дь. Через  некоторое  время слух и сознание  Реда перестали  воспринимать
артиллерийскую  стрельбу.  Но даже  после  погружения в  полный сон какие-то
клетки мозга еще фиксировали происходящее вокруг. Хотя Ред и не  вспомнил об
этом когда проснулся, засыпая,  он слышал, как мимо них прошел взвод солдат,
а  солдаты еще одного подразделения потащили противотанковые пушки на другую
сторону  бивака.  "Они собираются  оборонять бивак,  от  японцев сюда  ведет
хорошая  дороге",  -  подумал  Ред,  засыпая  окончательно.  Его,  вероятно,
начинало лихорадить.
     Ред спал, пока не раздался громкий возглас:
     - Разведчики? Где разведчики?
     Сон улетучился,  но  Ред не пошевельнулся под одеялом. Он почувствовал,
как Крофт вскочил на ноги и крикнул:
     - Здесь, мы здесь!
     Ред сразу же понял, что через несколько минут  придется куда-то идти, и
тем не менее попытался еще плотнее закутаться в одеяло.
     Он  чувствовал  ломоту  во  всем  теле  и  знал,   что,  если  встанет,
почувствует себя еще хуже.
     - А ну, ребята, давайте вставайте! - крикнул Крофт. - Вставай, вставай,
сейчас пойдем!
     Ред стянул  с лица  одеяло. Все еще шел  дождь:  верхняя сторона одеяла
была  мокрой.  "Положишь его  в  рюкзак -  там все промокнет",  -  с досадой
подумал он. Поднимаясь, Ред закашлялся и с отвращением сплюнул несколько раз
на землю. Во рту ощущался  какой-то отвратительный привкус. Лежавший рядом с
ним Галлахер сел и разразился ругательствами:
     - Проклятие!  Никогда не дадут человеку  выспаться! Что мы,  разве мало
потрудились вчера вечером?
     - Мы же герои, - иронически заметил Ред.
     Он начал медленно складывать свое одеяло. Одна  сторона его была мокрой
от дождя,  другая  покрыта  прилипшей грязью. Укладываясь спать, Ред положил
винтовку рядом с собой и прикрыл ее одеялом, но она все равно вся намокла.
     - Проклятые  эти джунгли  и  дожди! - зло выругался он. - Я уже  забыл,
когда был сухим.
     - Быстрее, быстрее, довольно болтать! - приказал Крофт.
     Лучи  засиявшей над горизонтом ракеты  осветили  мрачные кусты и тускло
засеребрились  на  мокрой  темной  одежде  солдат.  Ред  заметил,  что  лицо
Галлахера покрыто грязью; проведя рукой по своему лицу, он убедился,  чю оно
нисколько не чище.
     - Ради бога, отпустите меня домой. Я устал и хочу в постельку,  - запел
шутливо-плаксивым голосом Ред.
     - И меня тоже, - присоединился к нему Галлахер.
     Ракета  погасла.  Пока  глаза  не привыкли к темноте, никто  ничего  не
видел.
     - А куда мы пойдем? - поинтересовался Толио.
     -  В первую роту, - ответил Крофт,  - на участок,  где  ожидается атака
японцев.
     -  Везет же нашему  взводу,  - заметил  Уилсон.  -  Хорошо еще, что  мы
покончили  с  проклятыми пушками.  Я  скорее  пойду против  танков  с голыми
руками, чем снова их тащить.
     Солдаты построились в колонну по одному и начали переход. Бивак первого
батальона  занимал  очень  небольшой  участок,  поэтому  Через  каких-нибудь
тридцать секунд они уже миновали проход в проволочном заграждении и вышли на
тропу,  ведущую к позициям первой  роты. В роли проводника во главе  колонны
шел Мартинес.
     Сонливое   состояние   у   пего    быстро   уступило   место    крайней
настороженности.  Видеть фактически  он  ничего  не  мог,  но им,  казалось,
руководило какое-то  особое  чувство  разведчика, и он уверенно следовал  по
извилистой тропе. Он  шел примерно в тридцати ярдах впереди  колонны и ничем
не  был  связан  с  ней.  Если на тропе  или около  нее оказалась  бы засада
японских солдат, он попал бы в нее первым.  Тем не  менее он не испытывал ни
малейшего страха: это чувство как бы испарилось с того момента, как он занял
место ведущего. Теперь  он  был  всецело  поглощен распознаванием  множества
ночных  звуков  в поисках таких, которые  указывали  бы на то, что  в кустах
затаился противник.  Неуверенные,  спотыкающиеся  шаги и  бормотание  позади
идущих солдат выводили его из себя.  Слух  Мартинеса успевал воспринимать  и
перемежающиеся   звуки   происходящего   впереди   боя;  он   даже  пробовал
классифицировать эти звуки.
