трицать,
что ЦРУ имеет какое-либо отношение к вашей акции. Даже если вам придется
отсидеть годик-другой в уругвайской тюрьме.
   Приятная перспектива, нечего сказать.
   - Криса с Милтоном вы отошлете обратно?
   Посол задумался.
   - У меня нет никаких инструкций  относительно  ваших  телохранителей.
Думаю, они тоже могут остаться в качестве туристов.
   - Они будут счастливы, - уверил Малко.
   Посол  встал.  Он  не  любил  подобных  историй,  от  которых  так  и
попахивает серой.

***

   В зале "Агилара" было полно народу. В этом модном ресторане книзу  от
Пьяца  Индепенденсиа  подавали  вполне   приличную   морскую   живность,
запеченную в тесте. Малко встал и направился к туалетам.
   Дверь женского туалета была приоткрыта. Малко быстро  заскочил  туда,
просунул белый конверт за зеркало умывальника и вышел вон.
   Ресторан  походил  на  вокзальный  буфет  с  высокими   потолками   и
старомодным убранством. Трое мужчин предавались мрачным мыслям. В  своей
записке Малко просил встречи с Флор. Без помощи тупамарос он обойтись не
мог.
   - Будем привлекать малышку со старой обезьяной? - спросил Крис.
   Речь шла о Лауре и Эчепаре. Малко задумался.
   - Это будет для них немалый риск. Особенно для Эчепаре.
   - Так тоже сказать, - вставил Милтон, - в тюрьме жратва наверняка  не
хуже, чем в этом ресторане.
   Морская живность приводила его в ужас тем  более,  что  с  омарами  в
Монтевидео было туго. Малко, скорчив рожу, пригубил приторно-сладкое, на
любителя, вино.
   - Все же я попрошу Хуана нам помочь, - сказал он. -  Может,  выторгую
ему жизнь.
   У него было восемь дней на то, чтобы сделать практически невозможное.
Флор предложила ему дурацкую сделку.

Глава 15

   "Опель" медленно проехал перед  большим  крытым  входом.  Малко  ясно
различил огромную надпись: "Тюремное учреждение". Тюрьма  Пунта-Карретас
со своими восьмиметровыми стенами, построенная фасадом к  морю  в  самом
центре города, имела неприветливый вид. Вверху синело небо, стояла жара.
   - Да, влипли, - пробормотал Крис Джонс.
   Вот уже битых полчаса Малко с телохранителями осматривали  подходы  к
тюрьме, ожидая, что в голову придет какая-то идея. Результаты осмотра не
обнадеживали.  Тюрьма  была  возведена  на  наклонном  участке.   Улицы,
окаймлявшие ее нижнюю сторону, были закрыты  для  движения.  Над  каждым
углом  восьмиметровой  стены  возвышался  каземат,  окруженный   колючей
проволокой.
   Малко развернулся и неторопливо направился в обратном направлении  по
улице Хосе Эллаури, которая шла вдоль верхней стороны тюрьмы.  Благодаря
покатости участка можно было заметить камеры,  оконные  решетки  и  даже
самих  заключенных  в  тюремном  строении,  находившемся  за   садом   и
административным корпусом. Все, казалось,  охранялось  самым  строжайшим
образом. Тюрьма явно не походила на бутафорскую.
   Когда  Малко  проезжал  мимо  тюрьмы,  от  угловой  будки   отделился
охранник. Он выскочил на мостовую и преградил  им  дорогу.  Малко  резко
затормозил, чтобы  его  не  раздавить.  Охранник  подошел  к  "опелю"  с
автоматом наизготовку и спросил:
   - Что вы здесь делаете?
   - Проезжаем мимо, а что? - с самым невинным выражением  лица  ответил
Малко.
   Охранник окинул трех мужчин в "опеле" подозрительным взглядом.
   -  Вы  уже  третий  раз  здесь  проезжаете.  Никто  не  имеет   права
останавливаться или замедлять  ход  перед  Пунта-Карретас.  Вы  что,  не
знали?
   - Не знали, - ответил Малко.
   Уругваец помахал перед ними своим автоматом.
   - Мотайте отсюда. И если я увижу вас  еще  раз,  выстрелю  по  шинам.
Можете, тогда идти жаловаться в свое посольство.
   Малко тут же дал газ. В смотровое зеркало  он  увидел,  как  охранник
записывает номер "опеля".
   - Тут нужен танк, - вздохнул Крис Джонс. - Да и то...
   Лаура Иглезиа  предупреждала  Малко,  что  после  нескольких  побегов
тюрьма стала тщательно охраняться. Он все же  не  думал,  что  до  такой
степени...
   Пунта-Карретас исчезла за деревьями. Малко мчался  к  улице  Генерала
Риверы. Когда он выходил из "опеля", к нему подошла  молодая  девушка  и
сунула записку. В ней была лишь одна строчка: "Приходите в  монастырь  в
одиннадцать". Значит, Флор получила сообщение, оставленное в "Агиларе".
   В Монтевидео о Роне Барбере больше не говорили. Будто  он  уже  умер.
Хуан  Эчепаре  затаился  у  себя  на  вилле,   предоставив   "опель"   в
распоряжение Малко. Одна лишь неистовая Лаура  -  явно  неравнодушная  к
золотистым глазам - с готовностью  предлагала  свои  услуги.  На  всякий
случай.

