о-халтурный фильм ужасов. Не было жаль ни Васю, ни соседа по  ка-
мере. Не было жаль - в смысле законности предстоящего  наказания.  Чтото
шевельнулось лишь тогда, когда представил их  длинный  "с  Васей"  путь:
тюрьма и зона на долгиедолгие годы, несомненные косяки и попытки  сокра-
тить или ослабить карательное действо. В соседе не было ни здоровья,  ни
"духа". Всю ночь он вращал языком, сотрясал спертый воздух КПЗ, усиливая
мое похмелье и тягу к свободе. Наконец наступило утро, дежурный милицио-
нер открыл дверь.
   Я вежливо попрощался с сокамерником, добавив лишь  одно:  "Спокойней,
земляк, спокойней".
   Но "земляк" уже вычеркнул меня из своей жизни, метнулся к двери и за-
бормотал в лицо дежурному: "Выпускать-то будут скоро, а? Ну что,  разоб-
рались? Разобрались? Разобрались?"
   "Разобрались, - толкнул его обратно в "хату" милиционер. - Сиди тихо,
не галди..."
   Он прошел в дежурку, получил обратно "отметенные" шмоном вещи:  часы,
шнурки, ремень и т.п., тут же при понятых обыскивали наркомана: какие-то
пузырьки, шприц, нож-бабочка...
   - Деньги у вас были? - спросил капитан у меня.
   - Там все записано.
   А, точно, вот: 78 тысяч 500 рублей. Штраф 25 тысяч, можете здесь  уп-
латить. Или в сберкассу - три остановки на троллейбусе.
   - Да нет, я лучше здесь... да хрен с ней, с этой квитанцией...
   - Положено, - строго ответствовал капитан, но бумажку  спрятал,  чет-
вертак бросил в ящик стола и кивнул, разрешая покинуть "заведение".
   - А за что штраф-то? - спросил я уже у двери.
   - За это... за нахождение... в общественном месте.. в этом, как  его?
Нетрезвом виде... Иди, иди...
   - Прощайте.
   Я вышел из отделения; в ближайшем ларьке купил банку пива, которая на
короткое время привела меня в нормальное состояние. В  голове  мелькали:
труп в ванной, Вася с разделочным ножом, ползущий вверх по ступеням  со-
сед с окровавленным животом... Ощущение было - как будто  побывал  перед
вратами, ведущими в иной мир. Не назову его "адом", ибо и в нем встреча-
лись всякие люди, попавшие туда, видимо, для испытания, а не для наказа-
ния. А КПЗ (ИВС) - самое подходящее место для "предварительного"  осмыс-
ления дальнейшего поведения и "маршрута пути". Ночной мой сосед явно ре-
петировал передо  мной  монологи  "для  следователя".  По  их  интонации
чувствовалось, что он не остановится  и  перед  симуляцией  сумасшествия
(шизофрении), благо, что само  преступление  было  из  разряда  "диких",
"маньячных". Пятьдесят на пятьдесят - убил или не убил он  собутыльницу.
Может, и вправду, померла она от сверхдозы (уж это немудрено в  нынешнее
время) фальсифицированного алкоголя. Дальнейшие же  действия  "с  Васей"
вполне закономерно выходят из логики, присущей 90%  российских  граждан:
посадить могут кого угодно и за что угодно, а уж если у тебя в  квартире
труп, а ты до беспамятства пьян, то, падла, не отвертишься!  Не  помнишь
ничего? - все равно "колись", подписывай... Ночному соседу уже  было  не
отвертеться: нож в солнечное сплетение случайному  свидетелю  перекрывал
результаты судмедэкспертизы о причине смерти женщины в ванной.  Ох,  си-
деть им с Васей! И сидеть - долго...


   В гостях у Феди Гундосого

   (Сохранена стилистика рассказчика, бывшего ЗК)
   Хочу рассказать один эпизод...  Довольно-таки  смешной,  может  быть,
юмористичный... Не знаю... Посмеяться можно...
