Да. 
    - Затем тебе придется дождаться, пока он выйдет, и тогда... Мистер 
Гонт продолжал говорить совсем тихо, а Слоупи слушал, не сводя с  него 
полусонного взгляда, приоткрыв  рот и  время от времени  кивая в  знак 
согласия. 
    Несколько минут спустя Заика Додд вышел из магазина Нужные Вещи  с 
бумажником Джона Лапонта за пазухой. 
 
 
    Глава шестнадцатая 
 
    1 
 
    Нетти лежала в  простом сером гробу,  за который заплатила  Полли. 
Алан предложил  свое  участие в  расходах,  но она  отказалась  с  той 
спокойной твердостью, которая была ему  хорошо знакома. Гроб стоял  на 
металлическом помосте неподалеку от могилы родственников Нетти. Вокруг 
этих могил  земля  была  покрыта  искусственным  травянистым  газоном, 
сверкавшим яркой зеленью в лучах солнца. От этой ненатуральной травы у 
Алана всегда  мороз  по  коже  пробегал. Что-то  в  ней  казалось  ему 
отвратительным и  даже непристойным.  Она  нравилась ему  меньше,  чем 
похоронный ритуал накладывания  грима на  покойников и  одевания их  в 
самые лучшие одежды,  как будто им  предстояло отправиться на  деловую 
встречу в Бостоне, а не на вечный покой под землю, в компанию к корням 
и червям. 
    По  просьбе  Полли  отпевал  Нетти  преподобный  Том  Киллингворт, 
проповедник методистской  церкви,  знавший  Нетти  еще  по  службам  в 
Джунипер Хилл, куда он  приезжал два раза  в неделю. Надгробное  слово 
было кратким, но  теплым, обращенным к  Нетти Кобб человеком,  знавшим 
ее, женщину,  которая  медленно, с  трудом,  но отважно  и  настойчиво 
пыталась выбраться  из  мрака  безумия,  женщину,  принявшую  когда-то 
смелое решение встретиться вновь лицом к лицу с миром, причинившим  ей 
глубокие страдания. 
    - Когда я  был ребенком, -  говорил Том Киллингворт,  - в  швейной 
комнате моей  мамы висел  на  стене плакат  с  такими словами:  "И  да 
вознесешься ты  на  небеса за  полчаса  до того,  как  дьяволу  станет 
известно о твоей смерти". Нетти прожила трудную и во многом  печальную 
жизнь, но я верю,  что, несмотря ни на  что, она никогда не  торговала 
своей душой. Смерть ее  была ужасна и безвременна,  но я надеюсь  всем 
сердцем, что Нетти уже на небесах и  что дьявол до сих пор остается  в 
неведении. 
    Преподобный Киллингворт поднял руки в традиционном благословляющем 
жесте. 
    - Помолимся! 
    С другого конца  холма, где  хоронили Вильму  Ержик, доносился  то 
тише, то громче хор голосов, вторящий молитве отца Джона Брайама.  Там 
же, вдоль дороги до  самых ворот кладбища  выстроился ряд машин.  Люди 
приехали сюда не ради покойной Вильмы, а для того, чтобы поддержать ее 
оставшегося в  живых  мужа,  Питера  Ержика.  Здесь  же  смерть  Нетти 
оплакивали лишь  пятеро:  Полли,  Алан,  Розали  Дрейк,  старый  Ленни 
Партридж (ходивший на все похороны из принципиальных соображений, если 
только хоронили не  католика) и  Норрис Риджвик. Норрис  был бледен  и 
рассеян. 
    - Да благословит  вас Бог и  да сохранится память  о Нетти Кобб  в 
ваших сердцах навечно, - сказал Киллингворт, и стоявшая рядом с Аланом 
Полли снова  заплакала.  Он  обнял  ее  за  плечи,  и  она  благодарно 
прильнула к его плечу, отыскав руку и крепко сжав ее. 
