ик шерифа украл игру, а вместе с  ней 
все его  будущее. Но  руки сразу  наткнулись на  картонную коробку,  и 
Дэнфорт сорвал крышку.  Железный ипподром был  на месте, а  под ним  в 
целости  и  сохранности   лежал  конверт.   Дэнфорт  потряс   конверт, 
прислушиваясь, как в нем шуршат банкноты, и вернул его на место. 
    Он подбежал  к окну  - не  идет  ли Миртл.  Она не  должна  видеть 
розовые талоны.  Необходимо  до  ее возвращения  содрать  их  все.  Но 
сколько же их?  Сотня? Он  огляделся. Со  всех возможных  поверхностей 
кабинета мелькали розовые листки. Тысяча? Может быть. Вполне вероятно, 
что тысяча. Даже если две тысячи, тоже не удивительно. Так, если Миртл 
вернется раньше времени, ей придется подождать, пока он не сдерет и не 
сожжет все до единого. Все... до... единого.. 
    Он сорвал листок, болтающийся  на люстре. Скотч  прилип к щеке,  и 
Китон с раздражением дернул  за него. На  этом талоне напротив  строки 
ДРУГИЕ НАРУШЕНИЯ стояло всего одно слово: 
    РАСТРАТА 
    Он подбежал  к  торшеру  у кресла.  Сорвал  талон,  приклеенный  к 
абажуру. 
    ДРУГИЕ НАРУШЕНИЯ: 
    ИСПОЛЬЗОВАНИЕ В ЛИЧНЫХ ЦЕЛЯХ 
    ГОРОДСКОЙ КАЗНЫ 
    На экране телевизора: 
    МЕРИН-ТЕРРОРИСТ 
    Стеклянный кубок  - награда  Клуба  Добропорядочных Граждан  -  на 
каминной полке: 
    СУЧИЙ СЫН 
    На кухонной двери: 
    РАСТРАТЫ ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ 
    НА ИППОДРОМЕ В ЛЮИСТОНЕ 
    На двери в гараж: 
    ОСТРАЯ ФОРМА ПАРАНОЙИ 
    Дэнфорт срывал талоны один за другим с широко раскрытыми на пухлом 
лице глазами и  жидкими волосенками,  поднявшимися дыбом  от ужаса  на 
голове. Вскоре он стал задыхаться и кашлять, по лицу расплывался бурый 
нездоровый румянец. Он был похож на тучного ребенка с лицом  взрослого 
мужчины, возбужденного поисками клада. Сорвал талон с дверцы буфета: 
    РАСТРАТА ПЕНСИОННОГО ФОНДА В ЦЕЛЯХ ИГРЫ 
    НА ИППОДРОМЕ 
    Китон помчался  в  кабинет, комкая  в  кулаке сорванные  талоны  и 
волоча за собой шлейф обрывков  ленты-скотч. Там розовых талонов  было 
множество и все надписаны с  ужасающей аккуратностью - РАСТРАТА  КРАЖА 
ВОРОВСТВО РАСТРАТА МОШЕННИЧЕСТВО НЕЗАКОННОЕ ПРИСВОЕНИЕ  НЕСООТВЕТСТВИЕ 
ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ РАСТРАТА 
    Самое  страшное  и   чаще  всего   повторяющееся  слово,   вопило, 
обвиняло: 
    ДРУГИЕ НАРУШЕНИЯ: РАСТРАТА 
    Ему послышался какой-то звук,  и он подбежал  к окну. Может  быть, 
это Миртл? А, может быть, Риджвик - вернулся, чтобы  позлорадствовать, 
порадоваться делу своих поганых рук. Если так, Китон прикончит его  из 
своего револьвера. Но не  в голову. Нет. Смерть  от выстрела в  голову 
была бы  счастьем  для  такого мерзавца,  как  Норрис  Риджвик.  Китон 
прострелит ему яйца и  заставит долгие часы умирать,  визжа от боли  и 
истекая кровью. 
    Но это был  всего лишь  "скаут" Гарсона,  направлявшийся в  город. 
