чно, чтобы повернуть разговор в нужную сторону.
   - Что за младенцы? - угрюмо спросила мать. - Скажи ты, если он не желает.
В конце концов он твой сын.
   - Это касается моей работы, - сказал отец. - Младенцы в этом смысле ничем
не  отличаются   от   е„   обезьянок:   абстрактный   предмет   определ„нной
деятельности.
   - Но мальчик, - возразил Ди, -  мальчик  этим  предметом  явно  выбит  из
колеи.
   - Ему пришлось открыть ночью дверь, - сказал отец. - Вот и вс„. Разве это
впервые? Просто сегодня этот болван наговорил  ему  с  три  короба,  пока  я
одевался...
   - Превосходные контакты для мальчика, особенно ночью, -  проговорила  Ба,
чуточку оживая. Но только на миг, на один миг.
   - Это моя работа, - ожесточ„нно повторил отец.
   - Твоя, - подчеркнул Ди, отодвигая от себя нож, - вот именно.
   - Ты так говоришь, - отец перехватил этот нож и стал  постукивать  им  по
столу, - словно мне не работа нравится, а предметы этой работы. Е„  объекты.
Лучше  бы  обратил  внимание  на  то,  что...  а  вы-то  все  -  почему  так
любопытствуете, вас-то чем разобрало?
   - Разве, - вкрадчиво сказала мать, - разве  нельзя  просто  рассказать  о
происшествии, и... покончить с этим?
   - А реб„нок? - спросил Ди.
   - Реб„нку уже вс„ рассказали ночью, - возразила мать.
   -  Обычное  происшествие,  -  стараясь  сдерживаться,  сказал   отец.   -
Избавились от... плода грешной любви. Плод вполне созревший, словами  одного
кретина: мальчишеского полу. Его сорвали и закопали,  на  базарной  площади,
кстати, на том месте, где недавно стояла бочка - кое-кто  должен  помнить...
ну, эта клетка для езды на мотоцикле. Этот  участок,  наконец,  решили  тоже
замостить. Работы велись ночью, чтобы дн„м не мешать  базару.  Ну,  разрыли.
Все бабы в крик, а там ведь работают в основном бабы. И так далее.
   - И это вс„? - мать выглядела разочарованной.
   - Нет, - ухмыльнулся отец.  -  Ещ„  было  опознание,  и  экспертиза,  как
положено.
   - Опознание в каком смысле?  -  спросила  Изабелла.  -  В  смысле...  его
знакомых?
   - Родственников, - ж„стко сказала мать. - До знакомых он ещ„ не дожил, не
успел. И они... не успели превратиться в родственников.
   - Если ты намекаешь на Жанну... - начал Ю.
   - Вы уже доели? - вяло спросила Ба.
   - А прич„м тут Жанна? - почти выкрикнул отец.
   - А совершенно не прич„м, - зло подтвердила мать. - Не графиня, небось...
   - А графиня-то тут...
   - Между нами дети...
   - Ю, тарелку нужно оставлять чистой...
   - А если...
   Разговор снова нуждался в вожжах.
   - А я вот думал, - сказал я, и теперь уж сам выдержал паузу. -  Я  думаю,
что разрыли не бабы, а свиньи. Свиньи привыкли, что там зверей кормили, и  к
объедкам привыкли. Вот и искали чего-нибудь на том месте, где клетки стояли.
А нашли человечье мясо. Не знаю, едят они его, или нет? Или  вот:  тигров  -
можно кормить  человечиной?  Вот,  к  примеру,  слоновий  хобот,  хотя  всем
известно, что вкусно, а не каждый сможет откусить. Это тоже известно.
   Тише не бывало за нашим столом. Я даже испугался,  в  прямом  смысле,  за
свою шкуру: Ю, кажется, уже потянулся к моему локтю.  Ест  ли  он  человечье
мясо? Но тут Изабелла фыркнула, и тем спасла меня, разрядив напряжение. Отец
самым настоящим образом заржал, к нему, подумав, присоединился фальцетом  Ю.
