было бы мыслить. Мысли без созерцания  пусты, созерцания без  понятий
слепы". Научное знание представляет собой синтез чувственности и рассудка.
     Как осуществляется  этот синтез? Ответу  посвящена  значительная  часть
трансцендентальной логики. Традиционная формальная логика видела свою задачу
в   исследовании  структуры  абстрактного   мышления,  отвлеченной   от  его
содержания.  Кант  ставит  вопрос  о  реформе  логики. "Должна  существовать
логика, отвлекающаяся не  от всякого  содержания познания... она должна была
бы также исследовать происхождение наших знаний о предметах, если только оно
не может быть приписано  предметам". Последняя оговорка  весьма существенна.
Но   в  данном  случае   нас   интересует   не   оговорка,   а   суть  дела:
трансцендентальная логика Канта содержательна, она  исследует происхождение,
объем и значение знаний. И еще одно надо  твердо усвоить: Кант много говорит
о форме,  но  имеет  в  виду содержательную форму, пустой, бессодержательной
формы  для него не существует. Кант не  формалист. (Последнее особенно важно
для правильного понимания кантовской философии искусства.)
     Теперь о  синтезе  знания.  Логические  формы, которые  служат  основой
синтеза, Кант вслед за Аристотелем называет категориями. По Канту, категории
априорны. (Хотя вовсе не  являются врожденными, а созданы нами самими в ходе
"эпигенеза  чистого разума".) В соответствии  с  четырьмя  различными видами
суждений  возникает  у  Канта  следующая  таблица  категорий:  1.  Категории
количества  --  Единство.  Множество.  Всеполнота.  2. Категории качества --
Реальность.  Отрицание. Ограничение. 3.  Категории  отношения -- Субстанция.
Причина.  Общение.   4.  Категории  модальности   --   Возможность.   Бытие.
Необходимость.
     Бросается  в глаза трехчленное  деление каждой  группы категорий. Здесь
уже  явно  проглядывает  будущая гегелевская  триада  --  тезис,  антитезис,
синтез.  Впоследствии  (в  "Критике  способности суждения")  Кант  следующим
образом  прокомментирует свою  мысль: "Некоторые считали рискованным то, что
мои деления в чистой философии  почти всегда  бывают  трехчленными.  Но  это
зависит  от  природы  вещей...  Деление  необходимо  должно быть трихотомией
сообразно тому,  что вообще требуется для синтетического единства, а именно:
1 ) условие, 2) обусловленное, 3)  понятие,  которое возникает из соединения
обусловленного с его условием".
     Категории  -- это  предельно  общие понятия, как  бы  скелет  познания.
Только   потому,   что  они  существуют,  возможно,   по   Канту,   "чистое"
естествознание. Но как нельзя получить организм, обтянув скелет кожей, так и
тело  науки  представляет  собой   нечто  более   сложное,  чем   заполнение
эмпирическим содержанием двенадцати  категориальных форм.  Каждая  категория
дает  производные понятия меньшей общности. Категория причинности, например,
дополняется  понятиями  силы,  действия,  страдания;  категория  общения  --
понятиями присутствия, противодействия и т. д. Кант говорит, что при желании
он мог бы "представить во всей полноте  родословное древо чистого рассудка",
но он  не делает этого, чтобы не отвлекаться; его задача изложить не полноту
системы, а полноту ее принципов.
     Эти  принципы  противоречивы.  "Основная  черта  философии  Канта  есть
примирение  материализма  с  идеализмом,  компромисс  между  тем  и  другим,
сочетание  в   одной   системе  разнородных,   противоположных   философских
направлений...  Признавая   единственным  источником   наших  знаний   опыт,
ощущения,  Кант  направляет  свою  философию  по линии сенсуализма,  а через
сенсуализм,  при известных условиях, и материализма.  Признавая  априорность
пространства, времени, причинности и т. д., Кант направляет свою философию в
сторону идеализма" 1. Для материалиста-диалектика все философские
категории  представляют  собой  отвлечения  от  реальных связей  объективной
действительности.  Для  Канта  дело  обстоит  иначе:  "Мы  ничего  не  можем
представить себе связанным в объекте,  чего прежде  не связали сами". Есть и
более решительное заявление:  "Рассудок не черпает свои законы из природы, а
предписывает ей".
