ппарат, листы  красного  коленкора  и  уже  готовые
вклейки. Особенно милицию поразила "ксива", выданная инспектору по  лич-
ному составу облУВД. С левой страницы взирало доброе лицо Сердюка.  Этим
удостоверением, еще пахнущим типографской краской, Леонид Семенович  на-
меревался облегчить себе общение с работниками  милиции.  Опасаясь,  что
энергичный и подвижный Сердюк пустится в бега, милиция поместила  его  в
следственный изолятор. К тому времени вчерашний капитан степных кораблей
уже обрел городские манеры, связную речь и аристократическую худобу  ли-
ца. Но все же очаровать судей ему не удалось: ему присудили четыре  года
общего режима. Сердюк вернулся в общую камеру и стал  дожидаться  этапа.
На третий день он внезапно потребовал встречи с заместителем  начальника
по хозчасти.
   - Я художник, - орал он в кормушку во время очередного получения  пи-
щи. - Мне нужно двигаться, работать кистью, искать образ. Среди этих не-
доумков я завяну. А вы все будете отвечать!
   После этой тирады мрачные "недоумки" провели на лице Сердюка  неслож-
ную пластическую операцию. Одинокий художник не унимался. В конце концов
ему таки пофартило. У главы тюремной хозчасти выдалась свободная минута,
и он решил пообщаться с чудаковатым зеком. Сердюк был как всегда краток:
   - Геннадий Анатольевич, - зек по  дороге  в  админкорпус  вытащил  из
контролера эти два слова. - Я не привык сидеть сложа руки. И  скажу  вам
прямо: с пропагандой и агитацией в этой тюрьме дела  обстоят  не  лучшим
образом. Где плакаты о честном труде и чистой совести,  где  профилакти-
ческие стенды, где, наконец, стенгазета о буднях тюрьмы?  Я  не  поверю,
что вы все пустили на самотек. Просто тюрьме не хватает человека с  ярко
выраженной индивидуальностью, который хотел бы  отбывать  свою  трудовую
повинность в вашей тюрьме. Этот человек сидит перед вами.
   Сердюк действительно уже сидел в кресле, забросив ногу на ногу.  Слу-
шая весь этот бред, начальник ХОЗО не сводил глаз с припухшего лица. Под
конец встречи он произнес лишь одно слово: "Уведите". О Леониде  Семено-
виче вспомнили через неделю. Поначалу ему вручили ведро с кистью и  отп-
равили на побелку забора. Затем он трудился в мастерской, готовя  перво-
майские плакаты. Наконец он таки стал главным тюремным пропагандистом  и
агитатором. Первым его детищем был лозунг: "Заслужи трудом досрочное ос-
вобождение". И хотя буквы слегка косили и коричневая краска местами рас-
текалась, плакат повесили на стене одного из корпусов. Пробный шар  имел
успех. Работа закипела. На фанерных листах и кусках холщовой ткани, най-
денных на хоздворе, стали появляться: "На свободу - с чистой  совестью",
"Не человек управляет трудом, а труд человеком", "За курение  в  неполо-
женном месте вы будете строго  наказаны".  Пиком  его  творчества  стала
стенгазета в штабном клубе. Она называлась "Служить и охранять".  Сердюк
листал годовые подшивки в красном уголке, передирал положительные статьи
о буднях исправительных учреждений и адаптировал их на здешний лад:  из-
менял фамилии, города, квартальные  показатели.  В  шкафу  клуба  Сердюк
вдруг обнаружил пыльный фотоувеличитель и парочку треснувших пожелтевших
ванночек. После такой находки он начал клянчить фотоаппарат, пока кто-то
из офицеров не принес старую добрую "Смену".
   Об агитационной затее СИЗО заговорили в облУВД. Корреспондент городс-
кой газеты наведался в тюрьму и потратил почти всю фотопленку.  Он  зас-
тавлял Сердюка встать рядом с газетой, вдумчиво склониться над очередным
плакатом, таскать по двору фотоувеличитель, вешать на стену новый лозунг
"Грубая пища - путь к здоровью" и тому подобное. Администрация тюрьмы  с
умилением взирала на инициативного редактора "Служить и  охранять".  Ему
выделили кладовку, купили пленку и реактивы.  Стенгазета  посвежела.  Ее
стали украшать портреты некоррумпированных офицеров и сержантов, фоторе-
портажи с праздничных мероприятий, моменты вручения гуманитарной помощи.
Бурная редакционная деятельность Леонида Сердюка продолжалась три месяца
и прервалась с появлением в СИЗО нового сотрудника - младшего лейтенанта
внутренней службы Коника.
   О появлении на тюремном КПП новичка Сердюк узнал одним из первых. Для
газеты как раз готовился материал о молодом пополнении. На  редакторском
столе даже нашли черновой вариант заметки со свежим незатасканным загла-
вием "Доверим вахту молодым". Как только  новость  о  кадровом  вливании