   Когда мы на поселке жили, от нас Ухта 120 километров была. Ну, 120 по
тайге. А ходили мы туда, поселенцы, естественно,  как  бы  так  сказать,
контрабандой, что ли... Ну, деньги поселенцам дают на руки, и так далее,
и тому подобное... Были и ружьишки, жили-то в тайге... Вот мы  собираем-
ся, впятером собирались... Как раз 6-7 ноября, под праздники. Пойти,  ну
как она считается, в самоволку. Ну там побухать, и так далее, и тому по-
добное. В Ухту, в город. Пешком 120 верст идти. Ну,  короче,  собрались,
шмотки путевые там, рюкзачки... Какую-то тушенку положили, чаю там, пож-
рать, еще чего-то, ружьишко захватили. По  тайге-то  идти.  По  визирам.
Тайга, знаешь, не тайга непроходимая, а она полностью у нас разлинована,
по визирам, по кварталам, по участкам... Ну и пошли.
   Приходим в Ухту. Бабушку какую-то, знаешь, на окраине надыбили. А там
дома только частные такие, свои... Остановились. Бабуля там  старая  ка-
каято вышла.
   - Можно, - ребята говорят, - рюкзачки положить, ружьишко...
   А денег что-то у нас по тем временам, значит, гдето 79-й год,  в  об-
щем. Где-то, ну... на всех вот,  на  пятерых,  где-то  рублей,  наверно,
700... Ну и мы, значит, это все оставляем и идем.
   Город незнакомый, представь себе, из нас здесь ни разу никто не  был.
Потому что двое у нас были из Татарстана, потом, значит, был земляк мой,
клинский, Витька. И этот... Как его?.. Сережка  из-под  Челябинска,  там
город Советск такой есть. Вернее, из-под Свердловска. Из-под  Свердловс-
ка, вот... Советск-то. Ну мы, значит, заходим в город этот, не знаем ни-
чего... Ну а как раньше-то было, где искать чего? Винные магазины в  ос-
новном. Там около винных можно найти все концы. Хаты и тому  подобное...
А там городишко такой старый, в общем-то. Дощатый весь,  вот...  Ну  мы,
значит, подходим - магазин винный. Там, значит, такая арочка... Прошли.
   А тут что-то перед праздником было, четвертое?..  Да,  4  ноября.  По
снежку шли. А снег небольшой еще, но это хорошо. Не жарко, ниче, ни  ко-
маров... В тайге ночевали... Трое суток шли.
   Че-то набрали в магазине, я не помню, ящик  водки,  по-моему.  Полную
сумку взяли. Как раз колбаса чайная была по рубль десять, по-моему. Наб-
рали ее там, я не знаю, килограмм пять или шесть. Сам знаешь,  с  устат-
ку... Вроде как по тайге, знаешь, там консерванты все ели, пока  шли.  И
значит, под эту арочку... Ну и стоит такой хрюч, весь из  себя,  знаешь,
тут шинель на нем железнодорожная, кепка какая-то, значит,  все  это  на
понтах, он:
   - Братва! - гнусавит, - в рот меня е... Что вы здесь как быки стоите?
Пойдем на мою хату, культурно отдохнем, телик посмотрим, в ванной  помо-
емся...
   Ну мы, значит, сразу-то, купились-то...
   - А как? Че тебя звать?
   - Да Федя меня Гундосый зовут... Тут каждая собака меня  знает.  Туда
молодых б... багром лес утяну, подпалю, на х...
   Ну мы, значит, это... Ну, мол, Федя, Федя... Ну а где, че там,  хата,
мол, будет?
   - Да б... будет, туды-сюды! Каких вам нужно? Блондинки, брюнетки, ша-
тенки, любую, на х... Пойдем...
   Ну что ж, лучше и не придумаешь, все на месте, все... Ну идем. Он:
   - Братва, на х... Туды-сюды, наливай на х...
