ворота крепости,  легко и  весело
поминаем отдельные моменты бурного собрания.  А в штадиве -  на телеграф и
делаем Ташкенту короткое сообщение:

     ...Полученный приказ из центра о конструкции власти было постановлено
объяснить на общем собрании гарнизона,  так как красноармейцы и слышать не
хотели,  что  его  разберут  какие-то  выборные  делегаты...  Можете  себе
представить,  что  значит заставить пятитысячную массу крепости (не только
гарнизон,  но и полевые части), - массу, страшно взволнованную и требующую
оставления своей крепостной власти,  -  убедить в необходимости подчинения
приказу центра! Сегодня, 15 - VI, в 10 ч. утра мы открыли в крепости общее
собрание, длившееся целых шесть часов. Налицо имелось двенадцать волнующих
массу вопросов:  о расстрелах,  об Особом отделе,  о Трибунале, о суде над
белыми офицерами на месте,  об отправке их из Верного в  Семипалатинск,  в
Сибирь,  о  немедленном  аресте  всех  назначенных (Ташкентом.  -  Д.  Ф.)
работников и о неподчинении центру.
     Докладчиком по  всем  вопросам  пришлось  выступать мне.  Одно  время
раздавались настойчивые требования о  нашем  аресте и  расправе.  В  конце
концов  принято голосованием подчинение центру и  согласие от  каждой роты
выбрать по  пять  человек представителей,  которые сегодня в  шесть  часов
собираются в Советском театре,  -  из них будут выбраны добавочные члены в
Военсовет и  Обревком.  Как  пройдут выборы  и  состоятся ли  они  (трудно
сказать.   -  Д.  Ф.),  так  как  настроение  крепости  весьма  изменчиво.
Предложение  выбрать   делегатов   непосредственно  гарнизонным  собранием
принято не было. Город оцеплен патрулями. Тов. Фрунзе, это следует иметь в
виду при поездке в Верный...*
     _______________
          * Фрунзе дал знать, что сам собирается выехать в Семиречье.

     Делегаты  собрались вовремя.  Советский театр  до  отказа  набит  был
всякой  публикой.  У  делегатов  на  руках  имелись  особые  мандаты.  Мы,
военсоветчики,   тесной  кучкой  пригрудили  к   председательскому  столу.
Председателем избран был представитель крепости Прасолов -  тот самый, что
11-го,  на заре мятежа, на митинге в казармах кричал громче всех. Потом он
в дни мятежа словно сгинул, редко где показывался, вовсе не выступал. Мы о
нем и  забыли.  А  теперь -  почему-то  в  роли председателя.  Он сидел за
столом,  а  мы ему подшептывали и  подсказывали свои советы и предложения.
Заседание было отменно спокойным.  Избрали представителей:  в  военсовет -
Петрова и Чеусова, а в облревком - полтора десятка.
     Ночью я сообщил центру:
     - Сейчас  закончилось  собрание  делегатов   частей,   которое   было
уполномочено  общим собранием гарнизона выбрать представителей в военсовет
дивизии и в облревком.  Завтра приступим  к  работе.  У  меня  нет  точных
сведений о выбранных,  - это я сообщу завтра.  По-видимому, все закончится
без  кровопролития.  Принципы  государственной  власти   и   централизации
восторжествовали  над  самочинством  и  разнузданностью.  Тївїеїрїдїої зїа
пїоїлїоїжїеїнїиїеї  нїеї  рїуїчїаїюїсїьї  (курсив  мой.  -  Д.   Ф.),   но
(некоторых.  - Д.  Ф.) результатов как будто достигли, - во всяком случае,
добились определенного перелома в настроении гарнизона.
     Теперь  придется доканчивать те  скверные остатки,  которые неизбежно
сопутствуют всякому (подобному.  -  Д.  Ф.)  неорганизованному движению...
Скажите, выехал ли кто из вас на легковом автомобиле в Верный?
     - Я этого не знаю, - говорил Ташкент, - а потому не могу ответить...
     - Хорошо, до свиданья.
     - Всего наилучшего...
     Мы  собрались  в  штадиве,  обсуждали  сложившуюся  обстановку.  Она,
бесспорно,  была куда благоприятней, чем вчера, чем два дня назад. Но быть
начеку!  Вот оно,  по вечерней тишине слышно в открытые окна топанье тысяч
ног -  это части уходят из крепости в казармы.  Прекрасно. Мы этого ждали.
Мы на этом настаивали. Мы этого добились. Но... быть начеку!
     За  тревогами минувшего дня  мы  не  успели снестись с  Пишпеком,  не
знали, что там творится.
     А в Пишпеке совершилось кое-что новое.
     Заведующий пунктом особого отдела, Окоров, несколько нервно сообщил в
центр:


                      Военная. Вне очереди. Срочно.

