ришь, - произнес Остин, - то для меня этого достаточно.
   Положив трубку, Хейворд позволил себе едва заметную,  лукавую  улыбку.  О
намечающейся поездке, ее цели и самом факте путешествия на частном  самолете
приятно будет невзначай упомянуть во время  разговоров  на  будущей  неделе.
Вдобавок, если  что-то  тут  выгорит,  это  возвысит  его  в  глазах  совета
директоров - теперь он все время это учитывал, памятуя о временном характере
пребывания Джерома Паттертона на посту президента "ФМА".
   Ему также было приятно, что обратный  полет  был  назначен  на  следующую
субботу.  Это  означало,  что  он  не  пропустит  службу  в  церкви  Святого
Атанасиса, где он читал Евангелие и выполнял свои обязанности сосредоточенно
и прилежно каждое воскресенье.
   При этом он вспомнил, что собирался, по обыкновению заранее,  просмотреть
отрывок для завтрашнего чтения. Он достал с полки тяжелую семейную Библию  и
открыл на заранее заложенной странице.  Страница  была  открыта  на  Притчах
Соломоновых, среди которых было  любимое  изречение  Хейворда:  "Праведность
возвышает народ, а беззаконие - бесчестие народов".
   Для Роско Хейворда экскурсия на Багамы была поучительной.
   Жизнь  высшего  общества  была  ему  не  в  новинку.  Как  и  большинство
руководящих сотрудников банка, он  вращался  в  обществе  клиентов  банка  и
людей,  свободно,  даже  агрессивно  распоряжавшихся  деньгами   в   поисках
изысканных  удобств  и  развлечений.  По  большей  части  он  завидовал   их
финансовой свободе.
   Но Джи. Джи. Куотермейн переплюнул их.

***

   "Боинг-707" с опознавательными знаками в  виде  большой  буквы  "Кью"  на
фюзеляже  и  хвосте  приземлился  в  городском  международном  аэропорту  по
расписанию, с точностью до минуты.  Он  подрулил  к  выходу  для  пассажиров
частных самолетов, где достопочтенный  Харольд  Остин  и  Хейворд  вышли  из
лимузина, доставившего их из центра  города,  и  быстро  поднялись  на  борт
самолета.
   В  салоне,  напоминавшем  миниатюрный  гостиничный  холл,  их   встретили
четверо:  седоватый   мужчина   средних   лет,   властный   и   одновременно
почтительный, что выдавало в нем мажордома, и три молодые женщины.
   - Добро пожаловать на борт, - сказал мажордом.
   Хейворд кивнул, едва обратив внимание  на  мужчину,  всецело  поглощенный
умопомрачительными двадцатилетними красотками, которые мило улыбались ему. У
Роско Хейворда мелькнула мысль, что организация  Куотермейна,  должно  быть,
собрала всех самых миловидных стюардесс из авиакомпаний "ТВА",  "Юнайтед"  и
"Америкой", а затем отобрала этих трех, подобно тому  как  снимают  пенку  с
самого доброкачественного молока. Одна была блондинкой  с  медовым  отливом,
другая - яркой брюнеткой, а третья - с длинными рыжими  волосами.  Они  были
стройны, с длинными ногами и здоровым загаром, который подчеркивала стильная
укороченная светло-бежевая форма.
   На мажордоме форма была из  такого  же  добротного  материала,  что  и  у
девушек. У всех четырех на левом грудном кармане красовалась  вышитая  буква
"Кью".
   - Добрый день, мистер Хейворд,  -  произнесла  рыжеволосая.  Ее  приятный
мелодичный голос  звучал  мягко,  завораживающе.  -  Меня  зовут  Эйврил,  -
продолжала она. - Идите за мной, я покажу вам вашу комнату.
   Хейворд последовал,  удивленный  тем,  что  она  сказала  "комната";  тем
временем за достопочтенным Харольдом ухаживала блондинка.
   Элегантная Эйврил проводила Хейворда  через  весь  самолет.  Из  коридора
открывалось несколько дверей. Обернувшись, она объявила через плечо:
   -  Мистер  Куотермейн  принимает  сауну,  и   ему   делают   массаж.   Он
присоединится к вам позже, в гостиной.
   - Сауну? Здесь, на борту?
   - Да-да. Она  рядом  с  кабиной  экипажа.  Там  есть  и  парилка.  Мистер
Куотермейн принимает либо сауну, либо русскую баню, где бы он ни  находился,
и всегда берет  с  собой  своего  личного  массажиста.  -  Эйврил  сверкнула
сногсшибательной улыбкой. - Если вы пожелаете баню и массаж,  то  времени  в
воздухе будет достаточно. Я буду счастлива при этом присутствовать.
