лики, которые тот собрал против него. Я решила, что мое появление его не очень удивит.
     Я попыталась представить себе, как выглядит этот богатый граф, унизившийся до карточного мошенничества. По отцовским данным, ему было сорок восемь лет и он имел троих детей - сына и двух дочерей. Сыну шел двадцать седьмой год. Старшей дочери исполнилось двадцать три, и она замужем. Младшая, которую собирались вывозить в свет, моя ровесница - ей исполнилось девятнадцать.
     Вряд ли этот отец семейства допустит, чтобы свет узнал, что он шулер. Мне это на руку - возможно, он согласится представить меня свету вместе со своей дочерью.
     Только бы завтра все прошло благополучно...

Глава 2

     Я проснулась от непривычного уличного шума за окном. День обещал быть ясным и солнечным, насколько это вообще возможно в Лондоне. В восемь утра я позавтракала, потом несколько часов мерила комнату беспокойными шагами, дожидаясь, пока пробьет одиннадцать, поскольку, по моим понятиям, это был наиболее подходящий час для визита к лондонскому джентльмену.
     Мария помогла мне одеться в платье из черного сукна с пелериной, которое я купила для отцовских похорон. У меня прямые, словно дождевые струи, каштановые волосы - трудно придумать для них какую-либо другую прическу, кроме уложенных на затылке кос. Наряд мой довершали черная соломенная шляпка с черными лентами, начищенные ботинки и перчатки без единого пятнышка. Я взяла с собой Марию ради соблюдения этикета и дала кучеру наемного экипажа адрес на Гросвенор-сквер, где, как я узнала, находится Мэнсфилд-Хаус.
     Я так нервничала, что почти не замечала городской суеты на улицах Лондона, проплывающих за окном экипажа. Я мысленно снова и снова репетировала свою речь перед графом, пытаясь предугадать, что он скажет и как мне действовать в зависимости от его ответа.
     И старалась не думать о том, как отвратительно то, что я намеревалась совершить.
     Гросвенор-сквер - площадь с небольшим садиком посередине, окруженная зданиями из коричневого кирпича с красной отделкой и каменными карнизами. Дом номер 18, Мэнсфилд-Хаус, оказался величественным сооружением, которое затмевало все остальные здания на площади. Я никак не могла понять, зачем тому, кто был так богат, понадобилось жульничать при игре в карты.
     Несколько ступенек вели к парадной двери, и сердце мое так колотилось, словно хотело выскочить из груди, когда я поднялась на крыльцо и взялась за массивное латунное дверное кольцо.
     Дверь тотчас отворилась, и на пороге появился лакей в зеленой ливрее. Он уставился на нас с Марией в полном недоумении. Наверное, в Лондоне незнакомые леди не стучатся в дом к незнакомым джентльменам.
     - Чем могу служить? - осведомился он.
     - Я хотела бы видеть лорда Уинтердейла, - твердо произнесла я.
     Лакей оторопел. С одной стороны, мой траурный наряд ясно давал понять, что я не какая-нибудь танцовщица или оперная певичка. Но с другой стороны, что делает здесь, на ступеньках крыльца, эта юная леди в сопровождении служанки?
     Тут в дверях появился еще один человек в ливрее, по-видимому, дворецкий.
     - Довольно разговоров, Чарльз, - приказал он и повернулся ко мне:
     - Лорда Уинтердейла нет дома.
     - О нет, для меня он дома, - мрачно отрезала я, просовывая ногу в дверь. - Будьте любезны, сообщите его светлости, что с ним желает говорить мисс Ньюбери, дочь лорда Уэлдона.
     Твердая уверенность, звучавшая в моем голосе, не говоря уж о ноге, мешавшей закрыть дверь, на мгновение поколебали решимость дворецкого.
     Я воспользовалась его замешательством и высокомерно добавила:
     - Я предпочитаю дожидаться в холле, а не на пороге, пока лорд Уинтердейл соблаговолит принять меня.
     Дворецкий приоткрыл дверь пошире, я скользнула внутрь, а за мной протиснулась и Мария.
     Мы очутились в огромном холле перед великолепной парадной лестницей. Дворецкий не пустил нас дальше в дом, а проводил в маленькую приемную, окруженную круглыми колоннами.
     - Подождите здесь, а я пока узнаю, пожелает ли его светлость принять вас, - отрывисто промолвил он.
