вой сейф в главном отделении "ФМА". Он же не  отобрал
у банка деньги, рассуждал Хейворд. Нет, не  отобрал.  На  самом  деле  из-за
сделки с "Супранэшнл" все обстояло как раз наоборот. Так если Большой Джордж
решил  сделать  дружеский  подарок,  то  зачем  проявлять   неблагодарность,
отвергая его?
   Но то, что он его принял,  по-прежнему  немного  беспокоило  Хейворда,  в
особенности после того, как Большой Джордж  позвонил  ему  в  конце  прошлой
недели - на этот раз из Амстердама - и  попросил  дополнительно  полмиллиона
долларов для "Кью-Инвестментс".
   - У нашей группы "Кью" возник уникальный шанс приобрести здесь, в  стране
гульденов, блок акций, которые наверняка пойдут на  повышение.  По  простому
телефону не могу много рассказывать, Роско, так что доверься мне.
   -  Я,  конечно,  верю,  Джордж,  -  ответил  Роско,  -  но  банку   нужны
подробности.
   - Получишь их завтра с посыльным. - И Большой Джордж подчеркнуто добавил:
   - И помни, ты теперь один из нас.
   Во второй раз Хейворду стало ненадолго не  по  себе:  похоже,  Джи.  Джи.
Куотермейн уделяет больше  внимания  собственным  вкладам,  чем  руководству
"Супранэшнл". Но новости следующего дня разубедили его. "Уолл-стрит джорнэл"
и другие газеты поместили на видном месте заметки о проведенном Куотермейном
захвате через "СуНатКо" промышленных компаний в Европе. Это был переворот  в
экономике, в результате которого акции  "Супранэшнл"  подскочили  на  биржах
Лондона и Нью-Йорка, что делало  тем  более  разумным  предоставление  "ФМА"
ссуды промышленному гиганту.
   Как только Хейворд вошел в свою приемную,  миссис  Каллаган  одарила  его
своей обычной, исполненной достоинства улыбкой.
   - Остальные бумаги у вас на столе, сэр.
   Он кивнул, но, войдя в кабинет, отодвинул кипу в сторону.  Его  одолевали
сомнения по  поводу  уже  подготовленных,  но  еще  не  одобренных  бумаг  о
дополнительной ссуде "Кью-Инвестментс". Однако отбросив и их, он  набрал  по
городскому телефону номер рая.

***

   Номер, представший глазам Хейворда,  когда  он  вошел,  был  обычным  для
хилтонских  отелей  -  чистая,  достаточно  удобная  и  совершенно  неуютная
коробка. К ней примыкала небольшая гостиная в том же духе - в этот раз,  как
и в остальные, Эйврил заказала номер люкс.
   Они провели здесь всю вторую половину  дня.  Позанимавшись  любовью,  они
подремали, проснулись, опять любили друг друга - хотя и не совсем успешно, -
потом заснули еще на час. Сейчас  оба  одевались.  На  часах  Хейворда  было
восемь вечера.
   Он  был  измучен,  физически  опустошен.  Больше   всего   ему   хотелось
отправиться домой и лечь спать - одному.  "Сколько  должно  пройти  времени,
чтобы было прилично ускользнуть?" - размышлял он.
   Эйврил была  в  гостиной,  она  говорила  по  телефону.  Вернувшись,  она
сказала:
   - Я заказала нам ужин, дорогуша. Скоро его доставят.
   - Замечательно, моя дорогая.
   На Эйврил была прозрачная комбинация и колготки.  Никакого  лифчика.  Она
принялась расчесывать  свои  длинные  спутавшиеся  волосы.  А  он  сидел  на
кровати, наблюдая за ней, и, несмотря на усталость, подмечал, каким гибким и
чувственным было каждое ее движение. По  сравнению  с  Беатрис,  которую  он
привык  видеть  каждый  день,  Эйврил  была  такой  молоденькой.  Он   вдруг
почувствовал себя отвратительно старым.
