и сержант уже брели обратно к зоне.
   Из оперативной ориентировки:
   "Из мест лишения свободы совершил побег Тупайло Виктор  Владимирович,
1947 года рождения, уроженец города Котовск Тамбовской области,  не  же-
нат, трижды судимый. Последний срок отбывал за грабеж. Может быть одет в
форму сержанта внутренних войск, вооружен автоматом АК N 326791, при за-
держании способен оказать сопротивление. Рост - 175 сантиметров, среднее
телосложение. Лицо овальное, глаза серые, слегка навыкате. Особые приме-
ты - шрам над левой бровной дугой, татуировка на плече (череп с  сигаре-
той в зубах)... "
   Тупайло подходил к станции. В ста метрах слышались паровозные гудки и
монотонный стук колес. Дорога упиралась в двухэтажное белое  здание,  за
которым лежало железнодорожное полотно. Тупайло машинально - уже в  тре-
тий или четвертый раз - обшарил карманы брюк и рубашки. Кроме сигарет  в
них ничего не было. Зек с напускным равнодушием постоял возле расписания
и вышел на перрон, где спустя десять минут ожидалась электричка. Он сто-
ял в тени дерева, с приоткрытой сумкой между ногами. Отсюда были  хорошо
видны весь перрон и подъездная дорога к станции. Ничего  подозрительного
Тупайло не заметил. Впервые за последний час он  закурил.  Свой  маршрут
ему представлялся туманно. Мозг как бы отдавал приказы: в  поезде  нужно
добыть чью-то одежду, выпрыгнуть на ходу возле населенного  пункта,  где
электричка не делает остановок. Дальше... Дальше будет видно.
   Хриплый репродуктор объявил посадку.  Перрон  оживился,  занервничал,
кто-то зацепил его сумкой. Тупайло взял в руки сумку, но остался на мес-
те. Он внимательно осматривал перрон. Внутреннее чувство, скорее напоми-
нающее животный инстинкт, оголенная интуиция  вдруг  уловили  опасность.
Она бродила где-то рядом, но где? Нервы напряглись до предела, мгновенно
выступил холодный пот, задрожали колени.  Тупайло  отбросил  сигарету  и
быстро присел. Руки внешне лениво опустились в сумку и коснулись  нагре-
того за день металла. В который уже раз  бесшумно  сработал  предохрани-
тель. В воспаленной голове пульсировал единственный вопрос: кто? Те  два
мужика, прощающиеся на перроне? Три солдата со скрещенными  ракетами  на
петлицах? Веселая компания узкоглазых парней со спортивными сумками  че-
рез плечо? А может, все разом?
   Зек огляделся. Он не мог заметить в окне второго этажа винтовку СВД с
едва мелькнувшим бликом оптического прицела. Перрон быстро  пустел.  Ту-
пайло скорее интуитивно, чем осмысленно присоседился к двум пожилым жен-
щинам и двинулся к поезду. Он нес сумку перед собой, правая рука  лежала
в сумке на курке. Он был готов стрелять через ткань. Первую женщину про-
пустил вперед, затем сам шагнул на подножку. Тупайло на миг вытащил  ру-
ку, чтобы ухватиться за поручень. Спустя секунду раскаленная боль ворва-
лась под правую лопатку, бросила в сторону. Звон в ушах мгновенно  забил
женский визг. Зек приземлился на правую руку, но та предательски  подог-
нулась, и он врезался подбородком в дверь вагона. Чья-то жесткая подошва
уперлась ему в шею, едва не сломав  кадык.  Крючковатые  пальцы  вырвали
сумку, и сверху раздался хриплый голос: "Лежать, сука!".
   Он барахтался в  тяжелой  вязкой  боли,  тонул  в  ней,  захлебываясь
собственной кровью. Время остановилось, красные волны все накатывались и
накатывались, но потерять сознание не удавалось. Принятый промедол  отс-
рочил спасительный болевой шок, за которым начинался покой. Перед глаза-
ми замелькали зеленые одежды, кто-то закричал: "Машину на перрон!". Вто-
рой раз за день зека погрузили в салон, но теперь  над  ним  нависли  не
теплые глаза врача, а гориллоподобные физиономии конвоя.  Годами  натас-
канные бойцы сковали его "браслетами", подложив под голову пропахший по-
том сапог.




   "Звонок"

   В жизни любого зека наступает момент, когда отсижено уже больше,  чем
предстоит отсидеть. Это, естественно, половина срока... В зависимости от
общего срока зек начинает загодя готовиться к дню "звонка". В  советское
время большинству освобождающихся просто некуда было податься.
