метным позерством. Он хотел остаться на видео-  и  фо-
топленке все таким же неординарным Червонцем, подлым и благородным, доб-
рым и жестоким. Это ему удалось. Дерзкий, полуграмотный Сергей Александ-
рович Мадуев вошел в историю советского бандитизма не только как послед-
ний бандит Советского Союза.
   Объемное уголовное дело N 18/123552-93 близилось к завершению.  Оста-
вался лишь последний эпизод, в котором фигурировали два сообщника Мадуе-
ва - братья Мурзабек. С ними Червонец колесил по  горному  Кавказу.  Так
как братья содержались в Бутырской  тюрьме,  следствие  приняло  решение
этапировать Червонца в Москву для последних допросов и очных ставок. Хо-
тя добытых материалов хватило бы на десятерых Червонцев. В  Бутырке  для
именитого узника, проходившего по особому  рангу,  освободили  одиночную
камеру в коридоре смертников. В начале мая за  ним  должен  был  прибыть
конвой "Спецэтап", усиленный еще тремя натасканными бойцами.
   Конвойная бригада в "Крестах" появилась 3 марта 1991 года.  Контролер
открыл дверь камеры и приказал: "Мадуев, на выход". Червонец,  одетый  в
традиционный светлый костюм, заложил руки за спину и  послушно  вышел  в
коридор. Сличать личность узника с  картой  подследственного  не  стали:
бандит успел стать знаменитым и здесь.  Мадуева  конвоировали  в  специ-
альный участок тюрьмы, где проходила последняя сверка  документов.  Пять
офицеров, восемь солдат и одна собака терпеливо ожидали, когда  дежурный
офицер закончит последние формальности. Внезапно Мадуев  вытащил  из-под
пиджака револьвер и выстрелил в стену. Пистолет не был  ни  муляжом,  ни
даже пугачом: пуля раздробила кирпич, оставив пулевое отверстие. Пользу-
ясь растерянностью конвоя, Мадуев бросился бежать по коридору.
   В коридоре на его пути встал майор внутренней  службы,  спешивший  на
звук выстрела. Червонец без колебаний выстрелил в  живот  майору.  Затем
бросился к двери, выходящей на внутренний двор тюрьмы. По дороге он зах-
ватил в заложники дежурного помощника и, приставив револьвер к его  шее,
приказал охране открыть дверь. Позже Червонец признается, что хотел зах-
ватить начальника тюрьмы Степана Демчука, которому однажды лично заявил:
"Полковник, я убегу. И убегу вместе с тобой". Но побег Червонца уже  был
обречен. С двух сторожевых вышек были спешно затребованы автоматы.
   Пока Мадуев с заложником пересекал двор, торопясь к очередному посту,
двор перекрыли. Обложенный со всех сторон бандит прицелился в одного  из
офицеров и нажал на курок. Но револьвер сухо щелкнул. Мадуев нажал  вто-
рично, но и в этот раз случилась осечка. Третьей попытки  уже  не  было.
Бандита сбили с ног. Начальник конвоя остановил своих  головорезов  лишь
через несколько минут. Прежнего обаятельного Мадуева уже не было. В небо
смотрела кровавая маска с узкими прорезями для глаз. Беглецу сломали два
ребра и повредили легкое. В тот момент предотвратить расправу не  смогло
бы и целое оцепление, взявшее бандита в кольцо. Майор  Егоров,  едва  не
оставивший все кишки в тюремном  коридоре,  был  красноречивым  поводом,
чтобы размяться на Червонце. После битвы в тюремном дворе Мадуев до кон-
ца дней своих выглядел помятым и осунувшимся. Улыбаться и шутить он стал
намного реже.
   На операционном столе из живота офицера извлекли пулю калибра 7,62 мм
и передали экспертам. Туда же отправился и револьвер, с которым Червонец
носился по тюремным коридорам и дворам. Номер на оружии был добросовест-
но спилен. Однако Червонец не подозревал, что регистрационный номер  вы-
бивается в двух местах. Заключение криминалиста вызвало оторопь:
   "...пистолет системы "наган", заводской номер 31943, образца 1895 г.,
архив 93874-90, Ташкентский УВД. Изъят 7 января 1990 года у Мадуева Сер-
гея Александровича (клички Червонец, Львов), 1956 года рождения... "
   В руки бандита попал револьвер, который как главная следственная ули-
ка хранился в сейфе Генеральной прокуратуры СССР. Доступ к сейфу вещест-
венных доказательств имели только следователи. В подозреваемых оказалась
группа Леонида Прошкина. Сам руководитель группы, следователь  по  особо
важным делам, за считанные дни поседел.  Расследованием  побега  Мадуева
занялся КГБ СССР. Опухший и посиневший Червонец,  едва  ворочая  языком,
молол чепуху о подкупе начальника тюрьмы и  заводском  недоразумении.  В
таком состоянии Мадуев был скверный собеседник. Вскоре он пришел в  себя
и вновь предстал перед следователем, но уже чекистом. От прежнего  ожив-
ления и позерства не осталось и следа. Червонец начал валить все на  од-
ного следователя, потом переключился на другого, после этого  указал  на
третьего. Он пугался, нервно курил и под конец замкнулся.
