" в руку и улыбнулся.
   - Добрый вечер, Николай! - приветствовал он все еще растерянного Колю.  -
Не испугался? А я тебя еще с неба увидел. Хотел сначала в деревню  к  матери
залететь, а потом думаю - перепугаю народ, переполошу  старых.  Знаешь,  кто
там? - Он указал  на  удаляющийся  вертолет.  -  Люди,  которые  могут  все!
Практически это уже не люди - боги. С их помощью будем поднимать наши  края.
Открыли шлюзы. Вот летали, смотрели  наши  земли...  Да!  Посидим?  -  Павел
Петрович по-хозяйски уселся на Колин коврик, положив "дипломат" на колени. -
А ты, значит, культ здесь отправляешь? Хорошее место! Знаю. Знаю, знаю! И не
осуждаю! И если вдруг станут притеснять - сразу мне говори! У нас  равенство
всех конфессий, верь хоть в Бога, хоть в черта, лишь бы государству вреда не
было. Я ведь и сам, грешным делом, в церковь захаживать стал. И ты знаешь  -
хорошо! Нагрузки  снимаются...  Психотерапия  такая  свое-образная.  Молитву
выучил, "Отче наш"... Сейчас "Символ веры" штудирую. Ну, знаешь там:  "Верую
во Единого Бога..." А, ну, ты же...  -  Павел  Петрович  глянул  на  Колю  с
сочувствием,  как  на  увечного,  и  продолжал:  -  На  колокол  пожертвовал
определенную сумму. Да...  На  исповедь,  правда,  не  хожу.  Что  он,  поп,
прокурор, что ли? Почему я должен ему все  выкладывать?  Да...  Конечно,  не
думалось, что так все повернется, но раз уж повернулось. Как говорится,  был
Павлом, стал Савлом! Или  наоборот?  Ха-ха!  Но  вера  народу  нужна!  И  ты
молодец, Николай. Хотя, конечно...  -  вновь  с  сожалением  вспомнил  Павел
Петрович. - Ну, ничего! Бог-то все равно один?  Один,  скажи?  Ну,  один?  -
требовал подтверждения Павел Петрович.
   - Один, - подтвердил Коля и опустил глаза.
   - Ну, вот! - удовлетворился Павел Петрович. - Нет, Бог есть,  это  теперь
как дважды два! Сыр есть, появился, значит, и Бог... Шутка!
   Павел Петрович замолчал вдруг, задумался, посмотрел по  сторонам,  поднял
глаза на луну и, доверительно глянув на Колю, признался:
   - Но, сказать по правде, я его себе не представляю!  Нет  -  и  все!  Вот
черта, или там сатану, как он там бал правит, - это пожалуйста! Ну и  ладно!
- Павел Петрович хлопнул ладонями по "дипломату".  -  Ты  еще  не  закончил?
Тогда я пойду, не буду мешать. По пути в Бучиле искупаюсь. Там сейчас вода -
те-еплая...
   Коля  растерянно  смотрел  Павлу  Петровичу  вслед.  Тот  шагал   широко,
размахивая свободной рукой - хозяй-ски и  радостно,  распевая  голосом  Поля
Робсона:
   - Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, я дру-угой...

   Низкая луна наливалась красной медью.
   Бережно поставив на землю "дипломат", Павел Петрович быстро  разделся  и,
оставшись в широких цветастых трусах, трижды звонко хлопнул себя по животу.
   И вдруг заволновалась  красноватая  гладь  Бучилы,  забурлила  посредине,
вздыбилась вода, и, разрывая ее, появилось и  стало  расти  что-то  круглое.
Павел Петрович не поверил глазам своим и, хмыкнув,  улыбнулся.  Это  круглое
росло, поднималось, оно было голым, но по краям  росли  волосы,  в  грязи  и
водорослях. Потом стал появляться лоб, толстый и безмятежный. Павел Петрович
хмыкнул во второй раз, однако улыбка на его лице пропала. Но  когда  в  воде
загорелись  два  красноватых  глаза  цвета  луны  и  стали  приближаться   к
поверхности, Павел Петрович  сделал  шаг  назад,  и  колени  его  от  страха
подогнулись.
