казом многих сбило с толку.
     Вот он, приказ крепости ј 1.


                                ПРИКАЗ ј 1

          Врем. военно-революционного Совета Семиреченской обл.

                       12 июля 1920 г., г. Верный.

                                    1

     Для улучшения  быта  защитников  Советской  власти,  власти  рабочих,
крестьянской  и дехканской бедноты,  красноармейцев,  всемерного улучшения
положения трудящихся  масс  области,  без  различия  национальностей,  для
разрешения  создавшегося  положения  в  области  в  связи с назначением на
ответственные посты в советских учреждениях офицеров,  перешедших  к  нам,
взятых  в  плен  на  северном  фронте,  и  предотвращения  возможных выйти
конфликтов среди трудящихся масс и в красноармейских частях,  сего 12 июня
в  6  часов  вечера  организован  из представителей красноармейских частей
Верненского гарнизона Временный  Областной  Военно-революционный  совет  в
составе   следующего  порядка:  председателя  Вр.  Обл.  Военсовета  -  т.
Чїеїуїсїоївїа,  тов.  его - обл.  военкома тов. Шїеїгїаїбїуїтїдїиїнїоївїа,
членов     тт.    Кїрїиївїеїнїкїо,    Шїкїуїтїиїнїа,    Пїрїаїсїоїлїоївїа,
Вїуїйїчїиїчїа,  каковому совету с момента опубликования настоящего приказа
до  созыва  Областного  чрезвычайного  съезда совета переходит вся полнота
власти.

                                    2

     Всем  советским  учреждениям  как  гражданским,   так  и   военным  с
опубликованием  настоящего  приказа   предлагается  продолжать  работу   и
неуклонно исполнять все распоряжения Вр.  Обл. Военсовета, за неисполнение
сего заведующие учреждениями будут привлечены к самому строгому ответу.

                                    3

     Всем советским учреждениям предлагается 13-го  сего числа к  12 часам
удалить со всех ответственных постов всех назначенных на таковые офицеров,
служивших уї Аїнїнїеїнїкїоївїа, об исполнении немедленно донести.

     Подлинный подписали
                                  Председатель Реввоенсоветаї Чїеїуїсїоїв.
                                     Его товарищї Шїеїгїаїбїуїтїдїиїнїоїв.
                                      Члены: Кїрїиївїеїнїкїо, Шїкїуїтїиїн,
                                             Вїуїйїчїиїч, Пїрїаїсїоїлїоїв.


     Составлялся он вечером 12-го,  а  опубликован был только на следующий
день поутру.


     Кончался первый  день  мятежа.  Крепость гудела  неумолчной тревогой.
Никто не  спал.  Ночь подступала такая же  беспокойная,  как беспокоен был
день  от  ранней  зари.  Красноармейцы наловчились  из  закрытых  бочонков
добывать  спирт,  обманывали  бдительность  расставленной Шегабутдиновым и
Сараевым охраны из  верных ребят,  сосали и  тянули тут же в  крепости,  а