   Ну мы ему стакан накатываем. Он этот стакан загубил, рукавом  утерся,
тут сопли потекли. И опять гнусавит:
   - Вы че, думаете, я всю жизнь таким был? X... на рыло, я сам срок мо-
тал, на Севере... Приехал в эту подлую Москву  в  зверинец,  в  зоопарк,
знаете?
   - Да конечно, знаем...
   - Зашел там... А там школьники в галстуках заместо конфеты гайку  ан-
тилопе кинули, она клык обломила, сука, мне пятеру, я поехал...
   Ну мы это вроде: "Федя, Федя, туды-сюды, давай вроде, веди..."
   А там, значит, спуск такой, мимо типа таких вот домов, которые здесь,
а частные дома внизу и тротуарчик, и забор мелкий, и собака там гавкает.
Прямо, значит, перед нами... Он к ней:
   - Ты че там, сучара, куда глядела, менты приехали, машину увели,  пу-
говицы с шинели золотистые срезали...
   Думаем, машина была... Ну, машину увели. А он продолжает:
   - Ну, братва, придется врезать ей пару упаковок...
   Думаем, вишь заправили, ну пару упаковок врежет... А там собака  гав-
кает. Ну, значит, он к ней:
   - Молчи, сука, замолчи, в рот тебя е... Ну-ка отвечай...
   На собаку, значит, на эту.
   А мы:
   - Федь, ну ее. Пойдем, туды-сюды...
   - Я знаю, че делаю...
   Ну а собака гавкает, зверь, ей не прикажешь. А забор  мелкий.  Ну  мы
это тут че-то между собой... Ну а он стакан, значит, еще залудил... И до
этого. Он через этот забор и к собаке. А та-то умней его оказалась,  она
в будку заскочила и из будки гавкает. Вот он к  ней  подлетает,  харю  в
будку сунул:
   - Ну че, в рот тебя е...
   Как она его за харю цапанула. Он:
   - Брысь! Брысь, кому говорят... Отпусти... Тут  соседи  выскочили,  у
него харя эта прокушена. Весь в кровище. Выпуливается,  значит.  Мы  его
под белые руки:
   - Пойдем, короче говоря, веди...
   А там, значит, дом такой паровозиком.  Заходим  туда.  Туда,  значит,
зашли. Он:
   - Вот моя хата. Располагайся, братва...
   А там одна такая маленькая комнатушка, другая чуть-чуть побольше, ку-
хонька такая вот... Ну, правда, телик стоит.
   - Давай, братва, все на стол!
   Ну мы, вроде, ну, короче, хата есть хата... Достаем. Всю водку... Ну,
может, не всю, но большую часть на стол. Будем пить. Колбасу там в миски
побольше нашинковали... Вроде там пошли, кто на кухню, кто еще...
   Вот он сидит:
   - Ну давай, наливай.
   Ну мы ему, значит, налили. Он еще вмазал, короче... А там Дамир этот,
он по бабам с ума сходил. Вот он:
   - Так, Федя. Ну иди, кого ты там обещал-то...
   - Вам троих хватит?
   А нас пятеро.
   - Да хватит, хоть троих-то приведи. Там уж разберемся, что к чему.
   Короче, пошел... А, нет, не пошел еще, сидит. Ну, значит, еще налили.
И он, значит, как сейчас помню, колбасу эту вот так берет, выпил,  заню-
хал. Потом вот так вот бросает и орет:
   - Дарья, сука!..
   Да вроде, ты знаешь, когда мы заходили, никого в хате не было. А он:
   - Да-рья! Дарья, в рот тебя е...
   Тут заходит такая... Вот представляешь, в эту дверь, примерно, она бы
не вошла. Боком протиснулась. Баба его:
   - Черт гундосый, опять кого-то привел...
   Нам бы хватиться тут, но мы, сам понимаешь... А он так вот сидит.  Он
выпил, что ему... Так вот сидит, ему все уже, понимаешь... Орет:
   - Убери эту подлую колбасу! Она мне в тюрьме надоела! Принеси  че-ни-
будь... резкого...
