дупредить  Ло-Шина  об  этой
опасности.  На  карту  поставлены  сотни  тысяч  долларов.  Эта  женщина
оказалась змеей. Он посмотрел на нес новыми глазами.  Синтия  оставалась
прекрасной, хотя он был почти уверен, что она превратится в урода.
   Принц изобразил деланную улыбку.
   - Не знаю, о чем вы говорите. Раз  вы  не  хотите  рассчитываться,  я
должен уехать.
   - Вы не выйдете отсюда, пока не ответите  на  мой  вопрос.  Лом-Сават
снова попытался встать, но женщина легко опрокинула его на  канапе.  Она
была высокой, спортивно сложенной, мускулистой.
   Принц завопил:
   - Пустите меня, я отомщу вам.
   - Давайте, говорите, да поскорее. Иначе я вынуждена буду  подвергнуть
вас пытке, - назидательно произнесла Синтия.
   Лаосец стал протестовать, но молодая женщина не  была  расположена  к
пустой болтовне. Внезапно он понял, что, несмотря на  красивую  выгнутую
линию чувственного  рта,  ее  лицо  с  выщипанными  бровями  было  очень
жестким.
   - Вы не имеете права! - возмутился он.
   - Думаю, что ваш шофер не отправится вас искать, пока вы не выйдете к
нему сами, - сказала она. - У нас достаточно времени, чтобы  разговорить
вас.
   - У вас?
   - Да, именно у нас, - сказал Малко, открывая дверь в комнату.
   Не веря своим глазам, принц Лом-Сават уставился на высокого  блондина
с черным пистолетом в правой руке. Это было похоже на кошмар. Он тут  же
понял, кто открыл дверь.
   - Принц Лом-Сават! - сказал на прекрасном французском языке Малко.  -
У меня очень мало времени, но я должен получить от вас информацию.  Меня
ничто не остановит, чтобы  разговорить  вас.  Хотя  мне  лично  подобные
методы самому крайне неприятны...
   Синтия проворковала:
   - Чтобы воздействовать на этого  кабана,  лучше  всего  было  бы  для
начала продемонстрировать перед ним любовь. Вряд ли его сердце  выдержит
это...
   Малко сказал себе, что  Синтия  вполне  способна  на  такой  шаг,  но
предлагаемое ею средство недостаточно надежно.
   - Вы согласны говорить? - спросил он по-лаосски.
   Съежившись на диване, принц Лом-Сават отрицательно  покачал  головой,
приведя в движение свой тройной подбородок. И  сразу  же  с  неожиданной
силой руки Синтии схватили его за запястья.
   - Вас ждет очень неприятный вечер, - сказала она ледяным тоном.