    - Да обратит Господь Всемилостивый к вам свой взор; да не лишит он 
вас своего милосердия; да прольет он свет на ваши души и да  снизойдет 
на них мир и покой. Аминь. 
    День был еще жарче, чем на  праздник Колумба, и когда Алан  поднял 
голову, ему пришлось зажмуриться,  так блестел металлический помост  с 
гробом в  лучах солнца.  Он отер  свободной рукой  пот со  лба.  Полли 
пошарила в сумочке в поисках салфетки и утерла ею слезы. 
    - Как ты себя чувствуешь, дорогая? - спросил Алан. 
    - Хорошо,  но не  могу не  плакать о  ней. Бедная  Нетти.  Бедная, 
бедная Нетти. Почему это случилось? Как? - Она снова всхлипнула. 
    Алан, задававший себе те же самые вопросы, обнял Полли еще крепче. 
Из- за  ее плеча  он увидел  Норриса, смотревшего  в ту  сторону,  где 
стояли машины  скорбящих о  Нетти,  и на  лице его  застыло  выражение 
человека, либо не вполне  проснувшегося, либо бредущего в  неизвестном 
направлении. Алан нахмурился. К  Норрису подошла Резали Дрейк,  что-то 
сказала ему и он пожал ей руку. 
    "Норрис тоже  знал  Нетти,  -  подумал  Алан,  -  и  просто  очень 
расстроен теперь. Ты все последнее время гоняешься за тенями, так  что 
скорее всего надо спросить, что с тобой самим происходит". 
    Но в  этот  момент подошел  Киллингворт,  и Полли,  справившись  с 
собой, поблагодарила его. Киллингворт  протянул к ней  руки, и Алан  с 
удивлением  отметил,  как  Полли  без  страха  отдала  в  распоряжение 
проповедника свою руку. Он  не помнил, чтобы Полли  так спокойно и  не 
задумываясь протягивала кому- нибудь руки. 
    Ей не просто лучше,  ей гораздо лучше. Что  же случилось? Как  это 
произошло? В чем дело? 
    На другом конце  холма гнусавый и  слегка возбужденный голос  отца 
Джона Брайама произнес: 
    - Пусть земля будет ей пухом, и да благословит вас Бог. 
    - И вас, - хором откликнулись слушатели. Алан взглянул на  простой 
серый гроб  посреди  нелепого  и  неестественного  ковра  ярко-зеленой 
искусственной травы и подумал: "Пусть  земля будет пухом тебе,  Нетти. 
Отныне и во веки веков". 
 
 
    2 
 
    В  то  время  как  двойные  похороны  на  Отечественном   кладбище 
подходили к концу, Эдди Уорбертон подъехал  к дому Полли. Он вышел  из 
машины - совсем не  такой новенькой и  замечательной по всем  статьям, 
какую привел в полную негодность этот вонючий недоносок в Саноко, а из 
той, которую  можно назвать  разве  что колымагой,  - и  оглянулся  по 
сторонам. Все  было  тихо, как  бывает  только в  жаркий  августовский 
полдень. 
    Эдди торопливо зашагал  ко входу  в дом, теребя  в руках  конверт, 
похожий на те, в которых  присылают официальные повестки. Мистер  Гонт 
позвонил ему минут десять назад  и напомнил, что пора расплатиться  за 
медальон. И вот Эдди здесь... Мистер  Гонт из тех людей, которые  если 
уж сказали гоп! - надо прыгать. 
    Эдди поднялся на три ступеньки крыльца. Над дверью позванивали  на 
легком ветерке колокольчики, звук вполне мирный и отнюдь не тревожный, 
но даже он  заставил Эдди  вздрогнуть. Он снова  оглянулся, никого  не 
увидел и посмотрел на конверт. Письмо было адресовано миссис  Патриции 
Чалмерс - смазливой  задаваке. Эдди  понятия не имел,  что полное  имя 
Полли - Патриция, и ему было на это наплевать в самой высокой степени. 
Его дело выполнить просьбу мистера Гонта и уматывать. 
