еожиданность.  Я  в
армии такие хреновины мастерил, что закачаешься.
   В эту ночь Гамова и так качало на своей казенной кровати безо  всяких
"хреновин". Оставаясь в "Крестах" и ожидая срок за убийство,  он  спешил
на тот свет. Полгода назад Гамов опустил дубовую доску на голову пожило-
го рецидивиста из Стрельни. Воровская голова не выдержала и раскололась.
Милиция искала убийцу две недели. И не только милиция.  На  третий  день
заключенному Гамову передали по тюремному телеграфу, чтобы он  обратился
за помощью в бюро ритуальных услуг и заказал  добротный  сосновый  гроб.
Опасаясь, что Гамова действительно могут придушить в Ломоносовском  доп-
ре, тюремная оперчасть переводит узника в "Кресты". Судя по всему, вмес-
те с Гамовым перекочевала и тротиловая шашка,  припрятанная  на  крайний
случай. Этот случай представился 23 февраля...
   Душа зека не смогла обрести покой даже в старейшей питерской  тюрьме.
Гамов почти не сомневался, что в зоне, куда его вскоре упекут слуги  Фе-
миды, он будет здравствовать недолго. Сокамерник Бабанский, которому  он
доверил свое горе, с минуту молчал, затем молвил: "Лучше бы  ты  грохнул
мента". При этом голос чуткого Бабанского дрогнул так, будто бы он бесе-
довал с умирающим онкобольным.
   Ворочаясь на тюремных нарах и щупая зашитую в матрац "колбаску",  Га-
мов думал о побеге. Во сне ему виделись тюремные  ворота,  летающие  над
плацем, словно дельтаплан, грузовики с тротилом и Бабанский в форме  ка-
питана внутренней службы. Утром Гамов отдал камерному  другу  тротиловую
шашку.
   Бывший сапер Бабанский желал пуститься в бега с не меньшей охотой.  В
его следственном деле значилась 117-я статья, которая полностью хоронила
какой бы то ни было лагерный авторитет. Зек сидел за развратные действия
в отношении несовершеннолетней. "Снял на рынке телку, - с горечью  вспо-
минал Бабанский. - За десять баксов уболтал ее "сыграть  на  саксофоне".
Пошли в подвал. Там я и разгрузился. Когда же пришло время платить, меня
жаба начала душить - спасу нет. Иди, говорю, коза драная,  отсюда,  пока
еще трамваи ходят. Сказал и вышел из подвала. А соска эта прямиком в ми-
лицию пошла, заявление на меня  накатала.  Дескать,  я,  угрожая  ножом,
трахнул ее в извращенной форме. А девке едва пятнадцать  стукнуло".  Ба-
банский выходил на финишную прямую к "петушиному углу". В  любой  момент
урки могли переселить его к параше. Та же участь грозила и Гамову - ист-
ребителю рецидивистов.
   Друзья по несчастью решили бежать после  Нового  года.  Но  побег  из
"Крестов" они бы вдвоем не потянули. После долгих колебаний и ночных со-
вещаний в план тайной акции решили посвятить пахана камеры - Васю  Кута-
са, трижды судимого за разбой. На мозгах Кутаса матушка-природа явно сэ-
кономила, что однако не мешало пахану хозяйничать в камере.  Многим  за-
помнилось его прибытие в камеру N 945. Порог переступил двухметровый ам-
бал с шрамом через все лицо. Кутас прошелся вдоль кроватей, покопался  в
носу и вежливо разбудил зека, дремавшего на верхнем ярусе у окна:
   - Полежи, братуха, в другом месте...
   Отстаивать кулаками свое "паханство" Кутасу не пришлось. В камере зек
быстро отыскал четверых корешей, и "кентовка", оккупировав дальний угол,
начала чифирить. Вскоре выяснилось, за что на этот раз  Вася  угодил  на
тюремные нары. Вместе с напарником он вломился в пункт обмена валюты  и,
размахивая пистолетом, посоветовал кассиру уложить все деньги  в  дипло-
мат. Когда налетчики с деньгами уже садились  в  авто,  рядом  завизжали
тормоза, и чей-то голос приказал им положить руки на  крышу  автомобиля.
Кутас выстрелил, практически не целясь. Пуля вошла милиционеру в  плечо.
В ту же секунду бандитов сбили с ног и минут пять щупали ногами ребра  и
печень. Адвокат Кутаса обещал приложить все усилия, чтобы налетчику дали
хотя бы десять лет...
   Волнуясь и подергиваясь, Бабанский шепотом рассказал пахану о  взрыв-
чатке. Кутас накрутил на пудовый кулак майку Бабанского, притянул к себе
и так же шепотом произнес:
   - Ты кто, сучара, провокатор?
