не  были  запланированы.  Как  бывает в
нормальных  школах? 1-й класс "А", 1-й "Б", 1-й "В"... А тут была опасность,
что   и   алфавита   не   хватит   -   1-й   "Р",   1-й  "С"...  Пробивались
незапланированные  ассигнования,  заседали  сверхплановые  штабы строителей,
родители выходили на воскресники.
     Первая  вспышка  рождаемости была зарегистрирована в 1976 году, это был
год  первого  грузовика.  С  тех пор вот уже десять лет рождаемость остается
примерно на прежнем уровне, значительно выше, чем в целом по стране.
     Вспышка обрела стабильность, стала нормой. В чем тут секрет?
     Не  знаю, я не специалист по демографии. Полагаю, что такое объяснение:
понастроили  отдельных  квартир и пошли дети - по меньшей мере поверхностно.
В  других  местах  тоже  строят крупнопанельные квартиры с видом на соседнюю
панель.  А население не растет. Падение рождаемости наблюдается прежде всего
в городах. Тем более стоит изучить опыт города Набережных Челнов.
     - Вы  правы,  -  говорит  Юрий Иванович Петрушин. - Надо нам уходить от
текучки.  Проводить семинары, социологические исследования. Если хотите, это
тоже  наша  традиция.  Загляните  в  любой  дворик:  он же полон детьми. Сто
тридцать  тысяч  наших  жителей  -  это  дети  до десяти лет. Обходимся, так
сказать, собственным приростом.
     На  свет явилось первое поколение людей крупнопанельной цивилизации - и
они  преданы ей. Моя дочь родилась в крупноблочном доме на Рублевском шоссе,
росла  в  этом  доме  до  12 лет и ни за что не хотела уезжать оттуда, когда
пришло  время  перебираться  на  новую  квартиру. Крупноблочное единообразие
казалось ей последним словом техники, а кирпич это XIX век.
     Ринат  Насыров  восемь  лет был главным архитектором Набережных Челнов.
Недавно  Насыров был переведен в Казань председателем Госстроя республики. А
дети  не  захотели  уезжать  из Челнов, Казань показалась им старым городом.
Так  и  разделилась  семья: дети остались на старой квартире в Челнах, будут
здесь  поступать  в  институт и учиться. Отец с матерью переехали в "старую"
Казань.
     Приведенные  примеры  могут  показаться  анекдотичными,  но  родителям,
пытавшимся  повлиять на детей, было не до смеха. Эти истории говорят о новых
явлениях в нашей действительности, и значение их будет нарастать.
     Жители  влюблены  в свой город. Им тут вырастать и растить своих детей.
Лишь бы город не стал спальным местом при заводе.
     Но  город  уже  растет  и  развивается  по  своим  законам,  он живет и
действует  как самостоятельный организм. Вырастают в городе стадионы, парки,
фонтаны,  памятники,  то  есть  элементы культурной архитектуры, без которой
город еще не является городом.
     Стоим  с  Юрием Ивановичем Петрушиным на берегу водохранилища, отросток
которого в этом месте забирается в самые глубины городских кварталов.
     - Здесь  будет  парк,  место для гуляний, - отрывисто говорит Петрушин,
словно  не  мечту свою он рассказывает, а зачитывает резолюцию по проекту. -
Вот  устроить  бы  здесь  духовой  оркестр.  Тогда  люди придут слушать. Где
оркестр лучше разместить, как вы думаете?
     - Пожалуй, на том берегу, там места хватит... - отвечаю я.
     Но у Петрушина все продумано заранее, он резко бросает:
     - Вот и нет. Прямо на воде. Это лучшее место.
     - Как на воде? - удивляюсь я.
     - На  воде  плот.  На плоту духовой оркестр. А берег как амфитеатр. Два
раза  в  неделю - концерты духового оркестра на открытом воздухе. По берегам
десятки тысяч людей...
     Вот  о  чем  думает  председатель  горисполкома  -  о духовом оркестре,
играющем на воде. Но недаром говорится: у каждого времени свои песни.
     На   прощанье   Юрий   Иванович  Петрушин  дарит  мне  плотную  книжицу
самодеятельного изготовления.
     В  гостинице  я  познакомился  с  содержанием  серой  книжицы  и  сразу
вспомнил  свой  первый  приезд  в  Набережные  Челны в 1971 году. Добирались
тогда  долго, почти двое суток: поездом до Казани, затем "метеором" по Волге
и Каме.
     От  пристани  вела наверх шаткая деревянная лестница. От нее начиналась
главная  улица  Набережных  Челнов  - стояли старые купеческие дома, склады,
лабазы,  пожарное  депо  с каланчой. Самосвалы распугивали кур, копающихся в
пыли.
     Улица  называлась  Центральная.  Она и теперь сохранилась. Старый центр
Набережных  Челнов остался практически нетронутым. И вот теперь, когда новый
город  с  трех  сторон  подступил к Центральной улице, решено создать в этом
месте заповедную историческую зону.
