ная себя за явно сорванный контакт.
   - Князь Малко Линге, - произнес он.
   - Очень приятно, - пропела  Синтия.  -  Князья  у  нас  во  Вьентьяне
попадаются крайне редко. Если  не  считать  этого  борова  Лом-Савата...
Что-то он сегодня запаздывает. Может быть, он лопнул от обжорства.
   - Во что вы играете? - спросил Малко, чтобы разрядить обстановку.
   Синтия улыбнулась ему.
   - В мексиканский покер.
   - Но у вас нет жетонов?
   Молодая женщина  одарила  его  ослепительной  улыбкой,  обнажив  свои
хищные зубки.
   - А нам и не нужны жетоны. У нас не бывает  удвоения  ставки.  Каждый
сдает, Джим играет на сто долларов, а я на себя... Если Джим выигрывает,
он везет меня сегодня вечером к себе. И  я  считаю,  что  он  играет  по
вполне разумным ставкам.
   Малко попытался не выдать своего разочарования.  Оказывается,  Синтия
продает свое дивное тело за сто  долларов.  И  все-таки  за  ее  манерой
держаться скрывалась не просто шикарная кокотка,  а  нечто  другое.  Она
выглядела слишком уверенной в  себе,  держала  себя  слишком  гордо  для
продажной женщины.
   - Это в самом деле великолепное вознаграждение, - признался Малко.
   - Для вас оно повышается до двухсот долларов, - бросила Синтия тоном,
не допускающим возражений. - И все же я хотела  бы  отдать  предпочтение
Джиму, который играет  со  мной  довольно  долго,  но  ни  разу  еще  не
выиграл... Идет?
   - Идет.
   Это  был  хитроумный  способ  продолжить  работу  бара,  несмотря  на
отсутствие клиентов, а самое главное - завязать отношения с Джимом.  Даф
походил сейчас на акулу,  у  которой  разболелись  зубы.  Его  маленькие
черные глазки нацелились на Малко с нескрываемой злобой. Малко придвинул
к стойке табурет и уселся рядом с пилотом.
   - Кто будет сдавать?
   Джим взял колоду и протянул ее Синтии.
   - Сдавай.
   Она взяла карты, быстро перетасовала их и протянула Джиму.
   - Сними.
   Даф выполнил ее просьбу, и Синтия раздала по две карты каждому. Малко
посмотрел на свои: ему достались дама  и  восьмерка  червей.  Совсем  не
здорово. Он открыл восьмерку.
   Синтия открыла короля бубей, а Джим - девятку треф. Он спросил Малко:
   - Карту?
   Синтия нагнулась к Малко, и он почувствовал, как его  руки  коснулась
ее упругая грудь.
   - Предупреждаю вас, что по нашим  правилам  вы  можете  спасовать  до
того,  как  попросите  третью  карту.  В  этом  случае  вы   ничего   не
проигрываете...
   Малко заколебался. С такими картами у него девять  шансов  из  десяти
продуть  двести  долларов.  Но  было  бы  глупо  оборвать  из-за   этого
наметившийся контакт с Джимом.
   - Прошу карту, - сказал он.
   Синтия сдала карты. У Малко был туз червей, и он выложил свою даму.
   Синтия открыла девятку пик, а Джим - девятку треф.  И  опять  расклад
совсем не блестящий. Синтия продолжала сдавать. На этот раз Малко открыл
шестерку червей, Джим - даму треф, а Синтия - короля пик.  Итак,  у  нее
два короля. Как минимум. У Джима Дафа, казалось, сперло дыхание.  Увидев
три его трефовые карты, Малко подумал, что на руках у него также  трефа.
Четвертая. Почти масть.
   Замедленным движением Синтия сдала по  последней  карте.  Малко  взял
свою, даже не взглянув на нее.
   Синтия бросила взгляд на свою карту и выложила на стол семерку пик.