   Существовал список населенных пунктов (столицы союзных республик, го-
рода-герои, погранзоны, портовые города и т.д. и т.п.), куда бывшему зе-
ку путь-дорожка была заказана. Многие прописывались  за  так  называемым
"сто первым километром" или маялись по  паспортным  столам,  исполкомам,
приемным всяких "Президиумов" в тщетной надежде получить разрешение жить
в родном доме с отцом и с матерью. Чем строже режим, тем больше было ог-
раничений на прописку. А если у зека, независимо от  режима,  вообще  не
было родных, то жилплощадь его переходила в ведение государства и  отда-
валась нуждающимся - например, молодым специалистам Угро и ОБХСС.
   Нынче все по-иному. Ограничения сняты,  но  затруднений  для  зека  в
вольной жизни меньше не стало. Вечно нуждавшиеся в рабсиле заводы стоят,
а коммерческие структуры весьма неохотно берут на работу  судимых.  Если
же берут охотно, то это просто подозрительно. Сергей Т., например, отбы-
вал срок (1,5 года) за хулиганство 25 лет назад. А при устройстве на ра-
боту в некую фирму - скрыл этот ужасный факт своей биографии.  Отработал
пятницу, а к понедельнику все вскрылось (благодаря бдительному кадровику
- бывшему комитетчику), и Сергей был  с  позором  изгнан  с  престижного
"поста" водителя персонального "джипа-чероки". А ведь он просто забыл об
этой судимости - ведь не год назад освободился!
   Чем ближе "звонок", тем медленнее сменяются дни. Время замедляет ход.
Последний год длится как два предыдущих, а последняя неделя  -  как  три
месяца...
   В ночь перед освобождением зек, уважая кентов и  соседей  по  бараку,
заварит несколько банок крепчайшего чифира и просто "купеческого" чайку.
Это проводы. Путевый зек, конечно,  выполнит  обещания,  данные  братве:
что-то передаст, кому-то позвонит. Но многого обещать не будет, это дело
несерьезное... Когда кто-то,  в  возбуждении  от  предстоящего,  кричит:
"Братва! Выхожу за ворота - и в магазин! Обязательно  переброшу  -  чай,
сгущенку..." - то обязательно кто-нибудь вставит ехидно: "Каски-то наде-
вать?" - "Зачем?" - "Чтоб банками не убило". Так что не надо давать  не-
посильных обещаний: не исполнишь - помянут недобрым словом, а сядешь еще
раз - припомнят и предъявят.
   Освобождающийся часто идеализирует предстоящую  жизнь.  Это  связано,
конечно, с опьянением свободой, вольным воздухом. Многие с трудом вписы-
ваются вообще в жизнь, не говоря уже, в частности, о жизни семейной  или
трудовой. Чем больше срок,  тем  труднее  адаптация.  "Модель  общества"
(тюрьма и зона), в которой сколько-то лет существовал зек, растягивается
в пространстве до размеров Общества в натуре. В зоне зек мог  дотянуться
до врага заточкой - в Обществе враг строит свои козни на огромном  расс-
тоянии. "Петухи" свободно гуляют по улицам, хватают за рукава  прохожих,
слово "козел" - в повсеместном обиходе. Все посылают друг друга на...  и
поминают нехорошим словом мать. Как жить в таком мире, где  смещены  все
понятия, сняты запреты и пахнет беспределом? Многие попадают в безвыход-
ное положение, оставляя, на выбор, два пути: назад, в тюрьму  и  зону  -
или к братве, "блюдущей принципы". Но и второй путь ведет в конце концов
туда же.
   Но не будем, подобно конвою, "нагонять жуть" на читателя. Кто был там
- тот этой жути не боится, а кто не был - пусть лучше вспомнит  страницы
повеселее...
   Нынче во многих зонах всех режимов, в тюрьмах строятся и восстанавли-
ваются храмы - в основном силами самих заключенных. Одним из первых  тю-
ремных священников (Бутырская тюрьма) был протоиерей Глеб (Каледа),  ве-
теран войны, награжденный шестнадцатью орденами и медалями,  а  также  -
известный в прошлом ученый, профессор геологии. По словам  А.  Дворкина,
"отца Глеба любили все: и охрана и заключенные. Нужно было  видеть,  как
ждали обитатели камер его визита, как трепетно и с каким уважением отно-
сились к нему и как упрашивали  его  побыть  с  ними  еще  немножко".  С
1991-го по 1994 год  длился  пастырский  путь  отца  Глеба  в  Бутырской
тюрьме. Он скончался 1 ноября 1994 года после тяжелой болезни. На  отпе-
вание собралась вся церковная Москва, друзья-геологи, бывшие зеки и  ра-
ботники тюрьмы.
