оворки, а  на 
самом деле  завел себе  другую женщину.  Вот смеху-то!  У Дэнфорта  не 
встало бы, если бы  сама Диана сошла  с небес в  распахнутой тоге и  с 
табличкой на шее: "Трахни меня, Дэнфорт". Одна мысль о том,  насколько 
глубоко он  залез в  государственную казну,  заставила его  несчастный 
стручок сморщиться до размера карандашного грифеля. 
    Когда Миртл в конце концов выяснила, что причиной отсутствия  мужа 
действительно являются бега, она  вздохнула с облегчением.  Во-первых, 
его отсутствие  освобождало дом  от назойливого  тирана, коим  являлся 
Китон в  халате и  шлепанцах,  а, во-вторых,  денег он  проигрывал  не 
слишком много,  как  решила  Миртл, проверяя  чековые  книжки.  Просто 
Дэнфорт, наконец, в солидном возрасте нашел себя хобби. 
    Всего лишь лошадиные бега, вспоминал  Китон, шагая по Мейн  Стрит, 
руки глубоко  в  карманах  пальто. Он  издал  короткий,  но  диковатый 
смешок, который  наверняка  заставил  бы  прохожих,  если  бы  таковые 
имелись, повернуть  головы.  Миртл  тщательно  следила  за  расходами. 
Мысль, что Дэнфорт  мог посягнуть  на их долгосрочный  вклад, то  есть 
накопления всей совместной жизни, ей даже в голову не приходила. Как и 
то, что агентство  Китон Шевроле находится  на грани краха,  поскольку 
оно было собственностью одного Дэнфорта. Она проверяла чековые  книжки 
и расходные счета. Она была общественным ревизором. 
    Когда речь  идет о  растрате, общественный  ревизор может  оказать 
даже большую услугу, чем... но сколько веревочка не вейся, конец у нее 
есть. Конец веревочки,  принадлежавшей Китону,  показался осенью  1990 
года. Он собрал все  свои силы и мужество  для последнего рывка. И  по 
закромам поскреб, в расчете  окупить все на  очередных бегах. Он  даже 
букмекера нашел, который помог ему сделать такую ставку, каких не знал 
ипподром. 
    Но Фортуна  и на  этот раз  отвернулась от  него. И  после  этого, 
нынешним летом. Преследователи  окончательно распоясались. Раньше  они 
всего лишь играли с  ним в кошки-мышки,  а теперь замышляли  настоящее 
убийство, и День Возмездия был не за горами - 17 октября. 
    Я Им не дамся, думал Китон, со мной еще не все кончено. У меня еще 
имеется в запасе пара козырей. 
    Но вся беда была в том, что он сам не знал, что это за козыри. 
    Не дрейфь, выход всегда найдется. Всегда най... 
    На этом его мысль  оборвалась. Он стоял у  магазина Нужные Вещи  и 
то, что видел в витрине, затмило все остальное. 
    Это была  прямоугольная, очень  красочная коробка  с картинкой  на 
крышке. Детская игра, предположил Китон. Но детская - не детская,  эта 
игра была связана с лошадьми, и  он мог поклясться, что на картинке  с 
двумя лошадьми,  несущимися во  весь  опор бок  о бок,  был  изображен 
ипподром в Люистоне. Если  там на заднем  плане нарисована не  главная 
трибуна, то тогда он сам - обезьяна. Игра называлась ВЫИГРЫШНЫЙ БИЛЕТ. 
 
    Китон   несколько    минут    стоял   перед    витриной,    словно 
загипнотизированный,   как   ребенок   в   магазине   игрушек    перед 
электрической железной дорогой.  А потом медленно  шагнул под  зеленый 
навес, чтобы  проверить -  работает  ли магазин  в субботу.  На  двери 
висела одна единственная табличка  и на табличке, вполне  естественно, 
было написано ОТКРЫТО. 