Гарсон был самым  известным банкиром  города. Китон с  женой пару  раз 
ужинали с Гарсонами: они милые люди, а сам Гарсон важная персона.  Что 
бы он подумал,  увидев эти  талоны? Что  бы он  подумал, увидев  слово 
РАСТРАТА, повторяющееся  многократно  и  визжащее со  всех  углов  как 
женщина, которую насилуют глухой ночью? 
    Задыхаясь, он  вернулся  бегом  в  гостиную.  Ничего  не  упустил? 
Похоже, ничего. Все сорвал, во всяком случае внизу... 
    Нет! Вот еще! Прямо на столбике перил лестницы, ведущей на  второй 
этаж. А если бы не заметил? О, Господи! Дэнфорт подбежал к лестнице  и 
сорваЛ талон. 
    ТИП: ДЕРЬМОБИЛЬ 
    МОДЕЛЬ: ОБШАРПАННАЯ 
    НОМЕР: СТАРЫЙ КОЗЕЛ 1 
    ДРУГИЕ НАРУШЕНИЯ: ОБЩЕСТВЕННЫЙ АЛЬФОНС 
    Еще? Где  еще?  Китон  носился  по  комнатам  первого  этажа,  как 
безумный. Рубашка выбилась из брюк,  и толстый волосатый живот  трясся 
над полоской ремня. Не видно больше... во всяком случае здесь, внизу. 
    Бросив еще один взгляд в окно - не идет ли Миртл - Китон  помчался 
наверх, чувствуя, как глухо и болезненно стучит сердце. 
 
 
    17 
 
    Вильма и  Нетти  встретились на  углу  Уиллоу и  Форд  Стрит.  Они 
остановились, как вкопанные, глядя друг  на друга, словно гангстеры  в 
итальянском квартале. Ветер  трепал полы их  пальто. Солнце  испуганно 
выглядывало и сразу же пряталось за  тучами: вместе с ним возникали  и 
исчезали их тени, как приведения с того света. 
    На дороге не было  ни одной машины,  на тротуарах, ни  с той ни  с 
другой  стороны  ни  одного  пешехода.  Этим  осенним  днем  угол   на 
перекрестке двух улиц принадлежал только им двоим. 
    - Ты убила мою собаку, сука! 
    - Ты  разбила мой  телевизор! Мои  окна! Мою  микроволновую  печь! 
Сволочь! 
    - Я предупреждала тебя! 
    - Засунь свои предупреждения в вонючую задницу! 
    - Я убью тебя! 
    - Еще шаг и  здесь, действительно, кто-то  подохнет, но только  не 
я! 
    Вильма произнесла эти слова с тревогой и растущим удивлением. Лицо 
Нетти заставило  ее предположить,  что в  эту минуту  может  произойти 
нечто большее, чем  выцарапывание глаз и  выдирание волос.  Во-первых, 
что тут  Нетти  делает?  Что случилось?  Каким  образом  мелкая  ссора 
переросла в смертельную схватку? И так быстро! 
    Но в жилах Вильмы текла польская бойцовская кровь, и она заставила 
отмести ненужные вопросы.  Здесь, теперь должен  произойти поединок  - 
вот, что главное! 
    Нетти налетела первой, размахнувшись тесаком. Губы растянулись,  и 
из горла вырвался боевой клич. Вильма съежилась, выставив нож  острием 
вперед. Когда Нетти бросилась на нее, нож как в масло вошел в живот  и 
по мере того,  как Вильма выпрямилась,  лезвие пропарывало тело  Нетти 
вертикально  вверх,  выпуская  наружу  смрадную  кровавую  кашу.  Ужас 
охватил Вильму, когда она увидела воочию то, что сделала - неужели это 
она, Вильма Ержик, держится за ручку орудия убийства. Нож в ослабевшей 
руке застыл у самого трепещущего сердца Нетти. 
    "ОООООО! СУУУКА!" -  закричала Нетти и  со всего размаха  опустила 
тесак. Он  вонзился  по  самую  рукоятку в  плечо  Вильмы,  с  хрустом 
разрубив ключицу. 
    Боль, страшная,  всеразрушающая, выгнала  из сознания  Вильмы  все 
посторонние мысли. В живых  оставался лишь польский  воин. И он,  этот 
воин, вырвал нож из тела Нетти. 