   Кто еще, кроме Церкви, может сказать слова утешения приговоренному  к
смерти, кто может примирить преступника с со всем миром сразу и  благос-
ловить его последний путь, выслушав слова покаяния? Два разбойника  были
распяты слева и справа от Господа Христа. Проклинавший  его  слева  стал
обитателем ада; уверовавший справа - первым из людей вошел в рай  вместе
с самим Христом. Быть справа или слева - вот проблема выбора для  любого
из современных разбойников и мытарей, богатых юношей и  блудниц,  и  тем
более - для тех, кто уже находился в земном заточении, искупая вину  пе-
ред земным законом.
   Зеки строят храмы. Один из них запечатлен на фото; умилительная архи-
тектура, фонтан с ангелочками; кому-то покажется чуть ли не пошлым, а на
самом деле - пронизано искренней любовью и священным почтением  к  тому,
что выше лагерных вышек, штрафных изоляторов, картежных разборок  и  ка-
торжного труда.
   Любимая татуировка 90% российских зеков - крест. Он  накалывается  на
груди, на цепях и без цепей, на пальцы и запястья;  он  присутствует  на
символических соборах, украшающих спины бывалых "босяков". Скорее всего,
крест как татуировка появился с началом безбожной пропаганды в 20-х  го-
дах нынешнего века, когда ретивые коммуночекисты трактовали "крест нату-
ральный (на цепочке или тесьме)"  как  контрреволюционную  пропаганду  и
срывали его с православных (пусть даже и преступивших закон!)  иногда  и
вместе с головой. Наколотый крест сорвать было нельзя, но и ответ за не-
го, видимо, приходилось держать жестокий... Поэтому и стал  он  символом
первой отрицаловки - жиганов, уркаганов, босяков, воров в законе.
   По рассказам старых лагерников в сталинские времена почти без  исклю-
чения было достойным поведение "религиозников" (так называл священнослу-
жителей В. Шаламов). А их сидело - без счета. Выпускать стали лишь в го-
ды войны...
   Все равны перед Богом. Абсолютное неравенство надсмотрщика  и  заклю-
ченного - вне храма; в храме стоят и пупкари и зеки - перед одним  иере-
ем, одним Крестом, стоят - перед Единым Богом, пришедшим в этот мир, как
мы знаем, не ради праведников, а ради грешников.
   Св. апостол Павел говорит: "Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни зло-
речивые, ни хищники - Царства Божия не наследуют. И такими были  некото-
рые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа на-
шего Иисуса Христа и Духом Бога нашего". (1 Кор. 6-10,II)
   Даст Бог, омоемся и мы все... У нас же крест на груди  -  у  кого  на
тесьме, у кого - на золотой цепи, у кого - вбитый под кожу стальной  иг-
лой.


   КТО СИДИТ?

   Некоторые типы. Одни...

   В 1970 году Валерий 3., непутевый четырнадцатилетний подросток из юж-
ного города М, натянул на ноги хромовые офицерские  сапоги,  накинул  на
плечи черную ватную телогрейку, повязал на шею белый  шелковый  шарф  из
отцовского гардероба, нахлобучил на затылок кепку-восьмиклинку и  отпра-
вился в путешествие на пригородном поезде по ближайшим населенным  пунк-
там. Из-за  голенища  сапога  выпирал  до  блеска  наточенный  армейский
штык-нож, купленный у пьяного дембеля одной из воинских частей.
   Путешествие оказалось коротким. В тамбуре пригородного поезда Валерий
3. "тормознул" прилично одетого сверстника  и,  приставив  к  солнечному
сплетению жертвы штык-нож, затребовал всю наличность. Сверстник, разуме-
ется, немедленно передал Валерию 3. имевшиеся у него на два  кармана  67
копеек. Вернувшись в вагон, потерпевший подросток поведал о  случившемся
отцу и старшему брату - оперуполномоченному районной "уголовки". Валерий
3. был задержан немедленно и на ближайшей платформе передан наряду мили-
ции.