     1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, с. 206.

     Фраза  Канта  нуждается  в  комментариях. Неправильно истолковав ее, мы
можем не понять главного в гносеологии  Канта -- идеи  активности  сознания.
Именно  в ней философ видел свою  основную заслугу. Он даже сравнивал себя с
Коперником,  считая,  что перевернул  положение  дел в  философии  не  менее
кардинальным   образом:   раньше   считалось,   что   наши   знания   должны
сообразовываться  с предметами.  Кант исходит из  того, что предметы  должны
сообразовываться с нашим познанием.
     Звучит парадоксально, но  парадоксов бояться  не следует: они будоражат
мысль и направляют ее по новому пути. Новое, на чем категорически  настаивал
Кант,  состояло  в  признании  активной  роли  сознания.  Вся  до-кантовская
философия  рассматривала интеллект  человека как  пассивное вместилище идей,
которые поступают туда  либо  естественным,  либо  сверхъестественным путем.
Этим  одинаково  грешили  как  идеалисты,  так  и материалисты. Кант  своими
категорическими формулировками перегнул  палку,  но  сделал  это  с  добрыми
намерениями:  для  того,  чтобы  выпрямить   предмет,  надо  согнуть  его  в
противоположном  направлении.  А  в теории  познания  до  Канта  были  явные
"перегибы", и все в одну сторону.
     К тому же мы знаем, что, когда Кант говорит "предмет познания" (и  даже
"природа"),  он  имеет в виду не  вещи сами  по себе, а явления, то  есть ту
часть   действительности,  которая   вступает  во  взаимодействие  с   нашим
познанием.  И  эта часть действительности  -- тут  уж  никуда не денешься --
сообразуется с  действиями, которые мы осуществляем в меру нашего разумения,
включена  в  систему  нашего  разумно  организованного  опыта.  Маркс  ценил
немецкую  классическую  философию  (родоначальником  которой  был  Кант)  за
акцентирование деятельной стороны познания. Сознание не только отражает мир,
но и творит  его -- для  материалиста-диалектика  это аксиома.  Истоки  ее у
Канта.
     Причем речь в  данном случае идет не столько об индивидуальном сознании
отдельного   человека,  сколько  о  "сознании  вообще",  всеобщем   духовном
достоянии,    зафиксированном   в    языке   и   других   формах   культуры.
Трансцендентальное сознание,  определяющее,  по Канту, "природу", фактически
представляет  собой сложившуюся картину мира. Трансцендентальный  субъект --
это и человек и человечество.
     Но  дело  не  ограничивается этим. Учение Канта  об активности сознания
помогло  приподнять завесу  над  одним  из  самых  загадочных  процессов  --
образованием   понятий.  Великие  умы,  предшественники  героя  этой  книги,
заходили в тупик,  пытаясь  решить эту  проблему.  Сенсуалисты настаивали на
индукции, опытном  "наведении" на  некие всеобщие  признаки  и  принципы. По
повседневному опыту мы знаем, что лебеди  белые, а вороны черные.  Но, между
прочим,  даже житейский  рассудок  весьма скептически  относится к подобного
рода всеобщности: выражение  "белая ворона" говорит о крайне редком, но  все
же  возможном  нарушении  привычного  порядка вещей,  что  касается  черного
лебедя, то он реально существует. А как при помощи индукции, абстрагирования
общих  признаков  объяснить  изобретение,  создание  умственной  конструкции
чего-то нового, ранее не существовавшего -- машины или научной теории?
     Рационалисты шли другим путем. Они усматривали строгое, не зависящее от
человека  соответствие между порядком идей  и порядком  вещей.  Мышление они
считали неким  "духовным  автоматом" (выражение  Спинозы),  который штампует
истину,   работая   по   заранее  заданной,  "предустановленной"  (выражение
Лейбница)  программе.  Объяснение  было  основательным,  но  обладало  одним
существенным изъяном:  не  могло ответить на вопрос, откуда  берутся ошибки.