   - Нет, спасибо.
   Девушка остановилась около одной из дверей.
   - Это ваша комната, мистер  Хейворд.  В  этот  момент  самолет  тронулся,
начиная разбег. От неожиданности Хейворд покачнулся.
   - Ой! - Эйврил протянула руку, чтобы  поддержать  его,  и  мгновение  они
стояли совсем близко. Он заметил тонкие длинные пальцы с бронзово-оранжевыми
блестящими ногтями, которые легко, но крепко  держали  его,  и  почувствовал
аромат духов.
   Она продолжала держать его за локоть.
   - Лучше я вас пристегну на время взлета. Капитан всегда быстро  стартует.
Мистер Куотермейн не любит засиживаться в аэропортах.
   Девушка провела его в нечто  похожее  на  маленькую  роскошную  гостиную,
затем усадила на мягкий удобный диванчик, застегнула вокруг его талии ремень
безопасности. Даже сквозь ремень он чувствовал ее  пальцы.  И  это  не  было
неприятно.
   - Вот так! Если вы не против, я побуду с вами, пока мы не наберем высоту.
   Она села подле него на диванчик и пристегнулась.
   - Нет, - сказал Роско Хейворд. Он был как в тумане. - Я вовсе не против.
   Он огляделся. Гостиная или каюта, каких он никогда не видел ни  на  одном
самолете, была так спроектирована, чтобы как можно лучше  и  комфортабельнее
использовать пространство. Три стены были обиты панелями из тикового  дерева
с орнаментом в виде буквы "Кью", выложенной золотым листом. Четвертая  стена
почти целиком была зеркальной, что великолепно увеличивало размеры гостиной.
Слева от Роско в стену было встроено компактное бюро, оборудованное консолью
с телефоном и телетайпом под стеклянным колпаком.  Рядом  в  маленьком  баре
стояла батарея миниатюрных бутылочек. В  зеркальную  стену,  прямо  напротив
Эйврил  и  Хейворда,  был  встроен  телевизор,  по  обе  стороны   диванчика
находились кнопки управления. Раздвижные  двери  в  глубине  помещения  вели
скорее всего в ванную.
   - Хотите посмотреть, как мы будем взлетать? - спросила Эйврил.
   Не дожидаясь ответа, она нажала кнопку на ближайшем  к  ней  пульте  -  и
ожила ясная цветная картинка. Очевидно, камера находилась в носу самолета, и
на экране они увидели дорожку, ведущую на широкую взлетно-посадочную полосу,
которая во всю ширь предстала перед ними, когда "Боинг-707" вырулил на  нее.
Самолет разогнался, полоса побежала под ними, затем полетела вниз, а большой
лайнер взмыл в воздух, и они стали набирать  высоту.  Хейворд  почувствовал,
что летит, - и не только  из-за  увиденного  по  телевизору.  Когда  впереди
остались лишь небо и облака, Эйврил выключила экран.
   - Вы можете увидеть все обычные каналы, если пожелаете, -  сообщила  она,
затем кивнула в сторону телепринтера. - Там вы  можете  получать  информацию
Доу-Джонса. АП, ЮПИ или телексы. Просто позвоните в кабину  экипажа,  и  они
подключат то, что вы скажете.
   - Все это немного  выходит  за  рамки  привычного,  -  осторожно  заметил
Хейворд.
   - Знаю. Иногда это производит впечатление на людей, хотя удивительно, как
быстро все привыкают. - И опять взгляд в упор и поразительная  улыбка.  -  У
нас четыре такие отдельные  каюты,  и  каждая  очень  легко  превращается  в
спальню. Нужно просто нажать на кое-какие кнопки. Я могу вам показать,  если
желаете.
   Он покачал головой:
   - Сейчас в этом нет необходимости.
   - Как скажете, мистер Хейворд.
   Она отстегнула свой ремень безопасности и встала.
   - Если вам понадобится мистер Остин, то он в  соседней  каюте.  Прямо  по
коридору главный холл, где вас ждут, как только  вы  будете  готовы.  Дальше
столовая,  рабочие  кабинеты,  а  за  ними   частные   апартаменты   мистера
Куотермейна.
   - Спасибо за урок географии.  Хейворд  снял  очки  без  оправы  и  достал
носовой платок, чтобы протереть их.
   - Ой, позвольте я это сделаю!