     Я смотрела ему вслед, пока он удалялся, размеренно ступая по черным и белым мраморным плитам приемной. Как только он вышел, я почувствовала неимоверное облегчение.
     - О Господи, - беззвучно выдохнула Мария, - это и вправду огромный дом, мисс Джорджиана. - Она окинула взглядом комнату - портрет элегантного джентльмена восемнадцатого века, висевший над алебастровой каминной полкой, бледно-зеленые стены, мраморные плиты пола, - и глаза ее снова стали, как плошки.
     Из мебели в комнате имелся только позолоченный столик перед огромным окном. Стульев не было.
     Я глубоко вздохнула и подошла к камину, огонь в котором еще не разожгли.
     Мы прождали не меньше получаса, и за это время раздражение мое достигло высшей отметки - я вся кипела, несмотря на холод в комнате. Наконец дворецкий вернулся и сообщил, что лорд Уинтердейл изъявил желание принять меня. Я не стала возмущаться, что меня заставили столько ждать, и, оставив Марию в приемной, последовала за дворецким по коридору мимо парадной лестницы. В конце коридора находилась точно такая же приемная, и я заметила стеклянную галерею, выходившую в жилые покои. Но, не доходя до приемной, мы остановились у двери справа.
     Дворецкий распахнул дверь и объявил:
     - Мисс Ньюбери, милорд.
     Я вошла в комнату, которая, по-видимому, служила библиотекой.
     Стройный черноволосый молодой человек, стоявший у книжной полки с книгой в руке, обернулся и мельком взглянул на меня. Я огляделась вокруг, ища глазами лорда, но, кроме молодого человека, в комнате никого не было.
     Ужасное подозрение закралось мне в душу.
     - Не может быть! Вы не лорд Уинтердейл! - выпалила я. - Лорд Уинтердейл - старик!
     Черноволосый молодой человек пересек комнату и положил книгу на письменный стол красного дерева.
     - Уверяю вас, мисс Ньюбери, я и есть лорд Уинтердейл, - холодно и сдержанно промолвил он. - И принял графский титул четырнадцать месяцев назад, после того как мой дядя и кузен погибли при кораблекрушении у берегов Шотландии.
     - О, это невозможно! - возопила я в отчаянии. Какое невезение!
     - Мне очень жаль, что я так расстроил вас своим вступлением в законные права наследства, но, смею вас уверить, все свершилось без малейшего участия с моей стороны, - заметил молодой граф, подняв наконец голову и взглянув на меня. Я уловила в его холодном голосе насмешливые нотки и пристально посмотрела на него, желая узнать, не удастся ли извлечь какую-нибудь выгоду из этой неожиданной перемены в его настроении.
     Какие у него голубые глаза! Это была первая мысль, что пришла мне в голову, когда я посмотрела ему в лицо. Потом перевела взгляд на изогнутые брови, которые были совсем не похожи на прямые и ровные брови Фрэнка.
     "Лицо типичного игрока", - с удовлетворением отметила я про себя. Как жаль, что именно против него у меня нет никаких компрометирующих сведений.
     Но у меня имелись свидетельства против его дяди. Может статься, с надеждой подумала я, этот новый лорд Уинтердейл не считает фамильную честь пережитком и не позволит, чтобы его имя смешали с грязью светские сплетники, что неминуемо случилось бы, вздумай я обнародовать досье, собранное моим батюшкой.
     Я стиснула затянутые в перчатки руки и решила, что стоит попытать счастья.
     Гордо выпрямившись, я произнесла:
     - Я пришла сообщить вам, милорд, что, перебирая бумаги, оставшиеся после смерти моего отца, обнаружила, что он шантажировал джентльменов из общества, которые были уличены в шулерстве за карточным столом.
     Как видите, я предпочитала действовать открыто.
     Черные изогнутые брови чуть приподнялись в немом изумлении.
     - Поскольку я не карточный шулер, мисс Ньюбери, - спокойно промолвил он, - то не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
     Я нахмурилась. Его замечание несколько усложнило мою задачу.
     - Среди джентльменов, которых шантажировал мой отец, был и ваш дядюшка, - заявила я без обиняков.
     Лорд Уинтердейл выдвинул кресло и сел за письменный стол, пристально глядя мне в лицо голубыми глазами.
     Он не пригласил меня присесть, что я расценила как проявление крайней неучтивости. Я сурово сдвинула брови.
