знаю.   -   Полли   делала   над   собой 
сверхъестественное усилие,  чтобы справиться  с навалившейся  жестокой 
тоской. 
    - Почему  ты пришла,  Нетти? Ведь  не только  же для  того,  чтобы 
возиться с моими руками? 
    Лицо Нетти просветлело. 
    - Я приготовила тебе лазанью. 
    - Правда? О, Нетти, зачем ты так себя утруждаешь? 
    - Зачем? Затем, чтобы тебе сегодня и завтра не пришлось  готовить. 
Я теперь положу ее в холодильник. 
    - Спасибо. Спасибо тебе огромное. 
    - Я рада. что  хоть чем-то помогла.  Вдвойне рада, поскольку  вижу 
тебя. - Она дошла до двери,  ведущей в коридор, и оглянулась. На  лицо 
ее лег  солнечный  луч,  и,  если  бы  Полли  не  была  так  поглощена 
собственной болью, она  наверняка заметила бы,  как измучена Нетти.  - 
Только не шевелись. - предупредила она. Полли так громко  рассмеялась, 
что это удивило их обеих. 
    - При всем желании не смогу. Я в ловушке. 
    Полли услышала, как  открылась и закрылась  дверца холодильника  в 
кухне, когда Нетти упрятала туда лазанью. Потом донесся ее голос: 
    - Приготовить кофе? Хочешь чашечку? 
    - Да, - откликнулась  Полли. - С  удовольствием. - Варежки  гудели 
уже  гораздо  громче,  и  внутри  стало  совсем  тепло.  То  ли   они, 
действительно, помогали, то  ли таблетка,  которая не  помогла в  пять 
часов утра, но стало лучше. Видимо,  и то и другое, подумала Полли.  - 
Но если тебе нужно идти, Нетти... 
    В это время Нетти появилась на пороге. Она уже нацепила фартук,  а 
в руках держала старый медный кофейник.  Ей не по душе пришлась  новая 
электрокофеварка Тошиба, и Полли вынуждена была признать, что  напиток 
в старом кофейнике получался гораздо вкуснее. 
    - У меня  нет места лучшего,  чем это,  куда я могла  бы пойти,  - 
сказала Нетти. - Кроме того, дом заперт, и Налетчик на страже. 
    - Уверена в этом, - сказала с улыбкой Полли. С Налетчиком она была 
хорошо знакома. Он весил около двадцати фунтов и ложился на пол  вверх 
брюхом, стоило  кому бы  то  ни было  - почтальону,  полицейскому  или 
коммивояжеру - появиться в доме. 
    - Я все-таки  надеюсь, что  она оставит  меня в  покое, -  сказала 
Нетти. - Я ее предупредила. По дороге я ее не встретила, машины ее  не 
видела, так что, думаю, она всерьез приняла мою угрозу. 
    - Предупредила кого, о чем? -  спросила Полли, но Нетти уже  снова 
удалилась в кухню,  а Полли и  в самом деле  была пригвождена к  месту 
электрическими варежками.  К тому  времени,  когда Нетти  вернулась  с 
подносом и  кофейными чашками,  перкодан  уже начинал  действовать,  и 
Полли начисто забыла  странное замечание Нетти...  тем более, что  она 
частенько такие замечания делала. 
    Нетти подлила в чашку сливок, положила сахар и поднесла ее к губам 
Полли так,  чтобы  та  могла  пить.  Они болтали  о  том,  о  сем,  и, 
естественно, очень  скоро разговор  перешел к  новому магазину  Нужные 
Вещи. Нетти снова поведала об  уникальном абажуре цветного стекла,  но 
не взахлеб, как ожидала Полли,  учитывая, что такое приобретение  было 
выдающимся событием  в  жизни Нетти.  Зато  она вспомнила  о  записке, 
которая была вложена в коробку для пирога. 
    - Надо же, я чуть не забыла. Мистер Гонт просил меня зайти сегодня 
во второй половине дня.  Сказал, что у  него должна появиться  вещица, 
которая меня заинтересует. 