потом,  пьяные,  рвались  на  улицы,  на  бульвары,  с  песнями,  гвалтом,
разгульным буйством...  Носились и пьяные разъезды,  -  эти гикали и орали
дико,  грозно,  зловеще, словно мчались в атаку. Жители давно попрятались.
Окна  наглухо застегнуты.  Весь  город замер,  напрягся в  ожиданье пьяных
бесчинств и расправ.  Остатки нашей охраны стояли по углам:  это ребята из
партийной школы.  Ватаги  мятежников их  трогать  боялись:  все  были  еще
уверены в огромных силах,  скрытых нами в особом и в трибунале... Кончался
первый день мятежа. Что-то будет ночью, что будет завтра?
     В  крепости,  словно в камере тюремной,  -  за решетчатыми окнами,  в
глухой,   полутемной  комнатке  ночью   заседал  боевой  ревком:   Чеусов,
Шегабутдинов,  братья Щукины, Вуйчич, Букин, кто-то еще. Обсуждали разное:
про  силы  крепости,  силы штаба,  надежна ли  крепость как  боевая точка,
хватит ли оружия...
     Только за  полночь -  шумно ввалились пьяные Петров с  Караваевым,  а
сзади них целая толпа:
     - Тут  что,  все  обсуждаете?  А  дело не  делаете.  А  враги все  на
свободе... Эх вы!
     В приотворенную дверь один за другим протискивались спутники -  скоро
комнатушку забили битком. Под окно подступила гудящая густая толпа, сквозь
решетку   слышала-слушала  она   эту   брань,   сочувственно  волновалась,
подбадривала выкриками пьяных вожаков.
     Держит  речь  Караваев.  Взвизгивает  нервным,  срывающимся  голосом,
взмахивает кулаками в такт своей буйной речи.
     - Болтуны...  подлецы, хвастунишки! Мы три месяца готовили с Петровым
восстанье,  а  вы  что?  Только все  болтовней занимаетесь,  дела вам  нет
никакого.  А  тут -  три месяца!  По  конюшням да за казармами,  как воры,
прятались...  Особый слежку за нами...  Помощи нет никакой... А тут шпи„ны
кругом...  Ладно вот Букин да Вуйчич поддержали, в караульном помогли... А
то бы ни пикни, сунуться некуда. Теперь-то уж что, теперь растрясли второй
и  двадцать пятый,  оба с  нами,  и  в  двадцать шестой послали делегацию.
Настал момент,  и надо действовать,  а не болтать тут словами,  - только и
дела вам,  что языки чесать! Братва в Узун-Агаче, Каекелене, Талгаре, да и
везде -  с нами, готова... Везде свои поставлены ребята, и никакая сволочь
теперь не уйдет.  Только не выпустить надо,  не дремать, а сразу захватить
особотдел  и  послать,  куда  они  нас  всех  посылали  -  красноармейцев,
проливавших два года свою кровь...  "Кумурушка"* сбежал на луну,  так надо
скорей  захватить  остальных,   чтоб  и  они  не  сбежали.   Нужно  быстро
действовать, а то будет поздно...
     _______________
          * Предтрибунала  И.  С.  Кондурушкин,  объезжавший  в  то  время
     область по служебным делам.