     - Дело это очень серьезное, милорд. Ваш дядя заплатил моему отцу довольно внушительную сумму, чтобы тот держал язык за зубами.
     - Каким, должно быть, очаровательным джентльменом был ваш батюшка, - небрежно заметил граф. - И все же я отказываюсь понимать, где связь между мною и грешками моего покойного дяди.
     Его замечания по поводу моего отца привели меня в бешенство.
     - Ваш дядюшка ничуть не лучше моего батюшки! - яростно выпалила я.
     Он пожал плечами, как если бы все это ничуть его не интересовало.
     Я сделала несколько шагов к столу, за которым он так нагло расселся в моем присутствии.
     - Я пришла к вам, поскольку мне стало известно, что леди Уинтердейл собирается вывозить в свет свою дочь Кэтрин в этом сезоне. Прочтя об этом в газете, я подумала, что Кэтрин, должно быть, дочь графа. Если я не ошиблась, леди Уинтердейл приходится вам тетей, а Кэтрин - кузиной, так?
     Он мрачно кивнул.
     - Да, вы не ошиблись в своих предположениях, мисс Ньюбери.
     Да как он смеет заставлять меня стоять перед ним, словно какую-нибудь служанку! Я не на шутку разозлилась и ядовито заметила:
     - Вряд ли леди Уинтердейл или леди Кэтрин обрадуются, если в свете узнают, что отец Кэтрин был карточным мошенником, особенно теперь, когда леди Уинтердейл пытается выдать ее замуж.
     Его глаза сузились, и я вдруг заметила, как плотно сжаты его твердые губы.
     - Если я вас правильно понял, вы пытаетесь шантажировать меня, мисс Ньюбери? - осведомился он угрожающим тоном.
     Я вспомнила об Анне и заставила себя встретить опасный блеск холодных голубых глаз.
     - Да, - ответила я, вскинув подбородок, - именно так.
     Между нами воцарилось тяжелое молчание. Я переступила с ноги на ногу, стараясь сохранить надменный и бесстрашный вид.
     Наконец он вкрадчиво промолвил:
     - Могу я полюбопытствовать, вы намерены шантажировать всех, кто стал жертвой вашего отца, или же я единственный, кто имел несчастье привлечь ваше внимание?
     Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.
     - Я никого больше не собираюсь шантажировать. Я выбрала вас только потому, что прочла в газете, что вы вывозите в свет свою дочь, - по крайней мере я думала, что это ваша дочь, - и решила убедить вас представить заодно и меня.
     Он смотрел на меня в немом изумлении.
     - Представить вас? Но я не могу представить обществу молодую леди, мисс Ньюбери.
     - Мне это прекрасно известно, - раздраженно перебила его я. - Я надеялась, что вы уговорите вашу супругу, то есть вашу тетушку, представить меня вместе с вашей кузиной. Это ее не очень затруднит, поверьте. Ей придется всего лишь включить меня в свой заранее продуманный план относительно Кэтрин.
     Вновь наступило молчание. Граф задумчиво барабанил пальцами по столу, потом поднял на меня глаза. Луч солнца скользнул в комнату через окно и запутался в его волосах, черных словно вороново крыло.
     - А зачем вам понадобился сезон, мисс Ньюбери? - спросил он наконец.
     - Известно зачем, милорд, - с достоинством ответствовала я. - Чтобы подыскать подходящего жениха.
     Он откинулся на спинку кресла.
     - И у вас нет родственниц, которые согласились бы взять на себя эту задачу?
     - Те Ньюбери, которых я знаю, очень бедны, - с сожалением промолвила я, - а сезон в Лондоне стоит немалых денег. Видите ли, Уэлдон-Холл - майоратное владение, а нас у папы всего две дочери, поэтому мы с Анной вскоре окажемся без крова. Следовательно, мне необходимо выйти замуж, и, полагаю, проще всего это сделать в Лондоне во время сезона.
     - Короче говоря, мисс Ньюбери, вы охотитесь за толстым кошельком.
     - Я охочусь за женихом, милорд, - поправила его я. - Богатство меня не интересует. Мне вполне подошел бы порядочный человек из порядочной семьи - большего и не нужно.
     - Порядочный человек никогда не женится на шантажистке, - отрезал он.
     Я вздрогнула.
