лаем остановку.
     Не прошло и минуты, как он уснул.
     Я сидела, боясь пошевелиться, и говорила себе, что должна благодарить Бога за утешение, которое Он мне дал, и что ради Никки стоит продолжать жить, несмотря на все беды и горести.

***

     Когда мы проезжали Хатфилд, меня захватили воспоминания - смесь радости и печали. С одной стороны, Дебора и я всегда ощущали себя здесь в какой-то степени чужими, с другой - я встретила тут Томми и познала счастье первой любви.
     Никки забрасывал меня вопросами, я должна была показывать ему все достопримечательности, которых почти не было, все лавки, где я покупала еду или одежду, и дома, где жили знакомые мне когда-то люди.
     Придет время, обещала я себе, и я совершу путешествие в прошлое - обойду все эти места, всех людей, кого знала, и мы вместе предадимся воспоминаниям... Если захотим и сможем...
     - А где живет тетя Маргарет? - спросил Никки.
     - Ее дом не на главной улице. Мы обязательно вскоре навестим ее, - ответила я, ощутив немалый укол совести и дав себе слово, что теперь стану чаще посещать чудаковатую тетушку и, если потребуется, не оставлю ее своими заботами.
     Наш переезд в Девейн-Холл прошел благополучно. Встретил нас, как и говорил мне Ральф, один из его помощников - молодой Баррет, выглядевший так торжественно, словно приготовился разместить в средневековом замке короля со свитой.
     Незадолго до нас сюда приехали супруги Макинтош, и добрый старик уже колдовал на кухне. Не знаю, как он, а его жена явно чувствовала себя не в своей тарелке на мраморном полу парадного холла. Никки помог ей обрести равновесие, кинувшись через весь холл к ней в объятия.
     - Мастер Никки!.. - начала она причитать. - Что-то мне не очень нравится ваше личико. Оно бледное и не слишком веселое. Смелее, мой мальчик! Или я должна называть тебя милорд?
     - Не смейте и думать! А где мистер Макинтош? На кухне? Ух ты, значит, будет моя любимая еда!
     Тут появился, опираясь на палку, сам Макинтош, и Никки с той же скоростью, что и минутой раньше, бросился в его раскрытые объятия.
     - Да, исхудал малыш, - обеспокоенно сказал старик. - Совсем не кормили в замке, а? И вы, милочка, тоже... Кожа да кости.
     - Еда ужасная, - пролила я бальзам в его душу. - Все утопает в соусах.
     - У нас этого не будет, - пообещал Макинтош. - Только дайте мне оглядеться и хоть чуток привыкнуть.
     После того как обсудили наше с Никки похудание, после знакомства с домашней прислугой экономка миссис Миллер повела нас с Никки наверх, в спальни.
     Для меня, объяснила она, приготовлены бывшие покои старого лорда Девейна и его жены, состоящие из огромной спальни и двух прилегающих комнат. Я хотела возразить, но потом решила, что не стоит начинать вселение в новый дом со споров, и промолчала.
     Однако Никки воспротивился, когда ему было предложено занять все детские комнаты, я согласилась с ним и попросила поместить его в одну из гардеробных комнат по соседству с моей спальней. Так мне будет спокойнее.

***

     Ту первую ночь в нашем новом доме и в новом качестве я спала на огромном супружеском ложе, которое, без сомнения, захочет в свой скорый приезд разделить со мной Ральф.
     И что он скажет, как поступит, когда я откажу ему?
     Но я должна. Ради Никки. Иного выбора нет. Если бы не он, то, откровенно скажу, меня не слишком бы тревожили мнение света и пересуды соседей. Моя любовь, моя страсть к Ральфу перевесили бы все на свете... Все, кроме того, что касается доброго имени мальчика. Моего Никки, данного мне Богом и Деборой.
     В ту ночь я придумала себе еще одно оправдание: ведь не могу я вечно полагаться на снадобье тетушки Маргарет - и что будет, если я забеременею? Еще одно несчастное незаконнорожденное дитя появится на Божий свет?.. О нет! Никогда!
     Опять я ворочалась, не смыкая глаз, в роскошной постели, втайне надеясь, что произойдет чудо и ко мне явится Ральф, улыбаясь своей дивной улыбкой, и скажет: "Гейл, я прошу твоей руки! Умоляю, не отказывай мне, дорогая!.."