   А тот все вырастал, поднимаясь над  водой.  У  него  были  большие  щеки,
мясистый, в оспинах, нос, короткая  губа  верхняя  и  презрительно  отвисшая
нижняя. За покатыми плечами шла волосатая грудь с жирными мужскими сиськами,
огромный живот и в гуще волос -  неприкрытый  торчащий  срам.  Он  улыбался,
обнажая редкие зубы, и медленно поднял руку, приветствуя Павла Петровича.  У
него не было рогов, лишь две небольшие мясистые шишки по краям лба, а хвоста
и копыт и подавно не было. Это был не черт.  Это  был  сам  сатана.  Русский
сатана. Он был огромен и отвратителен.
   - А-а-а-а! - прорвало побелевшего от ужаса Павла Петровича.
   Он подхватил "дипломат" и, раздирая рот в крике,  побежал  обратно  через
поле к спасительным деревенским огням - через речку, по мостку.
   Но там поджидала его новая беда - хрустнула доска, подвернулась нога,  и,
взмахнув руками, Павел Петрович  полетел  в  воду,  а  "дипломат"  раскрылся
вдруг, и из него вылетели во множестве небольшие зеленые кирпичики...
 
   У той странной ночной истории было, конечно же, продолжение,  его  просто
не могло не быть,  ибо  слишком  уж  странной  была  та  ночная  история.  И
продолжение не заставило себя ждать...
   Утром следующего дня Коля совершал утренний намаз, по обыкновению своему,
на крутояре за деревней.  Он  только  начал  молиться,  когда  увидел  внизу
странную картину.
   По широкой кочковатой луговине от  деревни  к  месту  впадения  маленькой
речки  в  большую  реку  бежали,  словно  одержимые,   люди.   Удивленно   и
встревоженно глянул Коля на  реку,  но  никакого  кораблекрушения  и  никого
тонущего не увидел, а только рябь на воде, будто кто высыпал там  в  большом
количестве резаную бумагу.
   Ничего не понимая и забыв о молитве, Коля встал с колен и побежал вниз, к
людям.
   Туда же, куда бежали все,  неслась  подвода,  полная  народу  с  баграми,
сачками и мешками в руках. Лошадью правил Колин крестный.
   - Садись, крестник! А то не  успеешь!  -  крикнул  крестный,  придерживая
лошадь.
   Но, ничего не понимая, Коля не двигался.
   - А! - махнул рукой крестный и хлестнул лошадь.
   Задыхаясь, бежала Тонька Чугунова.
   - А ты чего стоишь-то, Коль? -  заговорила  она  с  плачущей  интонацией,
потому, видимо, что бегущие слева и справа обгоняли  ее,  а  ей  требовалось
отдышаться.
   - А что случилось?
   - Деньги там... зеленые эти... договоры, что ль... Польча пошла на  речку
гусей выгонять - целую охапку принесла. Настоящие, говорят...
   - Доллары, блин! - проорал Федька, на бешеной скорости пролетев  мимо  на
велосипеде.
   Тонька Чугунова вздохнула и потрусила дальше.  А  навстречу  Коле  бежала
Верка, бежала и смущенно улыбалась.
   - Чего стоишь, Абдалла? - закричала она, подбегая. - В натуре,  баксы,  я
сама проверяла!
   Коля схватил ее за руку, останавливая.
   - Стой! Не надо! - попросил, почти потребовал он.
   - Ты чего, сдурел? - Верка потянула его к реке.
   - Это - нельзя!
   - Что - нельзя? - сорвалась на крик Верка. - А  нищету  разводить  можно?
Раз в полгода колготки покупать можно?
   - Это воровство!
   - Да они ничьи, понимаешь? С неба свалились!
   - Не бывает ничьих денег!
