сто переживаний будешь иметь удовольствие.
     -- Абсолютно на всех? -- колко произносит Наташа.
     -- Нет, ну... с  разбором,  конечно.  Конечно,  на  друзей,  напри­мер,
плевать не стоит,  вы же понимаете, о чем  речь... Ладно,  нате вам еще одну
задачку. Нужно до зарезу попасть  вон  туда,  на  второй этаж.  А ключа нет.
Допустим, потеряли. Какие будут мнения?
     -- Раздобыть по сходной цене пару крыльев, -- говорит Леша.
     Миша более изобретателен:
     --  Лечь под асфальтовый  каток, стать как блин, и  попросить  соседей,
чтоб сунули под дверь.
     --  Не  ломайте голову, я  звоню  в ЖЭК и вызываю слесаря,  -- обрывает
Наташа.
     -- А дело вечером, слесарь уже культурно  отдыхает. -- Виктор скидывает
пиджак,   подходит   к   растущему  рядом   с  домом  дереву,  подпрыгивает,
ухватывается за нижний сук и быстро лезет вверх.
     Леша следит  недоверчиво.  Миша -- с интересом,  Сенька  -- завистливо,
Наташа -- с нарастающим страхом.
     -- Виктор, не надо! -- не выдерживает она. -- Ой, сейчас упадет!..
     А Виктор уже в верхнем окне:
     -- Оп-ля, и готово!
     -- Надо попробовать! -- загорается Сенька.
     -- Сеня, не смей!
     -- Он сумел, чем мы хуже?
     -- Леша, не позволяй ему!
     Леша берет сторону сестры:
     -- Гвоздик, вобью.

     * * *

     Парк -- удобное место для встреч.
     Бондарь  черпает  ложкой  раскисшее  мороженое,  смотрит  на Виктора  с
раздражением.
     -- Мою науку на сопляков тратишь. Массовик-затейник!
     --  Нет,  маэстро, я на  правильном  пути.  Им интересно, и они  у меня
морально разлагаются.
     --  Если  интересно,  бери  круче.  Не знаешь,  как  сделать,  что  ли?
Вечерком,  по  холодку, гуляючи. "А ну-ка,  ребятки, попугаем вон  ту  дуру.
Раз-два, за мной!" И сам на бегу сумочку у нее -- хоп.  Отдышались немножко:
давайте, мол, делить выигрыш.  Огля­нуться не  успели, как стали участниками
преступления. Тут их и прижать, чтобы выложили пушку.
     -- Не выйдет, маэстро, -- вздыхает Виктор. Не простые ребята, языкатые.
Мудреные словечки любят. Не всегда и поймешь.
     -- Значит, культуры не хватает! Анекдот получается: нашему брату  стала
культура нужна! Ты хоть уверен, что "ТТ" у них?
     -- Уже прямо при мне помянули.
     -- В открытую?!
     -- С хитростью. Думают, я не пойму. Девчонка что-то брату сказала, а он
говорит: "Тотоша  лежит  дома". Я дурачком  таким спрашиваю: "Заболел?" -- А
другой отвечает: "Нет, наш Тотоша -- железный малый, но ему вреден солнечный
свет".
     --  "Наш Тотоша"!..  -- взъярившийся Бондарь  даже  тряхнул  зонт,  под
которым они сидят. -- Котята паршивые.  Всех бы  в один мешок. Значит, они с
ним не ходят?
     -- Каждый раз щупаю.
     --   Вот  что,  помощничек  дорогой,  брось-ка  ты  культуру  и  всякие
церемонии.  Поставь  пацанов в  такое  положение,  чтобы  им понадобилось  с
пистолетом ходить!

     * * *

     Под  вечер Сенька возвращается  домой. Входит в комнату, принюхивается.
Мать, пригорюнившись, сидит без дела.
     -- Отец был?
     -- Уже сказали?
     -- Нет -- накурено. В соответствующем виде?
     -- Трезвый. -- Она уходит  и  приносит Сеньке ужин. -- Только винегрет,
Сеня. Зато чай будет с тортом.
     -- С каким?
     -- Не смотрела. Наверно, твой любимый. Он помнит.