    Китон разглядывал  ее  и  думал, как  когда-то  Брайан  Раск,  что 
табличку  оставили  висеть   с  вечера   по  забывчивости.   Магазины, 
расположенные на  центральной улице  Касл Рок,  в семь  часов утра  не 
открываются, тем более, если это утро субботнее. И все-таки он  взялся 
за ручку. Она легко повернулась. 
    Как  только  он  открыл  дверь,  над  головой  пропел   серебряный 
колокольчик. 
 
 
    4 
 
    - Это не совсем игра, -  пять минут спустя говорил Лилэнд Гонт.  - 
Вы ошиблись. 
    Китон сидел в  плюшевом кресле  с высокой спинкой,  на котором  до 
него сиживали Нетти Кобб, Синди  Роуз Мартин, Эдди Уорбертон,  Эверетт 
Френкель, Майра Иванс и многие другие жители города. Он пил прекрасный 
ямайский  кофе.  Гонт,  оказавшись  чертовски  милым  и  гостеприимным 
хозяином, настоял на этом. Теперь он, перегнувшись, доставал с витрины 
коробку. Он был  одет в  винного цвета  смокинг и  причесан волосок  к 
волоску,  что  казалось  удивительным  ранним  утром.  Но  он  заранее 
объяснил,  что  частенько  открывает   магазин  во  внеурочные   часы, 
поскольку страдает бессонницей. 
    - Еще смолоду, - добавил он,  небрежно махнув рукой. - А это  было 
давным-давно. -  Он выглядел  свежим  как огурчик,  если бы  не  глаза 
настолько красные, что этот цвет казался натуральным. 
    Достав коробку,  он  поставил  ее  на  небольшой  столик  рядом  с 
Китоном. 
    - Я обратил  внимание на коробку,  - сказал Китон.  - Похоже,  там 
нарисован ипподром в Люистоне. Я изредка туда заглядываю. 
    - Любите  риск? -  спросил  Гонт с  улыбкой. Китон  уже  собирался 
отрицать, что когда-либо  делал ставки, но  передумал. Улыбка  хозяина 
магазина была не просто дружеская, она была понимающая, сочувствующая, 
и ему показалось, что он имеет дело с товарищем по несчастью. И  тогда 
он понял, до  какого состояния  психической неуравновешенности  дошел, 
если, пожав руку этому милому человеку при встрече, ощутил внезапное и 
глубокое отвращение,  спазмом содрогнувшее  все  его существо.  В  тот 
момент  ему  показалось,  что  он  наконец  отыскал  своего   Главного 
Преследователя. Надо  держать  себя  в  руках,  так  недолго  и  вовсе 
спятить. 
    - Поигрываю, - признался он. 
    - К сожалению, не  могу не сказать  того же о  себе, - он  смотрел 
своими воспаленными  глазами  прямо в  глаза  Китону, и  на  мгновение 
показалось, между  ними  возникло взаимопонимание...  А,  может  быть, 
только показалось... - Я играл на всех ипподромах от Атлантического до 
Тихого Океанов и уверен, что  на картинке нарисован ипподром  Лонгэйкр 
Парк  в  Сан  Диего.  Бывший,  правда,  теперь  там  ведется  жилищное 
строительство. 
    - А-а-а, - протянул Китон. 
    - И  все  же позвольте  мне  показать эту  штуковину.  Она  весьма 
любопытна. -  Он снял  крышку и  аккуратно вынул  из коробки  жестяную 
модель ипподрома  на  платформе  приблизительно три  фута  в  длину  и 
полтора в  ширину. Все  это походило  на игрушки,  которыми в  детстве 
развлекался Китон,  японские,  дешевые, появившиеся  в  продаже  после 
войны.  Это  была  точная  копия  беговой  дорожки,  рассчитанной   на 
двухмильный пробег. Вдоль  нее шли  восемь узких прорезей,  а в  самом 
начале, у стартовой линии, стояли восемь маленьких оловянных  лошадок. 