Показательна   попытка  Декарта  выбраться  из  этого  противоречия.  Корень
заблуждений  он видит в  свободной  воле; чем менее человек  затемняет  свет
божественной истины, тем больше он застрахован  от  ошибок;  пассивность  --
гарантия правильности знаний.
     Кант,   подобно   Копернику,  решительно  порывает   с   предшествующей
традицией.   Он   видит  в   человеческом  интеллекте  заранее   возведенную
конструкцию -- категории, но это еще не само научное знание, это  только его
возможность,  такую же  возможность представляют собой и опытные  данные  --
своего  рода  кирпичи,  которые  нужно уложить  в ячейки конструкции.  Чтобы
выросло здание,  требуется активный участник  строительства, и Кант называет
его имя -- продуктивное воображение.
     До Канта  воображение  считалось прерогативой  поэтов.  Сухой педант из
Кенигсберга увидел поэтическое начало в науке, в  акте образования  понятий.
Человек,  живший  как автомат,  отверг наименование автомата  за интеллектом
человека. Интеллект, по Канту, -- свободный художник.
     Может быть, любовь к географии помогла Канту осмыслить роль воображения
в познании: он рассказывал студентам о странах, которых никогда не видел, но
живо  представлял себе  по рассказам других. Кое-что существенное  Кант  мог
вычитать  у  Вольтера,  написавшего  для  знаменитой "Энциклопедии" статью о
воображении. "Поразительное воображение проявляется в прикладной математике:
у Архимеда воображение было  развито hp менее, чем у Гомера". Так  утверждал
Вольтер.
     А что  думают по  этому  поводу  современные ученые? Передо  мной книга
известного  французского  математика  Ж.  Адамара  "Исследование  психологии
процесса изобретения в области математики" (М., "Советское радио", 1970).  К
книге   приложена  статья   еще  более  известного  математика  А.  Пуанкаре
"Математическое творчество". Адамар не скрывал, откуда он черпал свои мысли.
Речь идет о том, что  процесс научного творчества можно условно разделить на
четыре  этапа  --  подготовка, инкубация,  озарение,  завершение.  Первый  и
четвертый этапы -- деятельность сознания, второй и третий -- бессознательных
компонентов  психики.  Научное  открытие  в  центральном  звене  оказывается
связанным  с неконтролируемой работой психики. Озарение  подчас  наступает в
тот момент, когда сознательные компоненты мышления  ослаблены  или полностью
выключены.
     Это отнюдь не означает, что открытие по своей природе  случайно. Только
высокоразвитое  сознание  ученого  может создать  "эвристическую  ситуацию",
зафиксировать   внимание   на  новых  данных,  увидеть   их  противоречие  с
существующей теорией. Только  сознание может поставить проблему, дать  общее
направление поиску. Но что происходит дальше? В работу включается совершенно
иной  тип мышления,  не тот  привычный,  связанный  с четко  зафиксированной
знаковой   системой,  приспособленной  для   нужд  коммуникации.  Творческое
мышление требует более гибких форм. "Слова полностью отсутствуют в моем уме,
когда  я думаю", -- утверждает Ж. Адамар, вместо слов он пользуется "пятнами
неопределенной  формы".  Анри  Пуанкаре,  извиняясь  за  грубость сравнения,
предлагает  представить  компоненты бессознательного  в виде неких "атомов",
которые до начала умственной работы  находятся в неподвижном состоянии,  как
будто  они   "прикреплены  к  стене".  Первоначальная  сознательная  работа,
мобилизующая  внимание на проблеме, приводит эти  атомы  в  движение.  Потом
отдыхать будет только сознание,  для бессознательного мыслительного процесса
отдых окажется кажущимся,  работа "атомов" подсознания не  прекратится, пока
не обнаружится  решение.  "После того импульса,  который  им  был сообщен по
нашей воле, атомы  больше не возвращаются в свое  первоначальное неподвижное
состояние. Они свободно продолжают  свой танец".  Творить  --  значит делать
выбор, отбрасывая неподходящие варианты, а бессознательным выбором руководит
чувство  научной  красоты.  "Кто лишен  его,  никогда  не  станет  настоящим
изобретателем", -- категорически заявляет Пуанкаре.
