Леонид Сергеевич Соболев.
    Капитальный ремонт


 Роман


 ---------------------------------------------------------------------
 Книга: Л.Соболев. "Капитальный ремонт"
 Издательство "Художественная литература", Москва, 1989
 Художник А.Никулин
 OCR  SellCheck: Zmiy (zmiy@iox.ru), 20 февраля 2002 года
 ---------------------------------------------------------------------


 Роман  "Капитальный ремонт" -  одно  из  лучших произведений известного
советского  писателя   Л.Соболева   (1898-1971).   Посвящен  жизни  русского
дореволюционного флота.


 Содержание

 Вс.Сурганов. "О.Р." - основная работа

 Капитальный ремонт
 Часть первая
 Часть вторая

 Словарь морских терминов



"О.Р." - ОСНОВНАЯ РАБОТА

 Роман "Капитальный ремонт" впервые увидел свет в 1932 году на страницах
журнала "Локаф"* -  ныне "Знамя".  В  1933 году вышел отдельным изданием.  В
течение шести последующих лет переиздавался семь раз подряд. Его перевели на
языки  народов  СССР,   выпустили  в  Англии,  Польше,  Финляндии,  Франции,
Чехословакии, США. В рабочих клубах и армейских частях, на боевых кораблях и
в  сельских библиотеках шло оживленное обсуждение полюбившейся книги.  О ней
жарко спорили критики. Ее высоко оценил на Первом съезде советских писателей
А.М.Горький,  отметив появление в  нашей  литературе еще  одного самобытного
мастера.
 ______________
 * ЛОКАФ - литературное объединение Красной Армии и Флота.