   Они прошли в гостиную.
   - Давай откроем шампанское, - предложила Эйврил.
   Оно стояло на серванте в  ведерке  со  льдом.  Хейворд  заметил  его  еще
раньше. К этому  времени  почти  весь  лед  растаял,  но  бутылка  была  еще
холодной. С непривычки он замешкался с пробкой и проволокой.
   - Не пытайся двигать пробку, - сказала ему Эйврил. - Наклони  бутылку  на
сорок градусов, затем держи пробку и поворачивай бутылку.
   Все получилось легко.
   Забрав у него бутылку, Эйврил наполнила два бокала. Он покачал головой:
   - Дорогая, ты же знаешь, я не пью.
   - Ты почувствуешь себя моложе.
   Она протянула ему бокал. Сдаваясь, он взял его  и  подумал  -  она  будто
прочла его мысли.
   После еще двух бокалов, когда заказанную еду принесли в  номер,  он  и  в
самом деле чувствовал себя моложе.
   Когда официант ушел, Хейворд заметил:
   - Тебе следовало разрешить мне заплатить.  -  Несколько  минут  назад  он
достал было бумажник, но Эйврил жестом велела убрать его и подписала чек.
   - Почему, Росси?
   - Потому что ты должна позволить мне оплачивать часть  твоих  расходов  -
гостиничные счета, авиабилет из Нью-Йорка сюда. -  Он  знал,  что  у  Эйврил
квартира в Гринвич-Виллидж. - Ты слишком много тратишь.
   Она с любопытством на него посмотрела, затем звонко рассмеялась.
   - Неужели ты думаешь, что за все это  платила  я?  -  Она  обвела  жестом
номер. - Собственными деньгами? Росси, малыш, ты сошел с ума!
   - Тогда кто же платит?
   - "Супранэшнл", конечно, старый дурачок! Все за  их  счет  -  номер-люкс,
еда, авиабилеты, мое время. - Она подошла к Хейворду и поцеловала его;  губы
у нее были пухлые и влажные. - Не думай об этом!
   А он сидел подавленный и молчаливый, осмысливая  только  что  услышанное.
Шампанское продолжало оказывать на  него  свое  расслабляющее  действие,  но
разум был трезв.
   "Мое время". Это было обиднее всего. До этого момента он предполагал, что
Эйврил позвонила ему после Багам, предлагая встретиться, потому  что  он  ей
понравился и ей доставило удовольствие - в той же степени, как и ему, -  все
происходившее между ними.
   Как он мог быть таким наивным? Конечно же, все было устроено Куотермейном
и оплачивалось "Супранэшнл". Как же здравый смысл не подсказал ему это?  Или
он оберегал себя и не спросил раньше, потому что не хотел знать? И еще одно:
если Эйврил оплачивают "мое время", то кто же она такая? Шлюха? Если так, то
кем же является Роско Хейворд?  Он  закрыл  глаза.  "Евангелие  от  Луки,  -
подумал он, - Боже! Будь милостив ко мне, грешнику!"
   Конечно, он мог сделать следующее.  Немедленно.  Выяснить,  сколько  было
потрачено по сегодняшний день включительно, и затем послать чек на эту сумму
в "Супранэшнл". Он начал подсчитывать, а потом понял, что не знает,  сколько
стоит Эйврил. Инстинкт подсказывал ему, что стоит она немало.
   В любом случае в разумности такого  поступка  он  сомневался.  Подойдя  к
проблеме с точки зрения бухгалтера,  он  подумал:  "Как  же  в  "Супранэшнл"
проведут эту сумму по бухгалтерским книгам?" А кроме того, у  него  не  было
столько свободных денег. К тому же -  как  он  дальше  будет  встречаться  с
Эйврил? А он уже знал, что захочет снова встретиться с ней.