   Вежливо, но  твердо  Эйврил  взяла  очки,  достала  шелковый  платочек  и
протерла стекла. Затем водрузила очки на его нос, и, надевая дужки, легонько
касалась пальцами ушей. Хейворду показалось, что надо бы воспротивиться,  но
он этого не сделал.
   - Я в этом полете, мистер Хейворд, буду заниматься исключительно вами,  я
обязана следить за тем, чтобы у вас было все, что вы пожелаете.
   Интересно, это ему показалось или девушка действительно сделала  ударение
на слове "все"? Он одернул себя: надо надеяться, что это не так. Но если она
все же сделала ударение, то подтекст был ошарашивающим.
   -  Забыла  упомянуть  еще  две  вещи,  -  сказала  Эйврил.  Прелестная  и
грациозная, она направилась к двери, собираясь уйти. - Если я вам зачем-либо
понадоблюсь, пожалуйста, нажмите кнопку номер семь на телефоне.
   - Благодарю вас, барышня, - пробурчал Хейворд, -  но  сомневаюсь,  что  я
воспользуюсь этим. Ее это словно бы и не задело.
   - И еще одно: по пути на Багамы мы ненадолго  приземлимся  в  Вашингтоне.
Там к нам присоединится вице-президент.
   - Вице-президент "Супранэшнл"? Она посмотрела на него с издевкой:
   - Нет, глупый вы человек. Вице-президент Соединенных Штатов.

***

   Четверть часа спустя Большой Джордж Куотермейн спросил Роско Хейворда:
   - Христа ради! Что это за муть ты пьешь? Мамочкино молочко?
   - Это лимонад. - Хейворд поднял стакан, рассматривая бесцветную жидкость.
- Я в общем-то люблю его.
   Глава "Супранэшнл" пожал своими массивными плечами.
   - Каждому нравится своя отрава. Девочки за вами обоими ухаживают?
   - По этой части жалоб нет,  -  хмыкнув,  ответил  Харольд  Остин.  Как  и
остальные, он сидел, удобно откинувшись  в  кресле  прекрасно  обставленного
главного холла "707", блондинка же, которая  представилась  Реттой,  сидела,
свернувшись клубочком, на ковре у его ног.
   - Стараемся изо всех сил. - мило сказала Эйврил. Она  стояла  за  креслом
Хейворда, легонько поглаживая его по спине. Он почувствовал, как  ее  пальцы
задержались на затылке, затем двинулись вниз.
   За несколько мгновений до этого в холл вошел Джи. Джи. Куотермейн во всем
великолепии  малинового  махрового  халата  с  белым  кантом  и  вездесущей,
огромного размера вышитой буквой "Кью". Совсем как  римского  сенатора,  его
сопровождали аколиты - молчаливый, с жестким  лицом  мужчина,  скорее  всего
массажист, в спортивном белом костюме и еще одна девица  с  тонкими  чертами
японки, в ладно скроенной бежевой униформе. Массажист и  девушка  проследили
за тем, чтобы Большой  Джордж  уселся  в  явно  только  ему  предназначенное
широкое, похожее на трон  кресло.  Затем  третий  персонаж  -  уже  знакомый
мажордом, словно волшебник, поставил перед ними охлажденный мартини и вложил
бокал в уже протянутую руку Джи. Джи. Куотермейна.
   Хейворд еще больше, чем в предыдущие разы,  убедился,  что  имя  "Большой
Джордж" во всех отношениях подходило  Джи.  Джи.  Физически  их  хозяин  был
человек-гора - по меньшей мере шести с  половиной  футов  роста,  с  грудью,
руками и торсом, напоминавшими  деревенского  кузнеца.  Голова  его  была  в
полтора раза  больше,  чем  у  многих  других  мужчин,  и  черты  лица  были
соответствующими - выпуклые, большие  темные  глаза  были  цепкие  и  быстро
перебегали с предмета на предмет, рот  с  крупными  губами  выдавал  волю  и
привычку командовать - совсем как сержант морской пехоты на учениях,  только
команды он отдавал более серьезные. Ясно было, что внешняя  веселость  этого
человека могла в один миг смениться взрывом недовольства.
   Тем не менее он не был груб. Под запахнутым  халатом  бугрились  мускулы.
Хейворд также заметил, что на лице Большого Джорджа не было жировых складок,
а массивный подбородок не обрамляли обвисшие складки. Живот его был  плоским
и крепким.
   Что до остальных достоинств, то его  корпоративные  интересы  и  аппетиты
ежедневно обозревались в деловой прессе. А образ его жизни  на  борту  этого
самолета ценой в двенадцать миллионов долларов был поистине королевским.