   - Да в натуре, бомба, - продолжал шипеть сапер,  барахтаясь  в  руках
пахана. - У меня в матраце. Уйдем вместе, а?
   - Кто еще в доле?
   - Вон тот гаврик.
   - Шилом бритый?
   - Да. Это его взрывчатка.
   Кутас расслабился, отпустил майку и, глядя на стену, тихо приказал:
   - Марш на место. Завтра обкашляем. Кому-нибудь вякнешь - убью.
   На прогулке Вася начал совещаться с корешами. Все четверо были готовы
бежать из тюрьмы. План побега разрабатывался больше месяца. Прежде всего
решили "выломить из хаты" стукача. В тайном доносительстве уже давно по-
дозревался некто Шпак, угодивший под  стражу  за  торговлю  наркотиками.
Несмотря на это, братва не чинила над стукачом расправу: себе же дороже.
Оперчасть могла затеять ответный террор, по десять раз надень перетряхи-
вая камеру на предмет чая, карт, ножей и тому подобного.  Нетрудно  было
представить глаза контролеров, выпоровших из матраца тротиловую  "колба-
су". В одну из ночей Шпаку подбросили в тумбочку чужой сахар. Услышав  о
пропаже, благородный "бугор" предложил всем, кто имеет  совесть,  добро-
вольно открыть тумбочки. Совесть оказалась у всех. Зек, у которого упер-
ли пять кусков рафинада, радостно  узнают  свой  паек.  Кутас  сразу  же
свистнул:
   - Крыса на борту! Ну, гнида, готовься гарнир с параши хавать.
   Перепуганный насмерть Шпак сорвался с нар и стал колотить в  дверь  и
орать благим матом. Он едва не упал на грудь контролеру и заголосил:
   - Забери меня отсюда. Мне сахар подкинули, а теперь  убивают.  Я  дам
показания по своему делу, только заберите.
   Прапорщик потащил зека коридором. Больше Шпак в камере N 945 не появ-
лялся. Великолепная семерка начала готовиться к побегу. Кутас вновь соб-
рал всех и приказал держать язык за зубами. "Каждый занимается своим де-
лом, - предупредил он. - Вместе больше не собираемся".  Средь  бела  дня
пахан выломал прут из оконной решетки. Пока курочилось окно, трое  зеков
маячили у дверного глазка, закрывая Кутаса от любопытного ока. Из  прута
смастерили металлический крюк, которому уготовили роль "кошки". От прос-
тыней были оторваны полосы шириной 20-25 сантиметров и  из  них  связана
восьмиметровая веревка. Затем расплели чьито шерстяные носки и смастери-
ли веревку для связывания "вертухая".
   Побег должен был стартовать в тюремном дворике. При выходе на прогул-
ку беглецы атакуют дежурного контролера, связывают, отбирают ключи, отк-
рывают люк на вышку и выходят на крышу прогулочного двора. По крыше  они
пробираются к тому месту, где к тюремной стене вплотную примыкает  жилой
дом. Оставалось лишь спуститься по веревочной лестнице  на  крышу  этого
дома, затем достичь земли. План считался классическим и  был  лишен  той
разрушительной изюминки, которую предлагал вначале  Бабанский.  Взрывать
тюремные ворота уже никто не собирался. Но у  минера-подрывника  все  же
кипела работа. Бабанский завернул растолченный тротил  в  фольгу  из-под
шоколада и приготовил запал из шариковой ручки, набитый  спичечными  го-
ловками. Эти детали были помещены в  "корпус"  -  муляж  ручной  гранаты
"Ф-1", который вылепили из черного хлеба. Две самодельные бомбы предназ-
начались для показательного эффекта. Если бы случилась  осечка,  беглецы
планировали захватить заложников, затеять переговоры и диктовать  ментам
свои условия. Под конец один из местных умельцев выточил из обувных  су-
пинаторов острые заточки. Побег назначили на 23 февраля 1992 года.  Этот
день Кутасу почему-то показался  символическим.  Накануне  пахан  строго
предупредил камеру:
   - Завтра гулять никто не идет. Кроме нас семерых. Каждый должен найти
повод. Для шутника или склеротика глоток свежего воздуха  будет  послед-
ним.