Даже Ди мягко улыбнулся, с оглядкой, впрочем, на  отсутствующую  по-прежнему
Ба. Словно он задал ей немой вопрос: как ты себя чувствуешь? Вс„ в  порядке,
засвидетельствовал  ответный  кивок.  Последней  засмеялась  мать,  недобрым
смехом.
   - А что, - отсмеялся и прокашлялся отец, - это версия. Вполне было  бы  в
духе цирковых.
   -  Конечно,  -  согласился  Ю,  стараясь  быть   ироничным.   -   Сборище
развратников, убийц. Вообще по-твоему уродов, да?
   - Если угодно, то да, - сказал отец. - Если хочешь, я повторюсь:  уродов,
уродов. А если ещ„ хочешь, то я и докажу это.
   - Ты можешь доказать вс„, что  тебе  угодно,  -  возразил  Ю.  -  У  тебя
профессия такая.
   - Это у тебя такая, впрочем, у тебя нет никакой, - отрезал отец. -  Разве
это профессия? Правда, дед?
   - Ты так груб, - поморщилась Ба, - а зачем?
   - Pardonnez moi, - припоклонился и по-клоунски разв„л  руки  отец.  -  Но
разве и братец не груб? С тех пор, как он законно женился... Впрочем, ладно.
Я покажу вам, что такое профессия, и что такое мыслить профессионально.
   - Совсем стал дикарь, - блеснул очками Ди, - со своей профессией.
   - Возьм„м, к примеру, сроки, - гнул сво„ отец. - Цирковые уехали с  месяц
назад, верно? Состояние... плода любви в нынешнее время соответствует  этому
сроку. Послушайте, а это ведь и в самом деле версия!
   Кажется, он уже  говорил  всерь„з.  Глаза  его  затуманились,  словно  бы
мечтой.
   - Плод любви лилипута и тигрицы, - сказала мать.
   - Ну нет, это невозможно, - возразил отец.  -  Во  всяком  случае  -  что
касается лилипута. Не версия. Но разве в цирке  совсем  не  было  нормальных
женщин?
   Кому назначался вопрос, какому идиоту, было неясно. Направлен же он был в
потолок, а может быть - и выше.
   - Ася Житомирская была, - подсказал я. - Она  нормальная?  Она  продавала
билеты. И ещ„ была на арене под мотоциклистом.
   - Не говори сальностей, - сказал отец, впрочем, без оттенка недовольства.
- Ну вот, по меньшей мере одна нормальная женщина там была.  А  мотоциклист,
этот тоже близок норме, не вполне урод, так чем не роман?
   - Чревовещатель, - подсказала Изабелла. - Ты его забыл.
   - Интересно, откуда тебе известны такие подробности? - огрызнулся отец. В
глазах Ю тоже появилось мечтательное  выражение.  Отец  скосил  свои  в  его
сторону. - Да и сам этот, как его... ну, Сандро Сандрелли.
   - Ты доел? - спросила Ба.
   - Это уж слишком! - взвился Ю. Его доброе лицо дышало негодованием. - Это
вс„ равно, как если бы ты назвал негодяем... ну, скажем,  Маресьева!  Нельзя
же так всех презирать,  так...  пачкать  ярчайшие  примеры  мужества,  воли,
самодисциплины... Надо же, наконец, уважать несчастье!  Да  это  вс„  равно,
как... если кто-нибудь бы взял и оплевал тебя!
   - Ю! - вставил Ди.
   - Ничего, - пожал плечами отец. -  Бери  меня.  И  плюй.  Ничего  мне  не
сделается. Но, раз уж ты такой щепетильный, то должен сообразить: у  меня-то
как раз и есть реб„нок! И если, по-твоему, речь ид„т о примерах, то вот тебе
и пример, я. Подключи к делу хоть твою примитивную логику: если у меня есть,
так почему не может быть реб„нка у него? Но прежде скажи, о тех же  ярчайших
примерах, отчего это про Маресьева книги пишут, а про твоего Сандро - нет?