     Когда   тропа   проходила   по   сравнительно   свободным   от   густой
растительности местам, он внимательно  осматривал  небо  в поисках созвездия
Южного  Креста,  чтобы определить,  в каком направлении  поворачивает тропа.
Там, где  было возможно, Мартинес  замечал и запоминал  приме!пые знаки  или
предметы на тропе и добавлял их к тем,  которые знал раньше. Он повторял про
себя  последовательность  таких  знаков: нависшее  дерево,  грязный  ручеек,
большой камень, кусты и тому  подобнее. Фактически  в  этом не было  никакой
необходимости, ибо тропа соединяла только первый батальон с первой ротой, но
Мартинес привык к таким наблюдениям во время многочисленных патрулирований и
теперь делал это инстинктивно.
     Подсознательно Мартинес испытывал еще  приятное чувство гор  дости, что
от него в  этот  момент  зависит безопасность шедших по  зади людей. Чувство
это,  несомненно,  придавало  ему  сил  и  мужества.  Во  время  перехода  с
противотанковыми пушками было много таких моментов, когда Мартинесу хотелось
броситься на землю и от всего отказаться, заявить, что он больше не может; в
отличие от Крофта он не испытывал тогда ни малейшего чувства соперничества с
кем  бы то ни было. Он  был готов признать, что задание ему  не  под силу, и
отказаться  от дальнейшего пути, но и в  таких случаях чтото  заставляло его
подавлять  отвращение и нежелание, и  он делал то, что необходимо. Сознание,
что он сержант, пожалуй,  и было тем центром, вокруг которого группировались
почти  все его мысли и действия.  "Никто не может так видеть в  темноте, как
вижу я", - гордо подумал  Мартинес. Он мягко  коснулся вытянутой рукой по- ,
явившейся впереди  ветви дерева, изогнулся, как кошка,  и бесшумно проскочил
под ней. Ноги  очень устали,  спина и плечи болели, но  он не обращал на эту
боль никакого внимания. Он вел своих товарищей, и это было главное.
     Солдаты,  следовавшие  за  Мартинесом  в  колонне,   чувствовали   себя
по-разному. Уилсона и Толио клонило ко сну.  Ред встревоженно  размышлял - у
него  было  предчувствие  надвигающейся беды, Гольдстейн  выглядел  жалким и
обиженным, напряженный  переход по  тропе в темноте  вызывал в пем уныние  и
отчаяние. Ему пришла в  голову мысль, что  он умрет, не  имея рядом  с собой
друзей, которые пожалели  бы о  нем.  Вайман,  видимо, окончательпо  лишился
способности  восстанавливать силы;  он чувствовал себя настолько утомленным,
что плелся по дороге в каком-то оцепенении, нисколько не интересуясь ни тем,
куда они идут, ни тем, что может случиться.
     Риджес испытывал большую усталость, но терпеливо переносил ее.
     Он тоже совсем не думал о том, что произойдет с ним в ближайшие часы, и
старался не обращать внимания на боль в конечностях.  Он просто шел, и мысли
его текли так же лениво, как передвигались уставшие ноги.
     Крофт  был средоточием напряжения,  энергии и  нетерпения. Он всю  ночь
переживал по поводу  того, что его людей все время назначают на работы, а не
в бой. Не  смолкавшая ночью  стрельба  возбуждала его, у  него было такое же
настроение,  как  и  после  смерти  Хеннесси.  Он  чувствовал себя  сильным,
способным  на любые действия;  и хотя был  так же  уюмлен, как и все солдаты
взвода, его разум подчинял  себе тело. Крофт жаждал повторения тех ощущений,
какие он испытывал, когда убивал противника.
     По  карте между биваком первого батальона и позициями  первой роты было
всего полмили, но  соединяющая  их  тропа  так  извивалась,  что  расстояние
увеличивалось  вдвое.   Люди  в   колонне   продвигались  очень  медленно  и
неуверенно.  То у  одного, то у другого съезжали с плеч рюкзак или винтовка.
