аиле вплоть заката социалистической идеологии и до падения
социалистического правительства в 1977 году.
Исчезновение дискриминации арабов привело в Израиле к тем же результатам,
как и исчезновение сегрегации негров в Южной Африке или США. Иерархия
рухнула, началась анархия, которая с каждым годом только усиливалась.
Начались акты арабского террора. Так еврейский State terrorism против арабов
сменил арабский Revolutionary terrorism против евреев.
Сегодня злейший враг евреев и еврейской религии - сионистское государство
Израиль. Его антисемитизм можно сравнить только с антисемитизмом К.Маркса
или Л.Троцкого.

Крах марксизма в России и Восточной Европе привел к смене символов и флагов
в Израиле. От дискредитированного марксизма пытаются избавиться. Что сменило
идеологию Дова Борохова? Лидер израильских социалистов Шимон Перес
провозгласил, что израильский социализм базируется на Танахе и именно на
книге Пророков. Однако этого Шимону Пересу показалось мало и он указал даже
пророков Амоса и Исайю. Шимон Перес не заметил как крестился и принял
Христианство. Он стал 13 апостолом . Я не знаю читал ли он Танах, но ему
следовало бы прочитать Евангелие и тогда бы он увидел, что его социализм
ничем не отличается от Христианства.
Сегодня о сионизме в Израиле не говорят. Всех делят на левых и правых.
Левые-интернационалисты и ориентируется на арабов. Правые - националисты
ориентируются на евреев. О своей ориентации на арабов левые не говорят, но
разве голем знает то, что он делает. В этом отношении весьма примечательно
заявление вдовы застреленного евреем премьер-министра Израиля Ицхака Рабина.
Узнав о поражении на выборах в Кнессет левых, она заявила по израильскому
телевидению, что необходимо собирать чемоданы и покинуть Израиль. Еще одно
примечательное добавление к этому заявлению она сделала или вернее намекнула
на это. Она считает, что необходимо было использовать убийство ее мужа для
развертывания State terror против правых. Те меры, которые были сделаны, по
ее мнению были недостаточны.
Когда после очередного террористического акта арабов израильское
правительство объявляет об осадном положении на оккупированных территориях,
то тут же бурно протестуют левые. Они не пекутся о жертвах террора. Они
демонстративно везут продовольствие арабам. Когда ж израильский город Кирьят
Шмона был подвергнут обстрелу с территории Ливана, то по городу разъезжал
“автобус-танк” религиозного движения Хабад и раздавал жителям
продовольствие. Религиозные считают, что они не левые и не правые. Они -
евреи.

В качестве более конкретного примера подтверждающего эффективность метода
“салами” я расскажу о деградации израильской службы безопасности в
политическую полицию типа КГБ. Израильская служба безопасности, которая
более известна под именем “Шин Бет”, пользовалась высокой репутацией в мире.
Среди ее заслуг разоблачение нескольких советских шпионов, раскрытие
сирийской шпионской сети и другие. Деградация службы безопасности Шин Бет
началась после того как, спасая взбунтовавшихся арабов, под  нажимом левых
Кнессет сильно урезал ее деятельность. Результаты не замедлили сказаться,
арабский террор на территории Израиля стал нарастать изо дня в день.
Поскольку государственные службы не смогли справиться с арабским террором,
появились евреи контр террористы. Это не явилось сигналом для израильских
правителей, что они провалились в борьбе с арабским террором. Подобно
“большевикам” ответившим на “белый террор” “красным террором” такие
руководители, “евреи по Галахе”, усилили борьбу с евреями. Так в Шин Бет
появился “еврейский отдел”. В ряды правых стали засылать шпионов и
провокаторов. В этом Шин Бет не оригинален. Когда началось движение евреев
за выезд из России, КГБ создало “еврейский отдел”. Еще раннее Гитлером в
Германии было создано специальное ведомство для уничтожения евреев. Вершиной
преобразований в Шин Бет стало убийство главы правительства Ицхака Рабина.
Если до этого убийства еврейский контр террор был направлен против арабов,
то теперь он расширился в сторону “евреев по Галахе”. С этого момента можно
считать закончилось преобразование Шин Бет в политическую полицию вроде
ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ. Работа политической полиции заключается в создании State
terrorism. Для этого есть все возможности, поскольку израильской службе
безопасности стали возвращать урезанные прежде права.

“ПАЦИФИСТЫ”

                    Мир будет сохранен и упрочен, если
                    народы возьмут дело сохранения мира
                    в свои руки и будут отстаивать его
                    до конца.
                      И.Сталин.

В качестве введения объясняющего сущность пацифизма и его историю, я привожу
здесь статью из энциклопедии.