     Теперь  снова  вернемся  к  Канту.  На его  страницах  не найти термина
"бессознательное".  Но мы в прошлой  главе просили читателя запомнить другой
термин -- "темные представления",  о  которых  речь шла  в конкурсной работе
1764  года. Вот выразительная запись из черновиков  Канта.  "Рассудок больше
всего  действует в  темноте...  Темные  представления  выразительнее  ясных.
Мораль.  Только  внести в них  ясность. Акушерка мыслей. Все акты рассудка и
разума могут происходить в темноте... Красота  должна быть  неизреченной. Мы
не всегда можем выразить в словах то, что мы думаем". Если к этому прибавить
еще ряд не менее решительных, аналогичных заявлений  Канта, разбросанных  по
другим черновикам, то перекличка между ним и Адамаром  -- Пуанкаре получится
удивительная.  Современная  эвристика  занимается  проблемами,  которые  уже
волновали Канта.
     Нам могут возразить,  что  в "Критике чистого  разума" не упоминаются и
"темные представления" (речь о них идет  только в ранних и поздних работах).
Тем не  менее  идея бессознательного, притом активного,  творческого  начала
выражена  недвусмысленно.  Кант  говорит  о спонтанности  мышления. Рассудок
благодаря продуктивному воображению сам спонтанно, то есть стихийно,  помимо
сознательного контроля,  создает свои понятия. "Способность воображения есть
спонтанность". Такова одна из центральных идей "Критики чистого разума".
     Но где  гарантия,  спросит читатель, что наше  воображение родит именно
искомое  понятие, а  не нагородит черт  знает  что?  Это проблема истинности
познания,  о которой  речь  шла  выше.  К тому  же,  как  мы  уже  выяснили,
созидательная  деятельность  воображения  обусловлена,  во-первых,  готовыми
конструкциями (категориями), а  во-вторых,  наличным строительным материалом
-- эмпирическими данными. Именно  поэтому  воображение возводит не воздушный
замок, а прочное здание  науки. Продуктивное воображение но пустая фантазия.
Это рабочий инструмент синтеза чувственности и рассудка.
     Канту мало общей констатации факта. Он  пытается уточнить сам ход этого
синтеза  и  обнаруживает  некую  промежуточную  фазу,  среднее  звено  между
чувственностью   и  абстрактным  мышлением.   В   "Критике  чистого  разума"
появляется новый  термин  --  схема. Это как  бы  полуфабрикат продуктивного
воображения, нечто  совсем удивительное  -- с одной стороны, чувственное,  с
другой  --   интеллектуальное,  "посредующее   представление",  "чувственное
понятие". Гегель потом (в другой  связи) скажет "абстрактное представление",
но  великого  диалектика  проблема   синтеза   интересовать  не  станет,  от
чувственности он будет ждать лишь  одни  неприятности; дух, по его мнению, и
без  чувственности  своим  ходом  идет  к  истине,  которая  раскрывается  в
тождестве  бытия и мышления. Кант --  диалектик не столь  великий, но решить
пытается   именно  диалектическую  задачу  --  совместить  противоположность
чувственного и логического.
     Схему, подчеркивает Кант, следует отличать от образа.  Последний всегда
нагляден.  Пять  точек,  расположенных  одна  за  другой, --  образ  некоего
количества,  чистая схема  количества -- число. В  основе  понятий лежат  не
образы, а  схемы. Как  они  возникают, сказать трудно,  --  это  "скрытое  в
глубине человеческой  души искусство, настоящие приемы которого нам  вряд ли
когда-либо  удастся  угадать".   Кант,  правда,  указывает  на  опосредующий
механизм  синтеза чувственности и рассудка -- время. Временной ряд одинаково
присущ как созерцаниям, так и понятиям. Время лежит в основе схем.
     Если  взглянуть  теперь  снова  на категории, то станет ясно,  как Кант
представляет себе внеопытное возникновение категорий, уже упоминавшийся нами
"эпигенез  чистого  разума".  Каждая категория имеет свою схему.  Что  такое
схема  субстанции?  Постоянство  реальности во  времени.  Схема причинности?