***

   Старая монахиня  бросила  на  Малко  в  высшей  степени  недоверчивый
взгляд.
   - Посещения категорически запрещены,  -  сказала  она.  -  Кроме  как
членам семьи.
   - Сеньорита Каталина сама просила меня прийти, - настаивал Малко.
   - Как ваше имя?
   - Принц Малко Линге.
   Она вытащила из своего объемистого рукава  клочок  бумаги,  и  быстро
пробежала его глазами.
   - Ладно, - нехотя проворчала она. - Входите.
   Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы  он  мог  пройти.  Задвижка
щелкнула за его спиной. Малко пошел по  коридору  следом  за  семенившей
впереди старой монахиней. Она открыла какую-то дверь и сказала:
   - Подождите здесь.
   Ключ  повернулся  в  замке:  его  заперли!  Доверием  тут  особо   не
отличались.
   Через несколько минут Малко снова  услышал,  как  поворачивают  ключ.
Вновь появилась старая монахиня, но уже в сопровождении Флор Каталины  в
монашеской одежде.
   - Только недолго, - проворчала старуха и вышла, хлопнув дверью.
   Флор уставилась на Малко суровым враждебным взглядом.
   - Зачем вы хотели меня видеть?
   - Мне нужны сведения о Пунта-Карретас, - сказал он.  -  И  потом,  вы
могли бы связаться с двумя своими друзьями?
   Флор заколебалась.
   - Это трудно, но можно. После массовых побегов они сменили начальника
тюрьмы и почти всех  охранников.  Посетителей  обыскивают  при  входе  и
выходе. Камеры обыскивают и прослушивают каждый день.
   В ее глазах вспыхнула гордость.
   - Мы устроили побег сразу ста шести  нашим  товарищам.  Члены  семьи,
посещавшие заключенных два раза в неделю, уносили землю. Мы  купили  два
здания на небольшой улочке, по которой сейчас  запрещен  проезд.  Теперь
все  это   невозможно.   Нужно   быть   птицей,   чтобы   выбраться   из
Пунта-Карретас.
   - Какой срок вам понадобится, чтобы их предупредить?
   Флор задумалась.
   - Два дня.
   - Они выходят на прогулку каждый день? В котором часу?
   - Между четырьмя и четырьмя тридцатью. Больше вопросов нет?
   - Нет.
   - Вот и хорошо. В следующий раз  побеспокоите  меня  лишь  для  того,
чтобы сообщить, что вы готовы. Тем же способом. И не забудьте,  что  вам
осталось только шесть дней.
   Она круто развернулась, как  Жанна  д'Арк,  следующая  на  костер,  и
вышла. Малко вышел следом.
   Старая монахиня  сцапала  его  по  дороге  и,  не  говоря  ни  слова,
выпроводила вон. Выбравшись на  улицу  Генерала  Риверы,  он  облегченно
вздохнул.
   - Мы тут беспокоились, решили, что  они  непременно  отлучат  вас  от
церкви, - тонко пошутил Крис.
   Милтон позволил себе лишь деликатно хмыкнуть.
   - Что теперь? - спросил Крис. - Наймем дивизию морских пехотинцев?
   Огонек решимости сверкнул в глазах Малко. Флор подала ему идею. А  он
любил замахиваться на невозможное.
   - Нам нужно найти вертолет, - сказал он. Это был единственный  способ
устроить побег двум заключенным. Но искать в Уругвае вертолет и пилота -
все равно что в Сахаре искать воду. Особенно если учесть, для  чего  они
понадобятся...