     Copyright - 1992 Grolier Electronic Publishing, Inc.
     pacifism and nonviolent movements

     Pacifism is the belief in peaceful reconciliation of human
     differences. Pacifism opposes not only war between nations, but
     also violent revolution and the use of coercive violence by
     governments.  For some individuals, such as CONSCIENTIOUS
     OBJECTORS, pacifism is a matter of private morality. In modern
     times, however, pacifism has more often been associated with
     groups working for political ends and dedicated to nonviolent
     methods of achieving them.
      ORIGINS OF PACIFIST IDEAS
     The beliefs that lie at the core of pacifism a respect for life
     and a consequent repugnance toward killing are ancient. They can
     be found in the Chinese Taoist doctrine of wu-wei, or nonaction,
     although this doctrine suggests passivity rather than pacifism in
     the modern political sense.  In ancient India the doctrine of
     ahimsa nonharming was shared by the Buddhists, by certain elements
     of traditional Hinduism, and by the Jains. Not until the
     appearance of Mahatma GANDHI at the end of the 19th century,
     however, did ahimsa take on the social and political aspects
     associated with pacifism. Earlier it had been regarded simply as a
     question of action or nonaction that might affect the individual's
     karma, or destiny, and so determine the pattern of his or her
     reincarnations. Among the Hindus the existence of such castes as
     the kshatriya, dedicated to the military life and to ruling by
     coercion, prevented the spread of pacifism as a political
     movement. Early Buddhist monarchs such as Asoka in India and the
     kings of Ceylon sought to rule more peacefully, but no Buddhist
     realm in history has forsworn violence altogether.
     Pacifist elements can be found in the nonactionist doctrines of
     Greek Stoicism in the Western world. A shadowy anticipation of
     modern pacifism appears in the quasimillennial doctrine of a
     future golden age of universal peace that emerged with the MYSTERY
     CULTS of Hellenistic and Roman times. The concept was encouraged
     by the dreams of a universal kingdom or empire that arose among
     the Achaemenid rulers of Persia in the 6th century BC; these
     dreams were inherited by Alexander the Great and his Hellenistic
     successors and by the creators of the concept of the Pax Romana,
     or peace of Rome. This latter idea of an imperial peace, which
     reemerged in medieval times after the creation of the Holy Roman
     Empire, is a peace imposed from above through benign coercion and
     is therefore far from pacifistic.
     A truer pacifism was to be found among the early Christians, who
     were inspired by such Gospel exhortations as "Love thine enemies"
     and "Blessed are the peacemakers;  for they shall be called the
     children of God," and perhaps also by certain pagan teachings of
     the time and by the doctrines of the Jewish ESSENES, who preached
     withdrawal from the realm of war and politics. Even in the first
     centuries, however, Christians were divided in their attitudes
     toward war and violence; the question whether a Christian could
     remain a soldier was long debated. Some Fathers of the Church,
     such as TERTULLIAN, took an essentially pacifist stand, and many
     Christians deserted the imperial army or suffered martyrdom for
     their refusal to take part in military action. For the church as a
     whole to be pacifist became politically impossible after the
     Emperor Constantine's conversion in the early 4th century and the
     adoption of Christianity as the state religion of the Roman
     Empire. In the 5th century, when Catholicism in North Africa was
     threatened by the invading Vandals, who supported the rival sect
     of Arian Christians, Saint AUGUSTINE devised the doctrine of the
     Just War, a doctrine that has been sustained by institutional
     Christianity ever since.
     The pacifist strain did not entirely vanish from the Christian
     tradition in the Middle Ages. It emerged in such medieval sects as
     the ALBIGENSES and the BOGOMILS, some of whom renounced the use of
     violence.  After the Reformation, pacifism was adopted by a number
     of western European sects, including the MENNONITES, the Quakers
     or Society of FRIENDS, and some of the ANABAPTISTS. In
     17th-century Russia the Great Schism in the Orthodox church
     encouraged the emergence of radical sects such as the DOUKHOBORS
     and the Molokans, who opposed participation in war and employed
     passive resistance against the authorities seeking to coerce them.