     В  Верном восстание.  Я  получил распоряжение тов.  Фурманова принять
меры.  Все  возможное сделал,  создан Оперативный штаб.  Пишпеку подчинены
Пржевальск,  Токмак,  Нарын.  Все  на  боевом положении.  Во  всех районах
спокойно. В Верный высланы разведчики, - жду результатов...
     Масарский  (и)  Горячев  бежали  в  горы,  там  окружены  враждебными
бандами, выставленными в горных проходах...


     Материал,  как видно,  чуть-чуть запоздалый,  в это время центру были
известны уже и более поздние сведения.
     В  тот же день в Пишпек получено было из Ташкента распоряжение,  а по
этому распоряжению там отдан был новый приказ. Вот его содержание:


                                ПРИКАЗ ј 2

                      15 июня 1920 г., гор. Пишпек.

     Согласно  телеграфному  распоряжению Реввоенсовета Туркфронта  от  15
июня за ј 2458,  я назначен временно командующим всеми силами Пишпекского,
Пржевальского, Токмакского и Нарынского районов.
     С этого момента Оперативный штаб Пишпека считается упраздненным.
     Подтверждая приказ ј  1  штаба гор.  Пишпека,  предлагаю всем  частям
уездных районов оставаться на своих местах.
     Все военные распоряжения по области будут исходить только от меня.
     Призывая граждан  к  полному спокойствию,  предупреждаю,  что  всякая
попытка  к  неповиновению или  неисполнению моего  распоряжения,  а  также
всякая провокация будут наказываться немедленным расстрелом.
     Все  учреждения уездных районов прекращают,  впредь до  распоряжения,
сношения с Верным.

                            Командующий силами областиї Шїаїпїоївїаїлїоїв.
                                   Начальник штабаї Кїоїнїдїуїрїуїшїкїиїн.


