енький человек, - поправил я.
   - Рода-природа, твоего папу тоже надо  было  закопать  в  детстве,  -  не
согласился Жора.
   - Его и закопали на севере.
   - А выкопали, как вижу, здесь, на юге.
   - Значит, я уже не совсем папа, я его антипод.
   - Артишок ты, вот что!
   - Анти - шо? - заключил я. - А вс„-таки, чей это  реб„нок,  которого  тут
выкопали?
   - Нет, - возразил Жора серь„зным тоном, - этот  реб„нок  не  был  ч„рным.
Тебя это интересует?
   - Нет, - не растерялся я, - меня интересует, что он  мальчишеского  полу.
Ведь и я как-то...
   - И все мы, - согласился Жора. - Все мы пацаны.
   - Да, мы не стареем, - подтвердил Ив. - Коли уж таким  уродился,  то  это
навечно.
   - А сколько тебе лет, Жора? - спохватился я.
   - Да вот скоро пятьдесят, и все не краденые, мои.
   - Пятьдесят! - я подскочил от неожиданности. - Не может быть!
   - Я и сам так думаю: не может. Но существует документ.
   - А ты что думал, сколько ему? - спросил Ив.
   - Я думал... - ответил я, усаживаясь на место, - я вовсе не думал, а  был
уверен... Сказать честно?
   - Ни в коем случае! - воскликнул Жора.
   - Я думал, тебе разве чуточку больше, чем мне.
   - Карлик, ты понимаешь этот комплимент? - засмеялся  Ив.  -  Ты  в  жизни
таких не имел, даже когда был карликом летающим, а не в сундуке сидящим. Вот
удача, так удача.
   - Разумеется, понимаю, - холодно возразил Жора. -  Не  такой  дурак,  как
некоторые.
   - А ты, оказывается, одного возраста с Ба, - я вс„ не мог опомниться.
   - А я и бабушка себе, и внучок, - гордо сказал  Жора.  -  И  в  этом  моя
удача.
   - Если б я знал об этом раньше, -  я  облизал  губы,  -  то  не  смог  бы
говорить тебе "ты".
   - Так ты свою Ба называешь "вы"?
   - Нет, но это... другое дело, - запутался я, и попытался вывернуться: - А
что значит: карлик летающий?
   - Как-нибудь потом расскажу... - Жора не дал себя сбить с темы. - А Ив  -
тоже другое дело?
   - Эге-э, - прогудел Ив  голосом  днепровского  кол„сного  парохода,  -  в
сравнении с тобой я ему ровесник.
   - Славно  говорим...  -  грустно  сказал  Жора.  -  Посторонним  вход  не
воспрещ„н.
   - Ив сам велел мне с ним на "ты". А вот с Назарием я на "вы", - продолжал
я жевать ту же мякину.
   - Вот-вот, это другое дело, а не то, - сказал Ив.
   - Посторонним вход вс„ же воспрещ„н, - оживился Жора.
   - И с Сандро!
   - А это дело и вовсе третье, - снова развеселился Жора.  -  Есть  и  дело
четв„ртое, пятое... Вон этот ч„рный парень частенько рассказывает о  себе  в
третьем лице. Понимаешь, что это значит?
   - Конечно, - обиделся я. - Есть люди двуличные, тр„хличные, и так далее.
   - Ну да, ну да, но не это  главное.  Главное,  такие  рассказы  -  начало
литературной деятельности, вот что.
   - Чего уж там, - возразил Ив, - а почему не она сама?
   - А потому что ты не сам, - заявил Жора. - Вот почему.
   - Я понимаю, - сказал Ив. - Нет, негр не дурак.  Ладно,  негр,  может,  и
дурак, но не какой-нибудь там, а печальный. То есть, не такой  уж  и  дурак.
Негр отлично знает, что он почти не умеет писать.
   - Как это, почти? - удивился я.
   - А так: подпись он поставить  умеет,  -  сказал  Жора.  -  На  плат„жной
ведомости.
   - И под протоколом допроса!  -  гордо  заявил  Ив.  -  И  тем  делаю  его
недействительным. А ведомость тем же способом делаю действительной.  Способ,
как видишь, универсальный.