   Джим, помедлив, выложил восьмерку треф. Он так и ерзал  на  табурете,
показывая всем своим видом, что умирает от желания объявить.
   - Тебе играть, Синтия, - сказал он  дрогнувшим  голосом  и  судорожно
сжал свою последнюю карту, будто опасаясь, что ее украдут.
   Синтия окинула их безразличным взглядом и открыла короля червей.
   - Три короля, - объявила она.
   - Ты проиграла, - заржал Джим.
   Заторопившись, он опрокинул свой стакан  с  вином  и  выложил  короля
треф.
   - Масть, - почти крикнул он.
   Синтия  и  глазом  не  моргнула.  Ее  взгляд  был  будто  прикован  к
золотистым глазам Малко.
   - Наш друг не объявил еще, какие карты ему выпали.
   Малко взглянул на свою последнюю карту и не знал,  куда  деваться  от
радости. Интуитивно он вдруг почувствовал, что теряет нечто важное.
   - У меня тоже масть, - произнес он.
   - Как? - воскликнул, покраснев от ярости, Джим.
   Ничего не ответив, Малко открыл своего туза червей. Несколько  секунд
все молчали, затем раздался веселый смех Синтии.
   - Вот вы и выиграли!

Глава 9

   Джим Даф с силой ударил ладонью по стойке.
   - Черт бы побрал этот дерьмовый бордель со всеми потрохами!
   И всем стало ясно, что он далеко не полностью изложил  свою  мысль...
Лицо его исказилось гневом, и он уставился  на  разбросанные  по  стойке
карты, будто решил испепелить их взглядом.
   Человек с рацией, сидевший в глубине зала, вдруг резко вскочил.
   Никогда еще Малко не  приходилось  видеть  столь  бурного  проявления
эмоций из-за  обманутых  ожиданий.  Он  понял,  что  ему  представляется
уникальная возможность.
   - Я думаю, что это было не слишком справедливо. И если вы оба  будете
согласны, я предлагаю разыграть мою победу еще раз, завтра вечером.
   Джим сделал такие глаза, что  они,  казалось,  вот-вот  вывалятся  на
зеленое сукно стойки. Даже дар речи вернулся к нему не сразу.
   - Вы хотите сказать, что не намерены переспать сегодня с Синтией?
   - Вы почти угадали, - признался Малко, - хотя это совсем  не  значит,
что я этого не хочу, - добавил он галантно. И вполне искренне.
   Хозяйка бара кольнула его ледяным взглядом, еще  более  прекрасная  в
своем гневе.
   - Вы вряд ли выиграете во второй раз, - заметила она.  -  Джим  очень
давно пытается побить меня, но безуспешно.
   Впервые после начала партии она показала, что и у нее есть нервы.
   - А почему бы и нет. Выпал же мне шанс в первый же раз.
   - Джим Даф дружески шлепнул его по спине, да  с  такой  силой,  какой
хватило бы, чтоб уложить на месте упряжку буйволов.
   - Я предлагаю выпить, - заявил он. - Синтия, всем по стаканчику.
   Не взглянув на Малко, молодая хозяйка зашла за стойку, наполнила  два
стакана "Джи энд Би" и поставила их перед мужчинами.
   - А мне что-то не хочется, - ответила она на их  недоуменные  взгляды
и, выйдя из-за стойки, направилась к  винтовой  лестнице.  Она  медленно
поднялась по ней под жадным взглядом Дафа.
   Фигура у  нее  была  действительно  сказочная...  Как  только  Синтия
исчезла в люке, Джим поднял свой стакан и звонко чокнулся им с Малко.
   - А вы чертовски симпатичный мужик, - заявил он.  -  Все  мои  ребята
были бы готовы лететь вверх  колесами  до  самого  Луангпрабанга,  чтобы
провести ночь с Синтией! А условия игры она  принимает  всерьез,  и  без
разговоров пошла бы с вами.