Глава 19

   Малко одним глотком выпил рюмку ледяной водки. Ему хотелось ни о  чем
не думать, действовать как автомат.
   Было невыносимо слышать звуковой фон, образуемый прерывистым дыханием
принца Лом-Савата. Усилием воли Малко заставил себя взглянуть  на  него.
Пытка продолжалась уже более 20 минут. В  то  время,  как  шофер  принца
дремал в "Мерседесе-250" в нескольких метрах от дома Синтии.
   Огромный лаосец был подвешен вниз  головой,  как  гигантский  бурдюк.
Перед этим Синтия с удивительной ловкостью связала ему руки  за  спиной.
Затем они с большим  трудом  вдвоем  подняли  стопятидесятикилограммовую
тушу принца так, чтобы привязать его ноги на уровне щиколоток к опорному
столбу посреди потолка. Эта идея пришла Малко в голову по  ассоциации  с
совой бонз... Принцип был тот же.
   Теперь дуэль в покер разыгрывалась  между  Лом-Саватом  и  им.  Малко
отвергал самую мысль о таком вульгарном приеме, как вырывание  ногтей  и
даже просто избиение.
   Однако  философия  бонз  вполне  позволяла  удачно  решить  возникшую
проблему. Для этого надо только достаточно  долго  продержать  его  вниз
головой, отчего Лом-Сават мог отправиться на тот свет от кровоизлияния в
мозг или от разрыва сердечного клапана. Осознавая это, принц должен  сам
постараться не допустить столь неприятного финала.
   Хладнокровно приняв жестокое решение, Малко исходил из того,  что  на
карту поставлено слишком много. Выбора у него не было еще и потому,  что
никто во Вьентьяне, кроме  него,  не  осмелился  бы  вообще  допрашивать
могущественного Лом-Савата, тем более таким образом... Даже  Хаммуан  не
пошел бы на это.
   Было  очевидно,  что  толстый  лаосец  является  "мягким  подбрюшьем"
наркомафии. Ни Виллард, ни Ло-Шин не были так уязвимы, как он.
   Однако пока принц Лом-Сават отказывался говорить. Рот его был  широко
открыт, дышал он  с  трудом,  неровно  и  прерывисто.  Синтия  встала  и
приблизилась  к  нему.  Уперев  руки  в  бедра,  она   была   совершенно
божественной в  платье  из  шелкового  трикотажа,  тесно  облегавшем  ее
великолепное тело. Ее голубые глаза  с  интересом  следили  за  зрачками
лаосца. Как бы забавляясь, она чуть  подтолкнула  его  движением  бедер,
отчего тело принца закачалось, как маятник.
   - Не правда ли, он похож на гигантский  окорок?  -  заметила  она.  -
По-моему, скоро наступит смерть...
   Малко взглянул на фиолетовое лицо лаосца, на его  красные  выпученные
глаза. При его тучности пытка действительно могла оказаться смертельной,
и уже скоро, а это Малко не устраивало.  Он  присел  на  корточки,  взял
запястье Лом-Савата и пощупал пульс, который бился  в  ужасающем  ритме,
между стопятидесятью и двумястами ударами  в  секунду.  Это  обеспокоило
Малко.
   - Вы будете говорить?
   - Отвяжите меня, - выдавил из себя  Лом-Сават.  -  Я  буду  говорить,
клянусь вам.
   Синтия  угрожающе  взглянула  на  него  своими  прекрасными  голубыми
глазами.
   - Я не очень честно поступила с ним, - сказала она.
   С рассчитанной медлительностью  она  расстегнула  молнию  на  платье,
одним  движением  плеч  сбросила  его  с  себя  и  оказалась  совершенно
обнаженной, если не считать туфель на высоких каблуках. После этого  она
стала прохаживаться вокруг принца, прямо глядя в его набухшие глаза.
   Фиолетовый Лом-Сават начал пускать пузыри. Глаза его почти вылезли из
орбит, он стал задыхаться... Вместе с пузырями изо рта пошла пена. Малко
нахмурил брови...
   - Принц, - сказал он, - еще немного, и вам  никто  не  сможет  больше
помочь.
   Он  встретил  почти  безразличный  взгляд.   Жестокость   -   тяжелое
искусство, но надо уметь не бояться замарать руки.
   Малко обратил внимание, как бьется большая вена на  виске  лаосца.  И
вдруг из уст Лом-Савата раздались с трудом произносимые слова:
   - Итальянский миссионер рядом... Бан-Хуэй-Сай...
   - Какой миссионер? Что вы хотите сказать?
   Лом-Сават тяжело задышал, не в состоянии говорить, затем простонал:
   - Я буду говорить, клянусь вам, но развяжите меня, иначе я умру.
   Малко взглянул  на  лицо  пытаемого.  Чтобы  обмануть  смерть,  принц
Лом-Сават был способен придумать неведомо  что,  попытаться  разжалобить
Малко несколькими пустыми словами, но, с другой стороны, он  уже  был  у
смертной черты.
   - Я не верю вам, - сказал Малко. - Сообщите подробности.
   Лом-Сават сказал сдавленным голосом:
   - Фабрика наводится на семнадцатом километре по  течению  Меконга,  к
северу от Бан-Хуэй-Сай, недалеко от дома итальянского миссионера. Но  вы
не...
   Внезапно его голос перешел в рыдание:
   - Скорее, скорее...
   Тут его рот открылся, и он застыл  в  неподвижности  с  закатившимися
глазами, без сознания.
   Малко заметил, что на глазных яблоках лопнули  несколько  кровеносных
сосудов. Малко бросился вперед, развязал веревку, и тело тяжело упало на
пол. Он положил лаосца на спину. В глазах у того были кровяные прожилки,
он дышал слабо, открытым ртом.
   Синтия спокойно одела платье.
   - По-моему, старого развратника хватил удар, - заметила она.
   - Надо бы вызвать врача, - сказал Малко. Теперь голубые глаза молодой
женщины смотрели на Малко с упреком:
   - Врача? Чего ради? Я просто передам его шоферу. -  Она  фыркнула  от
смеха. - Скажу, что удар случился во время занятий любовью.
   - Нет, я хотел бы, чтобы он еще заговорил, - сказал Малко.
   Синтия пожала плечами.
   - Хорошо. Сейчас позову врача. Он живет в ста метрах отсюда.
   - А шофер...
   - Выйду через  кухню,  он  ничего  не  заметит.  Синтия  выбежала  из
комнаты.