   - Весь в покойного папу... - покачал головой Жора.
   - В покойную маму, - поправил я.
   - Вот это другое дело,  -  поднял  указательный  палец  Ив.  -  Мальчишка
запомнил, где моя мама. Гол!
   - Смотри, он так же запомнит, что  ты  притворяешься  неграмотным,  чтобы
потом объявлять протоколы допросов недействительными, - предупредил Жора.  -
То есть, тебе, тр„хличному, грозит попасться в следующий раз с поличным. Вот
когда будет тебе гол. Теперь спроси его, малыш, зачем он притворяется,  если
это делать так опасно?
   - Зачем ты притворяешься, Ив? - спросил я.
   - Чтобы не загреметь с копыт, - сказал он. - Это ещ„ опасней.
   - Да, - похвалил я, - вот это работа. Поначалу, наверное,  и  ты  от  не„
блевал.
   - Ни слова о вонючей работе! - гаркнул Ив, шл„пнув меня по затылку.
   - Да уж...  -  глубокомысленно  заметил  Жора,  -  это  нормальные  пусть
трудятся в поте, как завещано. А нас Бог пометил,  чтобы  сама  пометка  нам
давала хлеб насущный. И что же? Нам вполне хватает, днесь.
   - А Сандро - хватает?
   - Мой маленький друг, - сказал Жора. - Ты  слишком  часто  вопрошаешь  об
этом человеке. Между тем, сказано: это дело совсем третье.
   - Как и третий глаз...
   - Умолкни! - вскричал Жора. - Жанна птичка певчая, не трожь е„.
   - Слепая птичка, - добавил Ив, - на все три глаза. А глаз,  дорогие  мои,
есть первейшее дело.
   - Я думал - руки, вернее, ноги, - упорствовал я.
   - Циничный пацан, - неодобрительно покачал головкой  Жора.  -  А  ты  вот
попробуй писать вытянутой рукой, и сразу узнаешь, что дело не в  руке,  а  в
зрении. Рука-то оста„тся та же... Представил?  Ну,  а  теперь  вообрази,  ты
пишешь ногой.
   - Стреляю, - возразил я.
   -  Сандро  начал  с  того,  что  выучился  писать  ногой,  -  ещ„   более
неодобрительное покачивание, - прич„м, одинаково правой и левой. И не только
подписи на протоколах. Это была долгая школа. И только после не„  он  освоил
то, что ты видишь на сцене.
   - Не такая уж  долгая,  -  продолжал  я  сво„,  -  война  совсем  недавно
кончилась.
   - Прич„м тут война! - возмутился Ив. - Расскажи ему, карлик,  расскажи...
И про свою войну тоже.
   - Когда-нибудь и расскажу. А Саня тоже  не  на  войне  потерял  руки.  Он
вообще их не терял, так и родился, без рук.
   - Я это уже слыхал, - сказал я, - но тогда откуда  же  мой  дядя  Ю  взял
войну?
   - Твой дядя - самых честных правил, -  пропел  Жора.  -  И  желает  иметь
своего героя, как, впрочем, и все, чтобы было на что надеяться в этой жизни.
Чтобы в ней был свет.
   - Но он ведь имеет такого героя, - возразил я, - это мой отец.  Или  вот:
Пушкин. Зачем ему ещ„?
   - Твой дядя не станет платить деньги, чтобы лицезреть твоего  отца,  если
тому вздумается пальнуть из своего пистолета. Твоему дяде не хочется  стать,
например, каким-нибудь Колей, зато ему хочется стать Сандро. Почему?  Потому
что Сандро звучит. А твой отец не звучит, или звучит плохо. Как зовут твоего
отца, Витя? Вот именно... А меня - Жора. Даже  твой  дядя  Ю,  по  слухам  -
образованнейший человек, не захочет называться  Витей  или  Жорой.  Это  вс„
равно, что хотеть называться тем же Колей. Зато он хочет называться Сандро и
Сандрелли впридачу.
   - Сакко и Ванцетти, - уточнил Ив. - Шиколат.