коснулась ушей Сердюка, он начал спешно готовиться к побегу. Прежде все-
го он занялся "служебным удостоверением". Отыскав в красном уголке мате-
риалы партийной конференции, он содрал красный переплет и за час  склеил
добротную книжицу, где с внешней стороны красовался золоченый герб СССР,
вырезанный с обложки Конституции СССР. Под гербом имелся золоченый текст
"Свод директивных материалов...", в котором издали  должно  было  угады-
ваться совсем иное. Сложней оказалось с вклейками. Среди обширной агита-
ционной литературы Сердюк едва нашел бумагу с  бледно-зелеными  знаками.
Это был форзац книги "В помощь районному лектору".
   На вырезанных прямоугольниках Леонид Семенович аккуратно вывел  тушью
все, что вызубрил на документе старшего брата. Затем он попросил  одного
из "шнырей" (тюремной обслуги) сфотографировать его на  фоне  свежевыбе-
ленной бетонной стены. Из полученного снимка редактор вырезал свою физи-
ономию и поместил ее в удостоверение. Последним ударом кисти  была  тем-
но-красная печать. Поставив свою работу на стол, Сердюк отошел на  неко-
торое расстояние. По его мнению, "ксива" имела эффект на  расстоянии  не
ближе двух метров.
   Потом наступила очередь униформы. Неделю назад удалось достать  комп-
лект тюремной одежды. Зек вывернул казенную куртку и задумался. Пришлось
слегка изменить покрой. Пригодились курсы кройки и шитья.  Края  материи
были прихвачены не нитками, а клеем. Разведя в ванночке темно-синюю  гу-
ашь, зек выкрасил робу и повесил ее сушиться в кладовке, в которую никто
почти не заходил. К утру она высохла. Та же участь постигла и брюки,  но
в этот раз был выбран радикально черный цвет. Словно папа Карло,  бывший
портной выкроил из ватмана верх белой рубашки с воротником и  рубашечной
планкой. Из черного книжного переплета родился приличный галстук. Не ос-
тались без внимания и ботинки, также получившие черный  цвет.  Последним
появился темный берет, перешитый из тюремной кепки. Под конец зек  вынес
из штабного клуба папку с поздравительным адресом в бордовой  коленкоро-
вой обложке. Все было готово к побегу.
   Утром осужденный Сердюк как всегда вышел  из  камеры  и  двинулся  на
хоздвор. Через несколько часов молодой офицер Коник должен был заступить
на вахту у тюремных ворот. Уединившись в  мастерской,  редактор  местной
газеты приступил к маскараду. Он продел голову в бумажный ворот и закре-
пил на нем коленкоровый галстук. Поверх была надета довольно симпатичная
куртка, от соприкосновения с которой на руках оставались  пятна  краски.
Куртка предательски шуршала и слегка обсыпалась, но откладывать операцию
не хотелось. Как назло, осеннее небо затянуло тучами. В любой момент мог
сорваться дождь, и модному одеянию пришел бы  конец.  Представив  мутные
потоки, стекающие с робы, галстука и, главное, берета, зек вздрогнул. Он
собрался с мыслями, надвинул на глаза берет, вымыл руки, сжал в руке ми-
лицейское удостоверение и вышел из мастерской. Сердюку удалось незаметно
выбраться с хоздвора. Впереди лежал контрольнопропускной пост N 1. В это
время с неба упали первые капли дождя. Зек заспешил.
   Чем ближе он подходил к дежурке, тем уверенней себя чувствовал.  Воз-
можно, потому, что играл ва-банк. Думы о последствиях провала таяли, ус-
тупая место наглости, граничащей с отчаянием. Когда до  поста  оставался
десяток метров, сердце Сердюка остановилось, сперло дыхание. Зеку  пока-
залось, что на вахте кто-то из старой команды, которая отменно знала не-
формального идеолога в лицо. Но в следующую секунду вырвался  вздох  об-
легчения. У "главной кнопки" дежурил незнакомый младший  лейтенант,  уши
которого напоминали прямоугольные трапеции. Крашеный зек резко  замедлил
шаг, небрежно развернул "ксиву" и лениво пробасил:
   - Следователь Забирко. Чепурной проходил или нет?
   Взгляд офицера упал на книжечку и  слегка  заострился.  Выждав  мгно-
венье, зек сложил документ. Коник вопросительно  уставился  на  Сердюка.
Тот повторил вопрос.
   - Кто такой Чепурной? - спросил дежурный.
   - Адвокат, мать его так. Уже час его жду.
   Осыпая бранью непунктуального адвоката, Сердюк пошел прочь. Он так же
тайком вернулся на хоздвор и быстро переоделся в старую форму.  Помаячив
минут двадцать среди местной публики, он вновь закрылся в кладовке.  Че-
ред десять минут к посту N 1 вновь вальяжно шагал "следователь  Забирко"
с папкой в руке.
   - Не было адвоката?
   - Не было.
   - Во мудак, а?
   С минуту Сердюк бродил возле поста. Уже начинал моросить  дождь.  Зек