   - Да пошел ты! - Верка вырвалась наконец и побежала со всеми.
   Коля растерянно смотрел ей вслед.
   - Вера! - закричал он что было сил, даже присел, крича.
   Она остановилась.
   - Мантуро дуст недорам!* - крикнул Коля.
   - Потом! - крикнула Верка и побежала дальше.
   В том месте, где маленькая речка впадала в реку большую,  где  мелководье
обрывалось глубиной, где малая вода становилась  водой  большой  -  плыли  и
кружились на месте зеленые прямоугольнички, по  одному,  стайками  и  целыми
коллективами. И по одному, по одному, по одному к ним бежали, плыли,  летели
люди...
   Федька въехал на скорости в воду, перелетел через руль и тут  же  поплыл,
будто специально этому обучался.
   Верка стянула через голову свитер, но в спешке вместе с ним и футболку и,
голая по пояс, побежала по мелководью. Никто этого не замечал, да и, похоже,
она сама не заметила.
   Двое мужиков в черных длинных трусах раскручивали на берегу бредень.
   Колин крестный бегал по мелководью с подсачником и подсекал доллары.
   -  Гля,  Васька  тонет!  -  крикнула  ему  какая-то  баба  и  указала  на
барахтающегося беспомощно на глубине мужика.
   Крестный посмотрел коротко, крикнул успокаивающе: "Выплывет" - и  побежал
за стайкой зеленых.
   В нескольких местах уже дрались.
   Поднимая белью буруны, со стороны  Мукомолова  к  месту  необычного  лова
неслись моторки.
   - Не надо! - закричал Коля, пытаясь хоть кого-то остановить.
   Кто-то столкнулся с ним, ругнулся и побежал дальше, а Коля упал.
   Он лежал на земле долго и неподвижно, потом поднялся, отряхнул  рубаху  и
брюки  и  направился  к  круто-яру,  но  увидел  вдруг  бегущую   последней,
култыхающую мать, торопливо отвернулся и закрыл глаза руками.
   Но и этим история не кончилась, потому что подобные  истории  вообще  так
просто не кончаются.  Только  успели  аржановские  доллары  по  своим  домам
разнести, как приехала в Аржановку милиция. Да сколько! Человек пятьдесят, а
может, и все сто... Столько милиционеров сразу аржановские сроду не видели и
перетрухали  здорово.  Особенно  старухи,  решившие,  видно,  что  век  свой
доживать им придется в казенном доме. Они выбегали  милиционерам  навстречу,
кланяясь и каясь, и протягивая  мокрые,  слипшиеся  зеленые  деньги.  Мужики
отдавали улов не сразу и посмеиваясь, но при этом и они были бледны. А Колин
крестный и тут  отличился.  Пока  милиция  другие  дома  шмонала,  он  успел
переписать  на  отдельный  листок  все  номера  купюр,  а  к  сему  приложил
"заявление о добровольной  сдаче  валютных  средств".  И  когда  милиционеры
ввалились  в  его  дом  и  остановились,  потрясенно  глядя  на  висящие  на
протянутых через всю комнату нитках, словно сушеная  вобла,  доллары,  Колин
крестный, в трусах и кирзачах, перемазанный чернилами, протягивал им  листок
и простуженно сипел:
   - Здесь приход - восемь  тыщ  шестьсот  двадцать  четыре  доллара,  здесь
расход - расхода ноль. У МММ нет проблем!
   После того как милиция убралась восвояси, аржановские  до  самой  ночи  в
себя прийти не могли. Ходили от двора к двору, но  почти  не  разговаривали.
Только и скажут: "Да-а...", а в ответ: "Вот тебе и да..." И все.
   Боялись, что посадят. Только Колин крестный гоголем ходил, не  боялся,  и
ему  завидовали.  Успокаивала  лишь  одна  мысль,  часто  по  этому   поводу
повторяемая вслух: "Всех не посадят". Муторно было от обилия вопросов  и  от
отсутствия ответов на них. Главное - непонятно было, откуда  эти  доллары  в
речке взялись? Настоящие они или фальшивые? Милиционеры, те  прямо  кричали,
что доллары фальшивые... Тогда совсем непонятно,  откуда  столько  фальшивых
долларов в речке взялось?