Каждая стояла  на  подставке, припаянной  к  животу, а  другим  концом 
погруженной в прорезь. 
    - Ух ты, - сказал Китон  и улыбнулся. Улыбнулся впервые за  долгое 
время, а восклицание самому показалось странным и неуместным. 
    - То ли  еще будет,  как говорят,  - с  ответной улыбкой  пообещал 
Гонт. - Эта штучка изготовлена в период от 1930 до 35 года,  настоящая 
реликвия. Но в те  времена она была не  просто игрушкой для  любителей 
бегов. 
    - Нет? 
    - Нет. Вам известно, что такое спиритизм? 
    -  Конечно.   Задаешь   вопросы,  некой   поверхности,   например, 
столешнице, а она, как  предполагается, отвечает голосами вызванных  с 
того света духов. 
    - Точно. Так вот, в годы Депрессии игроки верили, будто  платформа 
Выигрышного Билета  такая спиритическая  поверхность, -  Гонт снова  с 
улыбкой заглянул в глаза Китона, и тот неожиданно обнаружил, что не  в 
силах отвести взгляд, как  когда-то не в силах  был уйти с  ипподрома, 
хоть и пытался. - Глупо, правда? 
    - Да, - ответил Китон, но  глупостью это ему вовсе не  показалось. 
Напротив, показалось  вполне...  вполне... Вполне  естественным.  Гонт 
пошарил в коробке и выудил оттуда маленький ключик. 
    -  Каждый  раз  побеждает  новая  лошадь.  Там  внутри  расположен 
какой-то редкостный  механизм.  Очень  сложный, как  мне  кажется,  но 
безотказно действующий. Теперь смотрите. 
    Он вставил ключ в боковое  отверстие платформы, на которой  стояли 
лошади, и повернул. Послышался легкий скрежет - звук вполне  обыденный 
для заводного механизма. Когда ключ застопорился, Гонт его вынул. 
    - На кого ставите? - спросил он. 
    - Номер  пять,  - Китон  подался  вперед и  почувствовал  знакомый 
возбужденный стук собственного сердца.  Глупо, конечно, - и  очередной 
признак  болезненно-необратимой  страсти  -  но  ощущение  в  точности 
копировало то, что возникало на настоящем ипподроме. 
    - Ладно. Я ставлю на шестую, -  сказал Гонт. - Может быть, мы  для 
интереса сделаем небольшую ставку? 
    - Конечно. Сколько? 
    - Не  деньгами.  Времена  моих денежных  ставок  давно  кончились, 
мистер Китон. И, кстати, они  менее всего интересны. Скажем так:  если 
ваша лошадь придет первой, я вам делаю небольшое одолжение. По  вашему 
выбору. Если моя - то же самое делаете вы. 
    - А если выиграет другая - все ставки биты? 
    - Верно. Готовы? 
    - Готов, - коротко ответил Китон и напряженно подался еще ближе  к 
импровизированному ипподрому. Стиснутые ладони  он крепко зажал  между 
толстых колен. У стартовой линии располагался небольшой рычажок. 
    - Старт, - тихо произнес Гонт и нажал его. 
    Заработал  механизм,  расположенный   под  платформой,  и   лошади 
двинулись вперед, следуя своему предопределенному курсу. Поначалу  они 
шли медленно, дергаясь в пазах,  застревая и вырываясь вперед  резкими 
рывками, когда  какая-то  пружина, а,  может  быть, и  целый  комплект 
пружин, срабатывал в механизме, но по мере того, как они  приближались 
к первому повороту, скорость движения увеличивалась. 
    Лидировала лошадь  под  номером  два, за  ней  следовала  седьмая, 
остальные шли вровень друг с другом позади. 
    - Давай, пятая, - шептал Китон. - Давай скорее, мешок с дерьмом. 
    Как будто послушавшись, маленький кусочек олова стал отрываться от 
своего стада и на полпути к  повороту догнал седьмую. Шестая -  лошадь 
Гонта - тоже прибавила прыти. 