     Но об этом приказе мы узнали лишь значительно позже,  как и  вообще с
большим опозданьем узнавали о том,  что творится по области:  мы поглощены
были Верным и  поглощены едва ли не на 80 -  90%:  и  работа,  и время,  и
техника  связи  не  позволяли нам  целую  неделю  быть  воистину областным
центром...
     Итак,  очищалась крепость,  оттуда  уходило  большинство частей.  Как
будто жизнь входила в нормальное русло.  Закрывалась целая полоса, события
переваливали за четвертые сутки.
     Как бы  там ни было,  а  мятеж оконченным мы не считали.  Мы не могли
поверить,    что    движение,    имеющее   под    собою   столь   глубокие
социально-экономические корни,  сможет закончиться на таких в  сущности...
пустяках.  В  самом деле,  разве это  не  пустяки для восставших?  Дали им
возможность послать своих представителей в военсовет и облревком. А дальше
что?  А  дальше -  остается у  кормила та  же  центральная власть,  та  же
пролетарская  диктатура.   Словом,   "все  по-старому".  Наиболее  из  них
сообразительные,  разумеется,  понимали,  что в военсовете,  например,  не
Чеусов  с  Петровым будут  руководить делом,  а  все  мы  же,  которые  им
руководили и раньше. Так будет в военсовете, так будет и в облревкоме. Так
будет и всегда и повсюду, где мы у власти. Следовательно, и требования все
останутся прежние:
     Из Семиречья войскам идти на Фергану, помогать там против басмачей.
     Продразверстку выполнять так, как это указывает центр.
     Киргизов больше не эксплуатировать.
     Бригаду киргизскую продолжать формировать.
     Трибунал и особотдел восстановить...
     И так далее, и так далее...
     Так зачем же было и огород городить,  на что было подымать восстание?
Весь  мятежный  сыр-бор   из-за   того   лишь   и   загорелся,   что   эти
кїоїрїеїнїнїыїе,  глубокие  требования семирекам показались осуществимыми:
все долой и все по-своему!  А теперь - ишь,  чем подменили:  вместо отмены
продразверстки, и прочего и прочего - выбирайте своих представителей. Нет,
брат, шалишь, на мякине воробья не проведешь!
     Так думали те, что стояли во главе дела. Они теперь, после вчерашнего
боя на крепостном митинге,  чувствовали себя побежденными и  будто в  чаду
каком,  на похмелье:  как это в самом деле могло получиться,  что мятежная
крепость уплыла у  них из рук?  И как это вдруг красноармейцы,  кричавшие:
"арестовать...   уничтожить...  расстрелять..."  -  как  они  вдруг  стали
покорными,   будто  овцы,  согласились  очистить  крепость,  разошлись  по
казармам?  Вожди крепостные недоумевали.  Стекались снова в крепость,  там
секретно  совещались,  шушукались по  коридорам  военсовета и  облревкома,
держались,   как  одичалые,   укрывались,   устраивали  тайные  заседания,
обсуждали: "Как теперь быть?"
     И  порешили:  хотя центровики и  "втерли очки крепости",  но  еще  не
поздно,  еще  не  все проиграно,  надо торопиться все вернуть,  наверстать
потерянное, снова разжечь страсти гарнизона. А потом вот-вот должен прийти
26-й полк... О, тогда мы им покажем!
     И мы,  и они хорошо понимали, что дело не кончилось, что доброй волей
красноармейцы-семиреки из  Семиречья не  пойдут,  что  впереди -  кто  еще
знает,  на чьей стороне окажется перевес?  Иные из них,  попроще, искренно
верили,  что "дело кончено",  и  горячо взялись с  утра же за практическую
работу в облревкоме.
     Военсовет заседал с утра в новом составе.  Было непривычно - и нам, и
им -  уже не спорить и опровергать друг друга,  как это было доселе, а так
вот  мирно  и  покойно  заняться повседневной работой.  Удивительно.  Даже
стыдились чего-то,  неловкость испытывали обе стороны.  Сидеть мы  с  ними
сидели,  говорить -  говорили,  а  важнейшие вопросы все-таки предпочитали
разрешать одни,  уединившись ли куда в штадиве,  или собравшись на частную
квартиру, - во многое посвящать мы их, конечно, не хотели и не могли.
     На  первом  же  заседании  военсовета разрешили все  нужные  вопросы,
правда,   "разрешив"  их  предварительно  на  своем  секретном  совещании.
Делегаты крепости в  иных местах трепыхались,  сопротивлялись,  но  мы  им
рекомендовали теперь равняться не столько на гарнизон, сколько на Ташкент,
потому что они-де  "законная власть".  И  они примолкали.  Даже жалко было
смотреть,  в какое положение они себя посадили:  ни взад, ни вперед. А нам
как раз это на  руку.  На заседании военсовета решили прежде всего созвать
весь командный состав и разъяснить ему, как держаться и что делать в новой
обстановке. Комсостав потом созвали и так его проняли, что иные уж ни разу
больше не показывались в крепость.
     Затем на  заседании постановили расформировать крепостные объединения
и оставить те названия частей, что были раньше.
     Тут поднялся было на дыбы Петров:
     - Как расформировать! А зачем мы четыре дня формировали их?
     Не вдаваясь в пространные прения,  мы ему дали понять,  что и сами не
знаем,  зачем их  "четыре дня  формировали",  что  так  "удобнее",  что их
крепостная система имела в  виду один только верненский гарнизон,  а  наша
рассчитана на всю Семиреченскую армию. Убедили ли эти доводы - неизвестно,
но больше он не протестовал.
     Третий  вопрос  -   о  переброске  из  Семиречья  воинских  частей  в
положенный заранее срок. Вопрос большой, вопрос скандальный, а "разрешили"
его в  момент,  но,  конечно,  понимали,  что фактическое "разрешение" еще
впереди, а это лишь так себе, бумажная одна наметка.
     Затем решено  было  созвать  экстренное   общегарнизонное   партийное
собрание.  Хоть Петров был и непартийный, зато Чеусов настоящий "партиец":
им обоим очень польстило, что в их присутствии решаются иї тїаїкїиїе дела.
На этом собрании потом без пощады громили мы своих "партийных товарищей" и
многим из них отшибли окончательно охоту шататься в крепость.  На этом  же
собрании  намечались кандидатуры новых временных работников в особый отдел
и в трибунал, ввиду того что старый состав весь был разогнан - и скрылся.
     Дальше,  пятым вопросом, стояло избрание комиссии по учету пропавшего
оружия и его собиранию. Комиссию создали под председательством Никитича...
     Шестой  вопрос  -   об   исчезнувших,   разбежавшихся  из-под  ареста
особотдела,  трибунала или "работного дома". Это дело постановили передать
для разрешения вновь формировавшимся особотделу и ревтрибуналу.
     Седьмой вопрос:  Щукина  Александра оставили и  утвердили комендантом
крепости. Так, мы считали, будет тактичнее. То-то получилось "тактично": в
тот же день,  16-го,  он,  Александр Щукин,  затеял переписку с  Авдеевым,
председателем  областной  ЧК  (или  его  заместителем).  Щукин  писал  ему
распоряжение:  непременно разыскать  и  доставить  в  крепость  укрывшихся
работников особотдела - Масарского и Аксмана. Авдеев ему ответил:


                      Коменданту крепости т. Щукину.

     Областная ЧК просит сделать распоряжение о  высылке в распоряжение ЧК
пяти  человек  конного конвоя  для  производства ареста  граждан Аксмана и
Масарского,  так как дневным обыском никаких результатов не добыто. Конвой
выслать часам к 10 вечера,  и если возможно,  то пропуск на право хождения
по городу.

                                             Врид предобчекаї Аївїдїеїеїв.

16 июня 1920 г.


     Вот  какая  шпана  сидела  в  Верном  даже  на  таком  посту,  как...
предобчека!
     Этого молодца,  разумеется,  потом расстреляли.  Но  теперь он  очень
рьяно помогал крепости.
     Это  лишь к  слову.  Седьмым и  последним вопросом на  заседании было
утверждение проекта приказа -  первого приказа нового  военсовета.  Проект
утвердили полностью. Вот содержание:


                                ПРИКАЗ ј 1

           Военного совета 3-й Туркестанской стрелковой дивизии

                       16 июня 1920 г., гор. Верный

     На  общем собрании гарнизона гор.  Верного,  состоявшемся 15  июня  в
крепости,   было   постановлено,   во   исполнение  приказа  Реввоенсовета
Туркфронта,  выбрать двух  представителей в  Военный совет дивизии и  трех
представителей в  Обревком.  Каждая рота выбрала по  5  делегатов на общее
гарнизонное  делегатское  собрание,   и   там   были   выбраны   следующие
представители:
     1) в Военсовет дивизииї Пїеїтїрїоївї иї Чїеїуїсїоїв.
     2) в Облревкомї Бїеїлїеїцїкїиїйї Алексей,  Пїеїтїрїеїнїкїої Александр
иї Щїуїкїиїнї Александр.
     Кроме  того,  во  все  отделы Облревкома было  выбрано для  работ еще
двенадцать человек.
     В  данное  время  достигнуто полное объединение.  Военсовет дивизии и
Облревком приступили к  выполнению своих  функций.  В  области объявляется
военная диктатура Военного совета дивизии.
     Всем   органам   военным   и   гражданским  приказывается  немедленно
приступить к работе.
     Объявляется самая беспощадная и суровая борьба с провокацией.

                                                      Подлинный подписали:
                         Председатель Военсовета дивизииї Фїуїрїмїаїнїоїв.
                                           Тов. председателяї Пїеїтїрїоїв.
                                                   Секретарьї Чїеїуїсїоїв.
                                                        С подлинным верно:
                         Исп. об. начальника штаба дивизииї Бїрїоївїкїиїн.