     Вспоминаются слова академика Дмитрия Сергеевича Лихачева:
     - Понять  современность,  понять  современную  эпоху,  ее  величие,  ее
значение  можно только на огромном историческом фоне. Если мы будем смотреть
на  современность  с  расстояния  десяти, двадцати, сорока и даже пятидесяти
лет,  мы  увидим  немногое.  Современную  эпоху  можно по-настоящему оценить
только в свете тысячелетий.
     Хорошее  дело начинают в Набережных Челнах. Создается заповедная зона с
комплексом  музейных  экспозиций.  Современный  город,  созданный  из  домов
одного  поколения,  приобретает  пространственный  объем,  улица Центральная
протягивается  во  времени  сквозь  прошлые века. Будут знать молодые жители
города,  что  и  до  них тут жили люди на этой земле, и не только жили, но и
делали  свое  народное  дело:  растили хлеб, ставили дома, элеваторы, ловили
рыбу в реке.
     Подаренная  мне  книжечка и составляла описание будущей заповедной зоны
-  плод  многолетней  работы авторского коллектива научно-исследовательского
института культуры в Москве.
     А  ныне  уже  и  средства  выделяются  на  воплощение  проекта, так что
прибегать к окольным путям не придется.
     Центральная  улица  шла  от  банка  к  базару.  Улица-музей  пойдет  из
прошлого в будущее.


                             Гласно о гласности

     С  утра  пытаюсь  задействовать себя по программе. Поеду в Елабугу, там
ждет  меня  Николай  Иванович  Бех, генеральный директор тракторного завода,
который строится на том берегу Камы. Остается сделать контрольный звонок.
     Так  и  есть.  Действительность  искажает  задуманное. Н.И.Бех укатил в
Казань  по  срочному  вызову.  Мне  в  утешение  достается устное извинение,
переданное по испорченному телефону.
     Зато  теперь  я  свободен  от  программы.  Незапланированный  поиск мне
больше по душе.
     Отправляюсь  в  горисполком  и  на  первой же площадке встречаю Николая
Дмитриевича  Мальнева,  который  пришел на заседание депутатской комиссии по
культуре.
     - Много работы по депутатским делам?
     - У  нас  ведь как... - радостно сообщает Мальнев. - Кто работает, того
и грузят. Сейчас занимаюсь кинотеатрами: посещаемость падает.
     На   третьем   этаже   встречаю  Розу  Григорьевну  Корневу,  секретаря
городского   совета.   Заходим  в  ее  кабинет.  Роза  Григорьевна  начинает
выкладывать городские проблемы.
     - Мы вступили в новый этап: к нам едут пенсионеры.
     - Разве вы объявляли набор пенсионеров? Я что-то не слыхал.
     - Наши  пенсионеры едут к детям. Десять лет назад молодой человек уехал
из  дома на строительство КамАЗа. Теперь он женился, получил квартиру, пошли
дети.  Родители  молодого  человека  приезжали  к  нему в гости в Набережные
Челны  и  им,  представьте себе, тут понравилось. Они решают, что будут жить
здесь.  И  мы  их принимаем. Бабушка поможет воспитывать внуков, дед заведет
огород  на садовом участке. Но молодые жили в двухкомнатной квартире, теперь
им  стало  тесно,  надо  давать три комнаты. Я считаю этот процесс полезным.
Такова   притягательная  сила  нашего  города.  Правда,  мы  установили  для
родителей  своего  рода  испытательный  срок  - три года, только после этого
ставим на очередь. А то ведь все к нам помчатся.
     Таковы  проблемы  Набережных  Челнов  - они все время меняются. Это еще
одно свидетельство динамичности молодого города.
     Этажом  ниже  встречаю  Ирину Тимофеевну Козыреву и получаю приглашение
на  жилищную  комиссию. В лифте сталкиваюсь с Вячеславом Ниловым, тот спешит
в  парк  Победы  на очередную оперативку, ведь и парки возводятся как дома -
по строгому графику.
     Путешествую  я по городу Набережные Челны - и удивляюсь про себя: какие
молодые тут руководители.
     Александр  Иванович  Логутов,  секретарь горкома по промышленности - 33
года.
     Юрий  Иванович Петрушин, председатель городского исполнительного Совета
- 42 года.
     Николай  Иванович  Бех,  генеральный  директор  тракторного завода - 39
лет.
     Вячеслав  Степанович  Нилов, главный архитектор города Набережные Челны
- 41 год.
     Случилось  большое  событие  в  жизни нашего общества - произошла смена
поколений.
     Кроме  всего прочего КамАЗ стал небывалой школой руководства. Уже давно
отсюда  начали уезжать строители - ехали в Волгодонск на "Атоммаш", в Москву
на  строительство объектов для Олимпиады-80, в Ленинград - возводить дамбу в
Финском заливе.