    - Но ведь ты не пойдешь, правда? С такими руками... 
    - Надо бы. Рукам лучше. Мне кажется, варежки на этот раз  помогли. 
И потом, мне надо хоть что-то делать... - Полли просительно  взглянула 
на Нетти. 
    - Ну, тогда... - Нетти внезапно мелькнула идея. - Знаешь, я  могла 
бы по дороге домой зайти к нему и попросить, чтобы он пришел сюда. 
    - О, Нетти, но ведь это совсем не по дороге! 
    - Разница всего в два квартала. - Нетти искоса взглянула на Полли. 
- Тем  более, что  у него  могла появиться  еще какая-нибудь  вещь  из 
цветного стекла. У меня, конечно, денег еще на одну вещь нет, но  ведь 
он об этом не знает, а посмотреть - денег не надо, правда? 
    - Но просить его прийти сюда... 
    - Я объясню  ему, что  с тобой,  - решительно  произнесла Нетти  и 
стала собирать посуду  на поднос. -  Почему бы и  нет? Торговцы  часто 
приходят к покупателям на дом. если им есть что предложить. 
    Полли смотрела на нее с доброй улыбкой. 
    - Знаешь, Нетти, ты здесь совсем другая. 
    Нетти посмотрела на нее с удивлением. 
    - Правда? 
    - Да. 
    - Какая же? 
    - Другая  в хорошем  смысле.  Не обращай  внимания на  мои  слова. 
Знаешь, все-таки,  если  не  будет повторного  приступа,  я  бы  вышла 
сегодня прогуляться. Но если  ты, действительно, намерена заглянуть  в 
Нужные Вещи... 
    - Намерена, - в глазах  Нетти мелькнуло плохо скрытое  нетерпение. 
Теперь, когда идея возникла, она ждала немедленного воплощения.  Стоит 
посмотреть на это, как на одолжение для Полли, все становится на  свои 
места. 
    - ...и застанешь его,  дай ему, пожалуйста,  мой номер телефона  и 
попроси позвонить  если вещь,  которая  меня интересует,  появилась  в 
магазине. Можешь? 
    - Сделаю обязательно. - Нетти поднялась и отнесла поднос в  кухню. 
Она сняла фартук, повесила  его на место  - на крючок  в кладовку -  и 
вернулась в гостиную, чтобы снять с Полли варежки. К этому времени она 
была уже в  пальто. Полли поблагодарила  ее, и не  только за  лазанью. 
Руки все еще  болели, но не  так остро. Она  даже могла снова  двигать 
пальцами. 
    - Не за что, - сказала  Нетти. - А знаешь? Ты, действительно,  уже 
лучше выглядишь. Румянец  вернулся. Я испугалась,  когда увидела  тебя 
сегодня. Может быть, еще чем-нибудь помочь, прежде, чем уйду? 
    - Нет, спасибо. - Полли  обняла обеими руками, еще горячими  после 
теплой электрической  грелки, руку  Нетти.  - Я  ужасно рада,  что  ты 
пришла, дорогая. 
    В тех редких случаях, когда  Нетти улыбалась, она делала это  всем 
лицом: как будто солнце вырывалось из-за туч хмурым утром. 
    - Я люблю тебя, Полли. 
    Растрогавшись Полли прошептала: 
    - Я тоже люблю тебя, Нетти. 
    Нетти ушла. Это был последний раз, когда Полли видела ее живой. 
 
 
    6 
 
    Замок на входной двери в дом Нетти Кобб был не сложнее. чем крышка 
на консервной  банке. Первая  отмычка, испробованная  Хью, после  пары 
поворотов туда-сюда отомкнула его. Дверь открылась. Маленькая собачка, 
рыжая с белым треугольником на груди, сидела в коридоре. Солнечный луч 
проник в дверную  щель, а за  ним огромная тень  Святоши Хью.  Собачка 
приветственно тяфкнула. 
    "Ты, вероятно, Налетчик", - сказал гость и полез в карман брюк. 