Тропу расчистили плохо; это была  слегка  расширенная звериная  тропа,  но в
некоторых местах она осталась узкой. По ней нельзя было идти так, чтобы тебя
постоянно не цепляли свисающие  ветви  деревьев.  Джунгли в этом месте  были
очень густые; чтобы  пройти  какую-нибудь  сотню футов в  сторону от  тропы,
понадобилось  бы  не  менее   часа.  Что-нибудь  увидеть  здесь  ночью  было
невозможно.  Запах от  влажной  растительности  казался  удушающим.  Солдаты
шагали вплотную  друг  за другом. Идущего впереди нельзя было  различить  на
расстоянии трех футов, поэтому каждый был вынужден держаться вытянутой рукой
за рюкзак или одежду соседа.
     Мартинес  слышал  голоса своих товарищей в колонне и определял по  этим
голосам дистанцию  до них. Некоторые шли, то  и дело спотыкаясь и  натыкаясь
друг на друга, как дети, играющие в жмурки. Кое-кто начал засыпать  прямо на
ходу.  Многие шли с закрытыми глазами;  начав делать  шаг,  они  на какое-то
мгновение засыпали и просыпались только в момент,  когда нога снова касалась
земли.
     Вайман  и Риджес ухитрялись тащиться по троне в полусонном состоянии, и
иногда им удавалось  засыпать  на ходу на несколько минут  подряд. Кончалось
это  обычно  тем,  что  они  сходили  с  тропы  и,   наткнувшись  на  кусты,
просыпались;  придя в  себя,  они  поспешно  возвращались  на  свое  место в
колонне. В  темноте любой шум внушал ужас. Он напоминал о том,  что бой идет
совсем близко.  Не далее чем  в полумиле  от  них  слыгапы  были винтовочные
выстрелы. "Черт  возьми,  вы  что, потише не  можете!"  - шептал то одни, то
другой.
     Переход должен был бы занять  чуть более  получаса, но после нескольких
первых минут время перестало существовать для них.
     Конец  перехода   для   большинства   оказался  неожиданным.   Мартинес
возвратился к колонне и предупредил всех, чтобы соблюдали тишину.
     -  Они услышали,  как  вы  идете,  наверное, еще десять минут  назад, -
сказал он шепотом.
     Солдаты умолкли и начали преодолевать последние сто  ярдов вдоль берега
реки.
     Первая рота занимала не расчищенные от растительности позиции, никакого
проволочного  заграждения  вокруг них  не было. От тропы, по которой  прошли
солдаты Крофта,  в  различных  направлениях  ответвлялись  четыре  небольшие
тронинки.  В месте  разветвления  их встретил  сержант и  повел по  одной из
тропинок  к  небольшой  полянке,  на  которой стояло  несколько  двухместных
палаток.
     - У меня второй  взвод, -  сказал он Крофту.  - Мы находимся примерно в
ста ярдах  дальше  по  течению реки.  Твои  ребята могут поспать  здесь,  но
предварительно надо  выставить  дозоры.  Вон там  для  вас  установлены  два
пулемета.
     - А что здесь происходит? - спросил шепотом Крофт.
     -  Не  знаю. Слышал,  что на рассвете ожидается  атака  по  всей  линии
фронта.  В  конце дня нам пришлось послать  один  взвод на поддержку третьей
роты и  удерживать свои позиции  силами всего лишь одного  взвода. Пойдем  я
покажу тебе, где стоят пулеметы, - продолжал сержант, взяв Крофта за локоть.
     Они  прошли несколько  ярдов  по тропинке,  и сержант остановился перед
окопчиком,   в  котором  стоял  пулемет,   замаскированный  кустами.   Крофт
напряженно всматривался в местность впереди окопчика.  В слабом лунном свете
была видна полоса воды и противоположный берег реки.
     - Река глубокая? - спросил он сержанта.
     - Не больше четырех-пяти футов, - ответил тот. - Река их не задержит.
     - А наши посты на том берегу есть?
     - Ни одного. Японцы  хорошо знают наше расположение: они  высылали сюда
патрули. Пойдем покажу, где второй пулемет, - предложил сержант.
     Они  прошли по  заросшей  тропинке, проложенной через джунгли  в десяти
футах  от  берега  реки. Вокруг  громко  стрекотали сверчки,  сержант слегка
дрожал.
     -  Вот  здесь  второй  пулемет,  -  сказал  он,  остановившись.  -  Это
фланговый.  - Сержант  пролез через кусты  и вышел  к берегу.  - Посмотри, -
предложил он.