   Офицер КГБ вылетел в Казахстан и нашел сестру Мадуева, которую допра-
шивали еще в марте 1989 года. Перед объективом видеокамеры сестра вспом-
нила, как два месяца назад ей звонила из Ленинграда незнакомая женщина и
просила достать для брата пистолет. Судя по всему, сестра отказалась.  В
следственной группе по делу Мадуева числилась только одна женщина -  На-
дежда Воронова, прослужившая в прокуратуре почти одиннадцать лет.
   Услышав показания сестры. Червонец не стал упорствовать  и  сразу  же
заявил следователю КГБ Карабанову: "В своей жизни я никогда не  встречал
женщин, которые ради меня могли бы пожертвовать своим долгом,  положени-
ем, одним словом - всем. Поэтому я, похоже, стал испытывать к  Вороновой
возвышенное чувство. Я люблю эту женщину". С каждым днем благородство  и
возвышенность Мадуева улетучивались. Спасая свою шкуру и, видимо, еще на
что-то надеясь (если до побега у бандита еще оставался  призрачный  шанс
уцелеть, то после ранения майора Егорова расстрел почти читался  на  лбу
подследственного), Червонец разразился новыми разоблачениями.  Он  вновь
был готов к сотрудничеству и очередному спектаклю.
   Прежде всего Мадуев пожелал  встретиться  с  Вороновой  и  снять  эту
встречу скрытой камерой: "Вы сами все поймете. Я попробую  уговорить  ее
признаться, но за успех не ручаюсь". Надежде Леонидовне предложили  доп-
росить Мадуева. Дескать, бандит желает дать показания именно ей. Вороно-
ва, которая даже не подозревала о подвохе, согласилась.
   Рисуясь перед скрытым объективом. Червонец трогательно льнул к следо-
вателю, что-то шептал ей на ухо, гладил и целовал руку. Но уговорить Во-
ронову не смог. И лишь когда подозреваемой прокрутили  видеопленку,  где
Мадуев открыто сдавал ее на допросе, женщина дрогнула и сразу же призна-
лась. Пресса первой заговорила о тюремном романе, отметая все иные  вер-
сии. Сергей Соловьев увековечил эту трогательную историю в своем  фильме
"Тюремный роман", где главная роль отводилась Александру Абдулову (кста-
ти, внешне походившему на Червонца) и Марине Нееловой. Журналисты безжа-
лостно рисовали образ одинокой разведенной женщины, которая жила в  тес-
ной коммуналке и брала в домашнюю стирку брюки Мадуева. Надежда Воронова
отказалась обсуждать свои чувства с кем бы то ни было.
   - Мною двигало лишь чувство жалости и справедливости, - сказала  она.
- Мне казалось, что на этого человека вешали лишнее. Я прошу прощения  у
тех, кому причинила зло. Особенно у своих родителей и у того потерпевше-
го, который проходит по уголовному делу. И еще. Я прошу прессу  оставить
меня в покое.
   Дальнейшая судьба Надежды Леонидовны ушла изпод прицела  журналистов.
По некоторым данным, она отбывала наказание в ИТК общего режима в Сабли-
но, хотя подобный контингент обычно этапируют в так называемую "ментовс-
кую зону" под Нижним Тагилом. Там существует специальный женский отряд.
   Свою неформальную связь со следователем Червонец пустился обсуждать с
явным цинизмом. На допросах, как особо опасный "фрукт", он сидел  в  на-
ручниках, которые снимались лишь в его камере. Бандит хоронил свой  пос-
ледний шанс выжить. Судейскую душу  (а  председателем  суда,  по  удиви-
тельному капризу судьбы, окажется опять-таки женщина) еще  могла  расто-
пить трогательная история любви смертника и следователя.  Однако  Мадуев
старательно втоптал свое прежнее лицо в грязь. Он лишился последних сим-
патий. Возможно, он устал от прежней роли и стал таким, каким и  был  на
самом деле - волком-одиночкой, злобным и отвергнутым стаей.