   Думаю, да где ж он на зоне колбасу, мы вообще ее, колбасы-то, не  ви-
дели... Я вроде хотел взять эту миску, а она у меня из-под  носа-то  эту
миску, Дарья-то, чу-ух! Умойся. И несет там вот такую вот лохань,  вроде
там, капусты. Года два она, наверно, уже стояла. Запах. Хлобысь на стол:
   - Черт гундосый! Нате, жрите...
   И мы сидим, друг на друга так поглядываем... Ну, мы ребята-то молодые
были, неудобно. Вот так сели, вот сидим. Девиц ждем!
   - Ну че там ты, давай!..
   А он:
   - Сча!..
   А я... Значит, че... Предыстории  немножко...  Я  в  поселке  лепушок
взял, ну костюм, значит. Он такой... нормальный, в общем. Но мне немнож-
ко маловат был. Вот мы когда  пришли,  переоделись,  значит...  Праздник
же... Не то, чтобы как в лесу-то ходить. Ну и сидим, а он ушел.  Ушел...
Тут мы сидим, Дамир, значит:
   - На кровать никто не заходит, кровать моя...
   Девиц мы ждем. Дамир опять:
   - Кровать моя, там разберемся.
   А он такой, парень симпатичный... Мы тут распределились, кго где. По-
ка, мол, вы там трое, а после...
   И вот картина. Дверь открывается с ноги, значит так, с пинка. Он  так
на косяк, Гундосый, стоит, мотается:
   - Братва! В рот меня е... Выпуливайся! Менты на хвосту!
   А мы поселенцы, ты знаешь, ну вилы, срок. Пределы у нас 100  километ-
ров... А значит, шнифт, форточка, пятьдесят на пятьдесят... Мы пять  че-
ловек, мы в эту форточку... А у него, козла, гвоздь на 150, не в ту сто-
рону, а в эту загнутый... Я так и не понял, как меня протиснули. А  там,
значит, нас менты подбирают и в воронок. А он вдогонку орет:
   - Братва! В рот меня е... Хату не палите!
   А мы там падаем, нас уже подбирают и в воронок...
   Ну в воронке сидим. В КПЗ привозят. Я захожу, гляжу, там, двое лежат,
один, значит, курит, один на корточках сидит. Ну я сел. Ни сигарет,  ни-
че.
   - Дай, - говорю, - закурить.
   Дает закурить... А! Не, он сначала, как же он?.. Дай в Москве е... не
просят...
   - Да хорош, - говорю, - дай, короче, сигарету.
   Ну он дает сигарету. Прикурил. Гляжу: у меня лепушок тут  вот  пальцы
закрывает. То он мне был короткий, а тут пальцы закрывает. Костюм. А ме-
ня как выталкивали, зацепили вот здесь вот и шов весь этот распороли, он
у меня весь и сполз вот сюда вот.
   А малый там, значит, лежал в углу на нарах.
   - Че, - говорит, - у Феди Гундосого побывал?
   - А с чего ты взял-то?
   - Да, - говорит, - видно.


   Фан Фаныч

   Эту историю я слышал раза три, причем от разных людей, но  в  главных
деталях она совпадала один к одному, и даже имя главного героя везде бы-
ло одно и тоже - Фан Фаныч. (Скорее всего, имя все-таки вымышлено, пото-
му что по блатной "фене" "Фанфаныч" означает -  представительный  мужчи-
на.) Не знаю, было ли это на самом деле, но все очень похоже на  правду.
А если учесть, что на зоне случаются вещи абсолютно невероятные, то  тем
более можно поверить рассказчикам. История эта поучительная,  и  говорит
она о том, как порою человек находчивый и  остроумный  может  приобрести
уважение среди заключенных. Вот краткий пересказ от первого лица.
   На одну из фаланг Бамлага, где я шестерил у  нарядчика,  прибыл  мос-
ковский трамвай. Так, ничего особенного, трамвай как  трамвай,  обычный.