   - Про тебя тоже не пишут, - пробормотал Ю. - А потому что не все  пророки
в отечестве. А потому что...
   - Я скажу, почему, - возразил отец, - конкретно, и точно. Потому что  все
знают, что он не ярчайший пример героизма, а урод. Просто  -  урод.  Ну  вот
как... лилипут. А быть лилипутом, какой же в том героизм?
   Ба подняла к нему свой прозрачный взор.
   - Да-да, - заторопился отец, - и повторяю: а нравы уродов известны.  В...
интимной жизни они участвуют совсем не так, как мы.
   - Хм, - сказала мать, - мы.
   - Посуду убирать, или как? - спросила Валя.
   - А я ещ„ не доел, - сообщил я.
   - Душу с тебя вон, кишки на телефон, - охотно отозвалась Валя.
   - Валя, - сказал Ди, - вы можете начать с моей.
   - Мне бы сегодня поскорей, - сказала Валя. - Сегодня я иду в тиянтир. Вс„
как у людей.
   - Зачем вы так коверкаете слова? - спросила Изабелла. - Вы  ведь  знаете,
как они правильно звучат.
   - А я и это, как у людей, - ещ„ охотней отозвалась Валя. -  Это  у  людей
правильно, а у вас...
   - Ну да, на первый взгляд у уродов вс„, как у людей, - продолжал отец.  -
Семьи, социум, и  так  далее.  Но  это  потому  только,  что  они  вынуждены
мимикрировать, стараются. Добрая половина человечества так старается, делают
вид, что и они люди. Вот как раз эти-то старания и мешают понять  некоторым,
что такая скрытая поляризация со временем обязательно выйдет наружу и...
   - Поляризация? - подняла брови Изабелла.
   - Ну да! - отца уже несло. - Тебе ли не знать о  таком  эффекте,  живя  в
такой семье.
   - Ну-ну, - добродушно заметил Ди, - какой же?
   - Да и твоей прежней, возьми себя и Жанну.  Даже  ваши  внешности,  и  те
типичный пример поляризации.
   - Ну-ну! - угрожающе сказал Ю.
   - Пусть, - хладнокровно разрешила Изабелла. - Пусть продолжает.
   - Хм, - сказала мать.
   - Говорю вам, как профессионал: все эти явления одного  порядка.  Валя  и
Ба, я и Ю, лилипут и гигант, норма и урод, Байрон и Дантес. Вс„ это  явления
поляризации, в которой Пушкин и лилипут стоят на одной стороне  ступеньки  -
а...
   - Ну, это уж слишком! - вскричал Ю. - Ты  сейчас  и  Дантеса  оправдаешь!
Хватит, это уж никуда не лезет.
   - Влезет, - пообещал отец. - Начн„м с  вопроса:  могут  ли  уроды  рожать
нормальных людей, и вообще, могут ли они рожать  что-либо,  а  не  подражать
рождениям. Или это тупик, неизгладимая смертная печать? Что за царство такое
это: уродия?
   - Да что ж такого уродливого-то в Пушкине! - побагровел Ю. - Если  кто  и
рожал, так это он:  и  детей  нормальных,  и  стихи.  А  Сандрелли,  который
попадает в цель всегда, как Пушкин стихами, да он  и  на  скрипке  бы  играл
идеально... Глянь, как он держит свой винчестер, да как Страдивари!
   - А Страдивари держат, как женщину, - согласилась мать.
   - Не уродливого, братец, - поморщился  отец,  -  внешняя  уродливость  не
обязательное качество урода,  хотя  и  желательное.  Мы  говорим  о  другом.