   - Гол, - одобрил Жора. - Он скорее захочет назваться Эдиком,  чем  Колей.
Таков уважаемый публикум, поверь. И за Сандро легенда. Та самая, военная.
   - Но и за моим отцом тоже!
   - Нет, не то же! Твой отец дело даже и не третье, десятое...
   - Мать говорит: его номер шестнадцатый.
   - Во-во! За твоим отцом сама война - а за Сандро военная легенда. Знаешь,
этот товар тоже нуждается  в  упаковке,  а  иногда  упаковка  важней  самого
товара. Вот моя, например...
   - Сундук, - догадался я.
   - И шиколат, - подтвердил Жора. - Или вот Чрево, ты же знаешь, что это  я
говорю за него, а пузо у него просто накладное, из тряпок. Тоже упаковка.
   -  Чужим  голосом  говорить,  -  по„жился  Ив,   -   это   жутко,   будто
потусторонним. Мне всегда казалось, что не ты это говоришь, а ещ„  кто-то...
И не из сундука, а совсем оттуда.
   - Не пугай малышей, - сказал Жора.
   - А у Жанны, - решился я, - пузо тоже теперь накладное?
   - Оторвать, - убежд„нно заявил Ив, - оторвать вс„.
   - Прич„м тут Жанна? - квакнул Жора.
   - Оторвать, - подтвердил Ив.
   - Эх, и я, видно, хочу стать Эдиком, - вздохнул Жора, - это  меня  всегда
подводит. Короче, сидеть в сундуке можно  и  без  легенды-имени,  это  может
делать и твой отец, и твой дядя, и вс„ ваше семейство скопом...
   - Или стоять в бочке, или летать, - вставил Ив.
   - Не скажи, не скажи... А вот скажи-ка, малый,  прибавило  бы  твоему  Ди
успеха, если б он принимал больных в сундуке, выкрикивая "шиколат"?  Если  б
его звали Жорой?
   - Не знаю, - сказал я. - Знаю только, что это невозможно.
   - Вот, вот что мне нужно всегда помнить! - вскричал Жора. -  Тогда  давай
дальше: а если б твой отец, а если б твой дядя?
   - Ю хочет называться Дубровским, - уклонился я.
   - Ты не отвиливай, - грозно сказал Ив. - Отвечай: а  твой  отец  стал  бы
сидеть в сундуке ради пропитания?
   - Не знаю, - честно признался я.
   - Ещ„ бы, - Жора вставил в рот новую папиросу. - Сам Свифт этого не знал.
   - Тоже урод? - спросил Ив. - Почему не знаю?
   - Ещ„ какой! Почище дяди Тома. Ты в Европах не бывал, - объяснил Жора.  -
А побывал бы там с мо„ - знал бы и Свифта.
   - Полетал бы там с тво„, - обиженно поправил Ив. - Дядю Тома в его хижине
ел гнус, на севере. Ты мог бы о н„м  отзываться  поуважительней,  не  как  о
сво„м Свифте.
   - Жор, - сразу подхватил я, - а что ты делал в Европе?
   - Летал, - усмехнулся Ив.
   - Ты был л„тчиком! - воскликнул я  восхищ„нно.  -  Как  Чкалов,  или  как
Назарий, да?
   - Потом расскажу, - отмахнулся он.
   - Вс„ потом, всегда потом... Ладно, - продолжил я мстительно, - а знаешь,
мне ведь запрещали произносить  слово  "лилипут".  Говорили,  ты  обидишься.
Говорили, надо тебя называть: маленький человек. А Свифту, значит, было  вс„
можно. Он даже целую Лилипутию придумал.
   - Он не придумал, - возразил Жора. - Есть такой город. И все  жители  там
маленькие.
   - Так то ж в Европе! - пожал плечами Ив.
   - В Бразилии, - поправил Жора.
   - Это что, не одно и то же? - спросил  Ив.  -  Лилипут,  он  и  в  Африке
лилипут.
   - Вот, и тебе можно, - надавил я, - его так называть. Жора  сам  называет
себя карликом или лилипутом, и совсем не обижается. Только мне  нельзя,  так
все говорят.