Раскидали их по баракам, вечером расписали по бригадам и объявили,  кому
завтра кайлом махать, кому с носилками крутиться.  Утром  рельс  бухнул,
всех на развод. Бригады построились и разошлись на  работу.  Моя  задача
пробежаться по баракам и доложить нарядчику, что к чему. Обежал -  кроме
больных и одного со вчерашнего московского трамвая, все на работе.  Иду,
докладываю нарядчику:
   - В четвертом бараке один отказчик. Все остальные на работе.
   - Кто такой? - аж побагровел нарядчик. - А ты,  сука,  куда  смотрел?
Почему не выгнал? Лоб, что ли, здоровый? Или - козырный?
   - Да нет, - говорю, - какой там лоб... Смотреть не на что. Глиста, но
чудной больно. Требует, чтобы его к начальнику  фаланги  доставили.  Без
промедления, говорит...
   - Ах ты, шнырь! Сейчас я ему дам начальника фаланги! Он у меня  пожа-
леет, что его мать на свет родила! - Бросил свои бумаги и мне: - Пошли!
   Заходим в четвертый, навстречу нам эта тощая мелюзга, ханурик. Не ус-
пел нарядчик хайло разинуть, а тот ему командным голосом:
   - Вы нарядчик фаланги? Оч-чень хорошо, вовремя... Я уж  хотел  о  вас
вопрос ставить перед начальником. Вот что, любезный... Прошу  обеспечить
мне рабочее место, чертежную доску, ватман и прочие принадлежности.  Еще
расторопного мальца мне, для выполнения мелких технических работ!
   Повернулся резко, палец ко лбу приставил, другая рука за спиной и по-
шел по проходу барака.
   Много повидал за годы отсидки здоровенный нарядчик, но такого,  чтобы
его сразу, как быка за рога да в стойло, такого сроду не бывало.  Обычно
при виде нарядчика со сворой шестерок каждый зек  норовит  зашиться  ку-
да-нибудь, скрыться с глаз, да хоть сквозь землю провалиться. А тут  на-
рядчику захотелось самому спрятаться. А  тот,  хмырь-то,  развернулся  в
конце барака и опять на нас пошел. Брови сдвинул, сурово так:
   - Вас о моем прибытии сюда, смею надеяться, уже проинформировали?
   - Не-е... - промычал нарядчик.
   - Тогда почему вы до сих пор тут стоите? Я вас спрашиваю! Идите и до-
ложите: Фитилев Фан Фаныч прибыл! Там! - Фан Фаныч ткнул оттопыренным от
кулачка большим пальцем за плечо и замолк.
   Что означает это "там", быстро соображал нарядчик, но  никак  не  мог
сообразить.
   - Там, - продолжал Фан Фаныч, - я занимался решением проблемы большой
государственной важности. Мне дорога каждая минута, а потому  прошу  вас
немедленно доложить обо мне.
   И Фан Фаныч дружески потрепал растерявшегося нарядчика по плечу.
   Через несколько минут, вытирая со лба испарину, нарядчик стоял  перед
начальником фаланги.
   - Что там у тебя стряслось? - спросил "хозяин".
   - Вчерашний трамвай чудного привез. Говорит, что он большой ученый  и
вас должны были поставить в известность о его прибытии.
   Начальник призадумался. Он знал, что Берия понасажал в лагеря  ученых
с мировыми именами, чтобы те не отвлекались, пьянствуя, заводя  шашни  с
чужими женами и интригуя друг против дружки, от  решения  больших  госу-
дарственных проблем. Те работали в обстановке большой секретности в "ша-
рашке" и спецбюро. За хорошее обеспечение и уход за ними, за поддержку и
помощь по решению задачи создания новых типов самолетов и вооружения на-
чальники получали внеочередную звездочку. Все это  несомненно  начальник
мигом прокрутил в голове. Может, и мне пофартит, наверняка прикинул он.