   Образцово-показательный процесс  завершился  выездным  заседанием  по
месту учебы Валерия 3. - в актовом зале средней школы. Из тюрьмы  (СИЗО)
Валерия привезли, для устрашения, остриженного под "ноль", в брюках  х/б
52-го размера, подвязанных веревкой, и в укороченном  сером  свитере  из
верблюжьей шерсти. В присутствии педагогов и учащихся  с  четвертого  по
десятый класс подсудимому было предоставлено последнее слово. Все  чаяли
условный приговор.
   - Дорогие граждане судьи! - начал свою короткую речь Валерий, предва-
рительно отерев со щеки воображаемую слезу. - А также - дорогие учителя,
одноклассники и одноклассницы!.. Если у вас есть желание, то...
   На этом месте Валерий сделал чуть ли не минутную паузу, во время  ко-
торой несколько раз сентиментально шмыгнул носом, а затем неожиданно за-
орал дурным голосом:
   - Дуньте мне в х... я хочу по залу полетать! - после  чего  потянулся
расстегивать показательные холщовые штаны  для  демонстрации.  Конвойные
милиционеры быстро заломали подростка; он, в свою очередь, выкрикнул еще
несколько оскорблений в адрес суда и педколлектива школы... После  этого
был объявлен приговор: шесть лет лишения свободы в  воспитательно-трудо-
вой колонии; именно на этот срок Валерий 3. погрузился в мутные  и  тре-
вожные пучины исправительно-трудовой системы МВД СССР, став в  городе  М
не менее легендарной личностью, чем, например, местный  герой-подводник,
потопивший в годы войны шесть фашистских кораблей.
   Четыре месяца, проведенные Валерием 3. в следственном  изоляторе,  не
прошли даром: шутка-легенда про дутье и полет по залу  была  реализована
словесным образом легко и непринужденно, как и многие другие приколы тю-
ремной жизни.
   Валерий 3., проводивший большую часть детства и отрочества на городс-
ких пляжах в паре метров от взрослых загорелых тел, густо покрытых изоб-
ражениями соборов, тигров, цепей и других символов трудной жизни, впиты-
вал неокрепшими извилинами щемящие семиструнные "восьмерочки"  и  унылые
запевы типа "загубили, суки, загубили", "ах, зона, зона - в три ряда ко-
лючка", "я сижу в "одиночке". Татуированные спины наконец стали посылать
пацана за сигаретами, передавать через него приглашения  пляжным  "маню-
ням" и т.д. и т.п. У Валеры появился первый складной  ножик,  подаренный
Васей Крюком; впоследствии  ножик  сменился  вышеупомянутым  штык-ножом,
ставшим основным вещдоком дела N... по статье 146 ч. 2 УК. Жизнь Валерия
3. протянулась через суровый отбор ВТК; через четыре года он поднялся на
"взросляк" (ИТК общего режима), где, кочуя из барака  в  ШИЗО  (штрафной
изолятор), а из ШИЗО в БУР (ПКТ - помещение камерного  типа),  "благопо-
лучно" дождался "звонка" (конца срока) - и вышел  на  волю  под  гласный
надзор районных органов внутренних дел с запретом на  посещение  общест-
венных мест типа: рестораны, вокзалы и т.п. От  хронического  недостатка
жиров и белков тело его своеобразно задубело, либо под воздействием  чи-
фира потемнело, а спина обрела желанные рисунки, за которые  Валерий  3.
был готов дать ответ в любое время и кому угодно.
   Свобода терпела его; Валерий не терпел надзор - и за нарушение  оного
был автоматически приговорен к 1,5 года лишения свободы в  ИТК  строгого
режима. Томясь в ожидании этапа на зону, Валерий 3. позволил себе  разв-
лечься: во время вывода на прогулку запрыгнул на спину пупкарю (надзира-
телю), крепко обхватил его руками и ногами и  истошно  заорал:  "Н-н-оо,
козел! Поехали!.." Отскребали седока от  спины  перепуганного  тюремщика
спецбойцы СИЗО, и ушло на это не менее получаса... Снова ШИЗО  (карцер):
мокрые полы и стены, пониженное питание (ниже какого?). У одного из над-
зирателей ШИЗО была привычка поливать через раздаточное окошко ("кормуш-
ку") холодной водой из шланга проштрафившегося бедолагу. Валеру 3. поли-
вали в день по нескольку раз; это обернулось для него хроническим нефри-
том и бронхиальной астмой, но, впрочем, нисколько не повлияло  на  общее
настроение - смесь куража с веселым отчаянием  и  презрением  к  внешним
раздражителям, каковыми являлись все, без исключения, тюремщики и их тю-
ремная практика.