   - Я в этом не сомневаюсь, -  согласился  Малко,  -  но  я  прибыл  во
Вьентьян не для того, чтобы бегать за девочками.
   - А чем же вы занимаетесь?
   Малко не успел ответить, как на лестнице показалась Синтия,  ведя  на
поводке собаку - массивного желтоватого чау-чау,  с  вывалившимся  набок
черным, как адская смола, языком.
   Она  величественно  прошла  мимо  сидящих  мужчин,  недоступная,  как
богиня.
   - Я погуляю с Конфуцием, - сообщила она, - а затем закрою бар.
   И исчезла в темноте. Бармен поднялся и закрыл за ней дверь.
   - Пойдем, выпьем по стаканчику еще где-нибудь, - предложил Джим.
   - Похоже, она не в духе. А мы могли бы прекрасно надраться...
   - А есть ли во Вьентьяне злачные  места,  которые  к  этому  часу  не
закрылись? - спросил Малко.
   Оставив на столике несколько купюр, американец ответил:
   - Нет проблем. Бары с девочками в  Донг-Палане,  но  там  не  слишком
весело. Идем лучше во "Вьенг-Ратри", где попадаются потрясающие девочки.
Хотя все они косоглазые.
   Они вышли из бара. Жара на набережной Фангум ничуть не спала.  Синтия
затерялась  в  темноте.   Джим   открыл   дверцу   роскошного   "камаро"
канареечного цвета.

***

   Синтия медленно брела по полоске земли,  тянущейся  вдоль  набережной
Меконга, помахивая  в  такт  шагам  поводком.  Конфуция  она  отпустила.
Заметив невдалеке лаосцев, слушающих игру на гитаре, она остановилась  и
вспомнила сцену в баре. Впервые за последние годы она потеряла  контроль
над собой. Это злило ее и вызывало какое-то смутное беспокойство.
   Кто был этот мужчина, не захотевший ее сегодня вечером?  Еще  до  его
поразительного решения она поняла, что это был человек иной закалки,  не
похожий на привычных ей  "крутых  парней".  Это  сквозило  в  некой  его
отрешенности, в холодном безразличии, исходившем от его золотистых глаз.
Однако она не думала, что он осмелится оттолкнуть ее. Она  хорошо  знала
всю силу своих чар для мужчин, особенно в этом городе, расположенном  на
краю света. Никогда  еще  ей  не  наносили  такой  обиды.  И  горечь  ее
усугублялась тем, что она знала пределы своей  гордости:  второго  шанса
она ему не даст.
   Легкий свист заставил  ее  обернуться.  Она  заметила  силуэт  быстро
приближающегося человека.  Это  была  темнокожая  азиатская  женщина  со
стянутыми узлом волосами, совсем  еще  юная.  Она  оглянулась  вокруг  и
прильнула к Синтии, опустив ей голову на грудь. С набережной  Фангум  их
нельзя  было  заметить,  так  как  они  стояли  у   самого   обрыва.   С
противоположной стороны простирался Меконг,  а  до  таиландского  берега
было не менее пятисот метров.
   Девушка подняла лицо к Синтии с выражением, близким к восторгу.
   - Если ты хочешь, - сказала мягко молодая женщина.
   Она оперлась на ствол огромной пальмы и подняла  глаза  к  усыпанному
звездами небу. Осторожно, но очень быстро лаоска расстегнула  молнию  ее
брюк.  Синтия  терпеть  не  могла  трусиков,  оставлявших  под   брюками
малоприятные следы на коже.
   Когда тонкие пальцы скользнули вниз по ее животу, она опустила  веки,
и отпечатки звезд еще несколько мгновений хранились в сетчатке ее  глаз.
