собственного тупого
упорства  и  необходимости  тащить  носилки.  Измученные  вконец,  они молча
ступали вперед  - как слепые, переходящие  незнакомую, вселяющую в них: ужас
улицу. Усталость была настолько сильной, что атрофировались всякие ощущения.
Нести носилки - вот единственная осознанная реальность, которая существовала
для них.
     Так в течение многих часов они пробивались вперед. Они могли рухнуть на
землю в любую минуту и больше не встать, но все жо каким-то чудом продолжали
держаться на ногах.
     Лихорадочное состояние Уилсона усилилось, он воспринимал окружающее как
в густом тумане. Толчки носилок больше не терзали его - они почти доставляли
удовольствие. Бранные слова,  которыми время  от  времени обменивались между
собой Риджес и Гольдстейн, звук  собственного голоса, все ощущения  доходили
до него и оставались где-то в мозгу, не вызывая никакой ответной реакции. Но
сознание было чрезвычайно ясным. Он  чувствовал  каждое движение носильщиков
во время толчков, и ему казалось, что боль  ушла кудато или находится где-то
рядом с ним.  Но одно его  покинуло  совсем -  воля. Появились безразличие и
блаженная  усталость. Требовалось много времени, чтобы попросить о чем-либо,
приложить  массу усилий,  чтобы смахнуть с лица насекомое,  и пальцы его еще
долго неподвижно оставались на лице, пока опять он не опускал руку вниз.
     Он был почти счастлив. Он бредил всем, что приходило в голову.
     Иногда  монолог длился  минутами. Голос его то слабел, то  повышался до
крика.  Носильщики не улавливали смысла его бреда и  даже вообще не обращали
на него внимания.
     Неожиданно он снова ощутил нестерпимое желание пить.
     - Дайте мне воды, ребята!
     Никто не отозвался, и он снова терпеливо попросил:
     - Ну хоть немножко воды, а?
     Они не хотели ему отвечать, и он рассвирепел:
     - Будьте вы прокляты! Да дайте же глоток воды!
     - Отвяжись! - хрипло проговорил Риджес.
     - Ребята, я все сделаю для вас, только дайте мне немного воды.
     Риджес поставил носилки на землю. Вопли Уилсона вывели его из себя. Это
было то единственное, что могло его вывести из себя.
     - Вы просто сукины дети!
     - Тебе нельзя пить, - сказал Риджес. Он не видел в этом никакого вреда,
и ему  стоило большого труда  отказывать, но  он был страшно зол на Уилсона.
"Мы же обходимся без воды и не поднимаем шума", - подумал он. - Уилсон, тебе
нельзя пить. - В  его голосе прозвучала категоричность, и раненый вновь впал
в забытье"
     Солдаты  подняли  носилки,  протащили  их вперед на  несколько ярдов  и
опустили. Солнце медленно  катилось к  горизонту, становилось прохладнее, но
они  обращали на  это мало  внимания.  Уилсон  был  для  них  ношей, которую
предстояло  нести  бесконечно  и от  которой  им  никогда  не  суждено  было
избавиться.  Они не говорили  об этом,  ро  вполне  сознавали этот факт. Они
знали, что должны идти вперед, - и шли весь день, пока не стемнело, с трудом
продвигаясь на несколько дюймов после каждой остановки. И  пройденных дюймов
постепенно становилось больше. Они начали устраиваться на ночлег.
     Покрыли Уилсопа  одним из двух своих одеял и погрузились в мертвый сон,
тесно прижавшись  друг к другу.  Они  протащили  Уилсоиа  пять миль от  того
места,  где  оставили Брауна  и  Стэнли.  До джунглей оставалось уже не  так
далеко. И  хотя  об  этом  не говорили, они  смутно видели джунгли с вершины
последнего  холма, который пересекли по пути. Завтра, может быть, они  будут
спать на берегу моря, поджидая судно, на котором возвратятся назад.


11


     Майор Даллесон был в  затруднительном положении. Утром,  на третий день
после высылки взвода Хирна в разведку, генерал Каммингс выбыл  в штаб армии,
чтобы  попытаться  заполучить эсминец для высадки в  заливе Ботой,  и  майор
Даллесон оказался фактически старшим начальником. Полковник Ньютон, командир
460-го полка, и подполковник Коны были старше его по званию, но в отсутствие
генерала Даллесон  отвечал  за  операции, и  сейчас  ему  предстояло  решить
трудную проблему.