    Нетти выхватила  тесак  из плеча  Вильмы.  Для этого  ей  пришлось 
схватиться за рукоятку обеими руками, так как лезвие застряло в кости. 
В это время из огромной дыры на ее платье выпал клубок кишок и  повис, 
влажно поблескивая кровью. 
    Обе женщины медленно ходили кругами, чмокая подметками башмаков  в 
лужах собственной крови. Тротуар  стал походить на  сверхъестественную 
витиеватую диаграмму  Артура  Мюррея.  Нетти казалось,  что  весь  мир 
пульсирует, тяжело,  гулко,  а  предметы  постепенно  обесцвечиваются, 
сливаясь в сплошное  белое пятно, а  потом снова наливаются  красками. 
Сердце стучало очень  высоко, в ушах,  гулкими тяжеловесными  ударами. 
Она понимала. что ранена, но  не чувствовала боли. Думала, что  Вильма 
лишь слегка зацепила ее в боку. 
    Вильма, напротив,  понимала,  что  ранена  тяжело  -  правая  рука 
повисла плетью и платье на спине насквозь пропиталось кровью. Но у нее 
не возникало желания бежать  или даже отступить. Она  никогда и ни  от 
кого в жизни не бегала, не собиралась и теперь. 
    - Эй! -  кто-то тонко  вскрикнул на  другой стороне  улицы. -  Эй, 
дамы, что вы  там делаете?  Прекратите немедленно!  Прекратите, или  я 
вызову полицию! 
    Вильма повернула  голову.  Стоило ей  потерять  бдительность,  как 
Нетти размахнулась вновь  и, засадив  тесак Вильме  в бедро,  рассекла 
тазобедренную  кость.  Кровь  забила  фонтаном.  Вильма  вскрикнула  и 
сделала шаг назад, взмахнув перед собой ножом. Ноги ее подкосились,  и 
она всей тяжестью рухнула на тротуар. 
    - Эй! Эй! -  на крыльце дома напротив  стояла женщина и  судорожно 
прижимала к горлу  шаль мышино-серого цвета.  Стекла очков  троекратно 
увеличивали расширенные от страха зрачки. Теперь она кричала  высоким, 
тонким старушечьим голосом: -  Помогите! Помогите! Полиция!  Убийство! 
УУУУБИИИЙСТВООО! 
    Женщины на углу улиц  Форд и Уиллоу не  обращали внимания на  этот 
крик. Вильма лежала  в луже  крови у  светофора и,  увидев, как  Нетти 
наклоняется к  ней, переползла  в сидячее  положение и,  прислонившись 
спиной к столбу, поставила нож на колени острием вверх. 
    - Иди сюда, сука! - приговаривала она. - Иди ко мне, если можешь! 
    И Нетти пошла. Рот у нее то открывался, то закрывался,  заглатывая 
воздух, клубок кровавых кишок болтался на привязи как выкинутый  плод. 
Правой  ногой  она  споткнулась  о  вытянутую  левую  ногу  Вильмы   и 
повалилась вперед лицом. Торчащее лезвие  ножа утонуло в ее теле,  под 
грудью.  Она  судорожно  вздохнула,  захлебываясь  кровью,   судорожно 
вскинула тесак и опустила  его так же резко.  Он погрузился в  макушку 
Вильмы с коротким тупым звуком "чпок!" Вильма конвульсивно задергалась 
под навалившимся на нее телом Нетти. При каждом движении нож уходил  в 
голову все глубже и глубже. 
    - Убила... мою... собачку... - выдыхала Нетти, выплевывая с каждым 
словом струю крови, заливавшую повернутое вверх лицо Вильмы. Потом она 
вздрогнула  всем  телом  и  застыла.  Голова  ее  стукнулась  о  столб 
светофора. 
    Нога  Вильмы.  продолжая  дергаться,  сползла  в  сточную  канаву. 
Красивая черная туфля слетела и лежала теперь в куче осенних красных и 
желтых листьев, низким  каблуком вверх, как  будто провожая  несущиеся 
неведомо куда серые  облака. Пальцы  на ноге  дернулись раз...  другой 
и... замерли. 