 Роман не  был автобиографичным в  традиционном понимании.  Тем не менее
его  сюжет,  ключевая  идея,  характеры  главных  персонажей были  органично
связаны  со   всем,   что  пережил  и   перечувствовал  молодой  художник  в
предшествующие бурные годы.
 Леонид Сергеевич Соболев (1898-1971) родился в  Иркутске,  в  небогатой
дворянской семье.  Мальчик,  подрастая, все больше мечтал о море и кораблях.
Примером ему  служил  Александр -  любимый старший брат,  который,  блестяще
окончив в  1909 году гимназию,  сразу же направил прошение о  принятии его в
петербургский Морской корпус,  а по его окончании, с весны 1913 года, принял
командование орудийной башней линкора "Павел Первый". Леонид к этому времени
тоже  перебрался  в  столицу,  учился  в  Третьем  Александровском кадетском
корпусе,  наведываясь к брату на корабль при каждой возможности.  В мае 1916
года,  в  разгар военных действий на  Балтике,  будущий писатель поступает в
заветное Морское  училище  (так  был  переименован к  тому  времени  Морской
корпус).   А  год  спустя,  избранный  после  Февральской  революции  членом
училищного  комитета,  уходит  в  море  в  должности  матроса-сигнальщика на
миноносце "Стройный".  Так получает он "крещение" войной и революцией. То же
"крещение"  обрел   и   Александр,   которого  восставшие  матросы  "Павла",
расправившись с  офицерами-"драконами",  выбрали в  судком,  оказав ему  тем
уважительное доверие.
 Оба  брата  с  честью  это  доверие оправдали,  пройдя  через  жестокие
испытания  гражданской  войны,   обороняя  Кронштадт  и   Красный  Питер  от
интервентов и  белогвардейцев.  С  марта 1919  года  Леонид Соболев начинает
действительную флотскую службу уже в  командирском звании.  Служба эта -  на
миноносцах,  тральщиках,  на  линкоре -  продолжается вплоть до  1931  года:
молодой штурман увлеченно помогает возрождать и строить Балтийский флот.
 Одна  из  активных  форм  этой  помощи  -   сотрудничество  в   журнале
"Краснофлотец" и первые писательские опыты - рассказы, очерки, юморески. И в
их числе рассказ "Историческая необходимость" (1926),  из которого несколько
лет спустя вырос "Капитальный ремонт".
 Очень  большую  роль  в  создании романа,  в  формировании политических
взглядов автора и его исторической концепции сыграли Вс.Вишневский, Н.Мамин,
Н.Свирин,    Р.Мессер,    Вл.Кнехт    и    другие   товарищи   Соболева   по
Ленинградско-Балтийскому отделению  ЛОКАФа.  Во  всяком  случае,  говоря  об
истории  "Капитального  ремонта",   писатель-моряк  неизменно  и  благодарно
называл ЛОКАФ и Красный Флот в числе своих "соавторов".
 Дальнейшая его  судьба  была  долгой  и  славной.  В  качестве военного
корреспондента он  принял  участие  в  Финской кампании 1939-1940  годов,  в
Великой Отечественной войне.  Сборник его рассказов и очерков "Морская душа"
(1942) стал  одной  из  самых  признанных книг  военной поры.  В  1954  году
появилась повесть "Зеленый луч".  Много сил потребовала от  Леонида Соболева
общественная работа,  и  прежде всего создание в  1958  году Союза писателей
РСФСР и  руководство им  на  протяжении двенадцати лет.  Но  все  эти годы и
десятилетия он  мечтал вернуться к  продолжению романа,  который остался для
него самым дорогим из всех замыслов и творений.
 Первые же страницы "Капитального ремонта" поражают резкими контрастами.
Действие развертывается на  линкоре  царского флота  в  самый  канун  первой
мировой войны.  Перед нами чудовищный образ боевого корабля, превращенного в
"остров  плавающей  стали".   Самое  страшное  качество  этого  мира  -  его
бесчеловечность. Здесь нет людей. Здесь несут службу матросы и офицеры - две
касты, между которыми пролегла вековая пропасть ненависти и вражды.
 Внешняя  налаженность,  сияние  безукоризненно  выскобленной  палубы  и
надраенной "медяшки" прячут  ледяную  черноту  трюмных  карцеров  и  спертый
воздух  матросских кубриков.  За  каждым блестящим кителем,  за  раздушенной
физиономией какого-нибудь лейтенанта Греве  или  кавторанга Шиянова писатель
вскрывает отвратительные признаки гниения - от животной ненависти к матросам
вплоть  до  проигрыша  казенной  суммы  и  тщательно скрываемой венерической
болезни.
 Наиболее полно раскрывается изнанка флотского великолепия в трагической
истории с кочегарами.  Сцена перед непокорным,  но все-таки еще миролюбивым,
еще  не  потерявшим веры в  справедливость матросским строем,  встревоженные
офицерские  разговоры,   наконец  превосходно  показанная  комедия  военного
судилища  выявляют  до  конца  и  провокаторскую натуру  Греве,  и  трусость
Шиянова, и торжество пресловутого мичмана Гудкова, чувствующего себя во всей
этой полицейско-сыскной атмосфере как рыба в воде.
 Самой  "закономерностью"  расправы  над   заведомо  неповинными  людьми
Соболев убеждает нас,  что любая жестокость "драконов" - не просто их личное
качество.  Это  следствие всей  природы  царизма.  В  бесчеловечной сущности
"острова  плавающей стали"  проступают черты  жестокого старого  времени.  И
потому вся ненависть молодого писателя к  этому времени вспыхивает очищающим
пламенем воинствующего гуманизма.  Это -  добрая,  хотя и разгневанная сила,
которая вносит в роман победные,  утверждающие нотки. Она рождает лирическую
наполненность книги,  ее звонкие краски и пронизывающую иронию. И главным ее
источником становятся страницы,  где Соболев заводит речь о людях, которые и
в страшных условиях не перестали быть людьми.
 Разумеется,  к этой категории относятся далеко не все матросы.  Соболев
отлично видит и таких "нижних чинов",  кто неплохо чувствует себя на царском