   Зазвонил телефон,  оглушительно  громко,  в  маленькой  гостиной.  Эйврил
ответила на звонок, недолго поговорила, затем сказала:
   - Это тебя.
   - Меня?
   Из трубки прогремел голос:
   - Привет, Роско! Хейворд спросил:
   - Где вы, Джордж?
   - В Вашингтоне. Какая разница? У меня хорошие новости  насчет  "СуНатКо".
Отчет о квартальной прибыли. Прочтешь в завтрашних газетах.
   - Вы позвонили сюда, чтобы сказать мне это?
   - Я что, тебе помешал?
   - Нет.
   Большой Джордж хмыкнул:
   - Просто дружеский звонок, приятель. Проверяю, чтобы все было в порядке.
   Если он хочет высказать свое недовольство, понял  Хейворд,  сейчас  самый
подходящий момент. Но недовольство чем? Щедростью и доступностью Эйврил? Или
своим смущением?
   Громкий голос в телефоне разрубил его дилемму:
   - Кредит "Кью-Инвестментс" уже одобрен?
   - Не совсем.
   - Не торопишься?
   - Не в этом дело. Существуют формальности.
   - Давай их подвинем, или мне придется передать это дело другому банку,  а
может, и часть дел "Супранэшнл" тоже.
   Угроза была ясна. Она не удивила Хейворда: испытывать давление и идти  на
уступки - нормальная часть деятельности банкира.
   - Я буду стараться, Джордж. В трубке раздалось бурчание.
   - Эйврил все еще там?
   - Да.
   - Позови ее.
   Хейворд передал трубку Эйврил. Она, недолго послушав, сказала:
   - Да, сейчас, - затем улыбнулась и повесила трубку.
   Она пошла в спальню, откуда  донеслось  щелканье  открываемых  чемоданных
замков, и мгновение спустя появилась с большим конвертом.
   - Джордж сказал, что я должна передать это тебе. Конверт был такой же и с
такими же печатями, как тот, в котором были акции "Кью-Инвестментс".
   -  Джордж  просил  передать,  что  это  напоминание  о  времени,  приятно
проведенном нами в Нассау.
   Очередные сертификаты на акции? Он хотел было отказаться его принять,  но
любопытство оказалось сильнее.
   Эйврил сказала:
   - Ты не должен открывать его здесь. Откроешь, когда уйдешь.
   Он ухватился за эту возможность и посмотрел на часы.
   - В любом случае мне пора, дорогая.
   - И мне тоже. Вечером я улетаю в Нью-Йорк. Они попрощались в номере.  При
прощании могло возникнуть ощущение неловкости.  Но  благодаря  опыту  Эйврил
этого не случилось.
   Она обвила его руками;  они  стояли,  прижавшись  друг  к  другу,  и  она
прошептала:
   - Ты такой сладкий, Росси. Скоро увидимся. Несмотря на то, что он  узнал,
несмотря на владевшую им усталость, его страсть к ней не угасла. "И  сколько
бы ни стоило "мое время", - подумал он,  -  одно  несомненно  -  Эйврил  его
сполна отрабатывала".

***

   Роско доехал на такси из отеля до башни "Ферст  меркантайл  Америкен".  В
вестибюле первого этажа он сказал, что через четверть часа  ему  понадобится
машина с водителем, чтобы ехать домой. Затем он поднялся на  лифте  на  36-й
этаж и пошел по затихшим коридорам, мимо опустевших рабочих столов к  своему
кабинету.
   Сев за свой стол, он вскрыл  конверт,  который  ему  вручила  Эйврил.  Во
втором  внутреннем  конверте  лежало   несколько   увеличенных   фотографий,
переложенных бумагой.
   Второй вечер на Багамах, когда  девушки  и  мужчины  голышом  купались  в
бассейне Большого Джорджа, -  никто  из  них  не  заметил  тогда  фотографа.