решительно подошел к зарешеченной двери:
   - Ладно, открывай калитку. Посмотрю на улице. Может, пропуск потерял.
   Дежурный офицер колебался. Сердце зека вновь сжалось.  Поместив  нес-
колько секунд, Коник положил руку на кнопку. Щелкнул  электронный  замок
решетки. Чуть позже открылась наружная дверь. Сердюк был свободен.
   Эта свобода длилась чуть больше часа. Дождь усилился. Чтобы не  вызы-
вать подозрений, беглый редактор должен был имитировать поиски адвоката.
Проклиная все на свете, он походил туда-сюда вдоль тюремных стен и  зас-
пешил прочь. Можно было укрыться под козырьком одной из контор, располо-
женных возле СИЗО, но Сердюк рвался подальше от тюрьмы. Лишь  психически
больной позволил бы себе после побега пережидать внезапный дождь в сотне
метров от осточертевших застенков. В любую  минуту  Сердюка  могли  хва-
титься, обыскать тюремные дворы и наконец сделать запрос на пост N 1.
   Небо расколола молния, и хлынул ливень. Пробежав еще десяток  метров.
Сердюк сорвал берет и бросил в мусорную тумбу.  На  руках  остался  тем-
но-коричневый след. Зек был уверен, что такой же след красуется  на  его
стриженой голове, и надежда была лишь на дождь. Он не  рискнул  сесть  в
автобус, чтобы не пачкать пассажиров направо и налево. Темно-синие поте-
ки залили белый ворот. Сердюк остановился, чтобы перевести дух, и нырнул
под навес остановки. Под его ногами сразу же растеклась цветная  лужица.
Какая-то бабка во все глаза уставилась на него и открыла рот. Сердюк по-
казал ей кукиш и побежал дальше. Через десять минут дождь прошел так  же
неожиданно, как и начался. Но это беглеца уже не радовало.
   Леонид Семенович представлял из себя в лучшем случае странное  зрели-
ще. Короткостриженая голова с коричневыми пятнами на лбу и затылке, "об-
лысевшая" куртка с отклеившимся рукавом, грязные клочья  воротника,  по-
верх которых свисал вздувшийся от воды галстук. В таком виде можно  было
продвигаться лишь глубокой безлунной ночью, да и то проселочными дорога-
ми. К своему проигрышу Сердюк вдруг отнесся философски. Он побрел в под-
воротню, еще надеясь укрыться в какомто подвале. Навстречу ему бодро вы-
нырнул милицейский патруль, прятавшийся от дождя под аркой. Все три сер-
жанта вытаращили глаза и на мгновенье остановились. Где-то на ремне тре-
щала рация. После краткого замешательства патруль обступил Сердюка,  ко-
торый был ко всему равнодушен.
   - Вы здесь живете? - поинтересовался тот, что с рацией.
   Леонид Семенович тупо смотрел перед собой. В его душе  вдруг  оборва-
лась невидимая нить, и, распахнув промокшую "ксиву", которую еще  держал
в руке, он истерически завопил:
   - Я следователь Забирко! Я вынужден вас арестовать! Не трогать  меня,
не имеете права! Менты поганые, гады, гады, гады...
   Сердюка вели под выкрашенные руки. Беглый  зек  изрыгал  проклятия  и
твердил, что он редактор газеты и что он заставит всю областную  милицию
подать в отставку. Дежурный отделения, где истекающему краской  субъекту
выделили угол в коридоре, вначале сделал запрос в психиатрическую лечеб-
ницу. Офицер с  интересом  рассматривал  мокрую  книжицу,  озаглавленную
"Свод директивных материалов". На ней еще  пробивалось  "Забирко  Михаил
Дементьевич" и "..ель по особо важн..." Лучше всего сохранилась фотогра-
фия три на четыре, с которой уверенно смотрел подозрительный тип.
   Задержанного Сердюка попросили встать с пола и отойти от  стены.  Тот
покинул загаженный угол и безучастно стал снимать холодную мокрую  курт-
ку. На свет явилась голая грудь в клочках грязного ватмана.  Заодно  де-
журный попросил снять и странные брюки. Через  минуту  Леонид  Семенович
стоял в характерных казенных трусах. Ждать ответа из психбольницы офицер
не стал. Он снял телефонную трубку, набрал номер следственного изолятора
и передал дежурному сообщение о странном субъекте. В  тюрьме  об  участи
Сердюка даже не подозревали. Когда прозвучало слово "Забирко",  дежурный
Коник напрягся. Его трапециевидные уши в момент налились кровью. На  его
служебной карьере был поставлен крест.
   В тюрьме забили тревогу. Оказалось, что бесследно  исчез  агитатор  и
пропагандист Сердюк. Его не нашли ни в кладовке  под  звучным  названием
"фотолаборатория", ни в красном уголке, ни в мастерской. На его  рабочем
столе валялись засохшие кисти,  пакетики  из-под  химикатов,  баночки  с
краской, обрывки ткани. Их хозяин словно растворился. Забрать голого ху-
дожника-оформителя приехали лишь после обеда.