     Но на самом деле Ральф был так же далек от меня, как комета, названная в честь супруга Джинни, и я находилась на нашей грешной земле без всякой надежды подняться в небо...

***

     Заснула я на рассвете и проснулась только около десяти.
     Мысль о том, какое это может произвести впечатление на моих... нет, на этот раз не хозяев, а слуг, заставила меня вскочить с постели, побыстрее одеться не без вмешательства молчаливой и скованной горничной и поторопиться в столовую, где в полном одиночестве я попотчевала себя булочкой и чашкой кофе. После чего отправилась искать кухню, где отвела душу в разговорах со стариками Макинтошами. Они же сказали мне, где найти Никки - он давно поел и вместе с Барретом ушел осматривать конюшни.
     Я пошла туда же, по дороге оглядывая все вокруг, знакомясь с владениями (Господи, неужели правда?) моего Никки.
     Девейн-Холл был значительно меньше Сэйвил-Касла и не так ухожен, но все же не шел ни в какое сравнение с домом, где проходили первые годы жизни Никки. Как-то он приживется на новом месте? Не будет ли ему здесь все чуждо и тягостно, не станет ли он страдать от одиночества?
     Поневоле пришла в голову мысль, что нужно будет отдать его в школу. Это просто необходимо. И вторая мысль: как перенесу это я? Нашу разлуку? Особенно теперь, когда должна буду оттолкнуть Ральфа? Как выдержу почти полное одиночество? Как стану жить?.. Что делать?..
     Сзади меня на усыпанной гравием аллее послышался шум приближающегося экипажа. Он нагнал меня, и я с удивлением увидела сидящего в нем Джона Мелвилла.
     Остановив лошадей, он, как всегда, приветливо улыбнулся мне.
     - Господи, Джон, - сказала я, - вот уж не ожидала вас увидеть.
     С той же улыбкой он объяснил, что, узнав обо всех последних событиях и о моем переезде, посчитал непременным долгом приехать, чтобы удостовериться, что все в порядке.
     - Но Ральф отправил со мной вашего милого Баррета, - возразила я. - Вам совершенно не следовало беспокоиться.
     - И все-таки я решил приехать сам, - сказал Джон с нажимом на последнем слове, после чего посмотрел в сторону конюшен. - Вы туда направляетесь, Гейл. Позвольте я подвезу вас.
     Я предпочла бы пойти пешком, но Джон явно хотел оказать мне услугу, и было неловко не согласиться.
     Я кивнула и поставила ногу на подножку его экипажа.

Глава 27

     После того как мы сделали очередной поворот по дороге к конюшням, Джон весьма удивил меня тем, что не направил лошадей прямо туда, но свернул еще раз в сторону ближнего леса.
     - Куда мы едем? - спросила я довольно нелюбезно. - Вы собираетесь покатать меня, Джон? Я спешу увидеть своего сына.
     - Мне необходимо поговорить с вами, Гейл, - ответил он решительно. - О доме, который я снял для вас в Харфордшире, о вашей лошади Марии... О многом другом. Я был поражен тем, что узнал от Ральфа, и расстроен вашим внезапным отъездом, а потому решил немедленно ехать за вами. Прошу вас, дайте мне возможность сказать.
     Я, в свою очередь, была удивлена его словами, настойчивостью и, я бы сказала, каким-то необычным видом и потому извиняющимся тоном проговорила:
     - Конечно, Джон, с удовольствием выслушаю вас. Только отчего не поговорить в доме? Зачем ехать в лес?
     - О, разумеется, совсем не обязательно. Но я хотел показать вам нечто имеющее отношение к вашей сестре и Джорджу.
     Я понятия не имела, что это могло быть, однако любопытство победило.
     Когда же мы начали с трудом продираться куда-то сквозь кусты, я не удержалась от вопроса, что же все-таки он собирается мне показать и к чему такая таинственность.
     - Терпение, Гейл, - ответил он. - Еще минута терпения.
     Наконец мы остановились на лужайке, со всех сторон окруженной деревьями и кустарниками, возле наполовину высохшего ручья, через который был переброшен ветхий деревянный мост.
     - Ну, вот и приехали, - проговорил Джон. - Выходите.
     В его голосе было что-то насторожившее меня: во-первых, приказной тон, во-вторых, торжество победителя... Но с чего бы? Какая чепуха!