    Он бросил конверт  в щель  и тот упал  на почту,  уже лежавшую  на 
полу:  два  каталога  и  программа  телевидения.  Обычный  конверт   с 
указанием адреса  Полли и  ее  имени между  почтовой маркой  в  правом 
верхнем углу и обратным адресом в левом: 
    Отдел социального обеспечения детей и подростков Сан-Франциско 666 
Гэри Стрит Сан-Франциско, Калифорния 94112 
 
 
    3 
 
    - Что  случилось?  -  спросил  Алан, когда  они  с  Полли  шли  по 
кладбищенской дорожке к его  автомобилю. Он хотел перемолвиться  парой 
слов с Норрисом, но тот уже удрал на своем "фольксвагене" скорее всего 
снова на озеро, чтобы успеть порыбачить до захода солнца. 
    Полли все еще была бледна, глаза красные, но уже улыбалась. 
    - Что случилось с кем? 
    - Не с  кем, а  с чем?  С твоими  руками. Каким  образом им  стало 
лучше? Прямо чудо какое-то. 
    -  Да,  -  Полли  вытянула   руки  и  раздвинула  пальцы   веером, 
демонстрируя свои достижения Алану. - Действительно чудо. 
    Пальцы  по-прежнему   были   искривлены   и   суставы   оставались 
распухшими, но отек, такой явный еще в пятницу, прошел совсем. 
    - Ну, милая дама, докладывайте. 
    - Знаешь,  я  не  уверена,  что  надо  это  рассказывать.  Я  сама 
растеряна, честное слово. 
    Они остановились и помахали Резали Дрейк, проехавшей мимо в  своей 
старой синей "тойоте". 
    - Давай, давай, - подзадоривал Алан. - Раскалывайся. 
    - Ну ладно,  - согласилась  Полли. -  Вероятно, я  просто-напросто 
набрела на хорошего доктора. - Она слегка покраснела. 
    - И кто же он? 
    - Доктор  Гонт,  -  сказала  Полли,  коротко  и  несколько  нервно 
хохотнув. - Доктор Лилэнд Гонт. 
    - Гонт?! - Алан смотрел  на нее с недоумением.  - Что же он  такое 
сделал с твоими руками? 
    - Отвези меня к нему в магазин, а я по дороге все расскажу. 
 
 
    4 
 
    Пять минут спустя  (самое приятное  в жизни Касл  Рок, как  считал 
Алан, то,  что все  находится не  более чем  в пяти  минутах езды)  он 
остановил машину  у входа  в  магазин Нужные  Вещи. В  витрине  висело 
объявление, которое Алан уже видел раньше: 
    ПО ВТОРНИКАМ И ЧЕТВЕРГАМ ТОЛЬКО ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЕННОСТИ 
    Алану внезапно  пришло в  голову (об  этом не  он один  уже  успел 
подумать), что держать магазин закрытым и принимать посетителей только 
по  предварительной  договоренности  -  довольно  странный  обычай   в 
маленьких городах. 
    - Алан? -  с тревогой обратилась  к нему Полли.  - С тобой  что-то 
происходит. 
    - Вовсе нет, - ответил он. - Ничего со мной не происходит. И  что, 
собственно, со мной может происходить? На самом деле я и сам толком не 
пойму, что  со  мной.  Кажется... -  Он  коротко  рассмеялся,  покачал 
головой и  продолжил,  - кажется,  со  мной происходит  то,  что  Тодд 
когда-то называл "прикол". Знахарство! Вот никогда бы не подумал,  что 
ты на это клюнешь, Полли. 
    Она поджала губы, и когда повернулась к нему лицом, он прочел в ее 
глазах предупреждение. 
    - Я бы  не употребляла  здесь слово  "знахарство". Знахарство  для 
дураков и неудачников, читающих приложение к журналу "Взгляд в  себя". 
Не стоит  употреблять  это слово  по  отношению к  лекарству,  которое 
срабатывает. Разве я не права? 