***

   Ковры, бетонная  стена,  пуленепробиваемое  стекло  отделяли  кабинет
военного атташе от внешнего мира. Полковник Ла  Верн  старался  выходить
отсюда как можно реже. Он проработал половину своей жизни  в  Африке,  и
теперь Южная Америка вообще и Уругвай в частности повергали его в  ужас.
Он потушил в пепельнице второй окурок.
   - Вы просите какие-то невероятные вещи, - спокойно  сказал  он.  -  Я
даже не стану передавать вашу просьбу в Пентагон.
   Малко тем не менее возобновил попытку убедить военного  атташе:  ведь
это был его последний шанс.
   - Достаточно будет, если авианосец будет держаться  в  открытом  море
недалеко от берега. Простой кистью замазываются опознавательные знаки  и
рисуются другие - уругвайской полиции. Вертолет мог бы подобрать меня за
городом в пустынном месте. Вся операция заняла бы меньше одного дня.
   Полковник покачал головой.
   - Вы с ума сошли. А если полиция собьет вертолет? И окажется, что  он
пилотируется   американцем.   Вы   представляете    себе    последствия?
Политические и даже военные. Я очень уважаю Рона  Барбера,  но  будь  он
фигурой даже в десять раз более значительной, такой риск  все  равно  не
был бы оправдан. Мне очень жаль.
   В глубине души Малко знал,  что  военный  атташе  прав.  Нельзя  было
привлекать   вертолет   американских   военно-морских   сил   к    столь
противозаконной операции. После неудачи в бухте Кошон Пентагону пришлось
обзавестись моральными принципами. Малко встал.
   - Я вас понимаю. Попытаюсь найти другой способ...
   Полковник Ла Верн проводил его до дверей. На прощанье он сказал:
   - Мне известно, что обычно вы творите чудеса. Но в этот раз я, право,
не вижу, как вы вызволите этих людей...
   Отчаявшийся, усталый Малко вышел на улицу. Сделав крюк, он с  вызовом
проехался   перед   тюрьмой   Пунта-Карретас.   За   решетками   маячили
заключенные. Привычные решения не годились, приходилось импровизировать.
У него оставалась еще одна маленькая идея. Такая сумасбродная, что он не
хотел даже о ней думать. Но время шло, и она  представлялась  все  более
привлекательной. Ни одного гражданского вертолета в Уругвае не  было,  а
военные вряд ли одолжат его для того, чтобы устроить побег тупамарос.