     - Что все это значит, Джон? - спросила я, стараясь, чтобы он не заметил моего смятения. - Что может здесь быть относящееся к моей сестре? После стольких лет? Пожалуй, за последние дни мы уже узнали все самое существенное.
     Он ничего не ответил, молча вышел из экипажа и подошел к дверце с моей стороны, протянув мне руку, чтобы помочь сойти.
     Я так же молча покачала головой и ступила на землю без его помощи.
     В чем дело? Что со мной? Почему я сейчас испугалась Джона, всегда такого любезного и милого?
     Он смотрел на меня, и в его взгляде не было ничего от прежнего Джона. Появилось что-то другое, заставившее меня невольно отступить в сторону и подумать о том, как поскорее вернуться обратно.
     Он уловил мое движение, понял намерение и, сделав быстрый шаг ко мне, схватил за плечо.
     Я попыталась вырваться, но это не удалось.
     - Отпустите сейчас же! - крикнула я.
     Джон медленно покачал головой.
     - Мне очень неприятно, Гейл, - сказал он с прежними доброжелательными интонациями в голосе. - Поверьте, мне чрезвычайно неприятно, но ваша жизнь слишком большая угроза для моего собственного существования, и потому я не могу допустить, чтобы вы жили. Боюсь, мне придется убить вас.
     Я не могла поверить в происходящее. Оно казалось мне каким-то фарсом, дурацкой шуткой, тем более что той, каким все это говорилось, никак не соответствовал зловещему содержанию.
     Однако глаза у него были холодные, застывшие, а пальцы еще сильнее впились мне в плечо.
     "Он безумен", - мелькнуло у меня в голове.
     - Джон... - сказала я пересохшими губати, пытаясь говорить мягко, успокаивающе. - Что такое вы сказали? Чем я могу вам угрожать? Опомнитесь, Джон.
     - Вы думаете, я спятил? - со злостью ответил Мелвилл. - О, нет, я не доставлю вам такого удовольствия, не надейтесь. Дело совсем в другом... Слушайте и не пытайтесь бежать! Я вас не выпущу отсюда... Дело в Ральфе и в вас. В том, что к вам он относится не так, как к другим женщинам. Это видят все... И я, как наследник Сэйвил-Касла, не могу допустить, чтобы вы стали женой Ральфа. Никогда! Понимаете? И если для этой цели потребуется вас убить, я сделаю это.
     Я с некоторым облегчением вздохнула. Нет, он определенно сошел с ума. Следует просто его успокоить, а потом... Потом уж дело докторов...
     - Ральф и не помышляет о женитьбе на мне! - крикнула я. - Что вы городите, Джон? Я всего-навсего дочь простого сельского лекаря. Разве граф Сэйвил может опуститься до такого брака?
     Джон снова медленно покачал головой, его глаза оставались неподвижными, это было страшно.
     - Вы не знаете Ральфа. Я чувствую, ради вас он готов на все. - Злоба вспыхнула в нем с новой силой. - А потом вы нарожаете ему наследников, которые лишат меня всего, на что я имею полное право! Я с восемнадцати лет работал на Ральфа, как вол, и я заслужил все это богатство! Никто, никто - слышите? - кроме меня, не станет его владельцем!
     Меня охватила паника. Если это безумие, то, как видно, неизлечимое, ставшее манией. Если же он в здравом рассудке, то тем хуже.
     Я чувствовала, он силен, почти как тот вол, о котором упоминал, и мне не вырваться из его рук. Кричать тоже бесполезно - никто не услышит. Оставалось только надеяться на силу убеждения, на логику.
     - Послушайте, Джон, - сказала я, - о чем вообще вы говорите? Ральф не намного старше вас, и ничто не мешает ему оставаться хозяином Сэйвил-Касла еще добрых сорок лет. Если не больше.
     На лице Джона мелькнула улыбка. Не любезная, как раньше, но недобрая, пугающая.
     - Скажу вам по секрету, - произнес он, - иногда я начинаю сомневаться в сроках.
     Кровь застыла у меня в жилах. У этого чудовища все продумано! И дело даже не во мне. Дело в его неуемной, болезненной страсти к обладанию - деньгами, землей, властью над людьми, в том, что во имя этой цели он не остановится ни перед чем... И в том, что убийство, видимо, у него в крови.
     Но что же делать?.. Что делать?
     - Если вы застрелите меня, - решилась я произнести, - выстрел наверняка услышат. Кроме того, кто-нибудь определенно видел, как вы въезжали в ворота усадьбы.