   Из рапорта сменного контролера Михайлова П.С.:
   "В следственном изоляторе N 1 я работаю в качестве сменного контроле-
ра, и в мои служебные обязанности  входит  надзор  и  охрана  следствен-
но-заключенных. Утром 23.02 я вместе с кинологом Яремой сначала выводили
на прогулку контингент из 2-го корпуса, а затем из 9-го  отделения,  где
дежурной по корпусу была старший контролер Акулова. Получив от нее  раз-
решение на проведение прогулок, вместе со сменным контролером  Безуховым
поднялись на 4-й этаж, где  расположены  прогулочные  дворики.  Дежурный
офицер, корпусная и кинолог с собакой в это  время  отправились  на  1-й
этаж открывать камеры и выводить заключенных. Контролер Безухое поднялся
на вышку и закрыл входной люк изнутри. Около II часов утра  на  прогулку
вышли заключенные из камеры N 945, но почему-то не все, а лишь семь  че-
ловек. Первым шел Кутас.
   При подходе к прогулочному дворику, у двери которого я стоял, он нео-
жиданно сильно ударил меня кулаком в лицо. От удара я  упал  и  ударился
затылком о бетонный пол. Из носа и рта хлынула кровь, был выбит зуб.  На
доли секунды я потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что  заклю-
ченные связывают мне руки и ноги веревками. Потом принялись избивать но-
гами и угрожали убить, если я буду кричать или звать на помощь. Я  попы-
тался встать, но тут же был сбит с ног. Тогда я начал кричать контролеру
Безухову: "Вышка! Вышка!" Вынуждая молчать, мне приставили нож к горлу и
ударили чем-то тяжелым по голове. Я потерял сознание ".
   - Быстрее, что ты там возишься! - торопил Кутас зека, который  отсте-
гивал у лежащего охранника связку "проходных" ключей.
   Услышав истошные крики, дежурный по вышке посмотрел вниз и увидел ва-
ляющегося на полу контролера. Толпа зеков била его ногами.  "Прекратить!
Назад!" - заорал охранник. Он сорвал трубку прямого телефона  и  доложил
дежурному по СИЗО об увиденном. В это время  зеки  уже  открыли  входную
дверь на внутренней лестнице, которая вела на вышку.  Первым  бежал  все
тот же Кутас. Бандит раскраснелся и кричал, задрав голову:
   - Подожди минуту! Гости уже идут! Сейчас мы из тебя котлету сделаем!
   Возле люка беглецов ожидала первая  неприятность:  контролер  Безухов
заблокировал замок. Зеки долго возились возле двери,  отделяющей  их  от
вышки, но открыть замок так и не смогли. Кутас отчаянно  ругался  и  бил
кулаком по люку: "Нет! Только не это! Сволочи! Ублюдки!  Взрывай  все  к
чертовой бабушке". Бабанский уверенно закрепил на люке взрывпакет и под-
жег самодельный фитиль. В эти ответственные секунды пришел черед второму
разочарованию. Набитый спичечными головками запал шумно вспыхнул, но  не
сдетонировал. Хлебная граната распалась на куски, которые  догорали  уже
на полу. Кто-то истерически засмеялся. Красное лицо пахана стало  багро-
вым.
   - Ну, умник, вешайся, - Кутас приблизил к носу Бабанского кулак,  ко-
торый размерами почти не отличался от головы  горе-пиротехника.  -  Все,
братва. Бегом в корпусную! Берем ментов в заложники.
   Зеки бросились на первый этаж, в корпусную. Последним  бежал  бледный
Бабанский. Дежурная по корпусу Тамара Акулова принимала по телефону  со-
общение с вышки, когда в кабинет ворвались три  зека.  Один  из  них  по
кличке Стасик (Игорь Станкевич) перепрыгнул через стул и со  всего  маху
саданул кинолога Ярему, который уже успел закрыть  в  соседнем  кабинете
собаку, кулаком в шею. Кинолог опрокинулся со стула. Он судорожно открыл
рот, но вздохнуть не мог. Два зека мигом присели рядом и  начали  связы-
вать Ярему. Тот безучастно наблюдал за этой картиной. Стасик тем  време-
нем схватил дежурную за волосы и приставил к горлу заточку.
   - Будешь молчать - будешь жить, - сказал он. В комнату  вошел  Кутас.
Он оглядел связанного контролера и дважды ударил его ногой в  живот.  За
стеной лаяла овчарка. Стасик придвинул стул, усадил Акулову и,  все  еще
прижимая к ее горлу нож, сел рядом. Убедившись, что стонущий кинолог  из
веревки не выпутается, и оставив рядом с ним Гамова,  Кутас  выскочил  в
коридор. Там уже трудились вовсю. В хозяйственной кладовке нашли  лом  и
начали взламывать кабинеты. Впопыхах вооруженный ломом зек  принялся  за
соседнюю комнату, где разрывалась собака.