Хочешь, я на документах тебе покажу, что оно  такое?  Прошло,  знать,  время
говорить притчами и  у  нас.  Гнусное  время.  Дай-ка  мне  вон  ту  зел„ную
книженцию, малыш.
   Я был готов, и в две секунды доставил требуемое.
   - Примечательные происшествия! -  возгласил  отец  тоном  "суд  ид„т".  -
Заметим: примечательные. Зачитываю, однако...
   - Опять! - простонала Изабелла. - Again and always.
   -  ...  зачитываю  с  сокращениями.  Вс„-таки  с   листа   переводить   с
немецкого...
   - Не забудь, что с нами дети!
   -  Отрывок  из  биографии  Пауля  Ансельма  фон   Фейербаха,   1775-1833,
президента апелляционного суда в Ансбахе, Бавария, издано  в  Берлине  1874,
страницы... ага... 414-515.
   - Ого! - сказала Изабелла. - А обещал с сокращениями.
   - Я ещ„ сокращу, - отец прокашлялся. - Also, nдmmlich da, in Ansbach habe
ich, короче, мне удалось ознакомиться вплотную с примечательнейшим уголовным
случаем. Я имею в виду чудовищный пример  преступления  над  телом  и  душой
человека, благодаря мне приобретшего мировую известность под именем  Каспара
Хаузера.  Судьба  этого  своеобразного  найд„ныша  была   описана   мною   в
специальном сообщении. Начиная от его загадочного появления в день Троицы 26
мая 1828 года в Нюрнберге, где  он,  весьма  опрятно  одетый,  с  письмом  к
ротмистру и  невнятной  речью  впервые  появился  среди  людей  -  и  кончая
покушением на его убийство в доме литературно известного  своими  переводами
из Гафиза, нет, не  Пушкина:  профессора  Даумера  в  Нюрнберге,  куда  этот
найд„ныш был помещ„н для  заботы  и  воспитания.  В  специальном  мемуаре  о
Каспаре  Хаузере,  адресованном  мною  королеве  Каролине  Баварской  по  е„
собственному желанию, я предположил, что он  непременно  должен  быть  лицом
высокого рождения. Это я установил достаточно точно  посредством  длительных
ежедневных наблюдений за Хаузером, какое-то время помогавшим мне в Ансбахе с
судебным делопроизводством, поскольку к  этому  меня  обязывала  совесть.  В
особенности многое стало ясно из анализа сновидений Каспара,  как  отражений
его детских переживаний. Отец  приостановился:  -  Вот  те  на,  задолго  до
другого доктора...  Ну  да  продолжим:  соответственно  этому  я  представил
неопровержимое доказательство того,  что  Каспар  Хаузер  был  вторым  сыном
правящего  эрцгерцога  Баденского  Карла  Людвига  Фридриха  и  супруги  его
Стефании, дочери наполеоновского генерала Богарне.  Реб„нок  был,  по  моему
мнению,  похищен  по  наущению  графини  фон  Хохберг,  которая  состояла  в
морганатическом браке с отцом  эрцгерцога  Баденского  и  предполагала  этим
обеспечить правление в Бадене своим признанным сыновьям  после  исчезновения
этого реб„нка и угашения основной линии наследования. Принц  же,  с  которым
предстояло угаснуть мужской линии рода, случайно остался жив и был  воспитан
на  стороне  в  лице  несчастного  Хаузера.  Чтобы  устранить  подозрение  в
преступлении, он был, возможно,  подмен„н  смертельно  больным  или  умершим
реб„нком, который и фигурировал впоследствии как умерший. Возможно,  в  этом
принимал участие врач реб„нка, подкупленный графиней фон  Хохберг.  Наиболее
вероятно, однако, что похищением принца занимался некий католический  монах,
человек с безупречной репутацией, и который, как это  и  бывало  в  подобных
случаях в древности, не пожелал отягощать душу убийством...
   - Ну, и что? - спросил Ю.