***

   Малко выключил "Радио-Ориенталь". Рядом возник силуэт  Марии-Изабель.
В своей привычной вуали и черном пальто. Он  замигал  фарами,  и  она  с
точно рассчитанной медлительностью направилась к машине.
   На маленькой улочке никого  не  было.  Неистовая  полковница  обожала
тайну.  Лаура  предупредила  Малко,   что   Мария-Изабель   не   захочет
встречаться на  людной  улице.  Полковница  подошла  к  "опелю".  Малко,
нагнувшись, открыл дверцу.
   - Садись, - сказал он.
   Она уселась рядом. Из-за вуали Малко не мог видеть выражение ее лица.
   - Ты как всегда восхитительна, - сделал он ей комплимент.
   Мария-Изабель  ответила  конфузливым  смешком  и  с  легкой   досадой
заметила:
   - Не слишком часто ты это  замечаешь.  Она  положила  ногу  на  ногу,
приятно зашуршал шелк ее чулок.  Пальто  распахнулось,  обнажив  плотные
бедра. И в этот  раз  она  побрызгала  себя  "Диореллой".  Мария-Изабель
держалась  прямо,   и   Малко   видел   только   ее   профиль.   Профиль
восхитительный. Малко нагнулся и поцеловал ее в шею.
   Она тут же растаяла, притиснулась к  Малко,  и  он  почувствовал  под
рукой жемчужное ожерелье. Юбка  задралась,  демонстрируя  верхнюю  часть
чулка  вместе  с   подвязкой.   Мария-Изабель   была   прелестна   своей
несовременностью.
   Вуаль она не подняла. Через жесткую ткань  Мария-Изабель  дотронулась
кончиком языка до губ Малко и тут же его отдернула. Тяжело вздохнув, она
отстранилась.
   - Мне нужно уходить. Что, если нас увидят... Рука  Малко  поднималась
по ее ноге. Мария-Изабель ничего на это не сказала, лишь откинула голову
назад, на спинку сиденья, и медленно раздвинула ноги. Тяжело  дыша,  она
покусывала свое жемчужное ожерелье. Потом вдруг наклонилась к запястью.
   - О боже, я опаздываю! Я ведь обедаю в "Галеоне". Единственное  место
в Монтевидео, где можно заказать черную  икру.  Хотя  там  и  было  мест
двадцать, зала, уставленная стеллажами с  бутылками,  всегда  наполовину
пустовала.
   - Поздно возвратишься? - спросил Малко.
   - А тебе-то что?
   - Хочу прийти пожелать тебе спокойной ночи. Мужа дома не будет?
   Мария-Изабель покачала головой.
   - Нет, он возвратится завтра. Малко поцеловал ей руку.
   - Хорошо. Постарайся не очень задерживаться. Ее глаза заблестели.
   - Ты на самом деле хочешь прийти?
   - Разумеется, - ответил Малко.
   Мария-Изабель в нерешительности прикусила губу.
   - Это так неосторожно... Но я скажу Розе, чтобы она ушла. Я тебе  все
объясню.