   В зоне и в тюрьме Валерий 3. мужиком слыл "путевым", однако  работать
умел, но не хотел. Охотно мастерил какие-то шкатулочки, записные книжки,
"отметаемые" генеральным шмоном (обыском), "шпилил" в азартные игры  под
небольшой интерес; свято чтил  "каторжанскую  веру";  проткнул  бригади-
ру-беспредельщику горло гвоздем-соткой и, получив. добавочные шесть лет,
отправился в другую зону - разматывать  новый  виток  своей  неудавшейся
жизни. И жизнь эта закончилась в 1987 году через три месяца после  окон-
чания срока - на больничной койке с привязанным к  туловищу  резервуаром
для мочи и с аляповатым, лагерной отливки крестом из технического сереб-
ра на тонкой шее.
   Другой преступивший закон Валерий вырос в глухом селе Калининской об-
ласти (Тверской ныне). Учился на "хорошо" и "отлично";  после  окончания
десятилетки поступил в Высшее мореходное, проблем с учебой не имел,  по-
бывал в ходе морпрактики в Канаде и в США, в Бразилии и Панаме. Закончил
мореходку с "красным" дипломом, через пять лет уже ходил вторым помощни-
ком капитана сухогруза.
   Деревенской сестре Валерия К. Зинаиде тоже привалило счастье: нашелся
наконец жених - добрый молодец из райцентра с редкой специальностью биб-
лиотекаря...
   Валерий К. получил радиограмму о свадьбе, будучи на погрузке  в  Гам-
бурге; через неделю сухогруз швартовался уже в Клайпеде, и Валерий, ото-
варившись подарками в "валютке", с туго набитым чемоданом прибыл в  род-
ную деревню.
   ...Свадьба пела и плясала; столы ломились более от спиртного,  нежели
от закуски. Уже начались и кончились три драки, никто серьезно не  пост-
радал, обошлось без милиции в лице участкового Будякина, который,  впро-
чем, находился тут же в качестве почетного гостя и дальнего  родственни-
ка.
   ...Захмелевшего Валерия усадил в коляску мотоцикла "Урал"  двоюродный
брат Миша: решено было отправиться в райцентр - смотреть Мишиных  кроли-
ков и нутрий.
   Прибыли благополучно; у Миши пили-ели; не хватило бутылки  до  полной
кондиции; отправились в магазин.
   Метров за сто до магазина двоюродных братьев окликнул гражданин,  до-
вольно плюгавый, в шапкеушанке и в пальто с мерлушковым воротником.
   - Эй, огурцы! - крикнул плюгавый. - Добавьте на белую!
   - Я те добавлю щас... огурец... - бормотнул Миша.
   - Сколько тебе? - полез в карман "канадки" Валера.
   - Сколь не жалко, - ответствовал плюгавый, не приближаясь ни на шаг.
   Валерий сам подошел, протянул мужичонке рубль. Тот рубль  взял  левой
рукой, аккуратно сложил пополам и, размахнувшись, врезал Валерию  правой
по уху.
   От неожиданности Валерий упал боком в сугроб, а  плюгавый,  гад,  еще
несколько раз врезал ему ногой по ребрам и немедленно отбежал подальше -
метров на пятьдесят.
   Немного ошалевший Миша сообразил наконец, что брата бьют, и  рванулся
догонять обидчика. И догнал, схватил за ворот, дожидаясь Валерия.
   Разгневанный Валерий с разбегу провел плюгавому  боковой  слева  (был
чемпионом училища по боксу), но промазал: удар пришелся по носу, раскро-
вянил его. Мужичонка сел в снег и сказал:
   - Ну, все, козлы. Вам звиздец.
   - Сам ты козел, гад! - стукнул его Миша по спине ногой. -  Скажи  еще
спасибо...
   - Ладно, пошли... - потянул его за рукав Валерий.
   Через полтора часа они уже забыли про инцидент: допили взятую бутылку
и дремотно дотягивали жизненный разговор.
   Вдруг на улице послышались возбужденные голоса; затарахтела машина.
   - "Бобик", - знающе кивнул Миша. - Я в армии на таком майора возил...
Машина хорошая, но...
   Договорить он не успел. В дверь сначала позвонили, а затем  застучали
руками и ногами.
   - Открой, мать! - крикнул Миша.
   В сенях послышались топанье и толчки, и в комнату ввалились три мили-
ционера разных званий. Раздвинув их, вперед протиснулся человек с  густо
вымазанным