     -- Совсем трезвый?
     -- Недавно  из  больницы.  Теперь  долго  даже в рот  брать  нельзя. Не
пересолила я?
     -- Нормально, -- Сенька уписывает винегрет. -- Сто лет  его не видел, с
самой зимы. Ничего он?
     -- Ничего, Сеня поправился. Помолодел даже.
     -- Может, совсем вылечили?
     -- Дай, бог...
     -- А как он вообще?
     -- Работает. На прежней должности. Денег принес.
     -- Не взяла?
     -- Взяла уж, Сеня. Трезвого неловко обижать.
     -- Что он меня не подождал?
     -- Да так... Ты сам навести, Сеня. Я обещала, что навестишь.
     -- Ма, обратно звал, да?
     -- Теперь поздно, Сеня. Зови -- не зови...
     -- Если он не пьет... Когда не пил, он был ничего, а?.. Ты надрываешься
за жилплощадь, а там квартира пустует.
     Гвоздарева пытается отделаться шуткой:
     -- Там тоже работы полно: пять окон мыть, да ковры...
     -- Сравнила! Рассуждаешь, просто как девчонка!
     -- Чайник поставлю... -- растерянно говорит Гвоздарева.
     Возвращается она  и с  большим тортом, опускает его на стол и  обнимает
сзади сына.
     -- Сеня, родненький,  прости ты  меня... Конечно, отец нужен, надо было
терпеть, да ... не люблю я его.
     -- Ну ладно, ладно. Не любишь, как хочешь... -- он легонько отталкивает
ее. -- Вышла бы замуж за другого, что ли. Пока не очень старая.
     -- За кого?
     -- Хоть за начальника ЖЭКа. Он, правда, зануда, но пережить можно.
     У Гвоздаревой высыхают ресницы, губы дрожат в улыбке.
     -- Сеня, да он женатый! На что это ты родную мать подучаешь?
     -- Подумаешь! Я бы на  твоем месте отбил у какой-нибудь, да и неженатые
есть. Ну чего смеешься?
     -- Сенечка, хватит с меня одного раза. Вот так хватит!
     -- Ладно, как хочешь... Только противно, что выдумывают...
     -- Они  не  со  зла,  Сеня.  Просто понять  не могут, зачем это от мужа
уходить, который обеспечивает. Ну их! Давай чай пить!
     Сенька машет рукой и открывает коробку с тортом.
     -- Обалдеть!
     И тут  -- звонок. Гвоздарева отпирает, в дверях стоят Нина и Знаменский
в форме.
     -- Здравствуйте. Можно?
     --  Пожалуйста.  Проходите,  --  как  дворника  вид  милицейской  формы
Гвоздареву не пугает.
     Все входят в комнату.
     -- Мы хотели бы с вами побеседовать, -- говорит Нина.
     -- Сеня не помешает?
     -- Напротив, разговор о нем.
     -- О нем?!
     --  Нет-нет,  ничего  не  случилось.  Я  новый  инспектор по  работе  с
несовершеннолетними,  решила  познакомиться  с ребятами  поближе, в домашней
обстановке. Антонина Васильевна. А это Знаменский, Пал Палыч.
     -- Александра Владимировна, -- представляется Гвоздарева и подает  руку
Нине, затем с вопросительным выражением -- Зна­менскому.
     -- Я -- следователь и занимаюсь одним происшествие в ваших краях. Вдруг
случайно выявятся новые свидетели, -- поясняет он.
     -- Сенька, по прозванию Гвоздик, -- нервно заключает церемо­нию Сенька.
     -- Да присаживайтесь, что ж мы стоим.
     Нина  достает  записную  книжку,  куда  вносит  при разговоре  короткие
пометки. Пал Палыч пристраивается в сторонке.
     -- Как ты кончил учебный год? -- спрашивает Нина.
     -- Нормально.
     -- По литературе едва на тройку вытянул, -- честно уточняет Гвоздарева.
     -- Литература, я думаю, милиции не касается.
     -- Отчего же, Сеня, это характеризует твои интересы. Какой кружок ты бы
стал посещать?