     Теперь  началась  вторая  волна.  КамАЗ отдает не только строителей, но
инженеров,  партийных  работников. Многих руководителей, проработавших здесь
по многу лет, забирают на повышение: кого в Казань, кого в Москву.
     А  вот  и  конфликт,  связанный  с этой проблемой. Романист построил бы
более  завлекательный  сюжет  с  привлечением  лирических мотивов. Публицист
решает  проблему  способом  лобового  показа,  не вдаваясь в психологические
нюансы.
     Дверь  одного  из  кабинетов  оказалась  по прихоти сюжета приоткрытой.
Оттуда послышался начальственный глас.
     - Хорошо  вам.  Пришли  сюда на готовенькое и теперь сливки снимаете. А
мы тут все на своем горбу таскали.
     - Отчего  же?  -  спокойно  отвечает  молодой  оппонент своему старшему
товарищу.  - Не было еще такого поколения, которое пришло бы на все готовое.
Готового  у  нас  никогда не будет. Перед каждым новым поколением стоят свои
проблемы - и решать их новым людям.
     - На готовенькое, на готовенькое, - бубнил старший.
     - Ничего  себе:  готовенькое.  Обеспеченность  города  магазинами  - 55
процентов,  гостиницами  -  30  процентов,  клубами  - 32,5 процента, домами
пионеров - ноль процентов. Могу продолжить...
     - Ну  с  Домом  пионеров вы сами виноваты, не надо было отказываться от
проекта.
     Голос старожила звучал более миролюбиво, но теперь разошелся молодой.
     - В  очереди  на жилье стоят 66 тысяч человек, это что - не проблема? И
какие   это   недоделки,   которые   вы  нам  оставили  -  строительные  или
нравственные?
     Попутный   сквозняк   прихлопнул   дверь.   Сцена,   решаемая   методом
публицистики, не перерастает в конфликт личностей.
     А  мне  запала в голову цифра - 66000 человек стоят в очереди на жилье.
Это  же  очень  много.  Иду  на  заседание жилищной комиссии пораньше, чтобы
успеть поговорить с Ириной Тимофеевной Козыревой.
     - Надо  знать  структуру  очередников,  -  отвечает на мой вопрос Ирина
Тимофеевна.  -  Тридцать  две тысячи из них, то есть почти половина, живут в
малосемейках.  Это  значит,  что  они  имеют жилье, но нуждаются в улучшении
своих  жилищных условий. Одиннадцать тысяч очередников живут в общежитиях. К
сожалению,  общежитие пока неизбежный этап для тех, кто приезжает к нам, так
сказать,  взаимная  проверка  на  интерес.  Таким  образом, остронуждающихся
очередников  у нас гораздо меньше. Вот раздадим перед праздником 800 квартир
-  сразу  полегчает. И в первую очередь - удовлетворим всех ветеранов войны,
это наша святая задача.
     Общая  картина  несколько  проясняется.  Отдельные  квартиры заселялись
двумя  семьями  -  так  приходилось  делать в первые годы, когда была острая
нехватка  жилья.  Принято  решение: расселить малосемейки, давай одной семье
новую  квартиру,  а  вторую семью оставляя в той же, но теперь уже отдельной
квартире.
     Это   и   есть  новые  проблемы,  которые  стоят  сейчас  перед  новыми
руководителями городского Совета.
     В  кабинет  вошла  худощавая  женщина:  платье в синий горошек, в руках
коричневая  папка  с  розовыми тесемками. С озабоченным видом женщина села к
столу, принялась развязывать тесемки.
     - Вы  товарищ  Козырева?  Зампред?  -  начала  она.  -  Имею  жалобу на
Христофорову  Тамару  Борисовну. Три года не могу попасть в очередь. Начинаю
задумываться:  есть  ли  у  нас  советская  власть?  Имею состав семьи - три
человека.
     - Вы где живете? - спокойно спросила Ирина Тимофеевна.
     - Проживаю:  Гагарина,  пять,  в малосемейке на первом этаже, что также
является  недостатком,  -  живо  говорила женщина, видимо, натренированная в
долгих хождениях по инстанциям. - Христофорова меня футболит.
     Я  досадовал,  угораздило меня попасть на кляузу, однако Ирина Козырева
умела разбираться в житейских историях.
     А  тут  был  быт застоялый, запутанный, с укоренившимися обидами. Кроме
Христофоровой  является следующий персонаж - "Нинка, соседка по малосемейке,
это  все  подтвердят, - ее работа, потому что Нинка к себе ухажеров водит, а
я  против  такого  состояния,  она  и  написала  Христофоровой,  чтобы  меня
передвинули,  налицо  полный  результат, списки очередников убраны, а я была
шестая,  восемь  лет ждала, вот у меня собраны все факты: какого числа и кто
был..."