    Собака радостно  взвизгнула  и  тут  же  перевернулась  на  спину, 
вытянув вверх все четыре лапы. 
    "Молодчина", - похвалил Хью, и Налетчик застучал хвостом по  полу, 
согласившись с тем, что он молодчина. Хью закрыл дверь и присел  рядом 
с собакой на корточки. Одной  рукой он принялся почесывать песика  под 
правой передней лапой, которую тот вытянул вверх во всю длину, радуясь 
ласке, а другой достал из кармана армейский нож. 
    "Ах,  какой  хороший  парень,  -  приговаривал  Хью.  -   Хороший, 
хороший". 
    Перестав почесывать  Налетчика.  Хью достал  из  грудного  кармана 
листок бумаги. На нем ученически неровным почерком был написан  текст, 
который продиктовал  лисий  хвост.  Едва проснувшись  утром,  даже  не 
одевшись, Хью сразу записал  его, присев к  кухонному столу, чтобы  не 
забыть ни слова. 
    "Никому  не   дозволено   пакостить   мои   чистые   простыни.   Я 
предупреждала, что тебе это так не пройдет!" 
    Вытянув из одного  из широких  пазов ножа штопор,  Хью насадил  на 
него записку. Затем, перевернув  нож, он зажал его  в кулаке так,  что 
штопор торчал между указательным и средним пальцем его могучей  правой 
руки. Теперь он снова чесал Налетчика, который все это время продолжал 
лежать на спине,  с веселым  интересом наблюдая  за действиями  гостя. 
Славный жучок, подумал Хью. 
    "Симпатяга, -  ласково  произнес он,  продолжая  почесывать  грудь 
Налетчика. - Хорошая псина. - Теперь уже обе лапки вытянулись вверх  и 
болтались в воздухе,  подставляя ласке все  возможные места.  Налетчик 
был похож на собаку, крутящую педали невидимого велосипеда. - Хороший, 
хороший, - продолжал приговаривать Хью. - А знаешь что у меня есть?  У 
меня есть лисий хвост! Да, лисий хвост!" 
    Хью направил острие штопора с насаженной на него запиской в  белый 
треугольник на груди Налетчика. 
    "И знаешь, что я тебе скажу? Я хочу, чтобы этот хвост был моим!" 
    Он  резко,  с  силой  опустил  правую  руку.  Левая,  почесывавшая 
Налетчика, теперь прижала  его к  полу и крепко  держала, пока  штопор 
трижды прокрутился в собачьей  груди. Кровь теплым фонтаном  вырвалась 
наружу и залила обе руки Хью. Налетчик конвульсивно дернулся и  затих. 
Больше никто и никогда не  услышит его короткое дружелюбное  тяфканье, 
никому не причинявшее вреда. 
    Хью поднялся, прислушиваясь к громкому стуку собственного  сердца. 
Ему вдруг  стало не  по себе  от того,  что он  сделал, совсем  плохо. 
Дурочка Нетти или нет, но  она была совсем одинока  в этом мире, а  он 
уничтожил  единственное   существо,  скрашивавшее   это   одиночество, 
вероятно, единственного Друга. 
    Он вытер окровавленные руки о  рубашку. На темной шерстяной  ткани 
кровь была  почти не  видна. Хью  не  в силах  был отвести  взгляд  от 
собаки. Он сделал это. Да, он это  сделал, знал, что сделал но не  мог 
поверить. Как будто действовал под гипнозом. 
    Внутренний голос, тот самый, который время от времени беседовал  с 
ним насчет собраний А.  А., внезапно заговорил  вновь. "Да, -  говорил 
он, - сейчас  ты не веришь,  но пройдет время  и поверишь, помяни  мое 
слово. И не  вешай лапшу  на уши, будто  был под  гипнозом. Дудки,  ты 
знал, что делаешь". И зачем. 