   Так, с одними вопросами и  без  единого  ответа  заснули  аржановские,  и
снилось им в ту ночь черт знает что.
   Но утром встали, умом пораскинули, и картина стала проясняться.  Доллары,
конечно, настоящие. А то согнали бы милицию со всего  района,  старались  бы
они так, если бы не настоящие. А  про  фальшивые  говорили,  чтобы  себе  не
оставляли. Милиционеры про Павла Петровича все спрашивали: что  да  как,  из
чего аржановские сделали вывод, что деньги его. Откуда у него такие деньги -
другой вопрос... Про Павла Петровича одни говорили, что он  с  ума  сошел  и
теперь в желтом доме все про какого-то мужика твердит, а  другие  -  что  он
сидит в КПЗ, и, странное дело, не спорили между собой - кто прав.
 
   К полудню собрались в магазине. Слово держала Валька-продавщица. Она чуть
не плакала от обиды, потому  что  вчера  была  в  городе  с  отчетом,  домой
приехала к вечеру и ничегошеньки не знала.
   - Только  я  домой,  Федька  твой,  Сонь...  Мокрый  весь,  синий  прямо,
дрожит... И сует мне зеленые эти...  Слиплись  все...  Целая  пачка...  "Дай
бутылку"... Я говорю: где взял? А он  говорит:  "В  речке  наловил".  Ну,  и
послала я его.
   Валька смотрела на тетку Соню, и  тетка  Соня  понимала,  что  примирение
состоялось.
   - Да он, черт, в Мукомолово от тебя  поплыл,  -  продолжила  тетка  Соня,
радуясь в душе хотя бы этому. - Купил там у Крысихи бутылку  самогонки.  Всю
ночь проблевал потом...
   - Да Крысиха  -  она  ж  куриный  помет  добавляет!  -  заговорили  сразу
несколько человек, но продавщица Валька не желала про то слушать.
   -  За  сколько?  -  спросила  она  и  даже   через   прилавок   подалась,
приготовилась слушать ответ. - За сколько купил?
   - А сколько было у него... За полторы тыщи, что ль, - равнодушно ответила
тетка Соня.
   - Чего? Чего полторы-то? - спросила Валька полушепотом.
   - Ну, чертей этих зеленых.
   Валька всплеснула руками и хлопнула себя по бедрам.
   - Ну, вот и не верь после этого людям! - воскликнула она расстроенно.
   И тут вошел в магазин Колин крестный. Вошел так, будто  мимо  проходил  и
решил пачку сигарет про запас взять. На него и внимания не  обратили.  А  он
помялся, помялся, нашел глазами Соньку и сказал негромко:
   - Федька повесился...
 
   Когда тетка Соня вбежала в свой дом,  там  уже  было  полно  народу.  Она
вломилась в комнату, где люди стояли плотно, пробилась на середину и увидела
сидящего на полу Федьку. Живого. Рядом валялась отрезанная веревка с петлей.
Федька ошалело вертел головой, тер шею с поперечным, иссиня-черным шрамом  и
сипло, почти неслышно объяснял:
   - Колян ножом - чик, я - шарах... Вся хмель сразу вышла...
   У тетки Сони подкосились ноги, она упала рядом и, зарыдав без слез, стала
колотить Федьку по голове, плечам, спине  безвольной  ватной  рукой.  Федька
улыбался, ежась от ударов, и объяснял матери:
   - Колян ножом - чик, я - шарах... Веришь, мам, вся хмель сразу вышла...
   Рядом стоял на табуретке Коля. Он  вцепился  в  тот  злосчастный  крюк  с
привязанным обрезком веревки и, сжав зубы, напрягшись до предела, раскачивал
его из стороны в сторону.