Возможно, он снимал с помощью телеобъектива, укрывшись за кустами  в  густом
саду. Он явно использовал чувствительную пленку,  поскольку  не  было  видно
предательской вспышки. Да это едва ли имело значение.
   На фотографиях Криста, Ретта, Лунный Свет, Эйврил и  Харольд  Остин  были
запечатлены  раздевавшимися  и  совсем  голыми...   Роско   Хейворд   стоял,
окруженный нагими девушками; лицо его  выражало  все  стадии  восторга.  Был
снимок, на котором Хейворд расстегивал платье и  лифчик  Эйврил;  на  другой
фотографии  он  целовал  ее,  его  пальцы  ласкали  ее  грудь.   А   вот   у
вице-президента Стоунбриджа - то ли случайно, то ли специально - была  видна
только спина.
   Техническое и  художественное  качество  фотографий  было  превосходно  -
фотограф явно не принадлежал к числу любителей. "Но ведь, - подумал Хейворд,
- Джи. Джи. Куотермейн привык платить за все самое лучшее".
   Кстати, ни на одной из фотографий не было Большого Джорджа.
   Само существование фотографий поразило Хейворда. И зачем их ему  послали?
Была ли это своего рода угроза? Или грубоватая шутка? А где негативы и копии
снимков?  Он  начал  понимать,  что  Куотермейн  -  сложный,   непостоянный,
возможно, даже опасный человек.
   С другой стороны, несмотря на  шок,  Хейворд  глаз  не  мог  оторвать  от
фотографий. Разглядывая их, он бессознательно  облизывал  губы.  Первым  его
побуждением было уничтожить их. Теперь он не мог этого сделать.
   Он с изумлением обнаружил, что сидит за столом уже почти полчаса.
   Домой взять снимки он никак не мог.  Что  же  с  ними  делать?  Аккуратно
уложив в конверт, он запер их в ящике стола,  где  хранил  некоторые  личные
бумаги.
   По привычке он заглянул в другой ящик, куда  миссис  Каллаган  складывала
текущие бумаги, когда убирала вечером его стол. Сверху лежали  документы  на
дополнительную ссуду "Кью-Инвестментс". Хейворд подумал: "Зачем откладывать?
К  чему  такая  нерешительность?  Так  уж  ли  необходимо   советоваться   с
Паттертоном второй раз? Ссуда была надежно обеспечена Джи. Джи. Куотермейном
и "Супранэшнл".  Хейворд  достал  бумаги  из  ящика,  написал  "одобрено"  и
подмахнул свои инициалы.
   Через несколько минут он спустился  в  вестибюль.  Там  его  ждал  шофер,
лимузин стоял у подъезда.

Глава 14

   Теперь Нолан Уэйнрайт не часто посещал городской морг. Он  вспомнил,  что
последний раз был там три  года  назад,  когда  опознавал  тело  банковского
охранника,  убитого  в  перестрелке  при  попытке  ограбления.  В   бытность
Уэйнрайта полицейским следователем ему часто  приходилось  видеть  в  моргах
жертвы жестоких преступлений - это было необходимым условием его работы.  Но
он так и не смог привыкнуть к этому. Морг, любой морг,  действовал  на  него
подавляюще, а иногда и выворачивал желудок. Так случилось и теперь.
   Сержант городского полицейского управления, с которым  они  условились  о
встрече, твердо шагал рядом с Уэйнрайтом по  мрачному  коридору  -  шаги  их
звонким  эхом  отдавались  от  древнего,  потрескавшегося  кафельного  пола.
Сопровождавший их служащий морга, у которого был такой вид, будто ему самому
скоро придется воспользоваться услугами этого заведения,  носил  башмаки  на
резиновой подошве и тихо шел впереди.
   Полицейский  по  имени  Тимберуэлл  был  молодой,  толстый,  нечесаный  и
небритый. "Многое изменилось, - размышлял Нолан Уэйнрайт, - за те двенадцать
лет, что я ушел из городской полиции".