Реальность, за  которой  следует другая реальность. С помощью  времени  наше
воображение  конструирует  категории,  те  самые, что "предписывают"  законы
природе.  Чтобы вырваться за пределы  природы,  надо преодолеть время. Вывод
запомним; когда вернемся к Блоку, мы вспомним о нем.
     Хотя природу  интуиции нам  он не прояснит.  Пора произнести это слово.
Считается, что Кант изгнал интуицию из сферы интеллекта, поместив ее целиком
в сферу чувственности. На самом деле Кант изгнал только слово, понятие же он
расширил  и  обогатил. Термином  "интуиция"  Декарт  и  Спиноза,  как  и  их
предшественники,  обозначали пассивное  непосредственное усмотрение  истины.
Кант принял  такое  толкование  термина;  по  его мнению,  пассивны чувства.
Поскольку  интеллект деятелен, в  нем нет места для  интуиции. Интуиция,  по
Канту, может быть только чувственной.
     Сегодня мы иначе смотрим на интуицию.  Мы видим в  ней непосредственную
способность к  творчеству, отысканию того,  что  нужно. Пассивного  познания
вообще  не  существует.   Как   свидетельствуют   новейшие   психологические
исследования, даже  на  уровне органов чувств  человеческая психика активна,
здесь  нет  автоматического  фотографирования,   здесь   также  идет  весьма
своеобразный творческий  процесс. Деятельное  начало  в интеллекте,  которое
Кант назвал  продуктивным  воображением,  представляет  собой  разновидность
интуиции.
     Помимо образования понятий, интуиция нужна еще в одном важном деле -- в
их использовании. Ученый  (как  и  любой другой  смертный)  должен не только
располагать набором  общих правил,  законов, принципов, но и уметь применять
их  в конкретных, единичных обстоятельствах. Кант  называет это  интуитивное
уменье способностью суждения. "Способность суждения есть отличительная черта
так называемой  смекалки,  и отсутствие ее нельзя восполнить никакой школой,
так как школа может дать даже ограниченному рассудку, как бы вдолбить в него
сколько угодно правил,  заимствованных  у  других, но способность  правильно
пользоваться  ими  должна  быть  присуща  даже  ученику,  и если  нет  этого
естественного дара, то  никакие правила,  которые  были бы предписаны  ему с
этой  целью, не  гарантируют его  от ошибочного применения их...  Отсутствие
способности  суждения есть, собственно, то, что называют глупостью, и против
этого недостатка лекарства нет".
     Под  другими названиями,  но основные виды интуиции  в  ее  современном
понимании Кантом  описаны (дальше будет идти речь  и  о художественной, и  о
нравственной интуиции). Интуиция сопровождает познание  при его  движении  в
любом  направлении  --  "вверх", когда возникают абстракции, и "вниз", когда
эти  абстракции  идут  в  дело.   В  первом   случае  работает  продуктивное
воображение, во втором -- способность  суждения.  Без  них  функционирование
рассудка невозможно.
     Итак, рассудок  и  интуитивная  способность суждения.  Кроме этих двух,
Кант  называет еще одну сферу интеллектуальной деятельности, высший  ее этаж
--  разум.  В  широком  смысле  слова  разум  для  Канта  равнозначен  всему
логическому  мышлению.  Иногда,  правда,  Кант  бывает   непоследователен  и
употребляет в этом значении термин "рассудок". В узком смысле слова рассудок
-- сфера науки, здесь  осуществляется познавательный синтез; разум -- высшая
контрольная  и направляющая инстанция,  это  сфера  философии.  Аналитика --
учение о рассудке, диалектика -- учение о разуме.
     ...Именно над аналитикой он бился годами.  Все остальное,  три четверти
книги, было написано. Не хватало начала и  центрального звена. Кант  не  мог
решить главную  задачу -- показать, как возникает научное  знание. Он как бы
стоял перед глухой стеной  и пытался пальцами выковырять кирпичи. С железным
упорством  он делал свое  дело, день  за  днем,  месяц за  месяцем. И  стена
рухнула. Это пришло как озарение. И осталось навеки.

     * * *
     Прогресс нау