     Among Christian pacifists, a distinction must be made between
     those who resist participation in war merely to save their
     consciences, as is the case with sects that preach withdrawal from
     the world in anticipation of the Second Coming of Christ, and
     those who see their pacifism as part of an attempt to transform
     the world here and now, as do the Quakers.  In the late 17th
     century the Quakers fought a painful campaign against the English
     law forbidding dissenters to meet publicly; nearly 400 Quakers
     died in the pestilential prisons of the time.  The Quakers provide
     one of the early examples of a successful nonviolent movement.
     NONVIOLENT POLITICAL MOVEMENTS
     Pacifism emerged from its religious context and became a political
     philosophy during the 19th century. One wing of American
     abolitionists, led by William Lloyd GARRISON, preached the use of
     nonviolent methods in the fight against slavery. Many of the
     suffragettes who struggled for women's rights in Britain and North
     America adopted nonviolent resistance. Count Leo TOLSTOI, after
     his conversion to a radical kind of Christianity, advocated a
     pacifist rejection of war and advocated methods of CIVIL
     DISOBEDIENCE as an alternative to violent revolution in books such
     as The Kingdom of God Is Within You. A Tolstoian movement
     developed in tsarist Russia, surviving for some time after the
     Revolution of 1917.
     Nineteenth-century socialists were often antimilitarist in the
     sense that they opposed capitalist or imperialist wars.  They took
     part in the various peace organizations that held international
     congresses during the century.  Many socialists advocated an
     international general strike should a war break out, but when
     World War I began in 1914 the only resistance came from dedicated
     pacifists and a few revolutionary socialists. The labor movements
     on both sides abandoned their internationalism and supported their
     own governments.
     The horrors of World War I led to a great upsurge of pacifist
     sentiment in the West. International pacifist organizations such
     as the Fellowship of Reconciliation flourished. In Britain the
     students at Oxford University passed a resolution pledging not to
     fight "for king and country," and the Peace Pledge Union founded
     in 1935 had gained a membership of 133,000 by 1937, including such
     distinguished names as Aldous HUXLEY, Benjamin BRITTEN, and
     Siegfried SASSOON. Most of this resistance melted when war
     actually came in 1939. Pacifism swelled again in the 1960s: in
     Britain mass demonstrations and acts of civil disobedience were
     organized by the Campaign for Nuclear Disarmament, and in the
     United States the Vietnam War brought widespread resistance. The
     pacifism of the 1960s attracted many nonpacifists who turned to
     nonviolent forms of action because they were expedient.
     Absolute pacifists have always been a small minority; perhaps few
     people are capable of the austere control of passions that,
     according to Gandhi, is necessary for the true pacifist. Although
     pacifist resistance has yet to succeed in stopping a war,
     movements using nonviolent methods in peacetime have been able to
     gain political and social ends where other movements have failed.
     With the exception of the one in Romania, the popular campaigns
     that succeeded in overturning the Communist regimes of Eastern
     Europe in 1989 were for the most part remarkably nonviolent.
      George Woodcock

Цитата через чур длинная, но я дал её полное изложение, чтобы съэкономить
себе работу. Цель этого раздела показать, что всё разнообразие борцов за
“мир”, “права”, “равенство”, “против” и тому подобное можно свести к одному
стереотипу, всё к тому же “интернационалисту”.
Данный раздел следовало бы пустить сразу за описанием “интернационалиста”,
поскольку нет никакой разницы между “интернационалистом” и “пацифистом”.
Борьба “интернационалистов” вроде Льва Троцкого против “империалистических”
войн свидетельствует об этом. Широкую поддержку получали “пацифисты” от
советской власти , которая использовала их в качестве подрывного элемента в
странах Запада. “Пацифисты”, как и “интернационалисты” борются против своей
страны и против своего нарда. Особенность “пацифистов” только в лозунгах.
Я указывал, что шантаж  это уже террор. Разного рода демонстрации даже без
мордобития организованные “пацифистами” или иного рода борцами являются
разновидностью шантажа. Напомню, что “большевики” не покушались на жизнь
царя и его министров, но от этого они не стали ничуть не лучше своих
конкурентов террористов эсеров.



Глава 6    ЭКОЛОГИЯ ТЕРРОРА

Содержание главы:

СОЦИАЛЬНАЯ ДИНАМИКА В.О.КЛЮЧЕВСКОГО
ЛЕВ ГУМИЛЕВ И ЕГО СОЦИАЛЬНАЯ ДИНАМИКА.
РЕЛИГИЯ И ГОЛЕМ
СЛУШАЙ ИЗРАИЛЬ
РАСОВАЯ СЕГРЕГАЦИЯ
НАЦИОНАЛЬНАЯ СЕГРЕГАЦИЯ
АНТИСЕМИТИЗМ

АМПЛИТУДНЫЕ И ФАЗОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ОБЩЕСТВА
СТАБИЛЬНОСТЬ ОБЩЕСТВА
ФАЗОВЫЙ СДВИГ

Я уже отмечал роль Питирима Сорокина в создании систематики социологии и
социальной динамики. Здесь считаю своим долгом отметить роль других русских
ученых, историков Василия Осиповича Ключевского и Льва Николаевича Гумилева.