   Стоящие внизу молча и бесстрастно наблюдали за ним. И тетка Соня  подняла
глаза, прижимая к груди Федькину головушку и гладя по волосам.
   Крюк  никак  не  поддавался.  Колино  лицо  скривилось  в  гримасе  почти
истеричной, и он закричал вдруг, потрясая руками:
   - Не вешайтесь больше! Без причины не вешайтесь! - Сам испугавшись своего
крика, он осекся  и  прибавил:  -  Хотя  бы...  А  будет  причина,  тоже  не
вешайтесь, потому что нет такой причины...
   Он вновь ухватился за крюк, качнул его дважды  -  бесполезно,  и,  увидев
среди других лиц лицо своего крестного, обратился к нему:
   - Не пейте неразведенного спирта. Хотя бы...
   Он опустил глаза и встретился  взглядом  с  глазами  матери.  Тетка  Соня
смотрела удивленно и непонимающе.
   - Не крадите два мешка комбикорма. Оставьте один. Хотя бы... А  если  его
не украдут другие, то он будет - как жертва! И вам зачтется...
   В толпе стояла Верка. Коля попытался улыбнуться.
   - Не кляните своих стариков. Хотя бы... Ведь они скоро  умрут  и  на  том
свете не попросят за вас Аллаха...
   Коля поднял глаза к потолку, вспомнил что-то и опять закричал:
   - Не поднимайте деньги, если они лежат на дороге, и не  входите  в  воду,
если они плывут по реке! Это  сатана  искушает  вас!  -  На  Колиных  глазах
выступили слезы, и он надавил на глаза с силой пальцами  и  продолжил  тихо,
почти шепотом, так, что все напряглись, слушая его:
   - Не можете молиться - не молитесь... Не можете поститься - не поститесь.
Не можете верить Христу - не верьте...  Не  можете  верить  Мухаммеду  -  не
верьте... Не можете верить  -  не  надо...  Но  знайте!  Придет  сатана!  Он
приходит всегда, когда люди не верят в Бога. Сатана придет, и вы поверите  в
него. Вас даже  не  надо  будет  заставлять,  ведь  вы  уже  готовы  в  него
поверить...
   Коля вновь ухватился за крюк и, раскачивая его,  стал  выкрикивать  слова
своей молитвы:
   - Ашхаду ан ла илаха илла ллаху  ва  ашхаду  анна  Мухаммадан  абдуху  ва
расулуху!
   Табурет вдруг вывернулся из-под его ног, мгновение он висел,  держась  за
крюк, а в следующее мгновение рухнул вместе с крюком  на  пол  и  лежал,  не
двигаясь.
 
   А вечером того же дня все кончилось. Вот как это было...
   Из низин у речки  туман  заползал  в  деревню.  Коля  сидел  на  лавочке,
сжавшись, обняв себя за бока. Его знобило.
   В доме пьяно бубнил Федька.
   В низине, у речки, в самом тумане, кто-то невидимый разжигал костерок,  и
Коля неотрывно смотрел на его зыбкий свет.
   В доме что-то загремело, упало.
   - Сломал! Ах ты, скотина  пьяная!  -  заругалась  тетка  Соня.  -  Колька
делал-делал, а ты сломал! Ну, глянь, была прялка как новая!
   Не отрывая взгляда от костра, Коля поднялся и пошел к нему.
   Костер был разведен под кроной огромной  ветлы,  наполовину  погибшей  от
старости. На отпавшем от нее сучке сидел спиной к Коле человек и подбрасывал
в огонь сухие ветки. Костер вырос, пока Коля шел к  нему,  веселыми  языками
слизывал туман вблизи. Человек  обернулся.  Это  был  неизвестный  в  черных
очках.
   - Чего встал, присаживайся, - сказал он и подвинулся, освобождая  у  огня
место.
   Коля сел, протянул к огню руки, согреваясь, и улыбнулся.
   - Не узнал меня? - спросил неизвестный.