    Состояние паники охватило Хью. Надо выбираться отсюда. Он пошел  к 
выходу, с трудом переставляя ноги, и вскрикнул, ударившись о  запертую 
дверь. Словно слепой,  он нащупывал, дверную  ручку и наконец  отыскал 
ее. Открыв  дверь, он  вышел  из дома  дурочки Нетти.  Остановился  на 
крыльце и диким взором обвел пространство вокруг себя, ожидая  увидеть 
полгорода,  сбежавшегося,  чтобы  просверлить  своим  осуждением   Хью 
насквозь, как он сам только что просверлил грудь несчастной собаки. Но 
на улице никого не было, только мальчик проехал мимо на велосипеде. Из 
корзинки  на  багажнике   велосипеда  торчала  большая   туристическая 
сумка-холодильник. Мальчик  скользнул по  Хью равнодушным  взглядом  и 
поехал своей дорогой. А когда он исчез из виду, тишину нарушал  только 
звон колоколов, доносившийся теперь уже из Методистской церкви. 
    Хью пошел по дорожке, ведущей от дома, и все время уговаривал себя 
не бежать, но шаг сам по себе  переходил в рысь по мере приближения  к 
оранжевому грузовичку. Он рывком распахнул дверь, забрался на  сидение 
и повернул ключ  в замке  зажигания. Раз  повернул, другой,  третий... 
проклятая машина не желала заводиться. Хью пришлось перехватить правую 
руку левой, чтобы унять  дрожь. По лбу стекали  и застревали в  бровях 
крупные  капли   пота.   Частенько   ему   приходилось   пребывать   в 
затруднительном состоянии,  в  особенности  с похмелья,  но  это  было 
похоже на приступ какой-нибудь малярии или того хлеще. 
    Грузовик, наконец, завелся  с натужным ревом  и выхлопом  голубого 
дыма. Нога Хью соскользнула  с педали. Грузовик  сделал два прыжка  от 
обочины и застрял. Тяжело, со  свистом, дыша открытым ртом, Хью  снова 
завел машину и уехал. 
    К  тому  времени,  когда   он  подъехал  к  стоянке,   по-прежнему 
пустынной, словно лунные  горы, и  пересел в свой  старый "бьюик",  он 
начисто забыл  о Налетчике  и  том ужасном  деле, которое  натворил  с 
помощью штопора. Теперь ему надо  было обдумать другое, гораздо  более 
важное обстоятельство.  Пока  он  ехал к  стоянке,  в  душу  закралась 
совершенно необоснованная, но  твердая уверенность  в том,  что в  его 
отсутствие в  его собственном  доме  тоже побывал  некто  непрошенный. 
Побывал и украл лисий хвост. 
    Хью мчался домой со скоростью никак не меньшей шестидесяти миль  в 
час и остановился, как вкопанный, дюймах в четырех от своего  ветхого, 
расшатанного крыльца, заскрежетав гравием, вылетевшим брызгами  из-под 
колес, и подняв столб пыли. Выскочив  из машины, он помчался к  двери, 
перепрыгивая через две ступени. Ворвался, в несколько прыжков добрался 
до шкафа,  распахнул настежь  дверцу и,  поднявшись на  цыпочки,  стал 
шарить дрожащей от нетерпения рукой по верхней полке. 
    Ощутив под пальцами лишь шершавую деревянную поверхность, он издал 
полуистерический то  ли крик,  то  ли всхлип.  Но тут  пальцы  полезли 
глубже и утонули в пушистом,  шелково-шерстяном чуде, и по душе  сразу 
разлились покой и умиротворение. Это было. как глоток воды  жаждущему, 
как кусок  хлеба  голодному,  как  хинин  больному  малярией.  Тяжелый 
барабанный бой  в  груди постепенно  стихал.  Вытащив лисий  хвост  из 
тайного убежища, Хью присел к  кухонному столу, разложил сокровище  на 
коленях и принялся его поглаживать  обеими руками. Так он просидел  не 
менее трех часов. 
 
 
    7 
 
    Мальчик, которого Хью видел, но не узнал, тот, что проехал мимо на 
велосипеде, был Брайан Раск. Брайану тоже этой ночью приснился сон,  и 
у него была своя причина выйти из дома с самого утра. 