   Массажист  и  мажордом  тихо  исчезли.  Их  сменил,  подобно   очередному
персонажу на сцене, повар -  бледный,  взволнованный,  похожий  на  карандаш
человек  в  безукоризненно  белой  одежде  и  высоком   поварском   колпаке,
касающемся потолка каюты. "Интересно, - подумал Хейворд,  -  сколько  же  на
борту обслуги?" Позже он узнал, что их было шестнадцать.
   Повар застыл, как  струна,  подле  кресла  Большого  Джорджа,  протягивая
огромную папку из черной кожи с рельефно выдавленной золотой  буквой  "Кью".
Большой Джордж не обращал на него внимания.
   - Эти беспорядки в вашем банке. - Куотермейн обращался к Роско  Хейворду.
- Демонстрации. Все такое прочее. Удалось все уладить? Вы прочно  стоите  на
ногах?
   - Мы всегда прочно стояли, - сказал Хейворд. - Это никогда не  находилось
под вопросом.
   - Рынок думал иначе.
   - С каких пор рынок ценных бумаг стал точным барометром  чего  бы  то  ни
было?
   На лице Большого Джорджа промелькнула улыбка, и он повернулся к маленькой
японочке:
   - Лунный Свет, принеси мне последние сводки по "ФМА".
   - Хорошо, миста Кью, - ответила девушка и вышла.
   Большой Джордж кивнул в направлении, куда она скрылась.
   - Никак не  научится  произносить  Куотермейн.  Постоянно  называет  меня
"миста Кью". - Он  улыбнулся.  -  Впрочем,  со  всем  остальным  справляется
отлично.
   - Сообщения о ситуации  в  нашем  банке,  которые  вы  слышали,  касались
пустякового инцидента, раздутого до крайности,  -  быстро  проговорил  Роско
Хейворд. - Вдобавок это случилось в момент перестановок в руководстве.
   - Но вы, ребята, не выстояли, - настаивал Большой Джордж. - Вы  позволили
агитаторам со стороны добиться своего. Вы смягчились и отступили.
   - Да, это так. И буду откровенен: мне не понравилось принятое решение. Я,
собственно, выступал против.
   - Сопротивляться! Постоянно бить ублюдков и справа и  слева!  Никогда  не
отступать! - Глава "Супранэшнл" допил свой мартини, и  словно  из-под  земли
появившийся мажордом взял пустой стакан  и  вложил  ему  в  руку  полный,  с
запотевшим стеклом.
   Повар по-прежнему стоял в ожидании. Куотермейн продолжал не замечать его.
Ударившись в воспоминания, он пробурчал:
   - Около Денвера у меня было небольшое сборочное производство.  Постоянные
неприятности с рабочими. Требования о повышении оплаты сверх всякой меры.  В
начале этого года профсоюз объявил забастовку, последнюю в  ряду  многих.  Я
сказал нашим людям - дочерней компании, которой принадлежит заводик, - чтобы
предупредили этих сукиных детей, что мы их закроем. Никто нам не поверил. Ну
мы все изучили, подготовились. Перевезли детали и заготовки  на  предприятие
наших других компаний. Они продолжили производственный процесс. А в  Денвере
мы закрыли завод. И больше ни завода, ни работы, ни  жалованья.  Сейчас  все
они - рабочие, профсоюз, городские власти Денвера, правительство штата, сами
знаете, на коленях умоляют нас снова открыть предприятие.  -  Он  попробовал
мартини, затем великодушно сказал:
   - Ну что ж, может быть, мы так и сделаем. Откроем другое  производство  и
на наших условиях. Но мы не уступили.
   - И правильно сделали, Джордж! - сказал достопочтенный Харольд. -  Нужно,
чтобы больше людей занимало такую позицию. Проблема в нашем  банке,  правда,
была несколько другой.  В  некотором  смысле  мы  до  сих  пор  находимся  в
подвешенном состоянии после смерти Бена Росселли, как  вам  известно.  Но  к
весне будущего года большинство членов  совета  директоров  надеются  видеть
Роско прочно у руля.
   - Рад слышать. Не люблю иметь дело с людьми не высшего эшелона. Те, с кем
я имею дело, должны уметь принимать решения, затем твердо выполнять их.
   - Могу вас заверить, Джордж, - сказал  Хейворд,  -  что  все  решения,  к
которым мы с вами придем, будут строго выполняться банком.
   Хейворд понял, что их хозяин ловким образом перевел Харольда Остина и его
самого в положение  просителей,  изменив  роль,  в  какой  обычно  выступают
банкиры. Но дело  в  том,  что  любая  ссуда  "Супранэшнл"  безопасна,  как,
впрочем, и престижна для "ФМА". Не менее важно  и  то,  что  за  "Супранэшнл
корпорэйшн" могли бы открыть счета в банке и другие  промышленные  компании,
поскольку за первопроходцем всегда кто-то следует.
