я. Только ты мог это сделать.
     - А я и не знал, что вы...
     Австриец машинально схватил бутылку, чтобы плеснуть обычную порцию виски. Резким ударом болгарин смел со стола бутылку, которая тут же разбилась. В помещении запахло спиртом. Алоис побелел. Он положил руку на телефон.
     Ударом ноги Боровой отправил его на пол. Толстяк попытался встать. Но тут же получил удар кулаком в нос. Обильно потекла кровь. Сочтя, что он достаточно подготовил своего собеседника, Боровой наклонился к нему:
     - Требую, чтобы ты сказал мне одну вещь. Только одну. Где Клаус?
     Вытирая лицо носовым платком, Алоис Картнер пробормотал:
     - Не знаю. Я его не видел.
     Эмиль Боровой еще ниже наклонился и помахал автоматическим пистолетом.
     - Ты - старый дурак. Но ты не хочешь умирать, отказаться от твоих миленьких проституток.
     Напуганный Алоис Картнер молчал. Он и вправду не знает, где находится Малко. Но даже если бы и знал, то вряд ли сказал бы. Кто же теперь мог ему помочь? Надо продержаться до возвращения служащих с обеда. У них есть ключи. Они вызовут милицию. Но в эти предпраздничные дни они могут задержаться с покупками...
     - Так что же? - настаивал Боровой.
     Как он ненавидит этого толстяка, в чьих руках было его спасение! Алоис Картнер простонал:
     - То, что вы делаете, незаконно. Доставьте меня в министерство.
     Если бы не душившая его ярость, Эмиль Боровой рассмеялся бы. Он снова ударил Алоиса Картнера - сначала в лицо, потом в живот. Затем стал наносить регулярные удары, как боксер по груше. Австриец начал сползать на пол. Боровой остановился. Эта старая свинья получила по заслугам.
     Он осмотрелся. Что бы еще придумать? Идею подсказал запах виски из разбитой бутылки. Он взял полную бутылку в картонной коробке, отвинтил пробку, понюхал.
     - А это хорошо пахнет! А?
     Подойдя к креслу, он стал поливать из бутылки Алоиса Картнера. Тот принюхивался, ничего не понимая. Когда кончилась одна, болгарин взял вторую. Потом вынул зажигалку.
     Наклонившись к Картнеру, он произнес:
     - Ты видел горящие шашлыки? Если не скажешь, где Клаус, то я сделаю из тебя шашлык с виски.
     Охваченный ужасом, Алоис Картнер закрыл глаза, чтобы не видеть пламени зажигалки, которое трепетало у него перед лицом.

Глава 18

     Сидя за пианино, Федор Сторамов играл старинную русскую мелодию. В этот момент вошел Малко в сопровождении Самии. Она несла сумку с принадлежностями для грима. Редкие волосы и толстые щеки придавали генералу вид доброго дедушки. Он перестал играть и посмотрел на Самию.
     - Добрый день.
     - Добрый день, - ответила Самия. - Я столько изучала ваше лицо, что мне кажется, будто мы с вами давно знакомы.
     Она вышла, чтобы помыть руки. Генерал сразу же тревожно спросил:
     - Ну как, паспорт у вас?
     - У меня. Но по моим следам идет Эмиль.
     Глаза генерала тревожно блеснули.
     - Это серьезно?
     Малко рассказал, что произошло у Алоиса Картнера, а также что он сделал потом.
     - Браво! - радостно прокомментировал генерал. - Надо же, эти дураки так и не схватили его! В таком маленьком городе, как София... Будем надеяться, что на этот раз они будут более расторопными. Иначе...
     Генерал пожал плечами.
     - Ну да ладно! Покажите мне паспорт.
     Малко достал паспорт и протянул ему. Сторамов полистал, страница за страницей, посмотрел на свет, похрустел бумагой. Потом поднял голову с удовлетворенным видом.
     - Хорошо. Какое мы поставим имя?
     - Вы можете выбрать сами.
     - А что вы предложите?
     - Омар Румели. И ваш год рождения. Место рождения - Анкара.
     - Прекрасно.
     Из кухни Сильвана крикнула:
     - Борщ готов. Кто желает отведать?
     - Прекрасно! - ответил генерал.
     Сложилась действительно семейная обстановка. Малко казалось, что все это сон. Если бы еще не Эмиль Боровой...
     Самия Сидани появилась с тарелкой борща:
     - Управлюсь с борщом, и за работу.
     Малко посмотрел на часы. Примерно через пять часов они взлетят рейсом на Вену. Если все будет хорошо.