***

   Старый врач-лаосец покачал головой и выпрямился.
   - Необходимо отвезти его в больницу, - сказал он. - Это кровоизлияние
в мозг, а, возможно, и легочная эдемия.
   - А речь может восстановиться? - спросил Малко. Врач покачал головой.
   - Не знаю. Может восстановиться через несколько часов, а может  быть,
через несколько дней или никогда.
   - Очень хорошо. Мы сейчас его перевезем.
   Синтия сунула врачу две тысячи кипов, и он незаметно ускользнул через
кухонную дверь.
   При взгляде на полуобнаженное тело Лом-Савата по  лицу  ее  пробежала
гримаса отвращения. Он напоминал чем-то кита,  выброшенного  на  тиковый
пол комнаты. Его стошнило, а глаза его как-то странно косили влево,  как
будто он следил за дверью.
   - Тут потребовался бы, пожалуй, мой  вес  в  золотом  эквиваленте,  -
бросила она. - Теперь тебе нужно уехать. Я пойду предупрежу шофера.
   Она ласково обвила руками шею  Малко  и  поцеловала  его.  Поцеловала
почти по-братски. И все же ее живот прижался  к  бедру  Малко,  а  глаза
призывно улыбнулись.
   - Когда-нибудь, - сказала она, - я схожу к психиатру, а потом приду к
тебе...
   Малко вышел. Влажная жара навалилась ему на плечи. Теперь нужно найти
способ, чтобы эффективно вмешаться. И пожелать, чтобы принц Лом-Сават не
обрел раньше времени дар речи.
   Завтра же он изложит ситуацию генералу Хаммуану. Он  один  располагал
законными средствами для проведения такой операции.

***

   Генерал Хаммуан внимательно слушал Малко,  делая  для  себя  какие-то
пометки. Когда Малко упомянул об итальянском миссионере, генерал  поднял
голову:
   - Однажды этот миссионер уже сообщал нам о том, что самолет торговцев
наркотиками сел по ошибке на его посадочную площадку. Тот факт, что  они
создали там лабораторию по производству наркотиков, вполне объясним. Это
совсем рядом с самыми крупными плантациями.
   Кабинет лаосского  генерала,  с  облупившейся  краской  на  стенах  и
разрозненной мебелью, имел по-прежнему неприглядный  вид.  Что  касается
принесенного им чая, он напоминал скорее помои...
   Малко сидел как на углях.
   - Что вы намерены предпринять? -  спросил  он.  -  Мы  можем  нанести
сокрушительный удар по наркобизнесу. И  я  думаю,  после  этого  ЦРУ  не
осмелится участвовать во всякого рода махинациях с мео.
   Генерал Хаммуан деланно улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
   - Ничего, - сказал он печально.