    Алан раскрыл рот, чтобы  сказать "Нет, впрочем,  я не уверен",  но 
Полли продолжала, прежде чем он смог произнести хоть слово. 
    - Посмотри.  -  Она протянула  руки  к свету,  струящемуся  сквозь 
ветровое стекло, и легко, без  всякого усилия, сжала и разжала  пальцы 
несколько раз. 
    - Конечно. Я подобрал неверное слово. Только я хотел... 
    - Да, именно. Ты подобрал неверное слово. 
    - Прости. 
    Полли повернулась к нему всем телом, сидя на том месте, где обычно 
сидела Энни, в  той машине,  которая когда-то  принадлежала их  семье. 
"Почему я до сих пор не продал  эту тачку? - думал Алан. - Совсем  что 
ли с ума спятил?". Полли нежно положила ладони на руки Алана. 
    - Знаешь,  это  становится небезопасным.  Мы  никогда с  тобой  не 
ссорились, и  я не  собираюсь начинать.  И отношения  со своим  добрым 
приятелем я тоже портить не желаю. 
    Алан ехидно улыбнулся. 
    - Так вот, значит, кто я для тебя. Добрый приятель. 
    - Нет, конечно нет. Ты - мой друг. Так я могу сказать? 
    Он крепко обнял ее.  Надо же, они чуть  было не разругались. И  не 
потому, что ей стало хуже, а наоборот, потому что гораздо лучше. 
    - Милая  моя, ты  можешь говорить  как хочешь.  Я тебя  все  равно 
ужасно люблю. 
    - И мы не будем с тобой ссориться ни по какому поводу? 
    Он с готовностью кивнул. 
    - Ни по какому. 
    - Я ведь тоже очень сильно тебя люблю, Алан. 
    Он поцеловал ее в щеку и отпустил. 
    - Дай-ка мне взглянуть на эту ашку, которую он тебе дал. 
    - Не ашка,  азка. И не  дал, а предложил  на деловых условиях.  На 
пробу. Поэтому я сюда теперь и  приехала. Хочу купить. Это я тебе  уже 
говорила. Надеюсь, он не заломит сказочную цену. 
    Алан посмотрел еще раз на объявление в витрине, на опущенные шторы 
и подумал: "Боюсь, дорогая, именно такую цену он и заломит". 
    Все это ему  очень не нравилось.  Он наблюдал за  Полли в  течение 
похорон, не отрывал взгляда от ее  рук. Видел, как легко она  щелкнула 
замочком сумочки, как бездумно шарила в ней в поисках носового платка, 
как потом  тот же  замок закрывала  - кончиками  пальцев вместо  того, 
чтобы прижимать к телу и надавливать тыльной стороной больших пальцев, 
которые всегда болели меньше остальных.  Он видел, понимал, что  рукам 
ее действительно гораздо лучше, но  весь этот рассказ о волшебстве,  о 
чародействе - а как  еще это можно назвать,  если не облекать в  более 
интеллигентную словесную  оболочку -  очень его  обеспокоил. От  всего 
этого теряешь уверенность в себе, почва из-под ног уплывает. 
    ПО   ВТОРНИКАМ    И    ЧЕТВЕРГАМ   ТОЛЬКО    ПО    ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ 
ДОГОВОРЕННОСТИ. 
    Нет, с  тех  пор,  как  он  появился  в  штате  Мэн,  не  встречал 
заведений, кроме, пожалуй, совсем  дорогих и шикарных, типа  ресторана 
Морис, где бы работали по предварительной договоренности. Да в том  же 
Морисе девять раз из десяти ты можешь войти и пообедать запросто, если 
только сезон не летний, когда нет отбоя от отдыхающих. 