     Наступление длилось пять дней и вот вчера захлебнулось. Они были готовы
к этому,  так как наступление проходило с  опережением графика,  и следовало
ожидать  усиления  сопротивления  японцев.  Учитывая  это,  генерал Каммингс
посоветовал ему не торопиться, выждать.
     -  Обстановка  будет  спокойной,  Даллесоп.  Я   полагаю,  что   японцы
предпримут одну-две  атаки, но беспокоиться не  о чем. Продолжайте оказывать
давление по всему фронту. Если  мне удастся заполучить один или два эсминца,
мы сможем закончить операцию за неделю.
     Инструкции  довольно-таки простые, но  обстановка  складывалась  иначе.
Спустя   час   после   вылета   самолета   генерала   Даллесон  получил   от
разведывательного патруля странное донесение, которое поставило его в тупик.
Одно отделение из пятой роты, углубившись в джуягли на тысячу ярдов от своих
позиций,  обнаружило оставленный японцами бивак. Если указанные в  донесении
координаты были правильны, то бивак этот  находился почти в тылу японцев  по
ту сторону линии Тойяку.
     Вначале Даллесон не  поверил этому донесению. На память пришел случай с
сержантом  Леннипгом;  его лживое донесение указывало на  то, что  отдельные
командиры отделений и взводов не выполняют своих задач. Однако оснований для
сомнений, казалось,  не  было.  Когда хотят соврать,  то в донесении, скорее
всего, сообщат, что встретили сопротивление противника и повернули назад.
     Майор  почесал  нос.  Было  одиннадцать  часов,  и утреннее солнце  уже
основательно накалило палатку оперативного отделения, в ней стало невыносимо
душно,  стоял неприятный  запах  нагретого  брезента. Майор обливался потом.
Сквозь  откинутый полог палатки он видел часть  бивачной площадки, мерцавшей
на  жаре и  слепившей глаза. Ему  хотелось пить,  и  несколько минут он вяло
размышлял о том, не послать ли кого-нибудь из писарей в офицерскую столовую"
     за  холодным  пивом.  Но  и  это  показалось для него  слишком  большим
усилием. Стоял один из тех дней, когда лучше  всего было бы ничегоне делать,
а сидеть за своим столом,  ожидая донесений. В нескольких футах от него двое
офицеров  обсуждали, не  поехать ли  после  обеда на  джипе купаться.  Майор
отрыгнул, его беспокоил желудок, как всегда в особенно жаркие дни. Медленно,
чуть раздраженно он обмахивал себя веером.
     -  Прошел  слух,  разумеется совершенно  необоснованный,  -  растягивая
слова, проговорил один из лейтенантов, - что после завершения операции к нам
пришлют девочек из Красного Креста.
     - В таком  случае нам следует  оборудовать  часть пляжа, построить  там
кабины. Сам понимаешь, все это может закончиться так очаровательно.
     -  Нас  снова  перебросят.  Пехоте  всегда  достается  самое худшее.  -
Лейтенант закурил  сигарету. - О боже, как бы я  хотел, чтобы  операция  уже
кончилась!
     -  А  почему?  Нам  тогда придется  заняться  подробным  анализом  всей
кампании. А что может быть хуже этого?
     Даллесон снова вздохнул. Его угнетал их разговор об окончании:
     операции.   Как   же   все-таки   ему   поступить  с   этим  донесением
разведывательного патруля? Он почувствовал слабые позывы в желудке.
     Сидеть вот так в палатке и думать об отхожем месте не так уж неприятно,
но, к сожалению, есть и другие заботы.
     Вдалеке прозвучал залп артиллерийской батареи, вызвав меланхоличное эхо
в душном утреннем воздухе. Майор схватил со стола трубку полевого телефона и
дважды покрутил ручку.
     - Соедините  меня  с "Потеншел Ред" "изи"! - раздраженно  прокричал  он
телефонисту.
     Он попросил соединить его с командиром пятой роты.
     -  Слушай,  Уиндмилл,  говорит Ленард, - сказал он,  употребляя кодовые
имена.
     - Так, слушаю тебя, Ленард.
     - Сегодня утром я получил от тебя  донесение разведывательного патруля.
Номер триста восемнадцать. Ты знаешь, о чем я говорю?
     - Да.