    Во сне  он  ожидал начала  седьмой  игры Чемпионата  Мира  -  того 
древнего чемпионата эпохи  Элвиса, апофеоза  бейсбола: Проныры  против 
Янки. Сэнди  Куфэкс  играл в  защите  у Проныр.  В  промежутках  между 
бросками он  разговаривал с  Брайаном  Раском, стоявшим  рядом.  Сэнди 
Куфэкс объяснял то,  что Брайан должен  сделать. Расставлял все  точки 
над i. Никаких проблем. 
    И все же проблема оставалась и состояла в том, что Брайан не желал 
делать того, о чем говорил Сэнди. 
    Он чувствовал себя полным идиотом, споря с таким асом бейсбола как 
Сэнди Куфэкс, и все же спорил. 
    "Вы не понимаете,  мистер Куфэкс,  - говорил  он. -  Я должен  был 
сыграть шутку с Вильмой Ержик, и я ее сыграл". 
    "Ну и что? - спрашивал Сэнди. - На что ты намекаешь, парень?" 
    "На то, что дело сделано. Я расплатился. Восемьдесят пять центов и 
один розыгрыш". 
    "Ты уверен, парень?  Уверен, что  только один  розыгрыш? Разве  он 
произносил такую фразу - всего один розыгрыш?" 
    Этого Брайан вспомнить не мог, но чувство, что его прихватили, все 
росло и укреплялось. Даже не прихватили... а попросту поймали. Поймали 
в ловушку, как мышь на кусок сыра. 
    "Послушай меня, парень. Уговор..." 
    Он внезапно  замолчал и  тут же  произнес некое  "уууххх",  послав 
сложный высокий  мяч. Мяч  аккуратно влетел  в подставленные  рукавицы 
кэтчера с  коротким,  отрывистым,  словно выстрел,  стуком,  выбив  из 
рукавиц облако пыли. С разрастающимся беспокойством Брайан понял,  что 
знает, уверен: из-за  маски кэтчера  за ним наблюдают  синие глаза.  И 
глаза эти принадлежат мистеру Гонту. 
    Сэнди Куфэкс поймал мяч, переброшенный Гонтом, и обратил к Брайану 
свой темный, пустой, словно из-за дымчатого стекла, взгляд. 
    "Уговор дороже денег, парень, вот что я хотел сказать". 
    Тогда же, во сне. Брайан понял, что глаза у Сэнди Куфэкса вовсе не 
карие. Они были синие, что создавало иллюзию, будто Куфэкс не  Куфэкс, 
а тоже мистер Гонт. 
    "Но..." 
    Куфэкс-Гонт поднял руку в рукавице 
    "Послушай меня, парень.  Я терпеть  не могу этого  слова. Из  всех 
слов в английском языке это самое дурное. Знаешь, что такое "но"?  Это 
нос, из которого сопли текут, это ноги, которые из задницы растут". 
    Человек  в  старомодной  бруклинской  форме  команды  Проныр,   не 
выпуская бейсбольного  мяча  из  рук, повернулся  к  Брайану  лицом  и 
посмотрел на него в  упор. Конечно же, это  был мистер Гонт. и  Брайан 
почувствовал, как сердце сжалось в твердый снежок. 
    "Я, действительно  просил тебя  подшутить над  Вильмой Ержик,  это 
правда, -  говорил он.  - Но  я никогда  не говорил,  что сделать  это 
придется лишь однажды.  Ты передергиваешь, парень.  Поверишь на  слово 
или хочешь прослушать магнитофонную запись нашего разговора?" 
    "Я верю вам.  - Брайан был  готов вот-вот расплакаться  - Я  верю, 
но..." 
    "Разве ты не помнишь, что я тебе только что сказал по поводу этого 
слова, парень?" 