   - Нет, - сказал Коля, глядя в огонь.
   Неизвестный снял очки, повернул голову.
   - Так - профиль, так - анфас. Теперь узнал?
   - Товарищ старший лейтенант? - удивленно улыбаясь, спросил Коля.
   - Обижаешь - майор. Правда, в отставке... По состоянию  здоровья...  Зови
замполитом по старой памяти... А я тебя, между прочим, тут почти целый месяц
пасу. Догадываешься почему?
   - Нет.
   - Недогадливый ты, гвардии рядовой Николай Иванов. А помнишь  14  октября
1986 года, кишлак Шат-ома в ста двадцати километрах от Кундуза?
   - Да.
   - Помнишь, как командир  роты  капитан  Алексей  Медведев  приказал  тебе
расстрелять трех пленных духов, а ты отказался?
   - Помню.
   - А дальше что было?
   - Вы расстреляли их.
   - Правильно. А помнишь, на следующий день, ночью, на  марше  мы  устроили
привал в степи, все развели маленькие  костерики  из  сухого  спирта,  чтобы
консервы разогреть, и ты сказал, что сейчас на земле, как на небе, а Леха...
гвардии капитан Алексей Медведев спросил тебя: "А ты случаем не поэт?" А  ты
что ответил?
   - "Нет".
   - Вот видишь, все помнишь! А потом мы провели  с  тобой  политбеседу.  Мы
говорили, что у тебя здесь живут мать и отец, и брат, и односельчане,  и  ты
защищаешь их! Защищаешь, хотя ты от них и далеко. Мы тебя били?
   - Нет.
   - А знаешь почему? Потому что Леха сказал: "В этом парне что-то  есть..."
И ты пообещал нам, что завтра при чистке кишлака  Маруни  пойдешь  в  первой
линии. Обещал?
   - Да.
   - И ты пошел... Но духи ударили... Мы отступили, а ты сдался, так?
   - Нет! - выкрикнул Коля, поворачиваясь к неизвестному.
   Неизвестный усмехнулся:
   - Нам надо было уходить, потому что... все  могли  там  полечь.  Но  Леха
сказал: "Пропавший без вести - это хуже, чем убитый. А потом, - сказал он, -
в этом  парне  что-то  есть".  И  мы  пошли,  ночью,  положили  шестерых,  а
седьмой... - У неизвестного вдруг сорвался  голос.  -  Лехе  пуля  попала  в
легкое... И когда он говорил, у него изо рта летела кровавая пена, и у  меня
вся морда была... Он сказал: "Я понял, что в этом парне. Он - предатель".  К
тому времени перебежчик из  духов  уже  рассказал,  что  ты  сдался  и  тебя
увели...
   - Нет, - сказал Коля. - Рядом разорвалась граната, я упал, а когда...
   Но его собеседник не слышал. Он продолжал:
   - И Леха сказал мне: "Если ты когда-нибудь где-нибудь  увидишь  его  -  в
Афгане или в Союзе, - убей его". Я сказал: "Есть".
   Неизвестный покачал головой, усмехаясь и вздыхая, и вдруг схватил Колю за
плечо и на мгновение крепко прижал к себе.
   - И когда я тебя  увидел  в  программе  "Время",  я  занял  денег,  купил
"тэтэшник", попросил у приятеля машину, взял отпуск на работе  и  приехал...
Два раза я чуть... Чудо тебя спасло... А потом... И вот сегодня мне уезжать,
а убивать тебя я совсем не хочу. И не буду. Что-то случилось... Места у  вас
красивые,  отдохнул...  -  Неизвестный   вдруг   резко   поднялся,   заходил
взад-вперед, сцепив за спиной  руки.  -  Купил  я  тут  одну,  так  сказать,
книжицу...  "Евангелие"  называется,  давно  собирался  почитать,   да   все
как-то... И все читал ночами... Не спится, давно все-таки никого не  убивал,
да и клопы... Там, конечно, много так