   - Воронова? А что Воронова? - откровенничал Червонец. - Разве она  не
от мира сего? Такая же, как и все.  Также  хочет  кушать,  хочет  хорошо
жить, хочет иметь счастье в личной жизни. Можно подобрать ключ к  любому
человеку. Нужно только искать больные места,  а  больные  места  у  всех
есть. И у слесаря, и у следователя. Конечно, я подлец. Я  воспользовался
чувствами Вороновой. Но в моем положении выбора нет.
   Следствие, которое уже близилось к концу, затянулось  еще  на  четыре
года. Сергея Мадуева поместили в другую камеру-одиночку  и  перевели  на
особый режим содержания. За это время он еще дважды пытался бежать. Нес-
мотря на то, что контролеры ежедневно "шмонали" казенную обитель Червон-
ца - вспарывали матрац, перетряхивали личные вещи и исследовали даже па-
рашу, зек ухитрился припрятать излишки хлеба, расплющивая его по  стене.
Из этого хлеба Мадуев однажды вылепил пистолет, тайком сжег кусок тряпки
и сажей вымазал новоиспеченный "ствол". В  день  очередного  допроса  за
Сергеем Александровичем пришли два контролера.  Выходя  из  камеры,  тот
вдруг прыгнул в сторону, уволакивая  за  собой  прапорщика,  и  выхватил
"пистолет":
   - На месте! Стой на месте! Буду стрелять!
   Бандит размахивал "пистолетом", чтобы  контролер  не  успел  присмот-
реться и различить муляж. Замешательство конвоя длилось считанные  мину-
ты. Заложник, наученный итогами прошлой  схватки,  покорно  стоял  возле
разгоряченного узника. По коридору уже спешила подмога. Наконец  прапор-
щик-заложник засек странную конструкцию оружия и выбросил руку навстречу
пистолету. Хлебный ствол отвалился, и красноречие Мадуева сразу  же  ис-
сякло. Через минуту зека вновь заносили в камеру, ибо самостоятельно пе-
редвигаться он вновь не мог. Все эти проказы не мешали Червонцу  активно
помогать следствию. В многотомном деле появилась  еще  одна  статья,  но
Червонец даже не стал читать обвинение. Он осунулся еще больше и  мрачно
заметил:
   - Мне трудно, очень трудно. Я никогда не  думал,  что  закончу  жизнь
именно так. Я буду пытаться бежать, я не хочу терять последнюю  надежду.
Ведь я тоже хочу жить.
   В сентябре 1994 года один из контролеров СИЗО передал Мадуеву  писто-
лет "ТТ" с глушителем и полной обоймой патронов. Это уже попахивало мис-
тикой, но факт остался фактом. Поговаривают,  что  за  Червонцем  стояли
влиятельные  "внешние"  структуры,  которым  требовался  дерзкий  Мадуев
(прессой была запущена версия, что пистолет передал  один  из  питерских
авторитетов. За свое освобождение Червонец должен был убрать Сергея Мис-
карева по кличке Бройлер. У Мадуева, как он сам признался, выбора не бы-
ло. Бройлер таки будет убит, но не Червонцем). У арестованного контроле-
ра имелась своя версия, которая открывала в удивительном узнике еще одну
способность - гипнотическую:
   - Помню лишь одно. В два часа ночи я заглянул в камеру Мадуева и уви-
дел, как он на меня смотрит сквозь мутное стекло. Моим мозгам как бы от-
дали приказ: открыть дверь! В голове что-то переключилось и... Ничего не
помню.
   Червонец без колебаний сдал "вертухая" и рассказал о сделке с ним.
   - Люди, которые мне помогали и помогают, ищут выгоду для себя, - ска-
зал он под конец допроса. - А это не помощь,  это  купля-продажа.  Ты  -
мне, я - тебе. Бескорыстно мне помог лишь один человек.