Без единого слова, без единого лишнего жеста ее партнерша  овладела  ею,
начала ласкать ее с дьявольской  утонченностью,  прерываемой  приступами
рассчитанной грубости. Дыхание Синтии стало прерывистым. На лбу ее вдруг
возникла  глубокая  вертикальная   морщина,   какие   прорезает   обычно
напряженная мысль. Ее руки обвились вокруг плеч той, кто  доставляла  ей
это почти абсолютное наслаждение. Постепенно ее зад стал отклоняться  от
ствола пальмы, подаваясь навстречу ласке. Она почувствовала, как  начали
слабеть ее ноги и учащенно заколотилось сердце.
   Лаоска чуть заметно изменила  положение  своих  пальцев,  и  по  телу
Синтии пробежала приятная дрожь.
   - Тут. О да, как раз тут, - прошептала она. И  замолчала,  замерев  с
открытым ртом и почти остановившимся дыханием. Казалось, все наслаждение
сосредоточилось в одной точке, в ослеплении,  длившемся  лишь  несколько
секунд. И тут же Синтия резко оттолкнула только что ласкавшие ее руки.
   В такие минуты она не выносила ни малейшего прикосновения. И чтобы не
закричать от полноты наслаждения, ей пришлось  изо  всех  сил  прикусить
губу.
   Постепенно дыхание ее выровнялось. Лаоска же  продолжала  гладить  ее
мускулистые бедра сквозь ткань брюк.
   Со  странным  ощущением  Синтия  открыла  глаза.   Впервые   она   не
чувствовала себя полностью удовлетворенной. Хотя партнерша ее была  само
совершенство. Подчиняясь обостренному инстинкту влюбленной женщины,  она
встревоженно спросила Синтию:
   - Вам не понравилось?
   Она никогда не решалась обращаться к ней на "ты".
   Синтия затянула застежку-молнию.
   - Напротив, - сказала она совершенно искренно, - это было чудесно.
   Но как ни злилась на себя хозяйка бара, она не  могла  не  обращаться
мыслями к человеку с золотистыми глазами.
   Она испытывала сильнейшее  желание  ощутить  в  себе  мужскую  плоть,
потребность в грубом насилии, в мужском теле, приникшем к ее  груди.  Ее
партнерша, по-прежнему обеспокоенная, все еще прижималась к ней.
   - Завтра вечером?
   - Я подумаю, - ответила Синтия.
   Она позвала Конфуция и продолжила прогулку.  До  сегодняшнего  вечера
мимолетные объятия у ствола пальмы в тени набережной Фангум ее полностью
удовлетворяли. Она и не  задумывалась,  объяснялось  ли  ее  возбуждение
искусством партнерши либо остротой ситуации.
   Замерев в тени, девушка смотрела вслед Синтии. Они встретились в этом
месте случайно и ни разу еще  по-настоящему  не  поговорили.  Ее  сердце
переполнялось гордостью при мысли, что только одна она знала секрет этой
женщины,  которую  вожделели  все  мужчины  Вьентьяна.  Она,   маленькая
скромная секретарша в посольстве Северного Вьетнама.

***

   Словно по команде все посетители кабачка повернули головы  в  сторону
европейцев, пересекавших танцевальную площадку и направлявшихся к своему
столу. Кроме Малко и Джима Дафа, во  "Вьенг-Ратри"  не  было  ни  одного
иностранца. За стойкой бара, рядом с филиппинским оркестром,  болтали  в
ожидании партнеров несколько лаосских платных танцовщиц.
   У Малко вдруг возникло странное ощущение, будто он невидимка.  Он  не
чувствовал враждебности по отношению к  себе,  это  было  скорее  полное
безразличие. Им  не  следовало  приходить.  Менее  впечатлительный  Джим
фыркнул, не испытывая ни малейшего смущения, и  углубился  в  созерцание
ножек своей соседки.