     - Можно ли верить этой чертовщине? И давай договоримся сразу, Уиндмилл.
Если кто-то из твоих ребят придумал это и ты покрываешь его, я поставлю тебя
к стенке.
     -  Нет, это верно. Я все  проверил, говорил с  командиром отделения. Он
клянется, что не соврал.
     - Ну хорошо. Я буду исходить в своих действиях  из... - майор запнулся,
вспоминая слово, которое так  часто  слышал, - предположения,  что донесение
правильное. Но если это не так, пеняй на себя.
     Майор снова вытер лицо. Почему  генерал уехал именно в этот день? В нем
поднималось  недовольство  тем, что Каммингс не учел такого оборота событий.
Требовалось немедленно что-то предпринять, но майор был сбит с толку. Вместо
этого он решил отправиться в отхожее место.
     Итак, что же,  черт побери, можно предпринять, кроме как послать взвод,
чтобы занять этот брошенный бивак? Если взвод сможет сделать это без особого
труда, он тогда подумает, что предпринять дальше.
     У  японцев творилось что-то неладное. В последнее время убитые  на поле
боя японцы выглядели более худыми. Считалось, что  все острова блокированы и
японцы  не  получают  никакого  снабжения, но,,  говоря по правде, полностью
положиться на  флот нельзя. Майор чувствовал себя утомленным.  Почему именно
он должен  принимать  эти  решения?  Он  потерял  ощущение  времени,  слушая
радостное жужжание мух  в отхожем месте. "Господи,  ну  что это  за дурацкий
день", - подумал он.
     Даллесоп  встал, по  дороге  зашел  в  офицерскую  столовую  за  банкой
холодного пива.
     - Как дела, майор? - спросил один из поваров.
     - Ничего, ничего, приятель. - Он  потер подбородок; что-то бес~ покоило
его.  -  Ах  да!  Послушай, О'Брайн, я опять получаю пополнение. Как  у тебя
здесь, все в порядке?
     - Вы хорошо знаете, майор, что все в порядке.
     Даллесон поворчал, заглянул внутрь палатки, увидел деревянные  столы  и
скамейки  возле  них.  Офицерские  приборы   из   серого  металла  были  уже
расставлены.
     - Не  надо накрывать столы  так  рано,  - сказал майор.  -  Это  только
привлекает сюда полчища мух.
     - Слушаюсь, сэр.
     - Давай, давай, сделай это сейчас же.
     Даллесон подождал,  пока  О'Брайн  начал  убирать  тарелки со столов, и
затем  через  бивак  прошел  к  палатке  оперативного  отделения. Он заметил
нескольких солдат, которые все еще продолжали  валяться в своих палатках,  и
это  вызвало  у него  раздражение. Он хотел было поинтересоваться, из какого
они взвода, но опять вспомнил о донесении. Войдя в оперативную палатку, снял
телефонную трубку  и приказал Уиндмиллу направить взвод с полным снаряжением
в оставленный японцами бивак.
     - И протяни  к  ним связь,  пусть они не больше чем через полчаса дадут
донесение.
     - Но они не смогут добраться туда так скоро.
     - Ну ладно. Сообщи мне, как только они займут бивак.
     Время  под  перегретым  брезерхтом тянулось медленно.  Майор  испытывал
крайнее беспокойство, втайне  надеясь, что  взвод  будет  вынужден вернуться
назад. А если он все же сможет занять этот  бивак,  что же тогда  делать? Он
позвонил командиру находившегося в резерве батальона 460-го полка и приказал
ему привести одну роту в часовую готовность.
     - Я вынужден буду снять ее с дорожных работ.
     - Снимай!  - раздраженно крикнул Даллесон. Он тихо  выругался. Если вся
эта затея кончится ничем, то полусуточная работа целой роты на строительстве
дороги  будет потеряна. Но поступить иначе  было нельзя. Если взводу удастся
занять бивак где-то за линией Тойяку, надо будет развивать этот успех. Майор
пытался рассуждать сейчас как можно логичнее.
     Уиндмилл позвонил ему через  сорок пять минут и сообщил, что выдвижение
взвода  прошло  без инцидентов и  что  сейчас он  занимает японские позиции.
Даллесон  потрогал  нос  толстым  указательным  пальцем,   пытаясь  мысленно
проникнуть сквозь заросли джунглей, раскаленные жарким утренним солнцем.