     Крофт  последовал за ним.  С правой стороны примерно в пятидесяти ярдах
от них  виднелись обрывистые  скалы  горного хребта Ватамаи. Они поднимались
почти  вертикально  на  высоту  около  тысячи футов. Даже  в  темноте  Крофт
почувствовал, что  скалы как бы  нависают над ним. Он напряг  зрение,  и ему
показалось, что он увидел кусочек неба, в который упирается вершина хребта.
     - А я и не знал, что хребет так близко, - заметил Крофт.
     - Да, - сказал сержант, -  это и плохо и хорошо. Можно  быть спокойным,
что  они не окружат с этой стороны, но все  же здесь наш фланг. Если  японцы
бросят сюда  много  сил,  то удержать их будет нелегко.  - Сержант  вернулся
через кусты к пулемету и продолжал: - Откровенно говоря,  две последние ночи
здесь было  страшновато.  Взгляни на реку:  если светит луна, она блестит  и
сверкает, и невольно начинаешь нервничать, когда смотришь на нее.
     Крофт  все  еще  стоял на берегу  и  всматривался в крутой  изгиб  реки
справа, после которого она шла параллельно горному хребту.
     Река  поворачивала в сторону японских позиций на  расстоянии нескольких
ярдов  от подножия скал - это позволит ему хорошо видеть происходящее на той
стороне.  С  левой  стороны прямая  линия русла реки скрывалась между  густо
заросшими берегами.
     - А где находшся твой взвод? - спросил Крофт.
     Сержант показал на слегка выступавшее из джунглей дерево.
     - Мы с той стороны дерева. Если понадобится попасть к нам, иди  до того
разветвления на тропе,  где я  вас  встретил,  и сверни на крайнюю  тропинку
справа. Когда подойдешь к дереву, крикни:
     "Глазастый!"
     - Ладно, все ясно, - заверил его Крофт.
     Они поговорили еще  несколько минут. Сержант из второго взвода поправил
на себе поясной ремень и тихо произнес:
     -  Скажу  тебе  откровенно: ночью  здесь  очень  страшно. Кругом  дикие
джунгли, а ты торчишь здесь вот  с этим  паршивым  пулеметом. -  Он  вскинул
винтовку на плечо и пошел к своему взводу.
     Посмотрев  несколько  секунд  ему  вслед,   Крофт  направился  к  своим
разведчикам. Солдаты ждали его около трех маленьких палаток.
     Крофт показал им места  расположения пулеметов и познакомил с  тем, что
узнал от сержанта.
     -  Сейчас три часа ночи, - продолжал он. - На одном посту будет  четыре
человека, а на другом пять.  Сменяться будем через  два часа.  Когда отстоим
все по одному разу, пятый перейдет  на тот пост, где было четыре человека, и
нагрузка сравняется.
     Крофт  поделил людей  на две  группы  и  объявил, что  первую смену  на
фланговом  пулемете отстоит сам. Уилсон  согласился  пойти  первым на другой
пулемет.
     -  После смены я хочу поспать до следующей очереди, - сказал  он. - Мне
уже надоело вставать как раз в тот момент, когда снятся самые хорошие сны.
     На утомленных лицах солдат появились слабые улыбки.
     - И еще вот что, - добавил Крофт, - если начнется какаянибудь заваруха,
спящие  должны сразу  же подняться и бежать  к нам  на  помощь. До  пулемета
Уилсона  от палаток всего  несколько ярдов, да и к  моему пулемету ненамного
больше. Думаю,  что больше трех часов вам не потребуется,  чтобы прибежать к
нам. - пошутил Крофт, и кое-кто улыбнулся.  -  Ну вот и  все,  отдыхайте,  -
закончил он и направился к своему пулемету.
     Крофт сел  на  край пулеметного  окопчика и  устремил взгляд  на  реку.
Здесь,  в  спокойной пока  обстановке, он впервые по-настоящему почувствовал
усталость  и  даже  какую-то  подавленность.  Чтобы  не  заснуть,  он  начал
ощупывать  находившиеся  в  окопчике  предметы.  Здесь  лежали три  ящика  с
пулеметными лентами; около треноги пулемета - целый ряд аккуратно  уложенных
гранат, всего семь штук; под ногами Крофт нашел  ящик с сигнальными ракетами
и  ракетницу.  Он  поднял ее, зарядил патрон  и, поставив на  боевой  взвод,
положил рядом с собой.
     Над ним пролетело несколько снарядов. Крофт несколько удивился, что они
взорвались  совсем недалеко  на противоположной стороне реки, не более чем в
нескольких сотнях ярдов от его пулемета.