     А он безжалостно продолжал:
     - А кроме того, как я уже сказал, я не собираюсь вывозить в свет свою кузину - этим займется ее мать. И я сомневаюсь, что моя тетушка согласится представлять вас вместе со своей дочерью. Сравнение будет явно не в пользу Кэтрин, Я прикусила губу: а что, если попытаться шантажировать леди Уинтердейл? Уж ей-то наверняка не придется по вкусу, если правда о ее покойном супруге выплывет наружу в такой ответственный момент.
     Когда я вновь подняла глаза на лорда Уинтердейла, то с удивлением заметила, что выражение его лица совершенно переменилось. Исчезли суровость и жесткость, изогнутые брови сошлись к переносице. Он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Я усилием воли заставила себя не попятиться. Граф не казался таким уж высоким, но в его фигуре все же чувствовалось нечто устрашающее.
     - Снимите-ка шляпку, - приказал он.
     Я ошеломленно вытаращила на него глаза.
     Тогда он поднял руки, собираясь сделать это сам, и я поспешно развязала ленты и сняла шляпку.
     Он приподнял пальцем мой подбородок и внимательно посмотрел мне в лицо.
     Я неохотно подняла на него глаза, завороженная пристальным взглядом голубых глаз.
     - Хм-м, - промолвил он. Затем усмехнулся. Усмешка эта мне совсем не понравилась. Он повернул мое лицо сначала влево, потом вправо, изучая мой профиль. Граф явно что-то обдумывал.
     Меня всегда считали хорошенькой, но, поверьте, мое лицо не из тех, что способны свести с ума и зажечь костер страсти в первом встречном. Да и что в нем особенно примечательного - формой напоминает сердечко, волосы каштановые, глаза карие. Вот моя сестра - та настоящая красавица.
     Тут лорд Уинтердейл нахмурился и сказал:
     - Клянусь Георгом, я это сделаю.
     - Что вы сделаете? - в замешательстве спросила я. - Вышвырнете меня вон?
     - Любой ценой заставлю тетушку вывезти вас в свет, - ответил он.
     Я подозрительно уставилась на него.
     - С какой это стати вы вдруг изменили свое решение? Всего несколько минут назад вы отпускали на мой счет едкие замечания и называли шантажисткой. Вы заставили меня стоять, а сами расселись передо мной, словно султан, осматривающий очередную кандидатку в гарем.
     - Бог ты мой, - пробормотал он. - Шантажистка, требующая к себе почтительного отношения. Это что-то новенькое.
     - А у вас большой опыт общения с вымогателями? - ядовито осведомилась я.
     - Не будьте злюкой, мисс Ньюбери, - сказал он и провел пальцем по моей щеке. - Вам это не идет.
     Я открыла было рот, намереваясь ответить, но в этот момент в дверь библиотеки постучали, и на пороге появился дворецкий.
     - Приехала леди Уинтердейл и желает говорить с вами, милорд. Я решил предупредить вас о ее визите на случай, если молодая особа все еще здесь.
     - Благодарю, Мэзон.
     - Мне попросить леди Уинтердейл подождать, милорд?
     - О нет, ни в коем случае, - любезно отозвался лорд Уинтердейл. - Проводите ее в библиотеку.
     Дворецкий с невозмутимым видом поклонился и исчез за дверью.
     Граф взял меня за локоть.
     - А теперь, мисс Ньюбери, если вы соблаговолите пройти вот сюда, нам удастся на время спрятать вас за портьерой, - промолвил он.
     Я вытаращила на него глаза:
     - Вы хотите, чтобы я спряталась за портьерой?
     - Мне кажется, это в ваших же интересах, - насмешливо ответил он.
     Он забавлялся, это ясно!
     Портьера из золотистого бархата, на которую он указывал, обрамляла узкое высокое окно позади письменного стола.
     - Ну, живо! - скомандовал он, и я, повинуясь его приказу, бегом бросилась к окну, и скользнула за портьеру. Золотистый бархат щекотал нос, и я прижалась к стене, чтобы его не касаться. Граф поправил складки портьеры, чтобы скрыть кончики моих туфель.
     Несколько мгновений спустя я услышала, как дверь библиотеки отворилась и хорошо поставленный женский голос, который мог принадлежать только благовоспитанной даме из общества, промолвил:
     - Ах, вот ты где, Филип. Я должна с тобой поговорить.
     - Это вы, тетя Агата! Как приятно видеть вас в такое прекрасное утро. Чем могу служить?