    Женщины лежали рядом,  обнявшись как лучшие  подруги, и кровь  их. 
сливаясь в  единый ручей,  устремлялась  в сточную  канаву.  окрашивая 
ярко- желтые листья в красные, а красные - в бурые. 
    "УУУУБИИИЙСТВООО!" -  еще  раз протрубила  женщина  в  наступившей 
тишине и, сделав  шаг назад,  упала без сознания  навзничь в  коридоре 
своего дома. 
    Другие жители стали подходить к окнам и открывать двери, спрашивая 
друг друга, что случилось, выходили на крыльцо и спускались на газоны, 
осторожно приближались к месту происшествия и убегали стремглав, зажав 
рты руками не успев даже понять случившегося, а только от вида  крови. 
Естественно, кто-то позвонил в Контору шерифа. 
 
 
    18 
 
    Полли Чалмерс медленно шла по  Мейн Стрит к магазину Нужные  Вещи, 
упрятав свои  ноющие  руки  в самые  теплые  варежки.  которые  только 
нашлись в  доме, когда  услышала вой  первой полицейской  сирены.  Она 
остановилась и смотрела,  как одна из  трех коричневых машин  окружной 
полиции проехала перекресток между улицами Мейн и Лорель с  крутящимся 
на крыше сигнальным фонарем.  Ехала она со  скоростью никак не  меньше 
пятидесяти миль в час. За ней неслась вторая. 
    Полли, нахмурившись,  проводила  их взглядом.  Сирены  и  мчащиеся 
полицейские автомобили были  редкостью в Касл  Рок. Полли  задумалась, 
должно быть,  произошло нечто  посерьезнее, чем  кошка забравшаяся  на 
дерево и мяукающая от страха. Алан расскажет, когда позвонит вечером. 
    Полли повернула голову и увидела на пороге магазина Лилэнда Гонта. 
Он тоже смотрел вслед машинам с выражением легкого недоумения на лице. 
Ну что ж,  это дает ответ  во всяком  случае на один  вопрос -  хозяин 
магазина на месте. Нетти не позвонила, чтобы сообщить так это или нет. 
Это не  слишком  удивило Полли.  Разум  у Нетти  был  неустойчивый,  и 
никогда не знаешь, что она забудет и о чем вспомнит. 
    Она пошла дальше. Мистер Гонт оглянулся  и увидел ее. На лице  его 
вспыхнула улыбка. 
    - Миссис Чалмерс! Как я рад, что вы выбралась ко мне! 
    Она слабо  улыбнулась  в  ответ.  Боль,  отпустившая  было  утром, 
возвращалась, оплетая паутиной горячих колючих проводков кожу и  мышцы 
рук. 
    - Мне кажется, мы договорились, что вы будете звать меня Полли. 
    -  Конечно,  конечно.  Входите,  Полли.  Я  очень  рад.  Что   это 
случилось, не знаете? 
    - Не имею понятия, - он придержал дверь, пропустив Полли вперед. - 
Наверное, с  кем-нибудь  несчастье  и  его  надо  срочно  отправить  в 
больницу. Служба скорой помощи не слишком торопится по выходным  дням. 
Непонятно только, почему диспетчер выслал сразу две машины... 
    Мистер Гонт закрыл за ними дверь. Дзинькнул колокольчик. Шторы  на 
дверях были опущены, и поскольку солнце уже совершило свой  полуденный 
полукруг, в помещении магазина было сумрачно. Но Полли подумала,  если 
сумрак может быть приятен, то  наиболее приятен он теперь.  Настольная 
лампа под абажуром высвечивала круг  на прилавке рядом со  старомодным 
кассовым аппаратом. В круге лежала раскрытая книга. "Остров  Сокровищ" 
Роберта Льюиса Стивенсона. 
    Мистер Гонт  пристально смотрел  на нее,  и Полли  снова  невольно 
улыбнулась, обнаружив в этом взгляде беспокойство и заботу. 
    - Руки  меня  последние несколько  дней  донимают -  хуже  некуда. 