   - Веди! - приказал "хозяин". - Поглядим, что за птица...
   Через некоторое время дверь без стука распахнулась. Так входят в  ка-
бинет начальства только те, кто знает себе цену. Подойдя к  привставшему
из-за стола начальнику, Фан Фаныч протянул руку для приветствия и добро-
душно сказал:
   - Да вы садитесь, Василь Василич, садитесь. - И с таинственной  инто-
нацией добавил: - Мы же с вами хорошо знаем, что в ногах правды нет.
   Все это ошеломило и озадачило не только самого начальника,  но  и  во
второй раз нарядчика, который вошел следом и топтался возле дверей.  Хо-
зяин зоны привык к тому, что все его называют не иначе как  -  гражданин
начальник. А этот запросто, по имени-отчеству. Откуда только имя  узнал?
И что это за намек насчет какой-то правды в ногах?  Кто  не  знает,  что
правда сидит, а не стоит? Что за всем этим кроется? И  почему  этот  Фан
Фаныч уселся без приглашения в мягкое кресло? Василь  Васильевичу  стало
не по себе. А вдруг это никакой не ученый, а лагерный прохиндей.
   Тем временем Фан Фаныч продолжал говорить. При этом он  то  кивал  на
телефон, то тыкал указательным пальцем куда-то вверх, то большим пальцем
указывал за спину:
   - Так вы позвоните начальнику всех  лагерей  железнодорожного  строи-
тельства на Дальнем Востоке Френкелю Нафталию Ароновичу. Он в курсе. Мо-
жете от себя добавить, что я прибыл и благодаря вашей заботе приступаю к
работе над проектом без промедления...
   Фан Фаныч верно просчитывал ситуацию и знал наперед,  что  с  фаланги
Френкелю не дозвониться, да и начальник зоны не отважится беспокоить од-
ного из высших гулаговских чинов, к тому же крутого по жизни, по  такому
пустяку.
   - Позвольте поинтересоваться, - осторожно начал "хозяин", -  над  чем
вы работаете?
   Он сам поморщился от того, что обратился к зеку на "вы".
   - Разглашать не имею права. Государственная тайна. - Фан Фаныч  поду-
мал и добавил, понизив голос: - Только вам,  как  непосредственному  на-
чальнику, вкратце, в двух словах, без  подробностей  и  деталей.  Многие
ученые мира бились над проблемой осушения  озера  Байкал,  затрудняющего
сообщение Дальнего Востока с европейской частью. Великому Эйнштейну, ла-
уреату Нобелевской премии, и то проблема не  покорилась.  Только  я  уже
почти нашел ключ к реализации этого проекта. Все идеи и наброски  расче-
тов тут. - Он постучал себя по лбу пальцем.
   - Сколько времени вам потребуется для решения этой проблемы? -  спро-
сил "хозяин".
   Он прикидывал: "У него четвертак. Заломит сейчас лет двадцать. Тут ты
гусь и всплывешь на чистую воду. Будь ты шарлатан, будь ты ученый, но  я
не дурак ждать столько лет".
   - Поскольку все расчеты в основном готовы и находятся  здесь,  -  Фан
Фаныч снова постучал костяшками пальцев по своей стриженой голове, -  то
потребуется несколько месяцев. Может, три, может,  четыре,  ну  максимум
полгода...
   Договорились быстро. "Хозяин" обеспечивает Фан Фанычу необходимые ус-
ловия для доработки проекта, а тот через полгода сдает готовый проект, о
чем "хозяин" самолично доложит наверх.
   В тот же день "великий ученый" получил в свое распоряжение отгорожен-
ный угол в бараке, а уже на следующее утро там дымилась печка, сложенная
для него персонально. Дабы мысли в голове не остужались.  В  последующие
дни его "технический секретарь" то и дело бегал то за дровами, то с  ко-
телком на кухню, то к выгребной яме с парашей на одну персону.
   Получив все необходимое, Фан Фаныч приня