   Большой Джордж внезапно гаркнул на повара:
   - Ну, в чем дело?
   Фигура в белом ожила. Повар протянул черную кожаную папку, которую держал
с момента своего появления:
   - Меню небольшого ленча, месье. На ваше одобрение.
   Большой Джордж даже не  шелохнулся,  чтобы  взять  папку,  лишь  пробежал
глазами список блюд.
   - Поменяйте салат "Уолдорф" на "Цезаря".
   - Да, месье.
   - И десерт. Не мороженое "Мартиник", а суфле "Гран-Марнье".
   - Конечно, месье.
   Джи. Джи, кивком отпустил повара. И когда повар уже  повернулся,  свирепо
посмотрел в его сторону.
   - Если я заказываю мясо, то как оно должно быть приготовлено?
   - Месье, - повар сделал умоляющий жест свободной рукой, -  я  уже  дважды
извинялся за оплошность, совершенную вчера вечером.
   -  Забудьте  об  этом.  Вопрос  был:  как  я  люблю,   чтобы   оно   было
приготовлено?
   Передернув характерным для французов жестом  плечами,  повар  проговорил,
как заученный урок:
   - Прожаренным чуть больше среднего.
   - Помните это.
   - Как же я могу забыть, месье? -  спросил  в  отчаянии  повар.  И  понуро
вышел.
   - Еще одно важно, - заметил Большой Джордж, обращаясь к своим  гостям,  -
нельзя спускать людям ошибки. Я плачу этой жабе <Так презрительно именуют  в
Америке французов.> бешеные деньги, чтобы он в точности знал, как  я  люблю,
чтобы  мне  готовили.  Вчера  вечером  он  поскользнулся  -  не  сильно,  но
достаточно, и я прочистил ему мозги, чтобы в  следующий  раз  помнил.  Какие
цифры? - спросил он Лунный Свет, вернувшуюся с листком бумаги.
   Она прочла с акцентом по-английски:
   - Акции "ФМА" идут сейчас по сорок пять и три четверти.
   - Ну вот, - произнес Хейворд, - мы поднялись еще на один пункт.
   - Но все же не так  высоко,  как  было  до  того,  как  Росселли  щелкнул
ластами, - сказал Большой Джордж. Он  ухмыльнулся.  -  Правда,  лишь  только
станет известно, что вы помогаете  финансировать  "Супранэшнл",  акции  ваши
подскочат вверх.
   "Это возможно, - подумал Хейворд. - В запутанном мире финансов и  цен  на
акции могли происходить самые необъяснимые  вещи.  Когда  кто-то  одалживает
деньги другому, это может показаться не таким уж и важным, а  все  же  рынок
реагирует".
   Правда, куда более важным было замечание  Большого  Джорджа  о  том,  что
между "Ферст меркантайл Америкен" и "СуНатКо"  намечается  какая-то  деловая
активность. Без сомнения, они собирались обсудить все детали в течение  двух
следующих дней. Хейворд почувствовал радостное возбуждение.
   Над их головами мягко звякнуло. Снаружи рев двигателей зазвучал глуше.
   - Вот и Вашингтон! - объявила Эйврил.  Она  и  остальные  девушки  своими
проворными пальцами стали пристегивать мужчин толстыми ремнями.

***

   В Вашингтоне они провели еще меньше времени, чем на предыдущей остановке.
Создавалось впечатление, что,  когда  на  борту  находится  пассажир  особой
важности, самолету дают предпочтительное право посадки и взлета.
   Таким образом, через двадцать минут они уже снова летели на нужной высоте
на Багамы.
   Вице-президент занял свое место,  о  чем  позаботилась  брюнетка  Криста,
которую он явно одобрил.
   Люди из  секретных  служб,  охранявшие  вице-президента,  были  размещены
где-то в хвосте.
   Вскоре после этого Большой Джордж, переодевшись  в  потрясающий  шелковый
кремового оттенка костюм, весело предложил пройти из  гостиной  в  столовую,
пышно отделанную, с преобладанием серебряных и синих тонов.  И  там  четверо
мужчин за резным дубовым столом под хрустальной люстрой с помощью прелестных
четырех девушек - Лунного Света, Эйврил, Репы и Кристы,  -  стоявших  за  их
стульями, пообедали столь изысканно, словно в  одном  из  лучших  ресторанов
мира.
   Рос