    Выигрышный Билет скрежетал и вибрировал на маленьком столике. Лицо 
Китона нависло над ним как огромная  полная луна. Капля пота упала  на 
жокея третьей лошадки.  Если бы  он был  живой, потонул  бы вместе  со 
своей коляской. 
    На третьем  повороте седьмая  сделала рывок  и обошла  вторую,  но 
пятая шла за ней по  пятам, и шестая от  нее не отставала. Все  четыре 
сделали поворот голова  к голове,  далеко оставив  позади остальных  и 
трясясь, как в лихорадке, в своих пазах. 
    - Вперед,  вперед,  сучье отродье,  -  завопил Китон.  Он  напрочь 
забыл, что  это  всего лишь  кусочки  олова, искусно  вылепленные  под 
настоящих лошадей.  Он  забыл,  что  находится  в  магазине  человека, 
которого впервые видит. Родилось знакомое  до боли возбуждение. И  оно 
сотрясало его как терьер трясет крысу. - Давай! Вперед! Рви! Жми! 
    И вот пятая  догоняет лидирующую  и выходит  вперед. Лошадь  Гонта 
бежала у нее во фланге, когда она пересекла финишную линию. 
    Механизм  продолжал  работать,  но   все  лошади  возвращались   к 
стартовой линии, и Гонт пальцем подталкивал отстающих. 
    - Ну  и ну!  - вырвалось  у Китона  вместе с  выдохом, и  он  утер 
взмокший лоб. Он страшно  устал, но, как  ни странно, чувствовал  себя 
гораздо лучше, чем все последнее, долгое время. - Это было здорово. 
    - Да,  ничего не  скажешь! -  согласился Гонт.  - Умели  делать  в 
старые времена. 
    - Точно. 
    - Кажется, я вам должен, мистер Китон. 
    - Э-э-э, забудьте, это ведь просто шутка. 
    - Нив коем случае. Джентльмен всегда платит долги. Дайте мне знать 
за день-два  до  того,  как  наступит час  расплаты  с  маркером,  как 
говорится. Час расплаты с маркером. 
    Эта поговорка вновь взвалила на него все беды. Его маркер у Них  в 
руках. У Них.  В четверг  Они созовут к  себе всех  маркеров... и  что 
тогда? Что тогда? 
    Перед глазами у Китона плясали заголовки на газетных полосах. 
    - Хотите знать,  как заядлые игроки  тридцатых годов  использовали 
эту игрушку? - спросил Гонт. 
    - Конечно, - рассеянно  ответил Китон, но на  самом деле ему  было 
все  равно,  пока...  пока  он  не  взглянул  вверх.  Встретившись   с 
настойчивым проникающим взором Гонта, он снова вспомнил свои ощущения, 
столь похожие на те, что возникали на ипподроме. 
    - Так вот, - сказал Гонт. - Они брали свежий номер газеты "Бега" и 
прокатывали все  заезды,  один за  другим.  Прямо на  этой  платформе. 
Каждой  лошади  присваивали  имя  той,  которую  упоминали  в  газете, 
дотрагивались до нее,  знаете ли,  и произносили  имя вслух,  заводили 
игрушку и... вперед. Прогоняли таким  образом все заезды до единого  - 
восемь, десять, двенадцать. А потом отправлялись на бега и ставили  на 
выигрывших лошадей. 
    - И срабатывало?  - спросил Китон.  Ему казалось, что  собственный 
голос доносится откуда-то издалека. А еще казалось, что он плавает  во 
взгляде Гонта. Плавает  на красной волне.  Ощущение было странное,  но 
очень приятное. 
    - Представьте себе - да. Наверняка совпадения и все-таки... Хотите 
приобрести игрушку и попробовать? 
    - Да, - твердо произнес Китон. 
    -  Вы  человек,  которому  необходим  Выигрышный  Билет,   правда, 
Дэнфорт? 
    - И не один. Мне необходима целая пачка. Сколько? 