***

   Малко взглянул на лаосского генерала, не в силах сдержать  изумление.
Ведь он знал, что Хаммуан не взяточник и не трус.
   - Вы шутите?
   Генерал сидел, машинально поигрывая пистолетным патроном,  удрученный
и расстроенный.
   - Для операции такого масштаба, - сказал он, - мне нужно  перебросить
туда  не  менее  сотни  солдат.  Нго  предупредил  вас,  что  подпольную
лабораторию сторожат гоминьдановские солдаты. Недалеко от нее  находится
небольшое селение, где размещено еще пять тысяч гоминьдановцев... У  них
имеется автоматическое оружие, и они не колеблясь его применят.
   А чтобы перебросить моих парашютистов хотя бы до Хуайсая,  мне  нужны
самолеты. Попросить их я  могу  только  у  военно-воздушных  сил  или  в
"Эр-Амсрике".  Меня  попросят  обосновать   проведение   столь   крупной
операции. И я  вынужден  буду  это  сделать.  Генерал  Бум-Сак,  который
командует тактической авиацией, шесть месяцев  назад  был  задержан  при
попытке перевезти сорок пять килограммов  героина.  А  он  близкий  друг
Ло-Шина... Что касается Вилларда, контролирующего "Эр-Америку", вы  сами
знаете, чего он стоит... Нам либо устроят ловушку, взвалив всю  вину  на
Патет-Лао, либо так затянут время, что по прибытии  туда  мы  ничего  не
найдем.
   Последовало  молчание,  нарушаемое  лишь  шумом  кондиционера.  Таким
образом, все труды Малко, весь риск,  на  который  ему  пришлось  пойти,
завершились такой вот констатацией провала. Ему удалось  открыть  канал,
через который ЦРУ участвовало в наркобизнес, он выявил  тех,  кто  несет
ответственность за это,  а  теперь  вдруг  оказалось,  что  он  бессилен
что-либо сделать. Его золотистые глаза  даже  позеленели  от  бешенства.
Генерал Хаммуан следил за ним полным симпатии взглядом.
   - Если в я был свободен... - вздохнул он. - С моими  парашютистами  я
бы шутя разделался с ними.
   Малко покачал головой.
   - К чему пустые сожаления! Надо искать выход.
   Хаммуан закурил французскую сигарету,  и  в  кабинете  повисли  клубы
едкого дыма.
   Вдруг он о чем-то вспомнил, порылся в своей картотеке и достал нужную
карточку.
   - Некий Джо Позитано прибыл сегодня утром в Сайгон, -  сказал  он.  -
Интерпол  характеризует  его  как   известного   торговца   наркотиками,
связанного с китайской мафией. Я как-то  задавался  вопросом,  зачем  он
бывает во  Вьентьяне.  Теперь  это  ясно.  Он  должен  появиться,  чтобы
получить товар для Сайгона.
   Малко внимательно слушал генерала. И в голове его начал  складываться
план.
   - Вы не в силах помочь мне официально, - сказал он, - но, может быть,
вы окажете мне услугу в личном порядке?
   Хаммуан улыбнулся.
   - Я готов сбросить свой мундир и присоединиться к  вам.  Моей  стране
нужна неподкупность. Мы должны  показать  коммунистам,  что  тоже  можем
бороться против коррупции.
   - Мне нужно слетать в Сайгон, - сказал Малко. - Очень быстро, и чтобы
ни одна душа не знала об этом. Мне нужно также, чтобы этот  Позитано  не
покидал Вьентьян до тех пор, пока я не вернусь.
   - Отправить вас в Сайгон мне не составит труда, - сказал Хаммуан, - я
это устрою. Я начинаю догадываться  о  том,  что  вы  задумали,  но  это
безумие: вы идете на верную смерть.
   - А что, Позитано уже во Вьентьяне? Генерал покачал головой.
   - Я не думаю. У нас в Комитете нет об этом никаких сведений.
   - Это уже хорошо, - бросил Малко. - Когда я могу вылететь в Сайгон?
   Генерал Хаммуан снял трубку своего старенького телефона.
   - Я закажу вам место в первом же самолете, вылетающем в Сайгон.