     Взволнованно Караваеву в ответ зарокотала сочувствием красноармейская
толпа:
     - Чего там... Правильно... Делать надо, не ждать...
     Эти выкрики сразу накалили атмосферу, заострили положенье.
     - А что смотрите, - кто-то крикнул вдруг из толпы, - средь вас шпион!
Что его тут держать, дайте сюда, на луну мы пустим...
     Никто не  называл фамилии,  но поняли разом,  о  ком тут речь.  Толпа
вздрогнула,  словно рванул ее  электрический ток.  Момент -  и  все  будет
кончено.
     Петров скакнул,  как зверь.  Шегабутдинова в широченную спину прямо с
размаху ахнул прикладом. Тот только крякнул, вмиг обернулся:
     - Что ты?
     Еще бы миг,  один только миг молчания и новый один удар - остервенело
кинулась бы дрожавшая толпа, прикончила жертву.
     Но крикнул Чеусов:
     - Ты что,  Петров,  брось - брось... Шегабутдинов - свой, он работает
вместе с нами.
     Петров смущенно потупился, тихо отошел, и в тот же миг толпа обмякла,
словно пружина, только что утерявшая силу...
     - Ты, брат, того - не обижайся, я так...
     Шегабутдинов ни  слова ему,  только от  боли поводил спиной да кривил
багровыми сухими  губами.  Петров  разорвал  неловкое молчание,  неистово,
зычно заговорил:
     - Что Караваев, то и я: все правда... Давно мы начали все готовить. И
сколько намучились -  только знаем про  это сами...  Да...  Оно тово...  А
главное - торопиться надо... Скорей надо дело делать!
     И опять ворвался-заговорил Караваев:
     - Нам  поручили с  Петровым обрезать провода...  А  как  поехали,  на
разъезд штабной попали.  Они задерживать,  а мы им пропуск... Отпустили...
Ничего...  Мы в  Кучугур к  старику одному,  там и самогонки хапнули...  -
Караваев лукаво улыбнулся, ухмыльнулись, облизнулись стоявшие кругом.
     - Правда, - продолжал он, - перерезали, теперь "им" не с кем говорить
по телефону. Надо скорей только, не выпустить чтобы из них ни одного...
     И   Караваев  шмыгнул  по  всем  сторонам  хитрым  взглядом,   ожидая
сочувственных слов.
     - Караваев правду говорит, - глухо прогудел Букин, - надо торопиться,
потому - красноармейцы бунтуют...
     - Идти требуют, - вставил за ним и корявый Вуйчич. - Дальше, говорят,
терпеть не можем, требуем, чтобы на штаб вели немедленно...
     Чеусов важно провел рукой под пышными усами, выцедил самодовольно:
     - Что ж, можно. Боевой совет готов.
     Шегабутдинов все время молчал.  После удара прикладом он  понял,  что
каждое лишнее слово может тут испортить всю его "карьеру" и что верить ему
так,  как верят Караваеву и Петрову,  - никто не поверит.  Но  момент  был
исключительный,  -  все ставилось на карту:  крепостники согласны и готовы
выступать...  Они решили...  Что дальше -  когда  разгромлен  будет  штаб?
Скорее, скорей им поперек!
     - Товарищи! - обратился Шегабутдинов... - Вы постановили выступать на
штаб, а я вам вот что советую...
     - Чего еще там? - заворчали из толпы.
     - Я советую, - продолжал он, - лучше сначала договориться, - не сразу
идти, а договориться, потому что они там - все же законная власть...
     - Мы сами власть,  -  прозвенел злой выкрик, - какая там еще законная
нашлась...
     - Это,  значит, война, опять война пошла, - настаивал Шегабутдинов. -
Потому что вы на штаб,  а они из особого и трибунала всю силу выпустят  на
вас: у них же пулеметы, вы сами знаете...
     Угроза подействовала. Чеусов первый заколебался:
     - Я тоже думаю... я тоже думаю, товарищи, чтобы... поговорить сперва.
     - Конечно, попытать, - поддержал его Василий Щукин.
     Поддержало еще  несколько  голосов.  Стали  обсуждать,  как  и  когда
наладить в штадив делегацию.  Но раньше того - звонили по телефону. Петров
и   Караваев  зловеще  молчали,   не   принимали  участия  в   обсужденье.
Переглянулись-перемигнулись с  Вуйчичем и Букиным,  вышли во двор.  Дело с
делегацией без  них  вовсе расклеилось,  и  скоро присутствующие,  один за
другим,   тоже   ушли;   остались  только   Чеусов,   Щукин   Василий   да
Шегабутдинов...  Был третий час ночи... Устало повалились на полу и только
стали задремывать, как снова распахнулись двери, шумно ввалилась ватага.
     - Теперь новый боевой совет, - ни к кому не обращаясь, громко сообщил
Петров.  А потом,  повернувшись к Чеусову: - Вот красноармейцы избрали нас
заново: я - председатель, потом Чернов, Букин...
     - А  мы  как  же?  -  изумился Чеусов.  -  Нас же  на  общем собранье
выбирали...
     - Не...  И  командующим меня назначили,  -  не слушая его,  продолжал
Петров,  - а Букин вот в помощники, Чернов - комиссаром. Некогда тянуть, а
сейчас же надо дело делать...
     - Товарищи,  -  обратился к  ним Шегабутдинов,  -  можете мне верить,
можете нет,  но я тоже думаю,  что всю крепость надо снова собрать,  чтобы
боесовет новый...  А  теперь,  Петров,  действительно ты  должен  заняться
войсками, в совете мы и сами справимся.
     Петров не протестовал. У него, видимо, была какая-то новая мысль.
     - Ну, ладно. Только первым делом - приказ, что я командующий, - вдруг
заявил он присмиревшему боеревкому.
     - Ясное дело, - подтвердил Шегабутдинов.
     - Второе - штаб мне сейчас же...
     - Это же вместе будем делать, - ответил Шегабутдинов.
     - Штаб подожду, а приказ сейчас же...
     Приказ скоро смастерили. Вот он:


                               ПРИКАЗ ј 3*

                Врем. Военно-революционного Боевого Совета

                          Семиреченской области.
                        1920 г. 13 июня, 5 ч. утра

                                    1

     Тов. Пїеїтїрїоївї  назначается  командующим  войсками   Семиреченской
области.  Его помощником тов. Бїуїкїиїн. Первому приступить к своим прямым
обязанностям, об исполнении донести.

                                    2

     Тов. Чїеїрїнїоїв  назначается  политическим  военным  комиссаром  при
командующем   войсками   Семиреченской   области,   которому  предлагается
приступить к своим прямым обязанностям, об исполнении донести.

          Председатель Вр. В.-Р. Б. Совета Семиреченской обл. Чїеїуїсїоїв.
                            Тов. председателяї Б. Шїеїгїаїбїуїтїдїиїнїоїв.
        Члены: Шїкїуїтїиїн, Кїаїрїаївїаїеїв, Пїрїаїсїоїлїоїв, Вїуїйїчїиїч.
                                            Комендант крепостиї Щїуїкїиїн.
     _______________
          * Приказ ј 2 не сохранился,  и неизвестно,  когда  и  по  какому
     поводу он был составлен.

     Петров и Караваев, а за ним и остальные собрались уходить.
     - Надо бы их всех сюда, - сказал Вуйчич.
     - Кого?
     - А  из  штаба  дивизии.  Пусть прикажут-скажут,  что  они  собрались
делать.  - И Вуйчич криво улыбнулся, видно было, что думал он вовсе не то,
что говорил.  Но  мысль его всем понравилась.  Затрезвонили по  телефону в
штадив. Требовали, чтобы я и другие немедленно явились в крепость.
     - Не придут, сволочь, боятся, - крякнул Караваев.
     - Придут, проси лучше, - усмешливо ему ответил Чеусов.
     Мы  всю ночь на  ногах в  штадиве.  По проводу говорили с  Ташкентом,
сообщали свежие новости. За ночь два раза прибегал из крепости Агидуллин и
взволнованно рассказывал сначала,  как  Шегабутдинова чуть не  прикончили,
потом  -  как  собиралась крепость выступать.  Наши  дозорные через каждые
полчаса приходили с разных концов к штабу и докладывали,  где рыщут пьяные
разъезды  крепостников,   где  кого  они  примяли,  где  произвели  дебош,
самочинный обыск... Мы были в курсе происходящего.
     Потом звонок из крепости:
     - Начдиву немедленно явиться в крепость.
     Это было в три. Мы подумали-подумали - воспретили ему идти:
     - Подождем до утра, пока не ходи.
     Утром снова звонят:
     - Явиться! Крепость требует!
     - Я еду,  -  заявил Белов.  - Павлушку беру Береснева и еду, а то еще
подумают, подлецы, что боюсь их.
     Это было уже иное время, иное положенье: шесть утра.
     Ночью, в три, к пьяным идти куда было опасней.
     Теперь, под утро, был слабей хмельной угар.
     С  Беловым поехали Бочаров,  Кравчук,  Пацынко.  Мы их перед отъездом
напутствовали советами.
     - Павел, - приказывал дорогой Бересневу Белов. - Ты в крепости, тово,
лишку не болтай.  Сил наших настоящих не называй,  а если спросят -  раз в
тридцать больше ври...
     - Ладно. Знаю сам.
     Ехали дальше молча.
     Подъехали к крепости.
     У ворот, окруженный шумной братвой, встречает Караваев.
     - Слезай с коней, давай оружие, - обратился он к приехавшим.
     - Караваев,  ты это брось,  - сказал ему серьезно начдив. - Дело не в
наших четырех револьверах,  а  мы  ведь  все-таки  по  приглашению...  как
делегаты, - так с делегатами нельзя.
     - А это я для вас же,  товарищ начдив, - с ухмылкой пояснил Караваев.
- Вас  же  оберегаю.  Массы,  знаете ли,  настроены очень скверно,  могут,
знаете ли,  крикнуть:  бей!  То  есть вас-то,  дескать,  бить...  А  вы...
вгорячах и прицелиться, пожалуй, можете...
     Толпа  мятежников окружила приехавших тесным кольцом.  Некуда деться.
Да и  бесполезно открывать огонь -  зачем?  Ребята молча сняли револьверы,
отдали.
     Толпа облипала,  ширилась по кругу,  росла.  Караваев деланно громким
голосом, - так, чтобы слышали все, - спросил занозливо Белова:
     - А что,  товарищ Белов,  разве это белая банда,  как вы называли, а?
Посмотрите-ка...
     И Караваев рукой обвел неопределенно вокруг, словно хотел сказать:
     "Эва, какие владенья-то у меня!"
     Белов молчал. Тогда Караваев резче, громче:
     - Так разве это похоже на белую банду, а?
     Тихо и строго Белов ему ответил:
     - Не знаю,  брат,  не знаю,  - сразу не определишь. - А потом добавил
еще строже: - Ну, веди-ка нас в боесовет, там, верно, ждут - зачем звали.
     Караваев  от  этого  спокойного  и   строгого  тона  Панфилыча  сразу
потерялся,  не  знал,  что  дальше сказать,  а  когда  увидел,  что  Белов