     Обмен любезностями между двумя людьми, скрытыми от меня бархатной портьерой, был исключительно светским, но я сразу же поняла, что они недолюбливают друг друга.
     - Я бы хотела обсудить с тобой, когда нам назначить бал в честь Кэтрин.
     - Присаживайтесь, тетя Агата, - вежливо пригласил лорд Уинтердейл.
     Как это мило, мрачно подумала я, что он не заставляет ждать стоя всех женщин, приходящих к нему с визитом.
     Зашуршали шелковые юбки - его тетушка уселась в одно из кресел. Как только она устроилась, граф почтительно промолвил:
     - Мне очень приятно, что вы просите моего совета, но я не понимаю, какое отношение ко мне имеет первый бал Кэтрин.
     - Филип! Да самое что ни на есть прямое! Мы ведь даем бал в Мэнсфилд-Хаусе.
     Лорд Уинтердейл молчал.
     - Так или нет? - резко повторила леди Уинтердейл.
     - Меня не посвятили в эти планы, - произнес наконец лорд Уинтердейл.
     - Ну конечно, бал будет только здесь и нигде больше, - отрезала леди Уинтердейл. - Мэнсфилд-Хаус - один из немногих особняков в Лондоне, в которых есть бальные залы. Мы устраивали здесь первый бал Евгении, и я намерена и первый бал Кэтрин устроить здесь же.
     - Да, но когда вы давали бал в честь Евгении, лордом Уинтердейлом был мой дядя. Теперь же им являюсь я. Разница есть, как вы считаете?
     На этот раз умолкла леди Уинтердейл.
     Наконец она произнесла:
     - Филип, ты хочешь сказать, что не позволишь мне и Кэтрин устроить бал в этом доме?
     Судя по ее тону, можно было предположить, что она вот-вот взорвется.
     - Я этого не говорил, - миролюбиво возразил лорд Уинтердейл. - Если быть точным.
     - Тогда что ты имеешь в виду?
     Лорд Уинтердейл тут же изменил направление беседы.
     - Я только что получил письмо от одного старого друга моего отца. Он пишет, что еще один старый друг отца, лорд Уэлдон, недавно умер и оставил двух своих дочерей без гроша. В завещании лорд Уэлдон имел несчастье назначить меня их опекуном.
     - Тебя?! - с неподдельным ужасом воскликнула леди Уинтердейл. - Тебе же всего двадцать шесть лет. Ты не можешь быть ничьим опекуном, Филип, ты слишком молод. Ты о себе-то не можешь как следует позаботиться и совершенно не умеешь управлять собой.
     Лорд Уинтердейл язвительно заметил:
     - Поверьте, дорогая тетушка, по сравнению с лордом Уэлдоном я просто образец добродетели.
     До меня снова донеслось шуршание шелковых юбок - леди Уинтердейл заерзала в кресле.
     - Но какое это имеет отношение к балу Кэтрин?
     - А вот какое, - сказал лорд Уинтердейл. - Я бы хотел, тетя Агата, чтобы вы представили обществу мисс Ньюбери вместе с Кэтрин и вывозили ее в свет в течение всего сезона.
     Ответ леди Уинтердейл последовал незамедлительно:
     - Это невозможно. Совершенно невозможно. Я знаю, кем был Уэлдон, - у него репутация такая же ужасная, как и у твоего отца. Я не хочу иметь никаких дел с его дочерьми.
     Я почувствовала, как руки мои сжимаются в кулаки. Она была права насчет отца, но это не умерило моего желания хорошенько стукнуть ее за такие слова.
     - Жаль, - промолвил лорд Уинтердейл. - Если бы вы согласились представить мисс Ньюбери, я бы устроил так, чтобы вы и Кэтрин переехали в Мэнсфилд-Хаус на весь сезон. Это, без сомнения, избавило бы вас от трат на аренду дома. Более того, вы могли бы воспользоваться экипажами Уинтердейлов, что явилось бы дополнительной экономией.
     Мне казалось, я слышу, как идет подсчет сумм в голове у леди Уинтердейл. Спустя некоторое время она решительно произнесла:
     - Давай говорить начистоту, Филип. Если я представлю эту твою мисс... как бишь ее?
     - Мисс Ньюбери. Я еще не знаю ее имени.
     - Так вот, если я представлю обществу эту твою м