    ТОЛЬКО ПО  ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ  ДОГОВОРЕННОСТИ.  И все  же  он  видел, 
ненароком, не  задумываясь всерьез,  как  из этого  магазина  выходили 
люди. Значит, они туда и входили тоже. Всю неделю подряд. Не  толпами, 
конечно, но, судя по всему, мистеру Гонту такой стиль торговли был  по 
душе, каким бы странным это не казалось. Иногда покупатели  появлялись 
группами,  но  чаще  всего  поодиночке,  как  теперь  вспоминал  Алан, 
возвращаясь к самому  началу деятельности  магазина, день  за днем.  А 
разве не так ведут себя  ушлые коммивояжеры? Вылавливают тебя один  на 
один, загоняют  в угол,  улещивают, умасливают,  запудривают мозги,  а 
потом заставляют по  сходной цене приобрести  в частную  собственность 
Линкольн Туннель. 
    - Алан? - Полли легонько постучала костяшками пальцев по его  лбу. 
- Ау! Где ты? 
    Он взглянул на нее и улыбнулся. 
    - Я здесь, Полли. 
    На ней был темно-синий джемпер с такого же цвета шейным платочком, 
который она повязала  перед началом  похорон. Теперь  же платочек  был 
развязан и  Полли  расстегивала  две  верхние  пуговки  белой  блузки, 
надетой под джемпер. 
    - Еще, - подзуживал он. - Мы требуем полного стриптиза. 
    - Хватит, -  наигранно-сурово произнесла Полли.  - Мы находимся  в 
самом центре Мейн Стрит, а на часах половина третьего дня. И к тому же 
мы с тобой возвращаемся с кладбища, позволь напомнить. 
    Алан удивился. 
    - Неужели уже так поздно? 
    - Если полтретьего - поздно, то - поздно. 
    Она постучала пальцем по его запястью. 
    - Ты  когда-нибудь смотришь  на ту  вещь, которую  носишь на  этом 
месте? 
    Алан взглянул, куда ему указали, и  решил, что теперь уже ближе  к 
без двадцати три, чем к половине.  Уроки в школе заканчиваются в  три. 
Если он хочет успеть  к тому времени, когда  выйдет Брайан Раск,  надо 
ехать немедленно. 
    - Дай-ка  мне  взглянуть на  твой  амулет, -  попросил  он.  Полли 
вытянула из-под блузки цепочку с азкой и держала ее на ладони, но  как 
только Алан потянулся, чтобы дотронуться, сразу сжала пальцы. 
    - Э-э-э... знаешь, лучше не надо трогать. 
    Полли улыбалась, но Алан понял, что она испугалась его порыва. 
    - Может нарушиться связь или что-нибудь в этом роде. 
    - Господи,  Полли,  ну  что  за чушь!  -  Алан  почувствовал,  что 
раздражен. 
    - Слушай, давай  поговорим откровенно.  Хочешь? -  В голосе  снова 
появилась гневная нотка. Полли пыталась ее сдержать, но она никуда  не 
желала деваться. - Тебе говорить  легко. У тебя дома нет  специального 
телефонного аппарата с большими кнопками и тебе не выписывают огромные 
дозы перкодана. 
    - Эй, Полли! Это... 
    - Никаких "эй, Полли".  - На скулах у  нее зацвели красные  пятна. 
Частично этот  гнев, подумает  она  позже, возник  потому, что  еще  в 
воскресенье она чувствовала и думала так  же, как Алан сегодня. С  тех 
пор многое изменилось,  и справиться с  этой переменой она  была не  в 
силах. 
    - Эта штука работает. Я  понимаю, что кажусь тебе сумасшедшей,  но 
она работает. В воскресенье утром, когда ко мне пришла Нетти, я была в 
агонии. И  начинала  подумывать  о  том,  что  единственный  выход  из 
положения -  ампутация.  Боль была  так  ужасна, Алан,  что  мысль  об 
ампутации вызвала  лишь удивление.  Типа: "Ампутация,  ха! Как  это  я 
раньше об этом не подумала? Это ведь так просто!". Прошло два дня, и я 
чувствую то, что доктор Ван Аллен называет "остаточными явлениями", и, 
кажется,  они  тоже  постепенно  проходят.  Помню,  как  год  назад  я 
просидела целую  неделю на  рисовой диете,  потому что  говорили,  это 
может помочь. Разве это не то же самое? 