   - Это вс„ тебе по глупости наговорили, - сказал Жора. - Или того хуже: по
злобе. Есть ещ„ люди, желающие уморить меня  голодом.  Если  б  я  назывался
маленький человек, мне б жрать  было  нечего.  Публика  кормит  карлика  или
лилипута, а маленькому человеку кто ж подаст? Публика ведь и сама: сплошь из
маленьких людей. Вот ты, например, тоже маленький. Тебе за то платят?
   - Да, - сказал я. - За что ж ещ„? А я жру  на  равных  со  всеми  нашими,
запросто. А они ведь все работают... в поте лица. Ещ„ того хуже: от  меня  и
им перепадает, если чего не доем. Когда я был совсем маленький, мать кормила
меня своим молоком, но его было слишком много. На остатках она варила  кашу,
и отец ел, и его друзья ели. Потом отец им рассказал - на ч„м  каша,  и  они
блевали. Но поблевав, вс„ равно снова ели. Иначе б подохли с голоду, времена
были такие, так говорит отец и все наши. Так что теперь они  просто  обязаны
меня кормить, из благодарности.
   - Может, у ваших оно и так, они люди интеллигентные...  -  Жора  выпустил
клуб дыма. - А может, все ваши знают, что ты не просто маленький. Хвалят  же
они твой ум? Значит, видят в тебе нечто... такое. Опять же, тво„ увечье...
   - Это какое же? - возмутился я.
   - Косоглазие, - невозмутимо объяснил Жора. - А был бы ещ„ и  горб,  ты  б
уже сейчас зарабатывал не только среди ваших. У наших жизнь похитрей, одного
косоглазия недостаточно. Нужен и горб, и упаковка: легенда. Учитывающие  это
администраторы вовсе не гении,  просто  они  сами  из  маленьких  людей,  из
публики. Так что они примеряют все легенды на себя. Да ты  и  сам  попробуй,
примерь: назови-ка Сандро - Саней, а Сандрелли Николаевым,  объяви,  что  он
родился навроде целлулоидной куклы, которой забыли приставить  руки,  совсем
гладенький, да ещ„, что родился не в Италии, а на Чукотке...
   - Ты говорил и про Ива, - не сдавался я, - и вообще про цирковых силачей,
что и они себе придумывают легенды. Чемпион мира, например, или  неграмотное
дитя природы с севера...
   - Мне надо оторвать не только руки, - сказал Жора, - но и голову.
   - И яйца, - добавил Ив. - Но ещ„ не поздно, хошь, помогу?
   - Твой дядя Ю - пример не из  лучших,  надо  брать  в  пример  женщин,  -
залепетал Жора: теперь была его очередь выбираться из внезапно запутавшегося
положения. - Женщины вообще испытывают более сильные чувства. Хотя, конечно,
это не те женщины, которых знаешь ты. Это ты хорошо запомни: не все  женщины
одинаковы.
   - Я это знаю, - сказал я. - Ведь я знаю Ба.
   - Не все женщины одинаково хорошо стригут ногти, -  сказал  Ив.  -  Но  я
думал, ты назов„шь Жанну.
   - Жанна и Ба, - насупился я, - совсем разные. Теперь я это понял.
   - Ты думаешь? - вздохнул Жора. - Дай Бог... тебе здоровья.
   - Кишки с тебя вон, - разъяснил Ив.
   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
   - Бог вс„ ему даст, если малыш не будет вбивать вс„ это  себе  в  голову,
как вальсы Шопена.
   - Да, - сказал Жора, - не пора ли тебе домой, играть этюды?
   - Успею, - сказал я. - Как же сам Сандро терпит такой обман?
   - Упрямец, - закатил глаза Жора. - Ну хорошо, что, если я скажу так: Саня
хочет, чтобы люди приглашали его к себе обедать. Больше того, он  хочет  эти
приглашения принимать. Обрати внимание,  нас  с  Ивом  никто  не  приглашает
пообедать...
   - Тебе нужно оторвать вс„, чтобы ты стал совсем гладеньким, - сказал  Ив.