   - Если убитый - тот, кого вы ищете, - сказал Тимберуэлл, -  то  когда  вы
его видели в последний раз?
   - Семь недель назад. В начале марта.
   - Где?
   - На другом конце города в маленьком баре "Заходи, не стесняйся".
   - Я знаю это место. Он давал знать о себе после этого?
   - Нет.
   - Вы знаете, где он жил? Уэйнрайт покачал головой:
   - Он не хотел, чтобы я знал. Поэтому я ему подыгрывал.
   Имени мужчины Нолан Уэйнрайт тоже не знал. Известное ему имя  было  почти
наверняка не настоящим. Надо сказать, что настоящее  имя  он  и  не  пытался
узнать. Ему было лишь известно, что Вик - бывший  уголовник,  нуждающийся  в
деньгах, - готов стать тайным информатором.
   В  октябре  по  настоятельному  требованию  Уэйнрайта  Алекс   Вандерворт
разрешил  ему  нанять  информатора,  чтобы  установить  источник  поддельных
кредитных карточек системы "Кичардж", которые стали в то время появляться  в
возрастающих  количествах.  Уэйнрайт  выпустил  щупальца,   используя   свои
знакомства  в  центре  города,  а  затем  через  многочисленных  посредников
договорился о встрече с Виком, во время которой они и пришли  к  соглашению.
Было это в декабре. Начальник охраны помнил это хорошо,  поскольку  суд  над
Майлзом Истином проходил на той же неделе.
   В последующие месяцы у Уэйнрайта с Виком были еще две встречи - каждая то
в одном, то в другом захолустном баре, и все три раза  Уэйнрайт  давал  Вику
деньги, рассчитывая получить от него информацию,  которая  покроет  затраты.
Связь была односторонняя. Вик  мог  ему  позвонить  и  назначить  встречу  в
выбранном им месте, а Уэйнрайт связаться с ним никак не мог. Но  он  понимал
смысл подобных ухищрений и соглашался с ними.
   Уэйнрайту Вик не  нравился,  но  он  на  это  и  не  рассчитывал.  Бывший
уголовник был скользким, ненадежным  типом,  с  вечно  подтекавшим  носом  и
другими признаками наркомана. Он презирал все  и  всех,  включая  Уэйнрайта;
губы его всегда были надменно изогнуты. Но во время их  третьей  встречи,  в
марте, Уэйнрайту показалось, что Вик натолкнулся на что-то серьезное.
   Он  сообщил,  что  большая  партия  фальшивых  двадцатидолларовых   купюр
готовится к распространению по специальным каналам и через агентов. Согласно
тем же слухам, где-то в тени -  за  спинами  распространителей  -  находится
некая  всесильная  организация,  занимающаяся  и  другими  делами,   включая
кредитные карточки. Последняя информация была весьма  туманной,  и  Уэйнрайт
подозревал, что Вик сочинил ее,  чтобы  доставить  ему  удовольствие.  Но  с
другой стороны, это могло быть и не так.
   А вот насчет фальшивых  купюр  Вик  заявил,  что  ему  обещали  небольшое
участие в этом деле. Он считал, что если получит эту  работу  и  ему  станут
доверять, то сможет глубже  внедриться  в  организацию.  Две-три  детали,  о
которых, по мнению Уэйнрайта, Вик не знал и  не  мог  догадываться,  убедили
начальника охраны банка, что информация достоверна. Предложенный Виком  план
также казался разумным.
   Уэйнрайт всегда предполагал, что тот, кто занимается подделкой банковских
карточек "Кичардж", скорее всего вовлечен в изготовление и других  подделок.