     С   этого  же   дня  мы  отобрали  из  гарнизонных  "партийцев"  хоть
сколько-нибудь понадежнее и  наладили их  вести  среди  частей настойчивую
агитацию в нашу пользу. Во главе этого дела встала группа наших товарищей:
Альвин,  Верничев,  Алеша Колосов,  Кравчук,  Шегабутдинов.  Дело шло -  и
неплохо шло.  Иных они уговаривали,  убеждали, иных припугивали "ответом",
который надо будет нести перед Ташкентом; гарнизон понемногу "разлагался",
часть  публики  перетягивалась к  нам.  Непокорны только  по-прежнему были
части  25-го  и   27-го  полков.   Эти  держались  крепко  и  ни  в  какие
"миролюбивые" разговоры с нами не вступали.
     В полдень была по проводу беседа с центром:
     - У аппарата замчленреввоенсовета. Там ли Фурманов?
     - Да, здесь. Членами военсовета от гарнизона выбраны: Петров Алексей,
командир  Первого  Семиреченского  полка,  беспартийный.  Чеусов  Георгий,
начальник милиции города Верного, председатель городской партийной ячейки.
Членами облревкома:  Вилецкий,  коммунист тысяча девятьсот  шестого  года,
Петренко Александр и Щукин Александр - беспартийный; кроме того, избраны в
отделы облревкома  двенадцать  человек  на  практическую  работу.  От  вас
ожидаем  утверждения  пяти  членов.  Сегодня состоялось заседание военного
совета  в  составе  председателя  Фурманова,  как  назначенного   центром,
товарища  -  Петрова,  секретаря  -  Чеусова.  В области объявлена военная
диктатура,  органом которой является военсовет дивизии.  Принимаем срочные
меры к проведению в жизнь приказа центра о переброске частей. За последние
четыре дня части,  собравшиеся в крепости, (объединились. - Д. Ф.) в новые
полки и команды. Нами объявлено, чтобы эти части расформировать и оставить
в прежнем виде.  Ввиду того что ответственные работники особого  отдела  и
ревтрибунала скрылись в горы, оставшимся продолжать свою работу при данном
отношении  гарнизона  (невозможно.  -  Д.  Ф.).  Постановлено  сегодня  на
экстренном заседании гарнизонной партийной организации выделить работников
в оба (эти.  - Д.  Ф.) органа, пока центр не пришлет новых. Ввиду того что
во  время  событий  расхищалось и утаивалось оружие и имущество,  поручено
через  спецкомиссию  все  выяснить  и   собрать.   Начальником   гарнизона
назначается  облвоенком,  а  комендантом  -  Сараев.  Комендантом крепости
назначается  Щукин  Александр;  вопрос  об  арестованных,   выпущенных   и
разбежавшихся поручено разобрать в экстренном порядке вновь организованным
особому отделу и ревтрибуналу,  притом вчера на собрании было постановлено
всех  офицеров  задержать  в Семиречье для сбора против них материала,  но
полагаю, что военсовет теперь сможет приказ центра выполнить. Было принято
ходатайствовать перед центром об отмене смертной казни для Семиречья.  Там
же было принято (решение) об  организации  добровольного  пожертвования  в
пользу разоренных Копальского и Лепсинского уездов. Пока сообщить (больше)
ничего не имею. Фурманов.
     - Прежде  чем  поставить на  обсуждение реввоенсовета ваши  вопросы и
сообщения, дополните, что все передается от имени военного совета дивизии,
в присутствии президиума.
     - Хорошо.
     - Сообщите,  какими  сведениями  располагает  военсовет  относительно
выполнения приказа о  переброске частей других городов области,  и  затем,
каково отношение мусульманства к происшедшему?
     - Все части,  за  исключением первого полка,  от которого сведения не
получены,   согласны  выполнить  приказ  центра.  Отношение  мусульманства
выжидательное  и  напряженное.   Первый  провокационный  выстрел  повлечет
крупные (осложнения).  Нам  это  удалось предотвратить совместно с  лучшим
элементом крепости. Фурманов.
     - Хорошо. Весь разговор сейчас же сообщу Реввоенсовету.
     - Между прочим,  сообщаю о благородном поступке Береснева и Ерискина:
в  то  время,  когда  гарнизон готов  был  поднять  нас  на  штыки,  (они)
остановили возмущенную массу,  заявили,  что  солидарны с  нами,  и  своим
авторитетом удержали массу от неизбежного кровопролития.  За какие-то дела
в прошлом они привлекаются реввоентрибуналом к суду -  за какие дела, я не
знаю,  но если (они) не очень важные,  то я  порекомендовал бы всякие дела
прекратить за  их  благородный поступок.  Равным образом товарищ Стрельцов
проявил большую сознательность,  удерживая красноармейцев от  распития ими
десяти (?)*  бочек  спирта,  которые каким-то  образом попали в  крепость.
Фурманов.
     _______________
          * О  количестве  бочек  спирта  в  крепости  сведения были самые
     несхожие.

     - До свиданья.
     Ташкент -  лишь только получил от нас окончательное и