     - О'кей,  выдвигай  остальную роту,  кроме одного отделения. Кухню тоже
можешь оставить позади. У тебя есть продовольственные пайки?
     -  Да, есть. Но как мне быть с тылом  и флангами? Мы окажемся на тысячу
ярдов впереди Чарли и Фокса.
     - Об этом  позабочусь  я.  Ты  просто продвинься  вперед, на  это  тебе
потребуется не больше часа.
     Положив трубку,  майор выругался  про  себя.  Теперь все  вокруг должно
будет прийти в движение. Резервная  рота из состава 460-го полка, которую он
привел  в  готовность,  должна будет  прикрыть  фланги  и  тыл  создавшегося
выступа, но  людей там очень мало для этого. Почему японцы  ушли? Не ловушка
ли это?
     Майор  вспомнил,   что  минувшей  ночью  эта   японская   позиция  была
подвергнута  сильному  артиллерийскому  обстрелу.  Командир  японской  роты,
возможно, оставил ее и никому не сообщил об этом.
     Бывали случаи, когда японцы  поступали  именно так,  он слышал об  этом
раньше, и все-таки это казалось маловероятным.
     Если  же  это  действительно  так,  то ему  надо бы  направить  в брешь
сколько-то  солдат, прежде  чем  Тойяку  обнаружит  ее. Предполагалось,  что
сегодня солдаты будут отдыхать, но если удастся занять эту японскую позицию,
он вынужден будет снова начать фронтальную атаку и действовать быстро, чтобы
добиться  каких-то результатов до наступления темноты.  А  это означало, что
надо сейчас же поднять по  тревоге  весь резервный  батальон и отдать приказ
каким-то  ею подразделениям выступить немедленно, потому что грузовиков  для
одновременной переброски всего батальона не хватит.
     Майор рассеянно потрогал мокрую ткань гимнастерки под мышкой.
     На  строительстве   дороги  теперь  будет   потерян  целый   день.  Там
приостановятся  все  работы. А  для  подвоза  продовольствия  и  боеприпасов
придется  использовать все  грузовики дивизии.  Предыдущими  планами  это не
предусматривалось. В результате транспортный график будет нарушен.
     Его  охватил  гнев на командира отделения, который поднял сегодня утром
всю эту  кутерьму.  Он  вызвал  Хобарта  и  приказал составить  транспортный
график, затем направился в палатку начальника разведки и поговорил с Конном,
объяснив ему, что произошло.
     -  Черт возьми,  по-моему, ты  рискуешь попасть в ловушку, - сказал ему
Конн.
     - А какого дьявола я могу еще делать? Ты разведчик. Скажи тогда, почему
японцы оставили этот бивак?
     Конн пожал плечами:
     - Эти проклятые японцы наверняка устроили ловушку.
     Даллесон  возвратился  в  свою  палатку  в состоянии глубокого  уныния.
Возможно, это и ловушка, и  все же надо идти в нее. Он снова выругался. Люди
Хобарта корпели над транспортным графиком, с тем  чтобы обеспечить снабжение
передовых  рот  на   новых   позициях.   Отделение   Конна  изучало   старые
разведывательные  донесения. Кое-где не все было ясно.  Итак, он должен идти
наобум, полагаясь только на свое  везение. Он должен будет послать в брешь в
линии фронта большую часть снабжения и  боеприпасов в надежде, что войска на
других участках обеспечены достаточно и смогут пока обойтись без них.
     Даллесон поднял по тревоге резервный батальон, приказав первым колоннам
начать движение.  Скоро второй завтрак, но ему  придется пропустить  его. От
холодного пива  сводило  желудок. Он с отвращением  думал о консервированном
сыре из пайка. И все-таки придется есть его, чтобы быть в форме.
     - Нет ли в палатке болеутоляющих таблеток? - выдавил он из себя.
     - Нет, сэр.
     Он послал  одного  из  писарей  в санитарную палатку.  Горячий  воздух,
казалось, медленно обволакивал все его тело.
     Зазвонил  телефон.  Это  был Уиндмилл,  который  сообщал, что его  рота
выдвинулась  на  новую  позицию.  Несколько  минут  спустя  командир  первой
резервной роты доложил, что его солдаты окапываются на флангах.
     Теперь  ему надо послать туда  весь батальон.  Даллесон  оказался перед
трудной  дилеммой. Что предпримут японцы?  До этого момента он все  делал на
основе известных  ему прецедентов.  Сейчас же  обстановка  была такова,  что
никакие прецеденты на ум не приходили.