- Но что правда, то правда: и гладенькому тебе ещ„ прид„тся сильно попотеть,
пока тебя пригласят, карлик. Пока тебя попросят полетать по их дому.
   - Можно подумать, в сундуке не сильно потеют, - сказал я.
   - Грубиян! - поставил свой диагноз Ив. - Скажешь, я не потею?
   - Это ведь от жары, - возразил я, - а не от трудов. Так и  отец  в  своей
прозекторской, и Изабелла у себя в боксе, и е„ микробы,  наверное,  ещ„  как
потеют.
   - Там за это платят зарплату, - сказал Жора. - А у нас платят не за  пот,
а по маркам, со сбора.
   - А Назарий говорит, что потеть обязательно, надо работать в поте лица. И
Сандро, по-моему, потеет с головы до ног. Вот почему  у  него  такие  ч„рные
пятки...
   - Тьфу! - сплюнул  Жора.  -  Он  думает,  что  этот  номер,  стрелять  по
тарелочкам, имеет ещ„ какой-то  скрытый,  высший  смысл.  Вроде  как  вальсы
Шопена.
   - Нет, он думает, что это  вроде  езды  на  мотоцикле  задом  напер„д,  -
поправил Ив. - Такой же, мол, и у номера Сандро высший смысл.
   - Какой странный мальчик! - сказал Жора.
   - Очень странный мальчик, - согласился Ив. - Как же его примут  в  школу,
такого урода?
   - Высший смысл, по-вашему, и есть главное уродство, запомню, -  пригрозил
я. - И расскажу всем.
   - Нет, ты не просто урод, - снова сплюнул Жора. - Ты глупый урод.
   - Смотри, парень... Мой папа был глупый негр, и чем он кончил?
   - А Ба никогда не потеет, - заявил я. - А весь дом держится на ней. Разве
это не работа?
   - Ты понимаешь, куда он клонит? - спросил Жора. - Что мы не  стоим  своих
денег, потеем зря: на нас ничего не держится.
   - Я понимаю, куда он клонит, - сказал Ив. - Вс„ ясно:  он  не  собирается
потеть в своей школе.
   - Он собирается потеть только на переменках, -  поправил  Жора.  -  А  на
уроках пусть потеют другие, бездари, лентяи... Он же будет запросто получать
оценки, и лучшие, чем они.
   - Это грубо, - сказал я. - Ещ„ грубей, чем у Назария. А я уже давно играю
во взрослой волейбольной команде. Мне доверяют подачи, и просят  набрасывать
на сетку.
   - Ну, а бить-то тебе поручают? - запищал Жора. - Удары тебе доверяют?
   - Да, допрыгиваешь ли ты вообще до сетки? - прогудел Ив.
   - Я ещ„ допрыгну, - пообещал я. - Обязательно, сами увидите.
   - Вот тогда и приходи на базар, - сказал Жора. - А так,  коротышка,  твой
номер даже и не шестнадцатый: вообще без номера. Слушай, давай по-прямому...
Ты сво„ место знаешь? Вот и хорошо: утри сопли и не  обижайся.  Держи  удар.
Смотри, я же не обижаюсь?
   - Он не обижается, - подтвердил Ив.
   - И я тоже, - сказал  я.  -  Слушайте,  если  б  вы  знали,  как  вы  мне
нравитесь!
   - А Сандро? - вскричали они оба: флейта и фагот.
   - Это, - сказал я солидно, - дело совсем третье.
   - Вот это - дело совсем другое! - пропищал Жора.
   - Дело хорошее, - прогудел Ив.
   - Л„гок на помине, - объявил я.
   - Санька! - заорал Жора. - Этот малый  и  тебя  обозвал  дураком!  Имеешь
право присесть к нам.
   - Лучше я откажусь от такого права, - на Сандро был халат без рукавов,  -
и постою.
   - Мы славно тут болтаем, - сообщил Ив. - Позавидуешь.
   - У меня дела, - сказал Сандро. - Мне ещ„ ногти стричь.