***

   На Марии-Изабель оставались только ее черные  чулки,  державшиеся  на
бедрах  каким-то  чудом.  Она  со  смешком  взглянула  на  развороченную
кровать.
   - Увидел бы мой муж... На супружеской кровати...
   - И что бы он сделал? - полюбопытствовал-таки Малко.
   Мария-Изабель удовлетворенно хмыкнула.
   - Он бы убил нас обоих. Тебя, во всяком случае. А вот меня, думаю, не
смог бы...
   - Тогда лучше ему не говорить.
   Она состроила очаровательную мину.
   - Думаю, я все же ему скажу. Я  люблю  рассказывать  ему  о  подобных
вещах. Верить он мне не верит, но потом в нем пробуждается  такая  дикая
страсть...
   - Помнится, ты говорила, что не любишь заниматься с  ним  любовью,  -
заметил Малко.
   Ее взгляд затуманился.
   - Когда он меня насилует, люблю.
   - Прелестная шлюшка.
   - Мне нравится, когда он  набрасывается  на  меня,  даже  хочет  меня
убить... - как бы оправдываясь, пояснила Мария-Изабель.
   Малко задумчиво посмотрел на нее.
   - Думаю, я мог бы предоставить тебе прекрасную возможность вызвать  в
нем желание тебя убить, - сказал он.
   Молодая женщина вопросительно взглянула на Малко.
   - Что ты имеешь в виду?
   Он ей все рассказал. Все объяснил. Такую женщину, как  Мария-Изабель,
не провести. Она поможет ему, лишь если это ее позабавит...
   Мария-Изабель  внимательно  слушала,  покусывая  свое  ожерелье.  Она
раздвинула ноги, томно вздохнула,  словно  ее  наполняла  радостью  сама
перспектива того, что предлагал ей Малко.
   Когда он кончил, Мария-Изабель медленно проговорила:
   - Думаю, я могу тебе помочь.
   Лукавый огонек вспыхнул в  ее  миндалевидных  глазах.  Малко  обратил
внимание на круги под ними.  Ему  бы  не  хотелось  очутиться  на  месте
супруга Марии-Изабель.
   - Ты ведь понимаешь, что это может привести к очень опасным для  тебя
последствиям?   Тут   замешана   политика.   Мария-Изабель    беззаботно
улыбнулась.
   - У Педро в руках сосредоточена большая власть. В  худшем  случае  он
запрет меня на месяц и отлупит. Но не думаю, чтобы он меня убил.  Он  не
сможет. Скорее покончит с собой.
   Она взвешивала возможный риск как профессиональная шпионка. Малко был
потрясен. Мария-Изабель обернулась.
   - Когда ты хочешь, чтобы это случилось?
   - До вторника. Она прикусила губу.
   - Это не так просто.
   - Потом это будет ни к чему, - подчеркнул Малко.
   - Понимаю.
   Мария-Изабель вытянулась  на  кровати,  словно  они  вели  ничего  не
значащую беседу. Потом пододвинулась к  Малко  и,  свернувшись  клубком,
прижалась к нему.
   - А что я получу, если окажу тебе эту услугу? - прошептала она.
   Она явно вела речь не о деньгах. Мария-Изабель слегка провела пальцем
по его глазам и вздохнула:
   - Какая жалость, что ты не живешь в Монтевидео. Все мои подруги сошли
бы с ума, увидев твои глаза, такие золотистые.
   Она со своим здоровьем скоро загремит в лечебницу. Но о  таких  вещах
влюбленным дамам не говорят. Особенно если они  собираются  оказать  вам
подобную услугу.