     Взрывы  были  очень  громкими;  над  его  головой, ударяясь  о  листья,
просвистело несколько осколков. Крофт предположил, что это  стреляет огневой
взвод  первой  роты,   и  попытался  представить  себе,  какая  тропинка  от
разветвления ведет к этому  взводу,  - на случай,  если  придется отс!упать.
Опасность занимаемой взводом позиции нейтрализовала жажду боя, которую Крофт
испытывал до этого, и он стал терпеливо и спокойно ждать.
     Мины ложились слева, вероятно,  не  далее, чем в  пятидесяти  ярдах  от
позиций взвода Крофта; слишком близко, чтобы можно было считать этот обстрел
беспокоящим. "Кто-то,  по-видимому,  услышал что-нибудь в  джунглях  на  той
стороне реки, иначе мы не стали бы обстреливать из минометов столь близкие к
себе  позиции",  -  подумал  Крофт.  Он снова начал  нащупывать  предметы  в
окопчике  и  неожиданно   обнаружил  полевой  телефон.  Сняв  трубку,  Крофт
внимательно  прислушался. Это была открытая линия;  вероятно,  она связывала
взводы первой роты. По телефону говорили два человека, слышимость была очень
плохой, и, чтобы понять, о чем говорят, Крофт напряг весь свой слух.
     -  Перенесите  еще  на  пятьдесят,  а  потом возвращайтесь, -  приказал
кто-то.
     - А вы уверены, что это японцы?
     - Клянусь, я слышал, как они разговаривали на своем дурацком языке.
     Крофт  напряженно всмотрелся в противоположный берег.  Луна вышла из-за
облаков,  поэтому полоски берегов на той и другой стороне и река  между ними
слегка серебрились. Джунгли на той стороне реки казались непроницаемыми.
     Позади Крофта снова раздались хлопающие залпы из минометов.
     Он видел, как мины взрывались сначала в джунглях, а  потом все ближе  и
ближе к берету реки. С берега, занятого японцами, послышались ответные залпы
из минометов, а примерно в четверти мили  с левой стороны от Крофта началась
ожесточенная перестрелка  из пулеметов.  Крофт схватил  телефонную трубку  и
свистнул в нее.
     - Уилсон, - прошептал он. - Уилсон!
     Ответа  не было. На несколько  мгновений Крофт задумался, не  пройти ли
ему  к окопчику  Уилсона. В душе он  проклинал Уилсона за  то,  что  тот  не
заметил  телефона  в своем  окопчике,  но  потом побранил  и  себя,  что  не
обнаружил телефон раньше,  до инструктажа подчиненных. "Хорош же я сержант",
- с досадой подумал Крофт.
     Он еще раз внимательно осмотрел противоположный берег.
     Крофт слышал и различал все ночные шорохи; опыт помогал ему не обращать
внимания  на  звуки,  которые  не имели  никакого значения. Если шевелился в
своей норе зверь, он относился  к этому звуку спокойно;  писк сверчков также
не беспокоил его. Но вот его слух уловил шуршащий  звук скольжения,  который
могли издавать только люди, пробирающиеся через густые джунгли. Крофт впился
глазами  в  заросли,  отыскивая место, где  они  были  наименее  густыми. На
участке  между  его пулеметом  и  пулеметом  Уилсона  на той  стороне  росло
несколько  кокосовых  деревьев.  Вполне  возможно,  что  солдаты  противника
назначат место сбора именно под ними.
     Когда Крофт присмотрелся к этому  месту  внимательнее,  ему показалось,
что там движется человек. Стиснув зубы, Крофт ухватился за затвор пулемета и
медленно навел его на кокосовые деревья.
     Шуршащий  звук усилился; казалось,  что через кусты на  противоположном
берегу пробирались люди и собирались как раз  в том месте, куда  он направил
пулемет.  Крофт  судорожно  проглотил  скопившуюся  во  рту  слюну,  облизал
высохшие губы и  расположился у пулемета поудобнее. Ему казалось,  что он не
только чувствует, но даже слышит, как сокращаются мышцы его тела.
     Японские минометы произвели еще  несколько  выстрелов;  мины  легли  на
берегу недалеко  от позиций следующего взвода. Крофт напряженно всматривался
в  освещенную   луной  поверхность  реки.  Ему  показалось,   что  в  темных
образующихся от препятствий  воронках и  завихрениях  он видит головы людей.
Что  это,  обман зрения? На  какой-то момент  Крофт  перевел взгляд на  свои
колени, потом снова  на реку. Он посмотрел влево,