корабле,  -  стоит  лишь  вспомнить бравого унтера  Белоконя или  предавшего
товарищей "крепкого мужичка" Филиппа Дранкина.  Но  рядом с  ним  еще  более
выразительны и  близки нам утомленные кочегары с лицами,  покрытыми угольной
пылью,  молчаливый матрос  Силин  или  бойкий  на  язык  вчерашний питерский
мастеровой Кострюшкин.  И  чем более вглядывается художник в  судьбы и  души
людей в "синем рабочем",  тем явственней оживает, теплеет, очеловечивается в
романе неуклюжее бронированное чудовище.
 Рядом  с  безжалостной и  обреченной темой  "острова  плавающей стали",
сопротивляясь  ей,   возникает,   набирает  силу  тема  "корабля-друга".   В
контрастах,   все  более  резких  столкновениях  чередуются  "матросские"  и
"офицерские" эпизоды.  И  мы чувствуем,  как нарастает в  матросских сердцах
протест против несправедливости.  В глухо закипающую борьбу с ней включаются
не  только люди,  но и  сам линкор:  образ матросской массы,  воссозданный в
новых революционных традициях нашей молодой литературы - традициях "Чапаева"
и "Железного потока", - неразрывно сливается с образом живого, протестующего
и борющегося корабля.
 Под  воздействием этой  борьбы  и  формируются характеры главных героев
первого  тома:  лейтенанта Николая  Ливитина и  его  младшего брата  Юрия  -
гардемарина Морского корпуса.
 Именно Николай с  наибольшей откровенностью разъясняет брату  корыстную
основу  "благородной" военной профессии,  насмешливо ниспровергая "кадетский
патриотизм",   придуманный  на  потребу  "митюх"  и   безусых  гардемаринов.
Естественно,  что и сам он воспринимается вначале как циничнейший из "жрецов
службы и моря",  - не чужие ведь, а собственные мысли высказываются им, да и
внешне как будто ничем не выделяет его Соболев из офицерской среды.
 Однако  после  нескольких  глав  наше  отношение  к  Николаю  меняется.
Становится все  очевидней,  что перед нами энергичный,  умный и  беспомощный
человек,  который  вынужден прятаться в  эгоцентризм,  как  в  скорлупу,  от
"организованного абсурда",  царящего на  флоте  и  мешающего ему,  моряку по
призванию,  по самому складу души, любить свой корабль и Родину и служить им
верой и  правдой.  Но  вот  надвигается война,  и  в  душе  лейтенанта зреет
предчувствие невиданных перемен. Непривычно странное, неожиданное стремление
заглянуть в душу матроса, в те самые ее печали, о которых он с такой иронией
лишь недавно толковал брату, вдруг властно охватывает Николая. И чем сильнее
это стремление,  тем быстрее ползет трещина между ним и  его золотопогонными
сослуживцами,  и мы ясно видим,  как постепенно, но неудержимо расходятся ее
края под нажимом Времени.
 Время стучит и  в  юношеское сердце Юрия  Ливитина.  Глубинное развитие
этого характера еще  более противоречиво,  потому что ухватил его художник в
самом  бурном  процессе  становления и  с  гораздо  большей  определенностью
нацелил в  краснофлотскую современность конца 20-х годов.  Качества будущего
царского офицера и  качества будущего командира Красного Флота -  еще только
предпосылки в  его развитии,  но они уже живут,  уже борются между собой,  и
автор  зорко  и  заинтересованно следит за  всеми  перипетиями разгорающейся
борьбы и сам участвует в ней, сочувствуя, издеваясь и негодуя.
 Быть может поэтому,  когда речь заходит о младшем Ливитине, в авторском
тоне нет того уничтожающего сарказма,  с каким он говорит о "жрецах службы и
моря".  Здесь главное его  оружие -  насмешка,  больно бьющая по  юношескому
самолюбию.  Иронизируя, а то и откровенно смеясь, рисует Соболев злоключения
гардемарина:  то  его задерживают на  рассветной палубе в  кальсонах,  то он
неуклюже  пытается  "соблазнить"  горничную  Наташу  по   всем   "правилам",
вычитанным из бульварных романов.
 За  этим  обличающим,  но  и  облегчающим смехом  проступает симпатия к
герою. Истоки ее в горячей и по-своему бескорыстной влюбленности Юрия в море
и  корабль,  в  его тяге к  матросам.  Пусть все это юноша взрастил в  себе,
"Станюковича начитавшись",  -  Соболев то и дело язвит по этому поводу... Но
из-за  локафовских выпадов на каждом шагу пробивается его собственная давняя
приверженность к поэтическим страницам флагмана русской морской литературы.
 В  пору  первого  знакомства с  "Капитальным ремонтом"  далеко  не  все
читатели сумели  понять диалектическую природу характеров братьев Ливитиных.
Даже многие профессиональные критики видели в  Николае и  Юрии лишь блестяще
разоблачаемых   представителей   офицерской   касты.   Писатель   подтвердил
неизбежность внутренней перестройки своих  героев  в  четырех  новых  главах
романа,  которые были  опубликованы в  первой половине 1962 года и  которыми
завершается ныне "Капитальный ремонт".
 Эти  главы воспринимаются как  первый подступ к  развязке обозначенного
Соболевым острейшего социально-психологического конфликта.  Решающим толчком
здесь служит весть о войне, сигнал тревоги, по которому извлекаются из сейфа
строго  секретные  пакеты,   готовятся  выйти  в   бой  корабли,   и  первая
заградительная мина  -  первая  из  многих  тысяч,  которые вскоре  заполнят
Финский залив,  тяжело скатывается в волны.  Страна, флот, люди перешагивают
некий качественный рубеж времени.
 Он  становится для  братьев Ливитиных рубежом повзросления.  Теперь уже
каждому читателю видно,  что не только Юрий,  но и рисующийся своим цинизмом
Николай продолжали до  этого  момента питать  какие-то  иллюзии:  Юрий  -  о
воинской славе,  ждущей  его  в  неминуемом и  немедленном морском сражении,
коим,  по  его  мнению,  обязательно должна  открыться война,  Николай  -  о
возможности  хоть  как-нибудь  воздействовать на  неотвратимый ход  событий,