   - У тебя они растут за четверых, - укоризненно сказал Жора.  -  А  кто  у
тебя нынче маникюршей?
   - Да в том-то и дело, что Катька хандрит, а очередь  е„.  Прислал  бы  ты
кого из своих... государевых людей. Кто-нибудь из ихнего цирка не  прочь  же
на воле подработать, а?
   - А вы бы пошли работать в Большой цирк? - спросил я.
   - А говорили: болтаем славно. Ничего себе славно! - сказал Сандро.  -  По
такому случаю дай закурить.
   - У малыша тяж„лое детство, - объяснил Жора, раскурив и вложив ему в губы
папиросу. - Прямо на части рв„т. Большой  базар  и  Малый,  Большой  цирк  и
Малый, большие взрослые и малые дети, весь его родной  городишко  такой  же:
пополам.
   - Поляризация, - применил свои познания я. - Но  ведь  и  в  Москве  есть
Большой и Малый театр. Отец говорит, в Большом неправильно  играют  Шуберта,
Аве Марию.
   - А я что говорю? Конечно,  поляризация!  Сказать  по-прямому  -  шизуха.
Cтарая малая часть и новая большая, два разных города в одном. И такая же  у
малого семья, две в одной. И какая-то из них  неправильная,  совсем  не  так
играют Шуберта, как нужно. Я тебе, Сандро, пришлю  одну  коротконогую,  будь
спок, она старательная.
   - Городишко у них диалектический, - возразил Сандро  задумчиво.  Папироса
так же задумчиво гуляла из угла в угол его рта. -  Вчера  на  Главной  улице
Новой части, гуляя и о ч„м-то задумавшись, может быть как раз и  о  Шуберте,
погиб Главный врач больницы Старой части, а сегодня  утром  я  уже  читал  в
местной газете некролог.
   - Погиб от огорчения, что в Новой части неправильно играют Аве  Марию?  -
поинтересовался Ив.
   - Нет. "Победа" зацепила его ручкой дверцы, когда  он  готовился  перейти
улицу, за пуговичную петлю расст„гнутого пальто. Вот как  диалектически  тут
переходят улицы.
   - В такую кислую жару, и в пальто? - удивился Жора.
   - Летнее пальто, летнее, - пояснил  Сандро.  -  Тут  ещ„  ходят  летом  в
соответствующих пальто.
   - Называется пыльник, - сообщил я. - Ваше пальто тоже можно так называть.
А погиб доктор Щиголь, он знакомый моей Ба, и, конечно, Ди.
   - Разумеется знакомый, - согласился Сандро, - как же иначе. Небось, и жил
он в вашем квартале. А пыли у вас в квартале, действительно, многовато.
   - Третий дом от нас, - уточнил я, - в начале соседнего квартала.
   - Каков объ„м жизни! - воскликнул Жора. - И при этом  -  каков  уют!  Два
квартала, и вс„ в них содержится, что ей нужно, жизни. За  каким  же  ч„ртом
доктора понесло в другой город...
   - За смертью, - объяснил Сандро. - Нет, малыш, я бы не пош„л  работать  в
Большой цирк. До него-то кварталов двадцать, если не сорок. И он как  раз  в
той части города, которая неправильна. То есть, в другом городе.
   - А мы скоро туда переезжаем... - с  тоской  сказал  я.  -  Горздрав  дал
матери квартиру. Это е„ знакомый,  к  нам  его  не  приглашают.  Потому  его
отчества я не знаю, а фамилия его, наверное, Кругликов.
   - Да и не возьмут меня туда, - поторопился Сандро, - мо„ место  в  Малом.
Зато на Большом базаре.
   - И хорошо, что не берут, вас там звали бы просто Колей, -  выпалил  я  и
покраснел.
   - Фу, ну и подача, - посетовал Ив.
   - Гнать его из команды, или пока только оторвать руки? - спросил Жора.
   - Коля - красота и молодость мира, - сказал Сандро. - Разве  я  похож  на
молодость и красоту мира?
   - По-моему, да, - ответил я.
   - Он твой поклонник, Саня, - пояснил Жора, - а у всех  твоих  поклонников
глаза застит.