   - А то, что эту версию происхождения Каспара мы пока отложим. Мы  оставим
от не„ лишь сам факт, что какая-то версия объективно  необходима,  поскольку
вот уже полтора столетия их выдвигают различные люди и вс„ общество в целом.
А для себя лично - сделаем акценты там, где мы видим перспективные для наших
собственных версий детали. В конце  концов,  что  нам  за  дело  до  герцога
Баденского? У нас своих герцогов хватает. Кстати, наш-то теперешний, вернее,
давешний  младенец  мальчишеского  полу  -  не  уцелел.  Видимо,  прервалась
традиция древности, и сегодня уже  никто  не  считает  убийство  отягощающим
совесть. Впрочем, он не был впрямую  убит,  как  показало  вскрытие,  а  был
рожд„н семимесячным и... в походных условиях не мог уцелеть.
   - В походных, - повторила мать.
   - Ну, в бивуачных, если хочешь. То есть, преступление состоит в том,  что
его закопали, похоронили без надлежащих...  Это  уже  из  области,  впрочем,
психологии. Что и поможет нам искать кандидата. Вот ты, например,  Изабелла,
скажи: могла бы ты такое сделать со своим, или даже чужим младенцем?
   - Фу, - сказал Ди.
   - У меня пока  нет  соответствующих  причин,  -  сказала  Изабелла.  -  А
склонностей соответствующих не было никогда.
   - Ю! - вскричал отец. - Тебе стоит запомнить е„ слова! Они значат  многое
для нас. Например, что Изабелла в принципе отличает себя от существ, могущих
такое сделать. Мы уже знаем, что это такое: поляризация. С е„ же слов,  тот,
кто может - не такой, как она, и именно  от  рождения.  То  есть,  не  таким
уродился, урод. Сюда же пришь„м сходство реакций Изабеллы и Фейербаха. И тот
говорит тем же тоном, брезгливым, отчужд„нным, отполяризованным, и ссылается
на что? На совесть!  То  есть,  инструмент  природный.  Современным  языком,
опираясь на прерванную традицию древности, мы сказали бы: инстинкт. Вс„  это
достаточные основания для того, чтoбы мы начали наше следствие не вслепую. И
повели его в направлении, указанном Изабеллой: ищи не женщину, урода.
   - Шерше ле монстр, - странно выговорила мать. - Как всегда.
   - Теперь глянем на акценты, поставленные в тексте  приложения  к  хронике
Фейербаха. Они те же, какие сделали бы и  мы.  Страницы  443-445.  Появление
Хаузера в Нюрнберге, 1828 год. Ему 16 лет, по его словам. 1831 год,  выходит
книга Фейербаха "Каспар Хаузер, пример  преступления  над  душой  человека".
Пропускаем... Смерть Фейербаха во Франкфурте, 1833 год, 29  мая.  Диагноз  -
удар. Мы бы и это пропустили, но! Но в том же году, 14  декабря  сам  Каспар
Хаузер получает также смертельный удар кинжалом  и  умирает  четырнадцатого.
Таковы  факты,  с  которыми  нам  предстоит   немного   поработать   в   уже
определившемся направлении.
   - Меня очень смущает это направление, - заметил Ю.
   - Ты смущаешься оттого, что не привык к самостоятельной работе, вообще  к
работе мозга, - сказал отец. - А это именно работа. Теперь подай-ка мне  вон
ту, нет, вон ту коричневую...
   Меня не нужно было просить дважды.