***

   Малко незаметно вытащил комочки ваты, которыми он заткнул уши,  чтобы
не оглохнуть в диком грохоте, устроенном стратокрейсером.  Их  раздавали
при взлете вместе с конфетками...
   Бетонные  плиты  сайгонского   аэропорта   подогревались,   казалось,
изнутри, настолько сильно они были раскалены солнечными  лучами.  Дюжина
одуревших от жары пилотов вьетнамских вертолетов отдыхала в тени.  Малко
казалось, что он теряет по килограмму веса на  каждом  шагу.  Времени  у
него было в обрез. Стратокрсйсер отправлялся в обратный путь  через  два
часа с группой дипломатов. И это  его  вполне  устраивало.  Американская
армия   располагала   здесь,   пожалуй,   самым   совершенным   в   мире
телекоммуникационным центром.
   Оказавшись в Сайгоне, он испытал странное чувство. Последний  раз  он
был в этом аэропорту при трагических обстоятельствах, когда ему пришлось
доставить на верную смерть капитана Тхука, двойного агента из  Северного
Вьетнама... Однако сегодня его задача была куда более опасной.
   Он  подошел  к  двери   здания,   окруженного   колючей   проволокой,
брустверами из мешков с песком и бочек с цементом  и  охраняемого  двумя
американскими часовыми. На  крыше  виднелось  несколько  легких  орудий.
Настоящий блокгауз. На фронтоне здания выделялась  написанная  огромными
буквами надпись: "Командование американских ВВС во Вьетнаме".
   Часовой преградил Малко путь. В этот  момент  в  воздух  поднялись  и
направились в  сторону  Ан-Лока  несколько  "фантомов",  совершенно  его
оглушивших.
   Когда грохот несколько стих, он сказал:
   - Я хотел бы видеть генерала Трима. Он меня ждет.
   Пока солдат рассматривал документы, Малко оглядел аэропорт. Да, здесь
была  настоящая  война  миллиардов  с  ежеминутными  вылетами   новейших
самолетов, отличавшаяся, как небо от земли, от маленькой жестокой войны,
которую ЦРУ вело в Лаосе.
   Вернулся часовой, ставший значительно более предупредительным:
   - Генерал ждет вас, сэр.
   Он щелкнул по ладони прикладом своего М-16 и открыл  двери,  выпустив
волну охлажденного воздуха.