     - Но я вовсе не собираюсь стрелять в вас, дорогая, - сказал Джон с ухмылкой. - У меня совсем другой план... Например...
     Я понимала сейчас только одно: нужно всячески тянуть время. Больше делать было нечего, больше я ничего не могла придумать...
     Вдруг я все поняла и, не дав ему договорить, сказала, не сомневаясь в истинности своих слов:
     - Значит, все это вы?.. И покушения были на меня, а вовсе не на моего сына? А Ральф считает, что это дело рук старика Коула, который видел в Никки возможного наследника Девейн-Холла. Выходит, это не так?
     - Вы просто умница, Гейл. Я сразу это понял и потому был предельно осторожен.
     Я не узнавала этого человека: глаза, улыбка - все было другое. Я бы не удивилась, если бы имя его оказалось не Джон.
     Сейчас он упивался своей силой, безнаказанностью, а потому позволил себе расслабиться, немного поболтать. В доме Ральфа, я давно обратила на это внимание, он всегда бывал довольно скован, во всяком случае, в присутствии самого Ральфа.
     - Могу вам признаться, - словоохотливо продолжал Джон, - что рухнувший мост - дело моих рук, и, если бы не паршивец конь, не пожелавший идти, вас и Ральфа нашли бы в реке, на валунах... Рассказывать еще? Пожалуйста... С пони произошла дурацкая ошибка. Конюх положил заготовленную мной ядовитую траву не в ту кормушку. Трава предназначалась лошади, на которой собирались ехать вы. Две неудачи, конечно, не могли не обозлить меня.
     - И тогда вы убили несчастного Джонни Уэстера? - спросила я дрожащим голосом.
     Он пожал плечами.
     - Третья ошибка, Гейл. Просто ужасное невезение, за которое я обязан взять реванш. И возьму его.
     - Но почему... тот мальчик?..
     - Виноваты опять вы, - ответил Джон почти весело. - Зачем два дня подряд вы играли в том лесу с сыновьями Джинни и с вашим Никки? Когда на третий день я пришел туда с луком и стрелами, то из-за кустов принял четвертого игрока за вас. К тому же вы были в мужском костюме, а рост у вас, сами знаете...
     Пожалуй, больше всего меня страшили сейчас его бесчувственный тон, граничащая с последней степенью безумия веселость. Как он отвратителен!
     Наверное, отвращение придало мне сил и отваги. Я вскинула голову и, стараясь вложить в слова как можно больше презрения, сказала:
     - Каким же способом вы собираетесь покончить со мной, чтобы опять не было осечки? Смотрите, чтобы на этот раз все закончилось благополучно и вы не попали на виселицу.
     - На этот раз... - Он улыбнулся с прежней любезностью. - На этот раз я утоплю вас.
     - Что?
     Я рванулась из его рук, но тщетно.
     - Именно так, дорогая, - продолжал он, еще крепче сдавливая мне плечи. - Но сначала ударю вас по голове... Хотя бы вот этим камнем...
     - Вы душевнобольной, - пробормотала я.
     - Вовсе нет. Просто я понял, что нужно быть безжалостным, если хочешь чего-то добиться в этом мире... И я немного устал ждать... А теперь, моя милая, довольно разговоров, подойдем поближе к ручью, где еще осталось чуть-чуть воды... К этим славным камешкам...
     Я отчаянно сопротивлялась, пробовала вырваться, пыталась ударить его, укусить. И кричала. Все время кричала, призывая на помощь.
     Он смеялся, даже не злился, когда мои удары достигали цели. Его забавляло мое сопротивление. В конце концов он вывернул мне руку так, что боль прошла через все тело.
     Никки, пронзила меня мысль посреди полного отчаяния. Благодарение Богу, Ральф позаботится о нем...
     И тут - я была уверена, что ослышалась, - откуда-то из-за деревьев раздался голос Ральфа:
     - Отпусти ее, Джон, или мне придется застрелить тебя!
     Мы оба замерли.
     - Отойди от нее! - повторил Ральф.
     Вместо этого Джон еще сильнее заломил мне руку, я громко вскрикнула.
     Ральф поднял пистолет, блеснувший в лучах неяркого солнца.
     - Я не промахнусь, Джон, - сказал он, - ты знаешь.