     Главный склад снабжения японцев находился в полутора милях в тылу новой
позиции пятой роты, и,  возможно, он должен  попытаться захватить  его.  Или
ему,  может быть, следует подтянуть  фланг? Однако  майор не мог представить
себе,  как это  сделать. На карте брешь хорошо  видна, но  что из  этого? Он
бывал на всех позициях и знал, как выглядят биваки, но никогда по-настоящему
не  понимал, что происходило вокруг. Между ротами  были  бреши. Фронт не был
сплошной  линией, а представлял  собой ряд  удаленных друг от друга позиций.
Сейчас часть его солдат находилась за японскими позициями, а позже их  будет
там еще  больше, но что им делать? Как надо подтягивать фланг? На  мгновение
он ясно представил себе, как солдаты, обливаясь потом, угрюмо идут по жарким
джунглям,  но  никак  не  мог  связать  происходящее  в  действительности  с
обстановкой, нанесенной на карту.
     По его столу  медленно  ползло какое-то насекомое; он смахнул его.  Так
что же он все-таки должен делать на высоте Сэм Хилл?
     К вечеру получится сплошная  неразбериха. Никто не будет знать, где кто
находится, а проводную связь  ни за что не  успеют  наладить вовремя. Радио,
видимо,  не будет  работать из-за атмосферных помех или из-за  какого-нибудь
проклятого холма. Так бывает  всегда, когда  нужна радиосвязь.  До  сих  пор
перебои в связи были  в  пределах нормы, но все-таки надо,  пожалуй, вызвать
начальника связи  Муни, а начальник  отделения тыла по горло занят дорожными
делами. Разведчики должны быть все время под рукой. Ох, ну и кутерьма же!
     Все как-то сразу свалилось на  него  в этот проклятый день. И если  все
это окажется ни к чему, он этого не переживет.
     Майору  захотелось  смеяться.  На него  нашло непроизвольное и дурацкое
веселье человека,  бросившего  вниз с горы камень  и наблюдающего, какую это
вызвало лавину. Ну почему сейчас здесь нет генерала?
     В  итоге  всего  происшедшего  вокруг него  все  пришло  в движение.  В
оперативной палатке  все  работают, он видит людей, поспешно  снующих туда и
сюда по биваку, очевидно, с  какими-то поручениями.  Далеко вдали  он слышал
гул колонны грузовиков, нарушавших безмятежную тропическую тишину. И все это
движение вызвал не кто иной, как он сам, но он не мог по-настоящему поверить
в это.
     Даллесон  с трудом разжевывал  засохший сыр.  Он видел,  что  некоторые
солдаты все еще дремлют в своих палатках, и это взбесило его.  Но  у него не
было  времени заняться  ими.  Все выходило из-под  контроля.  У  майора было
ощущение,  словно  он  держит в  руках дюжину свертков  и  некоторые  из них
начинают выскальзывать на пол.
     Сколько времени он еще продержит их?
     Кстати, артиллерия. Ее огонь тоже надо будет координировать.
     Он выругался. Машина разваливалась на части, агрегаты, пружины и  болты
вываливались  из нее каждую минуту.  До сих  пор он даже и  не  вспоминал об
артиллерии.
     Даллесон подпер голову  рукой  и попытался  сосредоточиться и  обдумать
положение, но тщетно. Пришло донесение, что  передовые подразделения резерва
достигли  новых   позиций  пятой  роты.   Что  же   предпринять,  когда  там
сосредоточится и остальная часть батальона?
     Японский склад снабжения находится  позади холма в пещерах. Можно  туда
послать батальон, а что дальше? Ему нужно было больше людей.
     Будь у  него  свежая голова, он, возможно, и поразмыслил  бы  еще, но в
данный  момент все, что ему приходило  на ум, -  это  направить в брешь  как
можно больше  солдат. Он  приказал  третьей  роте  соединиться  с  резервным
батальоном, а ее позиции передать второй роте, находившейся на левом фланге.
Тем самым он  упростил  для  себя положение. Две  роты теперь будут занимать
позиции, обычно назначаемые трем ротам, пусть они там остаются; за них можно
не беспокоиться. Правофланговая рота может нанести фронтальный удар. Все они
продвинутся вперед,  а артиллерия пусть  позаботится