грозящий флоту разгромом.  Но  каждая из  судорожных попыток реализовать эти
стремления терпит  крах.  Обстоятельства сильнее  -  те  самые,  которые так
неумолимо  и   жестоко  решили  в  свое  время  судьбу  кочегаров.   Царизм,
воплощенный в "организованном абсурде" всего хода государственной и флотской
жизни,  заведомо не  способен к  активной встрече с  врагом,  а  тем более к
победе.  Он  приговорен к  смерти  самой  историей.  И  жуткая тяжесть этого
приговора уже не  просто гнетет Николая.  Мучительно и  гневно сознавая свое
бессилие,  он начинает всерьез размышлять о неизбежной и желанной теперь для
него революции.
 Не легче и  Юрию.  Не потому ли иронические нотки,  привычно звучащие в
посвященных ему строках,  почти неприметно для нас сменяются драматическими,
а  насмешливо  поданный  эпизод  "соблазнения"  Наташи  выступает  теперь  в
многозначительном контрасте со страницами,  рассказывающими о  неожиданной и
горькой,  о прощальной бабьей ласке, которой дарит юношу горничная Сашенька,
провожая его. Что с того, что "набег на славу" не удался. Ведь в этом порыве
Юрия не было на сей раз ничего позорного,  и грозовая туча войны еще тяжелей
нависает над ним,  над Николаем,  над Сашенькой - над всей страной. И потому
обжигающий его губы Сашенькин поцелуй остается за ним по праву -  ему нечего
стыдиться, его бой по-прежнему близок и неотвратим...
 Не менее близка и  неотвратима теперь решающая встреча Николая и Юрия с
теми героями романа, которые в первых его главах оставались на втором плане.
Большевики-подпольщики Кудрин,  Волковой,  Тишенинов выдвигаются вперед всем
развитием  действия,   всем  ходом  событий  закономерно  и  неизбежно,  как
единственная по-настоящему активная и целеустремленная сила истории.
 Обращенный своим  содержанием в  прошлое,  впрочем,  тогда не  столь уж
далекое,   "Капитальный  ремонт"  был  органично  связан  с  временем,   его
породившим.
 То было время "великого перелома" - семилетие между 1927 и 1934 годами,
которое ныне  являет  нам  как  трудно  постижимое сочетание созидательского
энтузиазма и возрастающей трагичности.  Уже утверждался сталинский культ и в
ходе "сплошной",  "ударной" коллективизации, в обстановке "головокружения от
успехов" множились числом незаконные "раскулачивания",  аресты и ссылки.  Но
все это,  до какой-то поры,  воспринималось подавляющей частью современников
как неизбежные издержки и жертвы борьбы за социализм в ходе его развернутого
победного  строительства,   зримо-весомого,   как  шпалы  Турксиба  и  домны
Магнитки.
 Людям,  особенно тем,  кто сумел,  на  их  взгляд,  избавиться от груза
дореволюционных предрассудков и  радостно почувствовать свою приобщенность к
ритмам  и  лозунгам  времени,  на  некий  срок  помстилось  тогда  наивно  и
счастливо, что они окончательно познали законы исторического развития и даже
овладели главными его  рычагами,  потребными для возведения еще небывалого в
веках государства трудящихся.
 Отсюда -  крайне характерное для  тех бурных лет страстное,  можно даже
сказать  пристрастное,   отношение  к   истории  и   к  современности  в  их
сопоставлении  и  контрастах.  Хозяйски  "осваивает"  историю  и  набирающая
зрелость  наша   литература.   Мысли   об   эпических  полотнах,   достойных
происходящего,   звучат  в   письмах  и   статьях  М.Горького,   А.Толстого,
А.Серафимовича,  Д.Фурманова,  начинают воплощаться в  первых  томах  "Клима
Самгина",  "Тихого  Дона",  "Хождения по  мукам".  То  же  ощущение породило
советский исторический роман. Обращаясь к истории, художники прежде и больше
всего стремились понять свое время.
 В  том  же  направлении развивалась и  оборонная тема.  Военная  угроза
росла,  и  в  ответ на  нее росли Вооруженные Силы Страны Советов.  Проблема
патриотизма и  воинского долга,  отношения между  командиром и  подчиненным,
складывающийся  облик   советского   военного   профессионала  -   вот   что
интересовало   локафовских   авторов,    и    особенно    А.Новикова-Прибоя,
Вс.Вишневского,   В.Лавренева,  С.Колбасьева.  Стремясь  понять  те  сложные
процессы,  которые происходили в  начале 30-х годов в армии и на флоте,  они
обращались к их октябрьским и предоктябрьским истокам.
 Леонид Соболев не  был  среди них  исключением.  Но,  как и  во  всяком
настоящем  художнике,  эти  тенденции  проявились  в  нем  и  в  его  романе
по-своему.  И  прежде  всего  они  проявились как  флотская  устремленность,
интерес  к  формированию  советской  морской  души,  к  рождению  командира.
"Капитальный ремонт" был задуман и выполнен как первая часть эпопеи, глубоко
современной не  только по  духу,  но и  по содержанию  как начало оборонной
эпопеи  о  вчерашнем и  сегодняшем дне  Красного  Флота,  готовящего себя  к
завтрашним классовым боям. Роман посвящался людям большой и нелегкой судьбы,
с которой неразрывно сплелась судьба самого писателя.
 Отсюда беспокойный характер еще  одного главного героя  в  "Капитальном
ремонте"  -   его  лирического  героя-повествователя.   Он   предстал  перед
советскими читателями начала 30-х годов как молодой их современник - товарищ
и ровесник строителей Магнитки и Днепрогэса,  командир РККФ*, зорко следящий
за зловещими махинациями керзонов и Пуанкаре у границ Республики.  Он принес
в роман горячее дыхание своей поры, ее революционный пафос, ее иронический и
негодующий  голос.  Он  заставил  книгу  откликнуться  на  самые  актуальные
политические проблемы тех лет и отразил в ней собственное ощущение времени и
понимание исторического процесса.
 ______________
 * РККФ - Рабоче-Крестьянский Красный Флот.