***

     Алоис Картнер приоткрыл глаз и увидел перед лицом пламя зажигалки. Он пытался убедить себя, что Эмиль Боровой блефует. Болгарин был спокоен. Зажигалка все больше и больше разогревала ему пальцы. Насколько можно верить угрозе? В конце концов виски - это не спирт...
     - Итак? - повторил Эмиль.
     Австриец поднял затуманенный взгляд: пары спирта начали действовать. Он чувствовал себя навеселе. Его большие глаза блеснули гневом.
     - Пошел бы ты к чертовой матери! - неожиданно проговорил он.
     Одновременно он встал, решив любой ценой выйти на улицу. Теперь он понял, что его мучитель не рискнет применять оружие. Эмиль увидел выросшую перед ним огромную массу. Большой живот стал надвигаться на него. Машинально он нанес удар правой рукой, забыв, что держит в ней зажженную зажигалку. Послышался легкий треск, и Алоис Картнер занялся огнем.
     В течение нескольких секунд по его одежде пробегали маленькие огоньки, которые постепенно превратились в пламя. Охваченный огнем австриец испустил дикий крик, стал стучать по одежде, упал на колени, задыхаясь. Вскоре он превратился в костер, Загорелась нейлоновая рубашка. Он открыл рот, пытаясь закричать, но не услышал собственного голоса.
     Эмиль Боровой отпрянул и с ужасом наблюдал за происходящим. Он никогда не поверил бы, что виски может так гореть. Толстяк лежал на боку и стонал. Огонь по-прежнему бушевал и мало-помалу перекинулся на занавески. Эмиль Боровой выскочил из агентства. Когда он подбежал к машине, пламя уже виднелось в окна и привлекло внимание проходившего мимо милиционера. Сжав зубы, болгарин газанул и тронулся вслед за проезжающим ЗИМом.
     Таким образом, он сжег свою последнюю надежду. Он ехал, машинально обходя машины, и напряженно искал выхода. Объезжая площадь Ленина, он заметил старую церковь. В его памяти сразу же всплыл собор Александра Невского, хранилище икон, художник, которому он передавал послание для Клауса. Он нажал на газ.
     Судьба, казалось, снова улыбнулась ему.

***

     В полном молчании Самия Сидани покрывала голову Федора Сторамова специальным клеем, который должен был удерживать парик с черными волосами. Советский генерал, положив "Токарев" на колени, следил за процессом преобразования в зеркале, стоящем на пианино.
     Вначале, напуганная огромным "Токаревым", Самия чувствовала себя неуверенно, но постепенно привыкла. Малко, согретый борщом, поглаживал кошку, усевшуюся у него на коленях. Время от времени Сильвана Васлец появлялась, чтобы наблюдать за перевоплощением советского генерала.
     Малко уже начал считать минуты. Если повезет, то сегодня вечером он будет ужинать в ресторане "Захэр" в Вене. Александра успеет приехать. Чем скорее он избавится от генерала, тем лучше. Уже наготове стоит самолет военно-воздушных сил, чтобы доставить того сначала во Франкфурт, а оттуда - прямо в Вашингтон, на "ферму" для заслушивания официального отчета. Малко наконец сможет поохотиться.
     - Теперь усы, - объявила Самия. - Не шевелитесь. С бесконечным терпением она начала наклеивать генералу усы. Он уже больше походил за светлого жителя Среднего Востока.
     - Контактные линзы я поставлю в самом конце, поскольку не знаю, сможете ли вы их выдержать. Во всяком случае, на них будет капля новокаина.
     - Я уже носил линзы, - откликнулся генерал.
     Самия приступила к лицу. Она смоделировала щеки и расширила нос. Работа шла молча. Уверенные и точные жесты хирурга. Постепенно лицо Федора Сторамова приобретало совершенно другой вид. Наконец Самия разогнулась, измученная, но удовлетворенная.
     - Думаю, лучше сделать невозможно.
     Малко не верил своим глазам. Перед ним сидел человек средиземноморского типа. Круглое лицо, красивая шелковистая борода, темные глаза, широкий нос, загорелая кожа, черные волосы. Она нанесла краску на руки, чтобы они не отличались по цвету от лица.
     Малко взял поляроид и сделал несколько снимков. После шестого он остановился, выбрал лучший, обрезал его и открыл паспорт. Две заклепки и сухая печать турецкого посольства. Капля чая позволила "состарить" фотографию. Потом он полистал паспорт и показал его генералу.
     - Думаю, что все будет нормально.
     Генерал долго рассматривал фото, потом свое отражение в зеркале. Наконец он кивнул:
     - Да.
     Совершенно неузнаваем. Контактные линзы приглушили блеск глаз, придавая ему сонный вид. Можно сказать, настоящий турок. Самия улыбнулась Малко.
     - Надеюсь, что вы не попадетесь, потому что в этом случае я попаду под подозрение. В Софии только я одна могу сделать подобный грим.