СОЦИАЛЬНАЯ ДИНАМИКА В.О.КЛЮЧЕВСКОГО

Прежде чем писать о замечательном вкладе русского историка Василия Осиповича
Ключевского в развитие социальной динамики я хочу привести его краткую
биографию заимствованную мной из Энциклопедии Британника.

     Klyuchevsky, Vasily Osipovich,

     Klyuchevsky also spelled KLIUCHEVSKY (b. Jan. 16 [Jan. 28, New
     Style], 1841, Voznesenskoye, Penza province, Russia d. May 12 [May
     25], 1911, Moscow), Russian historian whose sociological approach
     to the study of Russia's past and lively writing and lecturing
     style made him one of the foremost scholars of his time.

     The son of a poor village priest, Klyuchevsky attended a seminary
     school before transferring to the University of Moscow (1861). He
     wrote a series of theses, including his doctoral dissertation on
     the boyar duma (council of the upper nobility) of Muscovite
     Russia, that won him immediate professional recognition. He
     received appointments at the Alexandrian Military School, the
     University for Women at Moscow, and the Moscow Theological
     Academy, and in 1879 he became professor of history at the
     University of Moscow, where he taught until 1910.

     It was the publication of his lectures in Kurs russkoy istorii
     ("Course in Russian History"; Eng. trans. A History of Russia)
     that brought Klyuchevsky worldwide renown. Originally published in
     four volumes (1904-10), with a fifth volume appearing posthumously
     in 1921, this magnum opus traced Russian history in a logical,
     systematic, and highly readable form. Klyuchevsky wrote from a
     19th-century liberal perspective and gave a broad but vivid
     socioeconomic analysis of the processes of Russian history. Though
     he emphasized such impersonal forces as the succession of social
     classes and the spread of colonization, he also painted some of
     the most memorable images of leading figures (such as Peter the
     Great) in all of Russian historiography.

Уже в определении В.О.Ключевского истории как науки заложена динамика. Он
утверждал, что история - это "движение во времени" и "познание прцесса".
Другая особенность В.О.Ключевского в том, что он соединял историю с
социологией. Вот его утверждение, которое он проводил в жизнь:

      "Целый ряд соображений побуждает историка при изучении местной
     истории быть по преимуществу социологом".

Вот его другое утверждение, которое многие социологи могут взять эпиграфом к
своей работе:

     Из науки о том, как строилось человеческое общежитие, может со
     временем - и это будет торжеством исторической науки -
     выработаться и общая социологическая часть ее - наука об общих
     законах строения человеческих обществ. (Выделено В.О.Ключевским.-
     Р.Р.)

Прошлый век в отличие от нынешнего был характерен поиском законов
социологии. Даже Карл Маркс искал. В.О.Ключевский не искал эти законы, но
его социологический подход в исследованиях может служить образцом как для
историков, так и для социологов. Возьмем для примера его трактовку подоплеки
восстаний в XVI веке украинских казаков против Речи Посполитой (Польши).
Первоначально это был заурядный грабеж. Однако обстоятельства (Брестская
уния 1556 года) навязали "этой продажной сабле баз Бога и отечества"
"религиозно-национальное знамя, судили высокую роль стать оплотом
западно-русского православия".

     "И казаку и холопу легко было растолковать, что церковная уния это
     есть союз ляшского короля, пана, ксендза и их общего агента жида
     против русского Бога, которого обязан защищать каждый русский.
     Сказать загнаному холопу или своевольному казаку, помышлявшем о
     погроме пана, на земле которого они жили, что этим погромом
     поборают по обижаемом русском Боге, значило облегчить их совесть,
     придавленную шевелившимся где-то на дне чувством, что как никак, а
     погром не есть доброе дело" (Курс русской истории, ч.III, изд.
     3-е, Москва 1917 год, стр 142-144)

В.О.Ключевский за сто лет до меня писал о том, что я пишу в своей книге. А
именно, все лозунги о свободе и независимости, о равенстве - это болтовня,
за которой скрываются чисто эгоистичные интересы. Православие для казаков
было тем же, чем позднее марксизм стал для большевиков.
Разумеется, такая точка зрения шла вразрез с официальной и общепринятой.
Вспомните "героическую" повесть Гоголя "Тарас Бульба", в которой этот бандит
и головорез выведен с большой симпатией. В.О.Ключевский получил среди левых
кругов царской России ореол "революционера" и это вопреки явно анти
марксистской и прокапиталистической точки зрения историка на вопросы
собственности. По его утверждению "частная собственность раскрепостила
личность".
В первые годы советской власти В.О.Ключевского пытались представить как
марксиста. Фальсификация провалилась, после чего самый большой русский
историк замалчивался и его книги не переиздавались.

Я хочу провести аналогию в отношени