***

   Джо Позитано проснулся от резкого двойного стука в дверь его комнаты.
Корсиканец инстинктивно схватился за свой "кольт-45", лежавший на  столе
рядом с ним, и резко встал.
   И тут же вспомнив, где  он  находится,  положил  пистолет  и  крикнул
хриплым надтреснутым голосом:
   - Слышу, слышу...
   У  прислуги  "Лан-Ксанга"  не  слишком  легкая  рука.  Он   раздвинул
занавески. За окном едва виднелась  лента  Меконга,  так  как  было  еще
темно. Привычным  движением  Джо  проверил,  здесь  ли  его  чемоданчик,
закрытый на замок. Если  не  принять  предосторожностей,  сто  пятьдесят
тысяч долларов мелкими купюрами могли моментально исчезнуть. Но Джо  был
серьезным  и  достаточно   осторожным   человеком.   Одним   из   редких
корсиканцев, которому китайцы из Сайгона полностью доверяли. Во Вьентьян
он прибыл впервые,  но  зато  часто  ездил  на  Борнео  или  в  Гонконг,
сопровождая не  очень  надежных  людей.  Позитано  прекрасно  знал,  что
китайцы редко прощают измену, и хотел дожить до глубокой старости.
   Он быстро оделся. Встреча ему была назначена в "Эр-Америке"  в  шесть
часов тридцать минут. И это все,  что  он  знал.  А  также  имя  пилота,
который должен доставить его на место: Марк.
   Имя было, разумеется, условным. Джо очень спешил вернуться в  Сайгон.
Вот уже восемь месяцев он  жил  с  маленькой  семнадцатилетней  аннамкой
, очень  злой  и  чувственной,
ветреной и совершенно невыносимой. Но как  только  он  прикасался  к  ее
атласной коже, то тут же забывал все се измены и проделки.  Возвращаться
он будет с пустыми руками. Спокойно. Товар  отправят  позднее  обходными
путями.
   Он засунул свой кольт за пояс под  рубашкой,  надел  белую  куртку  и
шляпу с черным кантом, а затем тщательно  закрыл  двери  своей  комнаты.
Коридоры были пусты, а он умирал с  голоду.  Ничего  обнадеживающего  не
было и в холле. За стойкой дремал  дежурный.  Он  даже  не  взглянул  на
проходившего мимо него корсиканца. Джо вышел на крыльцо и вдохнул теплый
и влажный воздух. По-прежнему сыпал дождь, начавшийся еще с вечера. Этот
собачий муссон!
   Вдруг он заметил, что заказанного им накануне  такси  нет  на  месте.
Держа чемоданчик в руке, Джо налетел на дежурного:
   - А где же такси, свинячье рыло?
   Тот поднял на него слипающиеся спросонья глаза.
   - Какое там такси! Слишком рано.
   И вновь погрузился в дремоту. Нащупав рукой пистолет. Джо приблизился
к нему, готовый выбить ему мозги. Но тут же быстро опомнился:  ведь  это
ничего  не  даст.  Ему  уже  не  раз  советовали  избавиться  от  старых
колониальных привычек. Здесь это так же опасно, как и коньяк с содовой.
   Главное было  добраться  до  аэропорта.  Помахивая  чемоданчиком,  он
пешком направился на набережную Фангум вне  себя  от  гнева.  Надо  быть
идиотом, чтобы дать накануне таксисту пятьсот кипов.  Парень,  наверное,
дрыхнет где-нибудь, накурившись опиума.
   Не прошел Джо и ста метров, как сзади послышался шум мотора.
   Он повернулся.
   К нему быстро приближались две яркие фары.  Он  поднял  руку.  Машина
притормозила. Это было старое, разболтанное  такси,  за  рулем  которого
сидел лысый лаосец.
   Позитано открыл дверь и, не спрашивая разрешения, уселся на  потертое
сиденье, поместив рядом с собой чемоданчик.
   - В Ват-Тай, свинячье рыло, - сказал он с изысканной  любезностью.  -
"Эр-Америка".
   Не говоря ни слова,  шофер  тронул  машину.  Проехав  мимо  "Красного
дельфина", он повернул  направо  и  выехал  на  улицу  Сайя  Сеттатирах.
Убаюканный покачиванием машины, Джо задремал. Было настоящим чудом,  что
в столь ранний час он поймал такси.
   И вдруг на перекрестке Ситхан шофер свернул влево, на дорогу, ведущую
к Меконгу. Очнувшись от дремоты, Позитано буквально подскочил на сиденье
и разразился целым залпом ругательств по-вьетнамски.
   - Черт тебя побери! Я же сказал тебе в Ват-Тай, свинячий сын!
   Шоферу  понадобилось  не  менее  ста  метров,  чтобы  затормозить   и
остановиться. Они находились на пустынной дороге, вдоль