***

     Тодор Васлец застыл с кисточкой в руках. Он узнал человека, который наблюдал за ним. Подождав, когда отойдет посетитель, Эмиль Боровой сказал, почти не шевеля губами:
     - У меня срочное послание для Клауса. Вы помните, я уже однажды приходил.
     Он вежливо улыбался. Тодор Васлец все хорошо помнил.
     - Я увижу его только вечером.
     - Послушайте, это весьма срочно. На площади есть автомат. Позвоните ему и скажите, чтобы он срочно пришел.
     Васлец колебался. Незнакомец тревожил его. В конце концов дело, может быть, действительно важное?
     - Подождите меня здесь. Я попытаюсь найти его.
     - Пусть он немедленно приходит сюда.
     Эмиль Боровой смотрел, как художник поднимается по каменной лестнице. Сердце его сжималось от злой радости.

***

     Через пламя толстой свечи Григорий Вартанян любовался лицом Лейлы Галата, которая многообещающе улыбалась ему. Под столом ее нога обвивала его. Он привел ее в маленький кабинет со сводчатым потолком из красного кирпича, что в ресторане гостиницы "Балкан". Они уже выпили несколько порций мастики и почти две бутылки красного вина. Григорий уже не мог сдерживаться.
     Увидев это, Лейла наклонилась к нему, предложив его взгляду свои великолепные груди.
     - И куда же теперь ты меня поведешь?
     Нельзя же заниматься любовью в ресторане! У Григория готов вариант. За неделю до этого он арестовал поэта, собиравшегося бежать за рубеж, и оставил у себя ключи от его квартиры по улице Хана Крума, дом 35.
     - Поехали туда, - сказал он.
     Это была маленькая улочка между улицами патриарха Ефимия и маршала Толбухина. Они поднялись пешком на шестой этаж, останавливаясь на каждом, чтобы еще раз обняться. Григорий был на грани. Он открыл дверь. Одна комната с лоджией. Много книг и разных безделушек. Лейла сразу же направилась к большому дивану. Григорий шел следом, истекая слюной. Он сел на диван. Она приблизилась, даже не снимая белой норковой шубы. Большую сумку она поставила рядом на пол.
     - Поласкай мои ноги, - предложила Лейла.
     Григорий положил ладони на прикрытые нейлоном лодыжки и стал медленно подниматься по икрам, коленям, бедрам, одновременно приподнимая платье. Его пульс участился, когда он добрался до края чулок и коснулся обнаженного тела. Сказочное ощущение!
     Лейла Галата слегка согнула колени, чтобы взять что-то в сумке. Григорий уже играл с тонкими черными резинками. Его руки уже добрались до живота. Правая рука Лейлы извлекла из сумки стальной шампур и уверенным движением вонзила его в левый глаз Григория.
     Несчастный испустил вопль. Руки его потянулись к лицу, как бы пытаясь освободиться от пронзившего мозг металла, но все уже было кончено. Он упал на бок и постепенно затих. Лейла Галата даже не стала на него смотреть. Взяв сумку, она вышла, захлопнув дверь. На улице прохожий обернулся, увидев ее дорогую белую шубу. На улице Толбухина она села в 94-й трамвай.
     Тело ее охранника найдут не скоро. Сердце ее готово было выскочить из груди. В голове крутилась только одна мысль: через несколько часов она вырвется из Софии. А для этого необходимо попасть на место встречи. Она слепо доверяет Клаусу.