Боюсь, что выгляжу не так как Деми Мур. 
    - Вы выглядите  как женщина, которая  устала и испытывает  крайние 
неудобства. 
    Улыбка на лице Полли дрогнула. В голосе его она услышала понимание 
и такое глубокое сочувствие,  что едва не расплакалась.  Единственное, 
что заставило  ее  сдержать  порыв,  была  внезапная  мысль:  "Если  я 
разревусь, он захочет  меня успокоить, протянет  руки и дотронется  до 
меня". И она заставила улыбку вернуться на место. 
    -  Ничего,  справлюсь.  Всегда  справляюсь.  Скажите,  Нетти  Кобб 
заходила к вам? 
    - Сегодня? - Он нахмурился, припоминая.  - Сегодня - нет. Если  бы 
зашла я показал бы ей еще одну вещь цветного стекла, которая поступила 
вчера. Она не так  красива, как та,  что я продал ей,  но все же,  мне 
кажется, достаточно интересная. А почему вы спрашиваете? 
    - А... Да  так просто. Она  сказала, что, может  быть, зайдет,  но 
Нетти... Нетти такая забывчивая. 
    - Мне она показалась женщиной, много пережившей, - грустно  сказал 
Гонт. 
    - Да. Так  оно и  есть. - Полли  произнесла эти  слова медленно  и 
чисто механически. Она никак не могла себя заставить отвести взгляд от 
его глаз. Тогда она погладила стеклянную поверхность витринной стойки, 
и это помогло ей стряхнуть наваждение. Она слегка вскрикнула от боли. 
    - Что случилось? 
    - Ничего, все в порядке, - сказала Полли, но это была  откровенная 
ложь. До порядка было так далеко, что не докричаться. Мистер Гонт  это 
сразу понял. 
    - Вы плохо себя чувствуете, - решительно заявил он. - И поэтому  я 
желал бы отнять у  вас как можно меньше  времени. Предмет, о ковром  я 
вас предупреждал, на месте. Я могу вам его отдать и опустить домой. 
    - Отдать? 
    - О,  не в  качестве подарка,  безусловно, -  сказал мистер  Гонт, 
пройдя к  кассовому аппарату.  - Мы  слишком мало  знакомы для  такого 
широкого жеста, не правда ли? 
    Полли снова улыбнулась. Мистер  Гонт, безусловно, добрый  человек. 
Он хочет отплатить добром тому, кто  первый в Касл Рок поступил с  ним 
по- доброму. Но ей было трудно ответить. Трудно даже следить за  нитью 
беседы. Боль в руках стала  невыносима. Она теперь жалела, что  пришла 
и, доброта- добротой, но больше всего ей не терпелось попасть домой  и 
принять таблетку. 
    - Это  такая вещь,  - продолжал  Гонт, -  которую продавец  обязан 
отдать страждущему,  если только  он  человек чести.  - Он  достал  из 
кармана брелок  с ключами,  выбрал  один и  открыл им  ящик  кассового 
аппарата - Если вы испробуете это  в течение пары дней и скажете,  что 
положительного результата нет как нет - а боюсь, что так оно и будет - 
вернете мне. Если  же, напротив,  почувствуете, что  это приносит  вам 
облегчение - тогда поговорим о цене. - Он улыбнулся. - Но цена для вас 
будет самой мизерной, могу заверить. 
    Полли смотрела на него с удивлением. Облегчение? Какое облегчение? 
О чем он? 
    Гонт достал  из ящика  небольшую белую  коробку и  поставил ее  на 
прилавок.  Открыв  крышку,  он  снял  с  фланелевой  подушечки  своими 
странными одинаковой длины пальцами,  маленький серебряный предмет  на 
красивого  плетения  цепочке.  Поначалу  Полли  показалось,  что   это 
медальон, но когда вещица повисла на цепочке, перехваченной в середине 
пальцами  Гонта,  она  оказалась  чем-то  вроде  чайного  ситечка  или 
большого наперстка. 