     С проклятием тот отпустил меня, и я подбежала к Ральфу, стоящему возле коляски Джона.
     - Как ты здесь оказался? - спросил мой мучитель. Он был бледен, как смерть, но ни страха, ни раскаяния не было в голосе. - Мы тут с Гейл немного повздорили, - добавил он со смешком.
     - Да, - сказал Ральф, - и я знаю причину. Успел услышать твои признания, Джон.
     - Почему ты здесь, Ральф? - воскликнула я. - Узнал, что все это дело его рук? Тогда отчего же раньше...
     - Я не знал, Гейл, однако начал кое о чем догадываться, потому что из цепочки подозреваемых стали выпадать звенья. О Роджере я тебе уже говорил. Он слизняк и пьянчужка, но добрый малый. А когда мне стало известно, что Элберт Коул уже давно собирался купить тот лист из церковно-приходской книги, я отринул и его как вероятного убийцу. Кроме того, Коул - человек посторонний в Сэйвил-Касле и вряд ли мог бы устроить ту штуку с мостом. И с твоим пони. Это должен был быть кто-то из своих.
     - Выходит, ты давно понял, что покушения были на меня, а не на Никки?
     - Сначала нет... Но после того, как стала известна правда о твоей сестре, я пришел к окончательному выводу, что Коул тут ни при чем: Никки не мог быть ему помехой. И мысленно перенесся из Девейн-Холла в Сэйвил-Касл.
     - И заподозрил меня? - подал голос Джон. - Но где доказательства? Мало ли что я в припадке раздражения наболтал Гейл? В любом суде посмеются над этим.
     Ни Ральф, ни я не обратили особого внимания на его наглые слова - так были заняты друг другом: я пыталась понять, почему все же он оказался тут в нужную минуту, он был обеспокоен моим состоянием.
     - Таким образом, из подозреваемых остался только он. - Ральф брезгливо кивнул в сторону двоюродного брата. - И тогда я решил срочно отправить тебя в Девейн-Холл, подальше от него, не дожидаясь, пока он вернется из поездки. Ну а когда узнал, что он, не задерживаясь в Сэйвил-Касле, тоже уехал в Девейн-Холл, я выехал вслед за ним и гнал всю ночь, чтобы... - он прервал фразу и с улыбкой взглянул на меня, - чтобы приехать вовремя.
     - Но как ты узнал, что мы здесь, в лесу? - спросила я.
     - Сказал один из садовников, дай Бог ему здоровья. Потом я услышал твои крики. У тебя хорошие легкие, дорогая.
     - Легкими меня Бог не обидел, - согласилась я.
     Ральф повернулся к Джону:
     - Я бы раскусил тебя намного раньше, если бы мог догадаться о причине, толкавшей на преступление.
     Джон не отвел взгляда. Стройный, с красивым, привлекательным лицом, он спокойно стоял перед братом, и под лучами солнца в его каштановых волосах блестели золотистые пряди, присущие роду Мелвиллов.
     - Что ж, теперь ты знаешь причину, - сказал он.
     - Да, знаю...
     "О Господи, - думала я, - нужно бежать отсюда! Сейчас он скажет Джону, что причина надуманная, что он и в мыслях не имел жениться на мне... О Господи!"
     - Ты видел мое отношение к Гейл... которого я не скрывал, - продолжал Ральф, - и больше всего на свете опасался, что я попрошу ее руки: тогда ты мог окончательно лишиться надежды стать моим наследником. И ты нашел выход - убрать ее, а потом и меня. Верно?
     - Я говорил глупости, - с обаятельной улыбкой сказал Джон. - Просто пугал ее. Опусти пистолет!
     Ральф словно не слышал его слов. Пистолет по-прежнему был направлен прямо на Джона.
     - Что же нам делать с тобой, кузен? - вежливо осведомился Ральф, словно речь шла о том, чем заняться сегодня после обеда.
     - Полагаю, ты не собираешься подать на меня в суд? - ответил Джон вопросом на вопрос.
     - Нет, - сказал Ральф.
     И тут я взорвалась.
     - Ты сошел с ума! - крикнула я Ральфу. - Этот человек - убийца. Родители Джонни Уэстера вправе ожидать, что ему воздадут по заслугам!
     - Я думаю о скандале, Гейл, который разразится, но не приведет к желаемому результату, - возразил Ральф. - Такие вещи лучше не выносить из дома.
     Эти слова возмутили