Глава 16

   Мария-Изабель Корсо вышла из старого "джипа" с изяществом  элегантной
дамы, выплывающей из "роллс-ройса" перед казино в Монте-Карло. Тут же  в
лагере "Объединенных сил" замерла вся жизнь. Не  каждый  день  доводится
увидеть такое прелестное существо,  как  жена  полковника  Педро  Корсо.
Ветер приподнял ее цветастую юбку, демонстрируя немалую  часть  бедра  и
верх чулка с розовой подвязкой. Механик уронил масленку  и  не  к  месту
помянул черта.
   Лейтенант Колониа выпрыгнул из своего вертолета и поспешил  навстречу
молодой женщине. Офицер связи при полковнике Корсо, он  уже  не  однажды
возил  его  супругу.  И  каждый  раз  он  испытывал  приятное,  хотя   и
платоническое волнение. Он не обращал внимания на самые безумные  слухи,
которые ходили о пышнотелой Марии-Изабель, ведь она жила в ином мире.
   Ухаживать за женщиной стоит лишь тогда, если ты можешь ее  чем-нибудь
прельстить,  всегда  говорил  себе  Колонна.  Но  чем  может  прельстить
лейтенант с жалованьем  семьдесят  тысяч  песо  в  месяц,  если  простая
бутылка "Поммара" стоила в "Галеоне" около двадцати тысяч.
   Так или иначе, прими она его поползновения неблагосклонно, всю  жизнь
ему потом гоняться за тупамарос по сточным  канавам.  Поэтому  лейтенант
Колониа довольствовался мечтами... Он приветствовал молодую женщину, как
положено по уставу:
   - Вертолет готов, сеньора.
   Разумеется,   воинские   правила   в   Уругвае   не   предусматривали
предоставление вертолета в распоряжение жены полковника. Но  "ростра"  -
уругвайская олигархия - имела свои привилегии. Отдавая ему этот  приказ,
майор очень справедливо заметил, что  полет  предоставлял  ему  отличную
возможность  для  тренировки.  И  потом,  если  он  заметит   что-нибудь
подозрительное, он обязан тотчас же сообщить по радио в штаб.  Несколько
месяцев  назад  именно  армейский  вертолет  засек  вход   в   подземное
стрельбище тупамарос...
   Прелестно надув губки, молодая полковница смерила взглядом вертолет и
пилота.
   - У меня есть время, покажите мне военный лагерь, он такой большой.
   Лейтенант Колониа был ужо вне себя от радости. С наслаждением  вдыхая
запах  духов  молодой  женщины,  он   подумал,   что   для   поездки   в
Пунта-дель-Эсте она выглядит слишком элегантно. Макияж, прическа, чулки,
высокие каблуки. Он испытал дивное волнение, когда понял, что под  почти
прозрачной верхней одеждой она не носила бюстгальтера.  Но  как  человек
хорошо воспитанный и довольно робкий, лейтенант отвел глаза.
   - Вон там машины сил внедрения, - сказал он  и  показал  на  стоявшие
поодаль самолеты.
   Он был чертовски горд сопровождать такую красивую женщину по  ангарам
"Объединенных  сил".   Мария-Изабель   крутилась   по   сторонам,   всем
интересовалась и  иногда  с  двусмысленным  видом  улыбалась  лейтенанту
Колониа.
   Прошло двадцать минут, и Мария-Изабель Корсо,  покосившись  на  часы,
заметила:
   - Теперь можем лететь.
   Они направились к вертолету.
   Оливково-зеленый "Белл  47"  сверкал  как  новенький.  Колониа  помог
Марии-Изабель сесть рядом  с  ним  на  матерчатое  сиденье.  Пристегивая
предохранительный пояс, она еще раз невольно обнажила свои бедра, да так
высоко, что он заметил краешек розовых кружев. Мария-Изабель,  казалось,
не обратила на это внимания.
   - Далеко мы дотянем? - смеясь, спросила она.
   Лейтенант Колониа гордо выпятил грудь.
   - Я могу пролететь четыреста километров со скоростью шестьдесят  пять
миль в час. Бак полный. До Пунта-дель-Эсте хватит с лихвой.
   Он занял место у штурвала, быстренько проверил  готовность  машины  и
запустил мотор. "Флоп-флоп-флоп" лопастей пришло на смену визгу турбины.
Сосредоточившись на управлении машиной, лейтенант Колониа уже не  глазел
на свою прекрасную пассажирку.
   "Белл  47"  мягко  поднялся  в  воздух,  и,  неловко  раскачавшись  в
нескольких метрах над землей, устремился в небо. Мария-Изабель  негромко
вскрикнула от возбуждения, когда вертолет помчался носом вперед.
   Внизу  Мария-Изабель  заметила  пляж,  эвкалипты   "Интербальнеариа",
тащившиеся по ней колымаги.
   Немного набрав высоты. Колонна пролетел сквозь несколько легких  туч.
Когда он сидел за штурвалом своей  машины,  он  чувствовал  себя  совсем
другим человеком. Шум  мотора  не  позволял  много  говорить.  Лейтенант
накренил вертолет в сторону моря, чтобы, сократив путь, двинуться  прямо
к Пунта-дель-Эсте. Мария-Изабель тотчас повернула голову.
   - Куда это мы? - закричала она.
   Он показал на карту у себя на коленях, где  их  маршрут  был  помечен
красным.
   - Так