   Охранять судебный процесс над Сергеем  Мадуевым  прибыла  целая  рота
конвойных войск. В наружном оцеплении стояли кинологи с собаками  и  ряд
автоматчиков. Каждого, кто переступал  порог  зала  заседаний,  старшина
проверял ручным металлоискателем. Складывалось впечатление,  что  конвой
охраняет Червонца от возможных покушений. Злые языки утверждают, что  на
четвертый день процесса кто-то пытался проникнуть в зал с пистолетом Ма-
карова, спрятав его в видеокамеру. Десятки потерпевших рвались к клетке,
где сидели затравленный Червонец и два его подельника. Если бы суд  сох-
ранил подсудимому жизнь, здесь началась бы бойня. Был пущен слух, что на
Мадуева готовится покушение: его попытаются убить по дороге в здание су-
да или же обратно в СИЗО.
   Но Червонец дожил до приговора, который читался три дня.  Когда  пре-
доставили последнее слово, он просил подарить ему жизнь. Он говорил спо-
койно, без эмоций. Казалось, что последнее слово произносит  машина.  10
июля 1995 года председатель суда Людмила Суханкина поставила в  процессе
последнюю точку. Сохранилась видеозапись  этого  процесса.  Мадуев  стоя
встретил слова "... к исключительной мере наказания  -  расстрелу".  Его
лицо, взятое оператором крупным планом, едва заметно передернулось, гла-
за увлажнились. Червонец был по-прежнему скуп  на  эмоции.  Он  негромко
бросил какую-то фразу (говорят, что "Спасибо всем вам. Удачи и счастья")
и сел на скамью. Клетку мгновенно оцепили три автоматчика и  здоровенный
сержант с рацией. Адвокат быстро подошел к дверям клетки и что-то  обод-
ряюще произнес сквозь решетку. Мадуев неподвижно сидел, держа на коленях
черный блокнот.


   РАЗДЕЛ II
   ИХ ПОМЕНЯЛИ МЕСТАМИ

   Ночь перед Рождеством

   Ранним утром шестого января 1994 года тяжелая  дверь  камеры  наконец
открылась, и на пороге вырос мрачный конвой:
   - Сергеев, на выход.
   С кровати поднялся молодой светловолосый парень в  зеленой  клетчатой
рубашке. Он нерешительно топтался у тумбочки, пока прапорщик не гаркнул:
   - Выходи с вещами!
   Парень собрал туалетные принадлежности, остатки печенья, сменные нос-
ки и свитер, упаковал все это в сумку и двинулся к дверям. Перед тем как
захлопнуть дверь, контролер пристально оглядел  парня,  сверил  его  до-
вольную физиономию со снимками. Зек почесал коротко остриженный  затылок
и кивнул в сторону камеры:
   - Можно хоть с корешом попрощаться?
   В камере, повернувшись к грязной щербатой стене, мирно посапывал  со-
камерник. Прапорщик ругнулся и с шумом захлопнул дверь. Дежурный по кор-
пусу остановил процессию,  сверил  сопроводительные  документы  и  сонно
воткнул свой взор в подбородок зека:
   - Фамилия, имя, отчество.
   - Мое?
   - Свое я знаю.
   - Сергеев Валентин Николаевич.
   - Год рождения?
   - Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
   - Место рождения?
   - Витебск.
   Щелкнул электронный замок, зек под присмотром двинулся к тюремным во-
ротам. На контрольно-пропускном пункте состоялось еще одно блиц-интервью
с дежурным. Последняя формальность. Наконец тяжелые ворота отошли в сто-
рону, открывая путь к свободе. Вчерашний узник на дрожащих  от  волнения
ногах вышел на улицу. Шаг его становился все быстрей  и  быстрей.  Серый
невский рассвет казался ему нереальным, а сегодняшнее утро - сном.  Лишь
когда "Кресты" с тяжелыми полутемными коридорами остались далеко позади,
Олег Данилин, - а именно так звали двадцатитрехлетнего убийцу, -  облег-
ченно вздохнул и свернул в магазин. Он  смочил  пересохшее  горло  двумя
стаканами томатного сока, купил сигарет и двинулся к автобусной останов-
ке. Он пытался себе представить, какой переполох  начнется  в  "Крестах"
спустя несколько часов, затем оставил свою скудную фантазию в покое. Ут-
ренний рейс мчал Данилина в Василеостровский район, где  жил  двоюродный
брат.
   Сокамерник Данилина, как вы уже вероятно догадались, по фамилии  Сер-
геев проснулся, потянулся до хруста в пояснице и предался мечтам о  рож-
дественском вечере в объятиях друзей и подруг. Он парился здесь по  нез-
начительному делу и сегодня утром должен был покинуть тюрьму под подпис-
ку о невыезде. Адвокат ел свой хлеб не даром. Чего не скажешь о режимных
сотрудниках, сонно сверявших кипу бумажек с метрикой, "фасом" и  "профи-
лем" Сергеева.