 Именно   так    воспринимаются   развернутые   "лирико-публицистические
отступления",   как  назвал  их  сам  автор,   -   важнейшая  художественная
особенность романа,  его  главная  новаторская черта.  Действие происходит в
прошлом,   но  сам-то  писатель  непрерывно  вмешивается  в   это  действие,
взволнованно его переживает и комментирует. Его взгляды на жизнь, на историю
России,  на  флотскую службу сталкиваются в  непримиримой схватке с  ложными
идеалами Юрия Ливитина,  с  реакционным мировоззрением действующих в  романе
офицеров царского флота,  со взглядами, остатки которых мешали строительству
флота советского.
 Так  получили широкое  типическое обобщение автобиографические элементы
"Капитального  ремонта".  Голос  лирического  героя-повествователя  зазвучал
здесь как голос целого поколения. И в этом проявилось замечательное качество
современности книги,  построенной,  казалось  бы,  на  традиционной,  сугубо
исторической основе.  То  был важный вклад ее  автора в  формирование метода
социалистического реализма.
 С  не  меньшею силой  выявилось и  гуманистическое,  антивоенное начало
романа.   Это   была   самозабвенная,   яростная  атака   на   бесчеловечную
империалистическую политику: яркое художественное воплощение ленинской мысли
о  необходимости неустанно разоблачать тайну,  в  которой рождается чудовище
войны, раскрывать все и всяческие империалистические сговоры и махинации.
 Однако  молодой  художник,   уже   получивший  широкое  и   заслуженное
признание,  не переставал размышлять над своей работой,  уг