    Гнев, по  мере того,  как Полли  говорила, проходил  и теперь  она 
смотрела на него почти умоляюще. 
    - Я не знаю, Полли. Право, не знаю. 
    Она разжала  пальцы и  держала теперь  азку кончиками  большого  и 
указательного.  Алан   склонился   поближе,   чтобы   разглядеть,   но 
дотронуться на  этот  раз  не посмел.  Маленький  серебряный  предмет, 
круглой формы. Нижняя часть  испещрена крошечными дырочками, не  более 
игольного ушка. Вещица тускло поблескивала в солнечном свете. 
    И чем больше он разглядывал ее,  тем больше она ему не  нравилась. 
Ну совсем не нравилась.  Ни в какую. Он  подавлял в себе  неистребимое 
желание сорвать ее с шеи Полли и выбросить через открытое окно. 
    Ничего себе желание! Только попробуй и можешь проститься с хорошей 
жизнью на веки вечные. 
    - Иногда кажется,  что там  внутри что-то шевелится,  - с  улыбкой 
говорила Полли. - Что-нибудь  вроде мексиканского прыгающего  горошка. 
Смешно, правда? 
    - Не знаю. 
    Он смотрел,  как она  прячет  амулет обратно  за вырез  блузки,  и 
чувство неприятия росло, но стоило вещице исчезнуть, и от одного вида, 
как Полли легко и свободно,  этого отрицать никак нельзя,  застегивает 
пуговицы, оно  стало  уходить.  Не пропадало  только  подозрение,  что 
мистер Лилэнд Гонт водит  за нос его любимую  женщину, а если так,  то 
наверняка не только ее одну. 
    - А тебе не кажется,  что тут может быть  что-то другое? - Он  вел 
себя теперь с осторожностью человека, переходящего ручей по  скользким 
валунам. - У тебя и раньше случались ремиссии. 
    - Конечно, - согласилась Полли  с некоторой настороженностью. -  Я 
сама все про свои руки знаю. 
    - Полли, я просто пытаюсь... 
    - Я понимаю, ты реагируешь так, как только ты можешь  реагировать, 
Алан. Все на самом деле  очень просто: мне совершенно точно  известно, 
что значит ремиссия артрита, и тут  совсем все не так. Были времена  в 
течение последних пяти-шести лет,  когда наступало облегчение, но  оно 
несравнимо с тем, что происходит теперь. Я никогда не чувствовала себя 
так хорошо, даже в дни  самых серьезных улучшений. Это совсем  другое. 
Это вроде... - Она замолчала,  подумала и сделала неопределенный  жест 
руками и плечами. - Это как окончательно выздороветь. Знаю, тебе  меня 
не понять, но я не в состоянии объяснить лучше. 
    Алан кивнул, нахмурившись.  Он понимал,  что она имеет  в виду,  и 
понимал, что она  относится к  этому абсолютно  серьезно. Может  быть, 
азка воздействовала на какой-нибудь участок ее мозга. Возможно ли это, 
если болезнь не психосоматического характера? Розенкройцисты [Кристиан 
Розенкройц, XV век, основатель  движения за пропаганду  изотерического 
разума, популярного в XVI-XVII вв.  (прим. пер.).] считают, что  такое 
вполне возможно и случалось сплошь и рядом. Так же считали и  миллионы 
людей, зачитывавшиеся книгой Л. Рона Хаббарда о дианетике. Алан ничего 
по этому  поводу  сказать не  мог,  но  знал только,  что  никогда  не 
встречал слепца,  который  бы  счел  себя  прозревшим,  или  раненого, 
приостановившего кровотечение путем самоубеждения. 
    И еще он  был уверен:  все это плохо  пахнет. Воняет  так, как  от 
дохлой рыбы, пролежавшей дня три на берегу в солнечный день. 
    - Ладно,  давай  бросим этот  разговор.  Я устала  от  попыток  не 
разозлиться на  тебя.  Пошли