    Лилэнд Гонт рассмеялся. 
    - О нет, вы меня не поймаете. Я не забыл, что ваш должник. Вот что 
- откройте  бумажник и  достаньте оттуда  первую попавшуюся  банкноту. 
Уверен, что она окажется именно той, что надо. 
    Не сводя глаз с лица Гонта, Китон раскрыл бумажник и выудил оттуда 
банкноту... безусловно, ту, на которой был нарисован Томас Джефферсон. 
Ту самую, которая повергла его в пучину бед. 
 
 
    5 
 
    Банкнота исчезла в руке Гонта, словно по мановению волшебства. 
    - И еще кое-что, - сказал он. 
    - Что? 
    Гонт склонился к Китону, заглянул ему в глаза и дотронулся до  его 
колена. 
    - Мистер Китон, вы знаете о... Них? 
    У Китона перехватило дыхание,  как у человека, которому  приснился 
страшный сон. 
    - Да, - прошептал он. - О, Господи, да! 
    - Этот город полон  Ими, - продолжал  Гонт доверительным тоном.  - 
Просто пропитан. Я всего несколько дней как открыл магазин, а уже  это 
понял. Мне кажется Они будут охотиться за мной. Не кажется, а  уверен. 
И мне может понадобиться ваша помощь. 
    - Да, - сказал Китон уже  гораздо тверже и уверенней. - Вы  можете 
полностью на меня рассчитывать. 
    - Вы, конечно, только что со  мной познакомились и совсем меня  не 
знаете... 
    Китон, которому уже  казалось, что  Гонт его  самый близкий  друг, 
какой у него когда-либо появлялся за последние десять лет, хотел  было 
возразить, но Гонт поднял руку и протест застрял у Китона в глотке. 
    - ... и  вы не  имеете представления, что  за вещь  я вам  продал, 
сработает ли она или окажется всего лишь очередным крушением надежд... 
мечтой, превращающейся временами  в ночной кошмар.  Уверен, что вы  во 
все это поверили, у меня дар убеждения, если позволено так говорить  о 
себе самом. Но  я рассчитываю на  удовлетворенных покупателей,  мистер 
Китон, и только  на них.  Я работаю  в этой  сфере уже  многие годы  и 
построил свою репутацию на удовлетворенных покупателях. Так что берите 
игрушку. Если  она сработает  - прекрасно.  Если нет  - отдайте  Армии 
Спасения или  выбросите на  свалку.  Сколько вы  задолжали?  Несколько 
долларов? 
    - Несколько долларов, - словно во сне откликнулся Китон. 
    - Так вот, если игрушка поможет, и вы облегчите душу,  избавившись 
от мерзких финансовых  проблем, приходите ко  мне. Мы посидим,  выпьем 
кофе, как сегодня и поговорим... о Них. 
    - Все зашло слишком далеко,  чтобы просто вернуть деньги, -  Китон 
разговаривал, как  разговаривает  человек  во  сне.  -  Слишком  много 
накопилось дерьма, чтобы я смог его ликвидировать за пять дней. 
    - За пять  дней может  многое измениться,  - задумчиво  проговорил 
Гонт. Он поднялся на  ноги, двигаясь с удивительной  грацией. - У  вас 
впереди трудный день... и у меня тоже. 
    - А Они? - встревожился Китон. - Как Же Они? 
    Гонт положил свою  длинную ладонь  на плечо  Китону и  даже в  том 
отрешенном состоянии,  в котором  он пребывал  в тот  момент,  Дэнфорт 
почувствовал, как от омерзения его кишки стянулись в тугой комок. 
    - Я позабочусь о Них  позднее, - сказал он.  - Пусть вас ничто  не 
тревожит. 
 
 
    6 
 
    - Джон!  -  воскликнул Алан,  увидев,  как в  кабинет  вошел  Джон 
Лапонт. - Рад тебя видеть! 