уверенно, твердо пошел вперед средь раздвинувшейся притихшей толпы, только
кинул ему  вслед что-то  неудачное и  скороходью сам заторопился,  догнал,
повел к боесовету.
     В комнате боесовета народу сбилось до отказа.  Тут все члены совета в
сборе.  Они  знали,  что из  крепости с  минуты на  минуту должны приехать
делегаты,   и  нетерпеливо  их  поджидали.  Посредине  стола  торжествующе
восседал  сам  Чеусов.  Как  только  Белов  появился  в  дверях  вместе  с
товарищами - Чеусов к нему:
     - Ну, вот, мы вас и ждали. Это вы являетесь хозяином дивизии?
     - Я не хозяин, а начальник дивизии.
     - Это одно и то же, - чуть сдрейфил Чеусов.
     - Ну, - сказал Панфилов, - зачем вы нас позвали?
     Кругом  с  оттянутыми  шеями  стояли  красноармейцы.   Они  серьезно,
сосредоточенно вслушивались в то, что говорили кругом. Иные пересмехались:
     - Отта да... Отта самые что ни на есть... Одни главари попались...
     - Мы  вас  хотим допросить,  -  заявил Чеусов.  -  Например,  мы  вам
посылали делегатов в штаб,  от вас тоже были...  И мирное положение вполне
было  достигнуто...  Мы  вас  уверяли,  что  хотим избежать кровопролития.
Хорошо.  Так вот почему же после этого всего вы от штаба в  разные стороны
выставляли посты, а на крепость направили свои пулеметы?
     - Это ложь,  - твердо ссек его Белов. - Никаких пулеметов на крепость
мы не выставляли. Ложь. А что касается постов в разные стороны - так посты
были и  от  вас:  такое создалось положение,  нам  надо было охранять свой
штаб...
     - Угу... Так... хорошо, - расправил Чеусов мягкие, пышные усы.
     Он  сидел,   важно  развалившись  на  стуле,  и,  видимо,  с  большим
наслажденьем смаковал свою новую,  неожиданную роль.  Он себя в те минуты,
верно,  почитал  не  простым допытчиком,  а  верховным судией:  так  много
самоуверенной важности было у него во всей его фигуре, в позе, во взгляде,
в небрежно произносимых словах.
     - Хорошо-с...  Так...  А почему это,  - продолжал он, - почему это вы
грузили несколько дней назад брички оружием и  почему же  это вы направили
их не куда-нибудь, а именно к озеру Балхашу?
     - Киргизов вооружать! - крикнул кто-то от стены.
     - Что такое,  что за дичь,  за вранье, - спокойно спросил Панфилов, -
откуда вы все это взяли?
     - Сам видел.
     - Что сам видел?
     - Как нагружали... да... да...
     - Ну,  уж это, брат, - и Панфилов развел руками. - Я заявляю, - вдруг
повысил он голос,  -  заявляю, что никакого оружия за последнее время я не
грузил и не отправлял на Балхаш. Это... это выдумка...
     Вдруг Караваев стукнул по столу:
     - А, что там слушать. Они вам брехают, а вы тут развесьте уши... Идти
сейчас же и всех из штаба привести сюда...
     - Стой, стой, Караваев, - остановил его Чеусов, - стой, не горячись.
     На Караваева действовал окрик, он примолкал.
     - Караваев,  погоди,  а вы,  - обратился он к Белову, - вы мне еще на
один вопросик ответьте:  сколько же  это  у  вас  пулеметов в  особом и  в
трибунале?
     - Да я-то откуда знаю,  они мне не подчинены.  У них спрашивайте, при
чем тут штаб...
     - Да что их слушать,  -  снова кто-то выкрикнул из толпы,  - одно все
вранье. В работу их взять...
     - Я предлагаю,  -  рявкнул октавой Букин,  -  предлагаю все разговоры
кончить, а Белова и пришедших с ним посадить в отдельную камеру...
     Он  грузно поднялся из-за  стола,  подошел к  Панфилычу,  взял его за
плечо и сказал:
     - Ну-ка, идем в кабинет, посидишь, а мы тут сами доделаем.
     Белов резко отдернул руку Букина, запальчиво крикнул:
     - Это  что  такое?  Не  сметь трогать!  Знаете,  что  если вы  нас  и
арестуете,  если расстреляете даже -  революция от  этого не пропадет,  не
погибнет...  Но вам тогда несдобровать...  И  дело без крови не обойдется:
команды  особотдела,  трибунала и  штадива -  они  даром  вам  в  руки  не
дадутся...  Так и  знайте:  будет бой,  будет кровь!  А  вы сами присылали
делегацию, заявляли, что против кровопролитья.
     Все притихли и слушали со вниманием его страстную, обозленную речь.
     - Я  другое предлагаю,  -  продолжал Белов,  -  я  предлагаю идти нам
вместе к проводу и поговорить с Ташкентом, вызвать командующего; и если он
разрешит обезоружить команды - так тому и быть... Тогда без крови. А так -
идите, попробуйте... Как "они" цукнут!
     Речь произвела впечатление. За Беловым тотчас Береснев:
     - Ребята,  говорю это я -  Павел Береснев.  Я Белова знаю давно.  Это
человек хороший.  Он  не  врет.  И  что  он  говорит