   По злому капризу судьбы, убийца Данилин, получивший от областного су-
да пятнадцать лет усиленного режима и ожидавший в "Крестах"  этапа,  был
такой же мордатый, стриженый и сероглазый, как и  его  сокамерник.  Дли-
тельное общение, которое затянулось почти на месяц, даром не прошло. Да-
нилин заочно познакомился не только с родными белорусскими местами собе-
седника, но и с подробностями его личной жизни. Все это пригодилось  при
освобождении из стражных мест.
   Итак, Сергеев досмотрел сон, удивился пустой койке соседа и бодро за-
шагал по камере. В обед он стал волноваться и при очередной раздаче пищи
пробасил в кормушку:
   - С Рождеством Христовым, командир. Сколько мне еще тута куковать?  Я
уже дома должен быть.
   И вдруг он с ужасом узнал, что этот паек предназначается Данилину, то
есть как бы ему, но в то же время не ему. Смутное и  грязное  подозрение
закралось в душу надутого соседом узника. Сергеев поставил миску на  пол
и что есть силы забарабанил кулаками по двери.
   - Сергеев здесь, - завопил он страшным голосом, от которого задрожали
даже стены. - Выпустите меня! Я не Данилин, я - Сергеев.
   От волнения он перевернул миску с супом. Дверь открылась спустя  пол-
часа, и его потащили по коридору. Подмена вскрылась быстро,  и  Сергееву
засветил новый срок - за пособничество в побеге. Хотя на его лице  чита-
лось что угодно, но только не  преднамеренная  помощь  убийце  Данилину.
После допросов и проверок Сергеева таки выпустили из тюрьмы, хотя  и  на
следующий день. По следу его сокамерника пустились  оперативно-розыскные
группы. Одна из них прибыла к брату Данилина. В то время, как  озлоблен-
ный конвой поднимался лестничными маршами, беглец трогательно дремал  за
кухонным столом. Он трапезничал уже вторые сутки, и пьянил его не только
дух сдуру привалившей свободы. В углу кухни выстроилась  батарея  пустых
бутылок. Идентифицировав мертвецки пьяного Данилина, которого не  смогли
привести в чувство даже армейские сапоги, конвой потащил его к автомоби-
лю.
   Беглец оклемался в той же камере тех же "Крестов". Он долго щупал го-
лову, распухшую от водки, ударов и падений с небольшой высоты. В  голове
крутились обрывки мыслей и воспоминаний, которые никак не удавалось соб-
рать воедино. В конце концов Данилин вспомнил тюремные ворота,  расплыв-
чатое лицо дежурного офицера на КПП, попойку у брата. Но все  это  каза-
лось сном. Узник недоверчиво ощупал холодные стены, привинченный  столик
и вновь стал продираться сквозь обрывки мыслей. В конце концов он решил,
что все последние события - не более чем сон, и успокоился. Телесный не-
дуг он списал на драку с сокамерником, которого, видимо, потащили в кар-
цер, В голове крутилась дурацкая фраза: "Упал, ударился головой, потерял
сознание..." Спустя два часа  Данилину  вновь  пришлось  удивиться:  ему
предъявили обвинение в побеге из-под стражи. Для  его  свинцовой  головы
это было слишком...


   Они умирали при вскрытии

   Побеги, где беглец выбирает самый бескровный и легкий для себя  путь,
используя чужие документы, уже давно стали классикой. По прибытии зека в
следственный изолятор тюремный фотограф увековечивает его "фас" и  "про-
филь". Снимки входят в тюремное дело  и  служат  основным  отличительным
признаком, чтобы вместо вора Иванова по этапу не отправился убийца  Пет-
ров. Идентифицировать зека могут и по отпечаткам пальцев (по мнению анг-
лийского антропометролога Гальтона, вероятность совпадения отпечатка од-
ного пальца с отпечатком другого выражается отношением 1:4.  Если  же  у
одного лица снять узоры всех десяти пальцев,  вероятность  совпадения  с
отпечатками другого будет равна 1:64.000.000.000. Численность  населения
земного шара исключает даже однократное совпадение всех десяти  отпечат-
ков. Все свои наблюдения и расчеты Гальтон включил  в  книгу  "Отпечатки
пальцев", которая увидела свет еще в 1892 году),  однако  в  большинстве
случаев администрация тюрьмы не утруждает себя этой морокой, ограничива-
ясь внешним сходством и контрольными вопросами.
   Да и