   - ... спасибо, так... Теперь мы введ„м в нашe расследование информацию из
другого источника, чтобы не оставаться однобокими, подобно Фейербаху,  и  не
идти на поводу у его  локальных  интересов.  В  конце  концов,  у  нас  есть
собственные.  Итак,  опять  же  примечательные  происшествия,   но   другие,
отечественные.  Страницы  248-254,  факты  из  жизни  Надежды  Александровны
Дуровой. Нет, не дрессировщицы - а как  бы  это  было  наруку  нам,  имеющим
основным предметом исследования  цирковых!  -  а  штаб-ротмистра  Литовского
уланского  полка   под   псевдонимом:   Александр   Александров,   известной
писательницы и подруги Пушкина. Помолчи, Ю! Е„ мать -  дочь  малороссийского
помещика Александровича,  вышла  замуж  за  командира  гусарского  эскадрона
Андрея Дурова. Чета ждала сына, но 1783 году родилась дочь,  Надежда,  очень
крупная и  крикливая.  Согласно  официальной  версии,  раздраж„нная  вечными
криками дочери мать выбросила е„ на ходу из  окна  кареты.  Снова  вопрос  к
Изабелле - ты бы смогла такое сделать? Я тоже. Следует  учесть,  что  версия
эта - официальная, то есть, ещ„ неизвестно, что именно довело мать до такого
поступка. Что она такое обнаружила в дочери, что... Но не будем  копаться  в
этом раньше времени, в конце концов, наше расследование само должно показать
то, что поначалу было известно лишь матери. Жизнь  Надежды  должна  раскрыть
эту тайну. Гусары подобрали выпавшую из кареты окровавленную  девочку,  дело
было на полковом марше. После этого  случая  мать  категорически  отказалась
заниматься е„ воспитанием, и таковое  полностью  легло  на  плечи  ординарца
отца, татарина Ахметова. Он учил дитя стрельбе из лука, лазанью по  деревьям
и верховой езде на жеребце  Алкиде.  Отметим:  то  же,  что  заставило  мать
выбросить девочку из кареты - подвинуло татарина учить е„ таким странным для
младенца девчоночьего полу вещам. Со  временем  у  матери  появились  другие
дети, и, занимаясь ими, она снова приблизила к  себе  первую  дочь.  Острота
переживаний - каких? - была  снята.  Чем,  только  ли  другими  детьми?  Или
периодическими колебаниями наследственности,  в  ту  или  иную  сторону?  Во
всяком случае, в этот период Наденька освоила романы, пяльцы  и  корсет.  Но
только дн„м! А ночью, ночью - так, вероятно, участились колебания той  самой
наследственности - она выводила из конюшни  жеребца  Алкида,  а  из  флигеля
Ахметова, и... пока е„ не выдали замуж за дворянского заседателя Чернова,  и
у них не родился сын. Отметим и это: как только он родился, Наденька,  вдруг
преисполнившись отвращения к семье, бросила мужа и сына. Для начала - просто
вернулась в родительский дом, точнее, к Алкиду и  Ахметову.  А  17  сентября
1806 года разыграла на берегу реки  самоубийство:  сложила  свою  одежду  на
песке и в мужском костюме ускакала на Алкиде, теперь уж навсегда. Под именем
Александра Васильевича Дурова она поступила в строй казачьей сотни, а  затем
под именем Соколова в уланский  полк.  Под  этим  именем  она  с  Алкидом  и
участвовала в боях против Наполеона на территории Пруссии, совершила  немало
подвигов, тщательно скрывая свой пол. Скажем точней, один  из  своих  полов.
Несмотря на это, отцу удалось разыскать е„, разлучить с Алкидом  и  насильно
отвезти   в   Петербург,   где,   вероятно,   и   произошло    окончательное
освидетельствование, в результате которого е„ наградили Георгиевским крестом
и дали чин корнета. А потом  разрешили,  под  именем  корнета  Александрова,
служить   в   Литовском   уланском   полку.   Какая   комиссия    занималась
освидетельствованием  -  неизвестно,  но  уж  конечно,  не  ниже  сенатской,
учитывая Георгиевский крест. Таким пут„м корнет  оказался  в  сражениях  под
Смоленском и Бородино, 26 августа получил контузию, после чего Кутузов  взял
его к себе в ординарцы. Отношения между  ними  служили  поводом  для  многих
пересудов. Печать послевоенной эпохи была полна  нам„ков...  Ну  да  не  на