    В субботнее утро,  в половине одиннадцатого.  Контора шерифа  была 
безлюдна. Норрис отправился куда-то рыбачить,  а Ситон Томас поехал  в 
Сэнфорд навестить  двух  своих  сестриц -  старых  дев.  Шейла  Брайам 
находилась в  приходе собора  Царицы  Святой Водицы,  помогала  своему 
брату стряпать  очередное  письмо  в  газету,  объясняющее  безвредную 
сущность Казино  Найт. Отец  Брайам также  намеревался в  этом  письме 
доказать, что Вильям Роуз глуп, как навозный жук. Конечно, так впрямую 
выразиться было невозможно, к сожалению, тем более в печатном  органе, 
но Отец Брайам и  сестра Шейла старались изо  всех сил выразиться  как 
можно точнее.  Энди  Клаттербак  пребывал где-то  по  воле  долга,  на 
дежурстве, как  предполагал  Алан, но  с  тех  пор как  час  назад  он 
появился в конторе, Энди еще не звонил. До тех пор, пока не  объявился 
Джон, во всей конторе кроме  Алана, находился только Эдди Уорбертон  - 
возился с охладителем воды в углу. 
    - Как дела, приятель? - спросил Джон, присев на край стола. 
    - В субботу утром? Какие могут быть особые дела? Зато смотри сюда, 
- он расстегнул правый манжет своей форменной блузы и закатал рукав. - 
Следи за рукой, - сказал он. 
    - Угу,  -  промычал в  ответ  Джон, достал  из  кармана  пластинку 
фруктовой жвачки, сорвал обертку и засунул жвачку в рот. 
    Алан продемонстрировал раскрытую ладонь правой руки, повернул  ее, 
показав тыльную сторону, и сжал руку  в кулак. Затем он сунул в  кулак 
указательный палец и вытащил  оттуда уголок шелкового платка.  Сдвинув 
брови домиком, он посмотрел на Джона. 
    - Неплохо, правда? 
    - Если это платок Шейлы, она будет не слишком довольна, обнаружив, 
что он измят и пропах твоим потом. - Джон остался более чем равнодушен 
к продемонстрированному чуду. 
    - Я не виноват, что она оставила его на столе, - сказал Алан -  и, 
кстати, от волшебников потом не воняет.  А теперь - абракадабра! -  Он 
вытащил  платок  из  кулака  полностью   и  подбросил  его  в   воздух 
театральным жестом. Тот поплавал некоторое время в воздухе и опустился 
на пишущую машинку  Норриса, словно яркая  бабочка. Алан посмотрел  на 
Джона и вздохнул. - Не слишком впечатляюще, да? 
    - Выполнено вполне профессионально,  но трюк старый,  и я его  уже 
видел неоднократно. Раз, наверное, тридцать - сорок. 
    - А  ты  как  думаешь,  Эдди?  -  окликнул  Алан.  -  Неплохо  для 
провинциального полицейского? 
    Эдди даже не оглянулся из своего угла. Он был занят, переливая  из 
кувшина воду в охладитель. 
    - Не видел, босс, простите. 
    - Вы оба  безнадежны, -  заявил Алан. -  Но я  теперь работаю  над 
усложнением трюка, Джон, обещаю, что ты клюнешь. 
    - Угу, Алан,  ты все еще  хочешь, чтобы я  проверил туалеты в  том 
новом ресторане на Ривер Роуд? 
    - Все еще хочу. 
    - Ну почему мне  всегда достается такое  дерьмо? Почему Норрис  не 
может... 
    - Норрис пронюхал все  сортиры в Хэппи  Трейлз Кэмпграундв июле  и 
августе, -  перебил  Алан.  -  В  июне  этим  занимался  я.  Перестань 
канючить, Джонни, очередь твоя. И не забудь взять пробу воды.  Захвати 
с собой пару специальных пакетов, которые прислали из Августы. В шкафу 
в коридоре  еще осталась  пачка. Кажется,  я видел  их за  к