   "Вьенг-Ратри" стоял рядом с узкой насыпной дорогой напротив  свайного
бидонвиля, к востоку  от  проспекта  Лан-Ксанг.  Поблизости  возвышалась
ухоженная вьетнамская пагода. Банановая роща, окружавшая  "Вьенг-Ратри",
придавала ему некоторую таинственность. Это было  двухэтажное  здание  с
облупившимися стенами  и  зелеными  ставнями.  Старый  кондиционер  гнал
теплый воздух в зал, где три парочки  целомудренно  танцевали  медленный
фокстрот. К ним  с  явной  ленцой  подошел  официант,  и  Джим  Даф,  не
спрашивая Малко, заказал два скотча.
   -  Публика  здесь  собирается  церемонная,  -  заметил  он  и   обвел
снисходительным  взглядом  зал.  -  Почти  все  они  лаосцы  со   своими
подружками, если  не  считать  нескольких  китайцев.  Иностранцы  бывают
редко. Но это единственный кабачок, который открыт после  комендантского
часа и где путаны не пристают к посетителям...
   Малко посмотрел на шеренгу девочек, стоящих у стойки.
   -  Действительно,  они  на  нас  не  бросаются.   Американец   сделал
красноречивый жест.
   - О, если  вы  им  понравитесь,  вы  можете  выбрать  любую.  Но  они
предпочитают все  же  китайцев,  которые  их  содержат.  Или  лаосцев...
Посмотрите на того толстяка в конце  зала,  с  девицей  в  красном.  Это
полковник,  получающий  сто  тысяч  кипов  в  месяц   .  И  все  же  он  здесь  каждый  вечер.  И  как-то
выкручивается. Но они очень любят, чтобы все оставалось между ними.
   Джим Даф опорожнил свой стакан и поставил его на стол.
   - Вы знаете, Синтия сводит меня  с  ума,  -  сказал  он.  -  Она  уже
выставила меня на тысячу долларов.
   - И зачем же вы ей поддаетесь?
   Джим издал какой-то нечленораздельный звук и склонился к Малко  через
стол.
   - Потому что я испытываю дикое желание поцеловать ее. В  "Эр-Америке"
нет ни одного пилота, который не пытался бы за ней приударить. Но она  и
рта не дает им раскрыть. Хотя у нее, похоже, нет  хахаля.  Никого.  Один
Конфуций. Однажды вечером я предложил ей пятьсот долларов за одну  ночь.
И положил деньги на стоику. Она взяла их и разорвала в клочья. Я чуть не
спятил. Тогда-то она и сказала, что  готова  дать  мне  шанс.  Партию  в
покер. Правда, предупредила, что умеет плутовать и что  мне  никогда  не
выиграть.
   - А она действительно плутует?
   Джим пожал плечами.
   - А черт ее знает! Я слежу за ее руками. И ни разу ничего не заметил.
Но ей феноменально везет. Но  ведь  это  не  может  длиться  без  конца.
Вспомните сегодняшний вечер. Вы могли бы  целовать  ее  сейчас.  Фортуна
повернулась к ней боком.  Завтра,  если  немножко  повезет,  придет  моя
очередь.
   - Желаю вам успеха, - сказал Малко.
   Американец задумчиво  вертел  в  руках  свой  стакан.  Неожиданно  он
спросил:
   - Что вы делаете во Вьентьяне? Я вас здесь никогда не видел...
   - Я прибыл сюда совсем недавно.
   - Каким бизнесом вы занимаетесь?
   Малко сделал неопределенный жест.
   - Так, кое-какие дела.
   Глаза Джима блеснули.
   - И какие же это дела?
   Малко повернул голову и бросил коротко и ясно:
   - Я ищу кого-нибудь, кто согласился  бы  получить  кучу  денег  ценой
некоторого риска.
   С минуту они помолчали под звуки старого танго. Затем Джим нагнулся к
Малко.
   - Если в мне сказал это кто-то другой, я бы тут же оборвал  разговор.
Но когда имеешь дело с парнем, способным отказаться переспать с Синтией,
это особая статья. Так о чем речь?