    - Вещица эта  египетского происхождения, Полли.  Очень старая.  Не 
такая, конечно,  как  пирамиды  -  о, нет!  -  но  все  же  достаточно 
старинная. Тут особый  сорт травы,  если я  не ошибаюсь,  или -  нечто 
вроде того. - Он подергал пальцами  цепочку и чайное ситечко (или  что 
бы там  ни было)  заплясало  в воздухе.  Внутри что-то  задвигалось  и 
неприятно зашуршало. 
    - Называется  "азка",  или, может  быть  "азака", -  сказал  Гонт. 
Короче говоря, амулет, который, как предполагается, снимает боль. 
    Полли попыталась улыбнуться. Она хотела быть вежливой, но  неужели 
надо было тащиться сюда из-за такой ерунды? Вещь не имела даже внешней 
привлекательности, более того, она была просто уродлива. 
    - Я право не думаю. 
    - Я  тоже,  -  перебил  Гонт.  -  Но  отчаянные  ситуации  требуют 
отчаянных мер.  Заверяю вас,  вещь подлинная,  то есть  не сделана  на 
Тайване. Это подлинное египетское изделие, произведение искусства.  Не 
реликвия, безусловно, но искусство несомненно Периода Позднею  Упадка. 
У меня есть свидетельство искусствоведов, где написано, что это орудие 
"бенка-литис", то есть белой магии.  Возьмите и носите. Наверное,  вам 
все это  кажется глупым  и, вероятнее  всего,  так оно  и есть.  Но  в 
небесах и на земле встречаются явления более странные, чем мы могли бы 
себе представить  даже  в моменты  наивысшего  философского  состояния 
души. 
    - Вы действительно в это верите? 
    - Да. Я встречался в жизни с подобными вещами - целебные медальоны 
и амулеты  чаще всего  выглядят вполне  обыденно. -  Загадочное  пламя 
вспыхнуло на мгновение в  его бездонном взоре.  - С многими  подобными 
вещами. Укромные  уголки  мира  полны сказочного  хлама.  Но  все  это 
неважно, Полли. Главное - вы сами. 
    - Еще в первый день нашей встречи, когда боль, думаю, была  далеко 
не столь изнурительной, я подумал о том, в каком тяжелом положении  вы 
находитесь. И  тогда решил,  что...  этот маленький  предмет...  стоит 
опробовать. В конце концов, что вы  теряете? Все, что вы пробовали  до 
нынешнего дня, не сработало, не так ли? 
    - Я ценю вашу заботу, мистер Гонт, правда ценю, но... 
    - Лилэнд, не забывайте. 
    - Да, конечно. Я ценю ваше внимание, Лилэнд, но, к сожалению, я не 
суеверна. 
    Она подняла голову  и увидела,  что сверкающий  взор его  ореховых 
глаз устремлен на нее. 
    - Не важно, суеверны ли вы, Полли, потому что суеверно... вот это. 
- Он  встряхнул цепочку  и "азка"  легонько подпрыгнула.  Полли  снова 
открыла рот, но на  этот раз не смогла  вымолвить ни слова. Она  вдруг 
поняла, что вспоминает день прошлой  весной, когда Нетти, уйдя  домой, 
забыла забрать номер журнала  "Взгляд В Себя". Рассеянно  перелистывая 
его и скользя  глазами по  статьям о детях-оборотнях  из Кливленда,  о 
геологических  формированиях   на   поверхности   луны,   похожих   на 
человеческие  лица,  Полли  наткнулась   на  объявление  чего-то   под 
названием "Помолимся  О  Древних". Предполагалось,  что  это  средство 
помогает от головных болей, болей в желудке и при артрите. 
    К рекламе  прилагался черно-белый  рисунок. На  нем был  изображен 
человек с длинной бородой и в чалме чародея (то ли Нострадамус, то  ли 
Гэндалф, подумала тогда Полли) с предметом в руках, похожим на детскую 
игрушку- флюгер. Этот флюгер-чародей держал над головой, в  инвалидном 
кресле. Лопасти флюгера отбрасывали на  инвалида пучок лучей, и вид  у 
больного был такой, как будто он через пару деньков начнет отплясывать 
на дискотеке. Смешно, конечно, суеверный  крючок для людей, чей  разум 
ослаб, а,