   - Назад, - закричал Кутас. Он  выхватил  инструмент  и  лично  открыл
дверь тюремной оперчасти. Через минуту послышался страшный  грохот.  Это
гнулся под мощными ударами сейф. Бабанский отыскал среди  хозяйственного
хлама второй лом и начал крушить очередную дверь. На пороге дежурной по-
явился один из зеков.
   - Где оружие? Где городской телефон? - орал он в лицо Акуловой. Затем
понесся коридором, забегая в открытые кабинеты, вытряхивая столы и  сры-
вая телефонные трубки. Все телефоны имели внутреннюю связь.  Не  нашлось
на этаже и оружия. Вместо  него  Бабанский  притащил  откуда-то  бутылку
коньяка и литровую банку с самогоном. На радостный крик Бабанского  выг-
лянул даже Кутас, который уже расправился с металлической дверью сейфа:
   - Стволы?
   - Нет, водка!
   Пахан на миг задумался, затем, бросив вдоль коридора "Я сейчас подой-
ду", вернулся в кабинет. Запылала картотека  оперативной  информации  на
900 заключенных. В огонь отправились и бумаги, найденные в столах. Спус-
тя пять минут зеки вновь собрались в дежурке, но уже со стаканами в  ру-
ках. Самогон был очень крепким, и давно не пившие узники слегка  зашата-
лись. Как оказалось позже, спиртное тайно пронесли в корпус  адвокаты  и
ухитрились передать его в камеру. Но охрана успела "прошмонать" зеков  и
изъять посуду, из которой не успели даже отхлебнуть.
   Пока беглецы допивали коньяк и самогон, "Кресты" оцепили  бойцы  кон-
войного полка. Об инциденте уже знал начальник тюрьмы С. Демчук, прибыв-
ший лично вести переговоры с террористами. В том, что  придется  штурмо-
вать корпус и освобождать заложников, почти никто не сомневался.
   В центре внимания был Кутас, мелькающий в окне первого этажа и рассы-
лающий всем угрозы. Все они строились на один манер: захмелевший предво-
дитель обещал убить пленников и взорвать дежурку вместе с собой.  Пахану
суфлировал Бабанский, подкидывая умные выражения типа: "Мы  требуем  га-
рантий", "Отзовите спецназ", "Самолет с полным баком" и  тому  подобное.
Наконец террористы решили изложить свои мысли  и  требования  письменно.
Корявыми печатными буквами они нацарапали на листе ультиматум и выброси-
ли в окно. В письме значился полный атрибут обложенного террориста: семь
бронежилетов, четыре автомата с запасными магазинами, восемь ручных гра-
нат, шесть пистолетов Макарова, семь противогазов, пулеустойчивый  авто-
мобиль, деньги и наконец самолет. Где должен был приземлиться самолет  -
в питерском аэропорту или на тюремной крыше, - террористы не уточнили.
   Каждый из зеков считал своим долгом подойти к  зарешеченному  окну  с
выбитыми стеклами и вылить наружу поток брани. Не остался  в  стороне  и
Бабанский, показавший из окна кукиш и хлебную гранату,  покрытую  черной
сажей. К тюрьме подтянулась пресса, кто-то уже установил треногу с виде-
окамерой. В разгар переговоров  появилась  съемочная  группа  Александра
Невзорова, который намеревался пополнить здешней хроникой свои "600  се-
кунд". К тюремной стене приставили лестницу, и Невзоров лично поднялся к
окну, где виднелась мрачная полупьяная физиономия Кутаса.
   - Это абсолютно бессмысленно, - крикнул телеведущий. - Я вам серьезно
говорю. Не надо! Это все кончится однозначно. Ну, что значит нет?  Давай
тогда другой вариант: вы отпускаете женщину, а к вам иду я...
   Кутас и Невзоров общий язык не  нашли.  Бандита  больше  интересовала
многодетная мать, чем телеведущий, пусть и популярный. Спектакль затяги-
вался. Террористы стали агрессивнее. Гамов сел в углу кабинета, обхватил
колени руками и срывающимся, почти истеричным голосом завопил;
   - Нам всем кранты! Нас перестреляют прямо здесь! Им нельзя верить!  Я
не хочу умирать!
   - Завяжи фонтан, гнида! - подскочил к нему Кутас. - Не они, а я  при-
кончу тебя!
   Вернувшись к окну, пахан заявил: если сейчас не прибудут  автоматы  и
бронежилеты, он начнет убивать заложников. К этому времени сводный отряд
специального назначения готовился к штурму. Начальник "Крестов"  полков-
ник Демчук опять подошел к окну:
   - У этой женщины - четверо детей. Четверо. Ты хоть это понимаешь?  Мы
не хотим ваших жизней, мы хотим ее спасти. Мы не хотим крови.  Выпустите
женщину...