   - Нужно слетать в Бирму за небольшой партией рубинов, - сказал Малко,
- и доставить их сюда. Получение  на  заброшенном  участке  в  джунглях.
Нужен самолет и опытный пилот.
   - У меня есть самолет. Мне ничего  не  стоит  долететь  до  верховьев
Меконга вверх колесами, - сказал Джим. - К тому же я не прочь поработать
с вами...
   - Сколько вы зарабатываете в "Эр-Америке"?
   - Две тысячи четыреста долларов в месяц за восемьдесят летных  часов,
а также премии, если приходится летать в места  с  нездоровым  климатом.
Контракт  на  один  год  с  правом  продления.  Но  здесь  такая  тоска,
единственная радость - промотать заработанное. Большинство наших пилотов
вырабатывают норму за пятнадцать дней и исчезают из страны. На родине  у
меня никого, поэтому я остаюсь здесь.
   - Вам хватает этих двух тысяч четырехсот  долларов,  чтобы  играть  в
покер с Синтией?
   Даф уклончиво отмахнулся.
   - У меня есть и другие источники дохода.
   Подозвав официанта,  он  заказал  еще  по  порции  виски.  Глаза  его
заблестели, как у настоящего пьяницы. Когда скотч был принесен, он разом
проглотил его и рыгнул.
   - Ваши другие источники не связаны с опиумом? - спросил Малко.
   Джим улыбнулся, ничего не ответив.
   В  эту  минуту  у  входа  послышался  шум,  и  несколько   официантов
завертелись вокруг сказочно безобразного толстенького  азиата  с  бритым
черепом в форме сахарной головы,  с  ушами,  напоминающими  уши  старого
слона, и  плоским  носом  боксера.  Это  чудовище  сопровождала  молодая
курносая евроазиатка, растрепанная и грязная.
   Когда она проходила  мимо  Малко,  застывшего  от  неожиданности,  он
обратил внимание  на  ее  длинные  темно-красные  ногти,  пышную  грудь,
полуприкрытую сари, которое целомудренно  закрывало  ее  ноги  до  самых
лодыжек.
   Гость двигался мелкими шажками, опустив глаза.
   - Это Ло-Шин, самый богатый человек Вьентьяна, - шепнул Джим Даф.
   - Вы его знаете?
   Джим покачал головой.
   -  Лично  мы  не  знакомы.  Он  никогда  не  вступает  в  контакт   с
иностранцами. И сюда приходит очень редко. Но недавно он связался с этой
девицей и, видимо, не прочь доставить ей удовольствие...
   Обстановка во "Вьенг-Ратри" незаметно  изменилась.  Словно  появление
всемогущего  китайца  отразилось  даже  на  составе  воздуха.   Девушки,
сидевшие за стойкой, повернулись лицом к залу. А три из  них  отделились
от подруг и уселись за стол Ло-Шина.
   - Его подружка, похоже, не слишком ревнива? - спросил Малко.
   - Она притворяется, - объяснил Джим. - Этот китаец всегда на виду.  И
его любовница отлично понимает, что ей нечего бояться этих девок. Они не
достойны могущественного Ло-Шина.
   И действительно, тот не удостаивал их и взглядом... Джим фыркнул.
   - Я привез из Хуайсая несколько бутылок "Моэт-и-Шандон", - сказал он,
- хваленого французского шампанского. Пойдем разопьем у меня  бутылочку.
За здоровье Синтии!
   На дворе шел дождь, но жара стояла по-прежнему удушающая.
   Малко сел  в  "камаро",  и  они  с  бешеной  скоростью  помчались  по
проспекту Лан-Ксанг. Американец жил недалеко от комплекса На-Хай-Дио. Он
остановил машину перед низеньким домиком,  окруженным  садом.  На  белой
табличке было написано: "Меконг, дом №36". Стены  в  доме  были  покрыты
белым лаком, а комнаты обставлены плетеной  мебелью.  Войдя,  американец
упал в кресло.