***

     Неожиданно раздался телефонный звонок. Сильвана Васлец ответила и сразу протянула трубку Малко.
     - Вас просит Тодор.
     Малко услышал низкий и мягкий голос художника.
     - Клаус? Здесь пришел ваш друг. Он желает немедленно вас видеть.
     Малко почувствовал, будто его окунули в ледяную воду.
     - Какой друг?
     - Я не знаю его имени. Но он однажды уже приходил с посланием для вас. Высокого роста, брюнет. В кожаном пальто. Он рядом со мной. Передаю ему трубку.
     Короткое молчание. Потом приглушенный голос Эмиля Борового.
     - Клаус?
     - Да.
     - Подлец! Ты меня продал. А теперь готовишься сбежать? Даю четверть часа на дорогу. Иначе я прикончу вашего приятеля. Если вы обратитесь в органы госбезопасности, я его тоже прикончу.
     Послышались короткие гудки. Малко положил трубку. Мысли теснились в его голове. Он даже стал задыхаться. Тодор Васлец, который не знает, кто такой Боровой, думает, что поступил как надо. Но нельзя же бросить его на произвол судьбы! Разумеется, Боровой выполнит свою угрозу.
     Он посмотрел на генерала Сторамова.
     - Немедленно едем в собор Александра Невского. Там Эмиль Боровой.

Глава 19

     Федор Сторамов посмотрел на Малко. Контактные линзы скрывали выражение его глаз.
     - Это еще зачем? Мы уезжаем через час. За это время он ничего не сможет сделать.
     Малко испытал острое чувство гнева. Тревожный взгляд Сильваны бередил его душу. Он попытался сохранить спокойствие.
     - Вы совершили неосторожность, когда сообщили Боровому о нашем "почтовом ящике". Он должен был служить для связи только вам и мне. Теперь он там и держит заложником Тодора.
     Сообщать подробности было излишним: генерал все прекрасно понял. Сильвана спросила:
     - Что случилось? Тодор в опасности?
     - Нет, - успокоил ее Малко. - Он здесь ни при чем. Я сейчас еду туда. У нас не останется времени вернуться сюда перед отъездом. Спасибо за все. Обещаю сделать все возможное, чтобы через некоторое время помочь вам выехать из страны.
     - Спасибо, - ответила женщина отсутствующим голосом. - Скажите Тодору, чтобы он не очень задерживался. Вы уверены, что ему ничего не угрожает?
     - Абсолютно.
     Он не спускал глаз с Федора Сторамова, зная, что тот способен на все. Теперь, когда его загримировали, он вполне может избавиться от Малко и с новым паспортом и отправиться в аэропорт. Малко надел пальто и демонстративно опустил руку в карман, где лежал "вальтер". Они покинули дом молча. Генерал вышел первым, заставив себя улыбнуться Сильване. Она сразу же закрыла за ними дверь, облегченно вздохнув. Оказавшись на улице, генерал взорвался:
     - Вы потеряли голову! Как можно туда ехать? Это все ваша идиотская сентиментальность!
     - Если мы туда не поедем, то Боровой убьет Васлеца, - спокойно ответил Малко. - Не может быть и речи о том, чтобы пожертвовать им. Даже если все пройдет не слишком гладко. Если вы не желаете ехать со мной, отправляйтесь прямо в аэропорт. Но ваш паспорт останется у меня.
     Федор Сторамов не ответил. Они пересекли улицу, подошли к черной "волге".
     - Эта машина надежна?
     - Абсолютно. Ее хозяин сейчас в командировке в Москве. Это машина резидентуры.
     Малко сел за руль. Набирая скорость, он с болью в сердце смотрел, как удаляется дом четы Васлецов.