   - Время идет, мент! - кричал сверху Кутас. -  Через  десять  минут  я
взорву гранату.
   - Разрешение на вылет самолета в Швецию (зеки желали лететь  исключи-
тельно к нейтралам. - Авт.) может дать только  Москва.  МИД  уже  сделал
запрос в посольство, но ответ придет лишь через час. Потерпите еще час.
   Зеки перестали мелькать у окна. Судя по всему, они совещались. Вскоре
они вновь начали приплясывать у решетки,  размахивая  столовыми  ножами,
которые нашли в кабинете. Каждый бил себя в грудь и обещал лично исполо-
совать заложников. Осмелевший Гамов публично  клялся  отрезать  кинологу
голову и выбросить в окно, Стасик грозился лишить Акулову ушей  и  носа.
Внезапно Бабанский, жонглирующий хлебной "лимонкой", увидел в толпе свою
пассию. От спиртного он и так уже разошелся вовсю, а теперь устроил  це-
лый спектакль. 1 и 2. Татуировки лагерных "бойцов
   - Таня, Таня, иди сюда! - истошно завопил зек,  стараясь  перекричать
своих коллег по террору.
   - Куда?
   - Чтобы я мог тебя видеть. Видеть в последний раз. Я взрываю эту гра-
нату, Танечка. Прощай! Прощай!!! Я любил тебя!
   - Не надо! Ведь ты же знаешь, что с мамой может случиться?!
   Бабанский на миг притих, потом с новой силой забился у окна. Стоявшие
рядом с ним зеки, потрясенные не столько глубокой страстью, сколько амп-
литудой гранаты (бывший минер-подрывник махал ею самым угрожающим  обра-
зом), слегка отпрянули. Голос Бабанского звучал уже в одиночестве:
   - Прощай, Таня! Я любил и люблю тебя. А ты еще  молода,  у  тебя  вся
жизнь впереди. Ая... Я ухожу...
   - Убери гранату! Зачем ты это все делаешь?
   - Танюша! Прощай, лапушка! Я...
   Тут голос террориста дрогнул так, что у зеков внутри все  похолодело.
Стасик отобрал у Бабанского гранату, которую тот уже занес над собой.
   - Ты, это... Не пыли. Все испортишь. Отвали от окна.
   - Я никуда не уйду. Таня, я люблю тебя!
   - Да уберите вы этого психа! - выкрикнул кто-то из офицеров.
   Тут вмешался Кутас:
   - Как можно остановить человека, который для себя уже все решил?
   Он демонстративно положил руку на плечо плачущего Бабанского, как  бы
пытаясь увести "психа" в глубь кабинета. Тот продолжал надсаживаться:
   - А я плевать хотел! Я люблю ее. Таня, прости... Полковник, ты, я ви-
жу, парень с головой. Чем быстрее  ты  выполнишь  наши  требования,  тем
быстрее все это кончится. Тем быстрее мы их отпустим. Понимаешь ты  это,
козел, или нет?! Педерасты! Вы все педерасты! Мы только через  "лимонку"
встретимся. Я не люблю тебя.
   - А жену?
   - Я людей люблю! Поняла? А жену не люблю. Она дура.
   Стрелка часов подходила к двум часам. План штурма уже был разработан,
и камуфлированные бойцы начали занимать исходные позиции. Во двор тюрьмы
въехали пожарная машина и "скорая". Два снайпера взяли под  прицел  окно
на первом этаже. Переговоры вступили в свою  последнюю  стадию,  которая
была использована лишь для переброски бойцов. Для  подготовки  внезапной
атаки пришлось произвести массу обманных маневров. Окна  камер,  которые
выходили во внутренний двор, были облеплены  стрижеными  головами:  зеки
криком докладывали о всех перемещениях ментов. Стоит отметить, что скры-
тых подходов к комнате с террористами не нашли. Массивная дверь на внут-
реннюю лестницу 9-го отделения была закрыта. Пять штурмовиков  затаились
у двери, готовые по сигналу расстрелять замок и кувалдой вывалить  тяже-
лую дверь.
   На оконную решетку одного из помещений первого этажа набросили крюк с
тросом. Добротные стальные прутья, залитые в бетон еще в  прошлом  веке,
можно было вырвать лишь рывком мощного автоагрегата.  Им  стал  пожарный
автомобиль, который вызвать подозрений никак не мог. Во дворе  толпились
родственник