Он так и сказал Алексу Вандерворту тогда, в октябре. Одно он знал наверняка:
попытка проникнуть в организацию крайне опасна, и  информатору  -  если  его
обнаружат - уготована смерть. Он чувствовал себя обязанным  предупредить  об
этом Вика, но в  ответ  на  свое  беспокойство  получил  лишь  презрительную
усмешку.
   После этой встречи Уэйнрайт больше не слышал о Вике.
   Вчера его внимание привлекла небольшая  заметка  в  "Тайме  реджистер"  о
трупе, обнаруженном в реке.
   - Должен вас предупредить, -  произнес  сержант  Тимберуэлл,  -  то,  что
осталось от этого парня, выглядит не очень красиво.  Врачи  думают,  что  он
пробыл в воде с неделю. Кроме того, на реке много движения,  и  похоже,  что
его зацепила винтом какая-то лодка.
   По-прежнему следуя за морговским служащим, они вошли  в  ярко  освещенное
длинное помещение с низким потолком и с  сильным  запахом  формалина.  Стена
напоминала огромный шкаф для  бумаг  со  стальными  ящиками,  на  каждом  из
которых стоял номер. Из-за шкафа доносился шум холодильной установки.
   Служащий мельком взглянул на карточку, которую держал в руках, и  подошел
к  среднему  ящику,  потянул  на  себя  ящик,  и  тот  тихо   выкатился   на
пластмассовых  колесиках.  В  ящике  под  бумажной   простыней   угадывались
очертания тела.
   - Вот нужные вам останки, офицеры, - сказал старик и с легкостью  откинул
простыню.
   Уэйнрайт пожалел, что пришел. Ему стало дурно...

***

   В маленьком ресторане, неподалеку  от  морга,  за  чашкой  крепкого  кофе
сержант Тимберуэлл изрек:
   - Бедный сукин сын! Что бы он ни натворил, никто не заслуживает такого.
   Он достал сигарету, закурил и протянул пачку Уэйнрайту. Тот  отрицательно
покачал головой.
   - Я понимаю, каково вам  сейчас,  -  произнес  Тимберуэлл.  -  К  чему-то
привыкаешь. Ну а что-то заставляет задуматься.
   - Да.  -  Уэйнрайт  помнил  о  своей  ответственности  за  случившееся  с
Кларенсом Хьюго Левинсоном, то есть с Виком.
   - Мне понадобятся ваши  показания,  мистер  Уэйнрайт.  Краткое  изложение
того, что вы рассказали мне о вашей договоренности с покойным. Если вам  все
равно, то я хотел бы поехать в полицейский участок и составить  бумагу  там,
после того как мы здесь закончим.
   - Хорошо.
   Полицейский пустил колечко дыма и отхлебнул кофе.
   - Как обстоит дело с поддельными кредитными карточками сейчас?
   - Их появляется больше и больше. В иные дни - просто эпидемия. Это  стоит
банкам вроде нашего уйму денег.
   - Вы имеете в виду, что это стоит денег клиентуре, - скептически произнес
Тимберуэлл. - Банки  вроде  вашего  перекладывают  свои  убытки  на  других.
Поэтому ваше руководство и не уделяет этому должного внимания.
   - Здесь я с вами  не  могу  не  согласиться.  -  Уэйнрайт  вспомнил  свои
собственные  просьбы  об  увеличении  бюджета  на  борьбу  с  преступниками,
наживающимися за счет банков.
   - Качество карточек хорошее?
   - Отличное. Полицейский задумался:
   - То же самое говорит нам Секретная служба о ходящих в  городе  фальшивых
деньгах. Их очень много. Я думаю, вы знаете.
   - Да, знаю.
   - Так что, может, этот покойник и был прав, считая, что  и  то  и  другое
поступает из  одного  источника.  Они  помолчали,  затем  полицейский  вдруг
сказал:
   - Я должен предупредить вас кое о  чем.  Может  быть,  вы  уже  над  этим
думали. Уэйнрайт ждал.
   - Когда его пытали, кто бы этим ни занимался,