***

     Оставив "волгу" на маленькой стоянке рядом с улицей Шипки, Малко и генерал готовились перейти через громадную площадь Александра Невского. Дул сильный ледяной ветер. Не успели они пройти и десяти метров, как звук милицейской сирены заставил их подпрыгнуть от неожиданности. У них не оставалось времени что-либо предпринять. Регулировщик поднял красный жезл, остановив движение.
     Почти сразу с улицы Обиристе появился черный ЗИЛ. Его окна закрыты занавесками, на крыше несколько антенн. На большой скорости он пересек площадь Александра Невского в сопровождении желто-голубой "лады" и сразу, как привидение, исчез на дороге, ведущей к центру. Оказалось, что это просто ехал кто-то из номенклатуры. Малко и генерал поспешили перебежать огромное открытое пространство.
     Собор открывали для службы только по большим праздникам. Но посещение было свободным. Он немного походил на улицы Софии с их пустыми витринами, напоминающими военное время, с молчаливыми пешеходами, пассажирами, напоминающими трамваи, покорными, задавленными свинцовой крышкой в течение тридцати восьми лет. Временные ларьки для предпраздничной торговли не могли оживить город.
     Огромная надпись извещала, что собор Александра Невского построен в честь славной российской армии, освободившей болгар от оттоманского ига. В знак благодарности болгары испытывали прочную привязанность к русским людям.
     Справа виднелась широкая каменная лестница, ведущая в подвальное помещение. Малко оглянулся. Никого. Эмиль Боровой ждет внизу. Было только одно решение, которое Малко никак не мог принять, - убить Эмиля Борового. Это плата за сохранение их жизней и жизни Тодора Васлеца. Эмиль, конечно, готов ко всему и вооружен. Игра еще далеко не сыграна.
     - Мы пойдем врозь, - предложил он. - Я спущусь первым. У нас огромное преимущество: он не знает, что вы со мной. Он не знает вашей новой внешности. Таким образом, мы сумеем его нейтрализовать.
     - Но в музее могут быть посетители, - холодно ответил генерал. - Лучше его увезти.
     Малко начал спускаться по широкой каменной лестнице. Внутри еще холоднее, чем на улице. Внизу две матроны, одетые в шубы и закутанные в платки, были погружены в чтение. За двадцать стотинок Малко получил билет. В музее вроде никого. Это несколько залов, расположенных под собором. На стенах развешаны иконы.
     - Начало осмотра справа, - уточнила билетерша.
     Малко оказался в маленьком зале, где были выставлены иконы XIX века. Весьма среднего качества. Здесь никого. Ни Эмиля Борового, ни Тодора Васлеца. Он быстро прошел следующие три зала. Наконец увидел Тодора Васлеца, работающего перед большой иконой XVI века. Он укутался в шерстяной платок и сидел спиной к входящим. Малко подошел. Тодор повернулся и улыбнулся ему.
     - Он там.
     Несчастный ничего не подозревает... Эмиль Боровой появился в двух шагах от Малко. Обе руки в карманах неизменного кожаного пальто. На губах гнусная улыбка. Он вплотную подошел к Малко.
     - Как приятно, Клаус, видеть вас...
     В его голосе звучала холодная ирония. Малко сделал шаг, чтобы отойти от Тодора Васлеца.
     - Поднимемся наверх.
     - Для чего? Нам и здесь хорошо. - И он вынул левую руку из кармана. - Немедленно давайте паспорт. Иначе я убиваю вашего друга.
     Рука Малко сжала "вальтер". Тодор Васлец не слышал их разговора и продолжал работать. Малко знал, что Боровой не блефует. Поэтому он обязан убить его раньше. Но нельзя было забывать, что враг готов ко всему. Малко погладил пальцем спусковой крючок "вальтера" и задержал дыхание.
     - Считаю до пяти, - сказал Эмиль. - Ваш друг Алоис не принял меня всерьез и поэтому умер.
     - Алоис!
     - Раз...
     Боровой сделал шаг в сторону, услышав шаги, но глаз с Малко не спустил. Появился генерал Сторамов, словно занятый рассматриванием небольшой иконы. Эмиль Боровой бросил на него быстрый взгляд и, успокоенный, вернулся к счету.
     - Два... Три...
     Раздался оглушительный выстрел, отраженный каменными стенами. Болгарина отбросило вперед. Его лицо отразило крайнее удивление. За его спиной появился Федор Сторамов с "Токаревым" в руке. У входа в хранилище послышались крики матрон.
     Эмиль Боровой закашлялся розовой пеной. Из кармана медленно показалась правая рука с пистолетом. Малко опередил его и выстрелил на секунду раньше. Оба выстрела слились в один. Пуля ударила Эмиля в грудь. Он опустился на колено и выронил пистолет. Тодор Васлец упал с табуретки, изо рта полилась кровь. Пуля, предназначенная Малко, попала ему в шею. Генерал Сторамов ногой отбросил пистолет Борового и схватил Малко за руку.
     - Бежим! Скорее!
     Эмиль Боровой агонизировал. Лицом он уткнулся в каменную плиту. Кровь лилась из обеих ран. Он уже был без сознания. Малко наклонился к Тодору Васлецу. У того из раны хлестала кровь. Очевидно, пулей разорвало легочную артерию. С ним тоже по