   ПОЕЗДКА В АВТОЗАКЕ

   Приемка этапа

   Прием этапников из ИВС в автозак (и далее  -  в  СИЗО  (тюрьму)  осу-
ществляется конвоем внутренних войск. Начальник конвоя буквально  осмат-
ривает передаваемых ему "граждан" на предмет побоев, ярко выраженных бо-
лезней (температуры и т.п.). Может и не  принять  кого-то,  если  непра-
вильно оформлены документы, есть жалобы (отобрали вещи, не вызвали  вра-
ча). Это не нравится работникам ИВС (КПЗ), им обязательно нужно  разгру-
зить камеры, отправить в тюрьму всех, кому положено там  быть.  Впрочем,
обычно договариваются все три заинтересованные  стороны:  работники  ИВС
возвращают, скажем, отобранные незаконно сигареты (или дают из своих за-
пасов), гражданин - зек - берет назад претензии, а начальник конвоя дает
"добро" на погрузку. Автозак - специальная машина-фургон,  разгороженный
внутри решетками плюс по бокам два т.н. "стакана" для  одиночных  заклю-
ченных, которых по той или иной причине нужно изолировать от общей  мас-
сы. Иногда это просто женщины.

   Как сельди в бочке

   10-15 пассажиров в автозаке - достаточно просторно; но бывает, эконо-
мя бензин на ездках, набивают под сорок человек; ну, держитесь,  сердеч-
ники, астматики и просто пожилые преступники!
   Вперед в таком случае лучше не лезть (по возможности); последнему,  у
решетки, легче дышать. Были случаи: придавливали в жаркую  погодку  сер-
дечников - во двор тюрьмы они мешками вываливались из автозака.
   Иногда придавливают нарочно: какого-нибудь извращенца (особенно  неу-
молима зековская братва, если преступление совершено в отношении  ребен-
ка). Часто менты сами помещают подобную сволочь не в отдельный "стакан",
а в общую массу. "Задохнулся на этапе, сердце слабое, ничего не  подела-
ешь". Тюрьма спишет, а суду - работы меньше; или зоне - забот...
   Многие из подобных случаев - легенды, обросшие красочными  подробнос-
тями, но родились-то они из реальных фактов...


   Раскачка

   Фургоны некоторых автозаков делятся надвое перегородкой вдоль -  едут
две группы заключенных. Это делается для того, чтобы обезопасить  конвой
от раскачки автозака. Раскачка (с последующим переворотом и падением ав-
тозака) - один из способов борьбы бесправного зека за свои малые права.