    Брайан опустил  голову  и с  трудом  сглотнул. "Тебе  еще  многому 
придется научиться,  -  сказал  Куфэкс-Гонт.  -  Научиться  тому,  как 
совершать настоящие  сделки. Тебе  и всем  остальным в  Касл Рок.  Для 
этого я  сюда и  приехал -  провести семинар  по искусству  совершения 
сделок. Был у вас  в городе один тип,  агент по имени Мерилл,  который 
приблизительно представлял,  как это  делается, но  он давно  отбыл  в 
далекие края". Человек хищно  ухмыльнулся, обнажив желтые кривые  зубы 
Гонта на узком лице  Куфэкса. "Сделка, Брайан,  сделка - мне  придется 
еще многое объяснять, чтобы до тебя дошел смысл этого слова". 
    "Но..." слово вылетело изо  рта Брайана прежде,  чем он успел  его 
поймать и вернуть обратно. 
    "Никаких "но",  - твердо  произнес  Куфэкс-Гонт. Он  наклонился  к 
Брайану и пристально посмотрел ему в глаза из-под козырька бейсбольной 
шапочки. "Мистеру Гонту лучше знать. Повтори, Брайан". 
    Горло Брайана задергалось, но не  издало ни звука. Он  чувствовал, 
как горячие слезы наворачиваются на глаза. 
    Огромная холодная  ладонь водрузилась  на  плечо Брайана  и  сжала 
его. 
    "Говори!" 
    "Мистеру Гонту...  - Брайану  пришлось  еще раз  сглотнуть,  чтобы 
освободить дорогу словам. - Мистеру Гонту лучше знать". 
    "Вот это правильно,  парень. Абсолютно верно.  Это значит, что  ты 
должен действовать по моему приказу, а не то..." 
    Брайан собрал всю свою силу воли и сделал последнюю попытку. 
    "А что, если  я все же  откажусь? Если я  откажусь, потому что  не 
понимаю ваши как-вы-там-их-называете... условия?" 
    Куфэкс-Гонт сжал  обеими  рукавицами  мяч, и  из  его  швов  стала 
сочиться кровь. 
    "Ты не сможешь сказать "нет", Брайан, - с мягкой улыбкой  произнес 
он. -  Больше никогда  не сможешь.  Это ведь  седьмая игра  Чемпионата 
Мира. Все цыплята собрались в курятник,  а их, как известно, по  осени 
считают. Оглянись, Брайан Раск, посмотри внимательно". 
    Брайан оглянулся  и с  ужасом  увидел, что  Эббетс Филд  забит  до 
отказа, люди толпятся даже в проходах, но, главное, он всех их  знает. 
В правительственной ложе, на барьере которой висела табличка с номером 
их дома,  сидели мама,  папа,  и маленький  братишка Шон.  Первый  ряд 
целиком заняли его товарищи по логопедному классу, сидевшие справа  от 
мисс Рэтклифф, а слева от нее сидел ее дурак-жених, Лестер Пратт.  Все 
они непрестанно работали челюстями, жуя  горячие сосиски и запивая  их 
кока- колой. На открытой трибуне расположились все сотрудники  Конторы 
шерифа. Они пили пиво из бумажных стаканчиков с изображением  участниц 
конкурса красоты этого года. Он  увидел своих товарищей по  воскресной 
школе, городского голову,  Майру и Чака  Ивансов, своих тетей,  дядей, 
двоюродных братьев и сестер В третьем ряду сидел Сонни Джекет, а когда 
Куфэкс-Гонт послал кровоточащий мяч, и тот снова со стуком, похожим на 
выстрел, опустился в  рукавицы Кэтчера, Брайан  увидел, что за  маской 
теперь скрывается лицо Святоши Хью. 
    "Я тебя сейчас  раздавлю как  навозного жука,  сопляк, -  пообещал 
Хью, отсылая мяч обратно. - Ты у меня заверещишь!" 
    "Видишь, парень, дело теперь не  только в бейсбольной карточке,  - 
произнес голос  Куфэкса-Гонта  у Брайана  за  спиной. -  Ты  ведь  сам 
понимаешь это, не так  ли? Забросав грязью  простыни Вильмы Ержик,  ты 
заварил всю эту  кашу. Как человек,  который вызывает снежную  лавину, 
крикнув слишком