   Овчарки

   При погрузке в автозак используются служебные овчарки. Скажем, фургон
уже полон, а остается еще человек десять. При помощи команды "Фас!", ку-
лаков и прикладов "солдатиков" и эти десять вбиваются  в  плотную  массу
"пассажиров". Хорошо, если тюрьма находится в этом же городе: 20-30  ми-
нут езды в сдавленном состоянии выдержать все-таки можно. Но могут везти
и далеко - например, в областной центр из района, километоов сто...


   Конвоиры

   Многое зависит от начальника конвоя и от самого личного состава.
   В застойные времена зеков-россиян частенько сопровождали "русофобы" -
прибалты или жители среднеазиатских республик. Если с азиатами еще можно
было договориться, то прибалты, особенно литовцы, просто свирепствовали.
Один из таких "солдатиков" аргументировал свою ненависть  так:  "Рюский,
сволотшь, отнял у меня свободную Литву!" При этом его не  смущал  комсо-
мольский значок на собственной гимнастерке и присутствие среди этапников
двоих "антисоветчиков".
   Да и со "своими", русскими, договориться было тоже нелегко. Известная
поговорка "вологодский конвой шутить не любит" часто  получала  реальное
воплощение в виде битья прикладами в самые неожиданные места.
   Но все же как бы ни было велико расстояние от ИВС (КПЗ) до ворот СИЗО
(тюрьмы), - это один из самых кратких периодов жизни подозреваемого, об-
виняемого, подсудимого или уже  осужденного  гражданина.  Часто  главный
путь - от тюрьмы до зоны - длится месяцами тряски в "столыпинском" ваго-
не - например, по разнарядке из Питера в Амурскую область.  Но  это  уже
другая история, другая глава.


   Побеги


   "Черный ворон"

   15 сентября 1994 года в Москве из автозака - автомобиля для перевозки
заключенных - сбежало четверо подследственных. Дело близилось к полудню,
когда на Рублевское шоссе выехал "ГАЗ-53". В боксированном салоне  между
зарешеченными камерами находился вооруженный пистолетом конвоир. Его на-
парник сидел в кабине водителя, не спуская глаз с сигнальной лампы. Вне-
запно она замигала. Завизжали тормоза, и  младший  лейтенант  внутренней
службы Махеев выскочил из кабины. Расстегнув кобуру, он открыл дверь ав-
тозака и увидел перед собой вороненый ствол Макарова. Один из зеков  су-
мел выломать замок решетки и обезвредить конвоира. Тот лежал на  грязном
полу без сознания.
   - Ключи! Ключи давай! Глухой или как?
   Отобрав у шокированного охранника связку, зек перебросил ее своим ко-
решам, а сам спрыгнул вниз и в  считанные  секунды  обезоружил  младшего
лейтенанта. Затем подбежал к водителю, который уже начинал проявлять лю-
бопытство, выволок его из кабины и вместе с охранником загнал  в  камеру
салона. Вновь щелкнули запоры, захлопнулась дверь. Заключенные ехали  на
следственный эксперимент из следственного изолятора. Как выяснилось поз-
же, мысль о побеге возникла спонтанно. Бывший слесарь, а ныне профессио-
нальный вор Григорьев заметил, что запоры на решетке доживают свой  век.
Перемигнувшись с братвой, которая парилась в соседних боксах  и  которая
начала оттягивать внимание на себя (а попросту затеяла возню, напоминаю-
щую разборки), он разломал замок, вырвался в  коридорчик  и  двумя-тремя
ударами свалил охранника. Потом нажал аварийную кнопку вызова.
   Получив на руки два пистолета, зеки  бросились  к  припаркованной  на
обочине "Волге". Ее водитель испуганно заторопился, прыгнул  за  руль  и
повернул ключ. Однако беглецы уже были рядом. Шофера положили на асфальт
у бордюра. "Волга" сорвалась с места и понеслась в сторону  Кутузовского
проспекта.
   Пленники автозака подняли шум. Они кричали и били ногами по  металли-
ческим бокам "ГАЗа". Прохожие спешили  пройти  мимо,  опасаясь,  что  из
мрачного серого авто с единственным зарешеченным окном в любой миг могут
вырваться стриженые субъекты. Дверь автозака открыл наряд милиции.  Пос-
ледний побег из автозака на дорогах Москвы случился четыре  года  назад.
12 июля 1990 года по аналогичному  сценарию  действовали  шестеро  подс-
ледственных.
   Автозак (его также именуют и "черный ворон") пришел на службу  тюрем-
ной системе еще в 20-е годы. До  этого  заключенных  переправляли  пешим
этапом. Людными городскими улицами шла колонна, с