     -- Автомобильный. "Мерседес" на  днях  покупаю, права нужны. Ой, чайник
сбежал! -- бормочет он  под внимательным  взглядом Знаменского  и удирает на
кухню.
     -- Вечно перед чужими ершится, -- извиняется Гвоздарева.
     -- Большие трудности с его воспитанием?
     -- Да как сказать?.. Озорной, конечно. Но у нас не  поймешь теперь, кто
кого и воспитывает: он тоже меня жить учит. У него тоже трудности.
     Улыбка   у  Гвоздаревой  хорошая,  Нина  охотно   улыбается  в  от­вет.
Возвращается Сенька.
     -- Сеня, кто твои друзья? С кем чаще встречаешься?
     -- С кем придется.
     --  Сейчас  его  компания  --  Терентьевы  да  Миша  Мухин.  Осталь­ные
разъехались.
     -- Ма, ведь не тебя спрашивают.
     -- Терентьевы -- это брат с сестрой?
     И снова отвечает Гвоздарева:
     -- Да. Леша и Наташа.
     -- Сеня, они хорошие ребята?
     -- Друзья должны быть интересные, -- подчеркивает Сенька.
     -- Хорошие -- не обязательно?
     -- Обязательно -- надежные!
     Сеньку  не  занимает Нина с  ее "детским  лепетом";  внимание  мальчика
приковывает следователь, тем более, что он откровен­но его разглядывает.
     -- А вы вопросов не задаете? -- идет Сенька в разведку.
     --  Присматриваюсь, -- отзывается Пал Палыч.  -- Ты для меня загадочная
личность.
     -- Почему?
     Знаменский выдерживает тревожную для Сеньки паузу.
     --  Потому  что  про  тебя  есть  загадка:  "А посредине  --  гвоздик".
Александра  Владимировна, недавно  было  совершено  вооружен­ное  ограбление
магазина.
     -- Да, Миронов -- участковый рассказывал.
     -- Сверх этого вы ничего не слышали?
     -- Нет.
     -- А ты, Сеня?
     -- Его поймали? .. -- жарко выдыхает Сенька.
     Следующий визит -- к Мухиным. Самого Миши нет, но зато дома Мухин-отец,
бригадир поездных проводников.
     Беседуют об ограблении магазина, Мухин выдвигает ряд неле­пых версий  и
предлагает практическую помощь.
     -- Когда же тебе-то? Дома почти не бываешь! -- машет руками жена.
     -- Я  на линии Москва -- Владивосток, --  вносит ясность Мухин. -- Туда
-- назад -- больше двух недель.
     -- Значит, воспитание сына в основном  на вас? -- оборачивает­ся Нина к
Мухиной.
     -- Нет, извиняюсь, тут мое влияние  главное. Отец  --  не  мать. Парень
меня уважает.
     -- И-и, никогошеньки он не уважает! -- ехидно вставляет дед.
     -- Это  вы, папаша,  бросьте,  -- хмурится Мухин. -- Я и всыпать могу и
материальными  рычагами  владею.  Он вон книжки  собира­ет, а  книжки  денег
стоят. Как меня не уважать, если я хочу -- дам, хочу -- не дам?
     --  Есть  трудности  с  воспитанием  Миши? -- Нина принимается  за свой
вопросник.
     -- Кругом трудности. Постричься, и то не допросишься!
     --  Тут  Ксюша  права. Трудности имеются. Но, я  бы сказал... --  Мухин
подыскивает слово, -- рядового порядка.
     -- А  как учится? -- осведомляется Знаменский от стеллажей, где пестрит
корешками обширная библиотека.
     -- Способный  парень.  Все  на  свете  знает,  даже  на  удивление!  --
самодовольно  говорит  Мухин.  -- Да  что  же мы  разговариваем  всухомятку?
Соорудить бы чего-нибудь.
     -- Извините, мы на работе.
     -- Так хоть чайку, а? Пока Мишу дожидаетесь.
     -- Как, Антонина Васильевна? -- советуется Знаменский.
     У той еще  во  рту сладость  от гвоздаревского  торта,  но  она покорно
разводит  руками.  Мухина  обрадованно  убегает  хлопо­тать.   Дед   солидно
откашливается:
     -- В  мое  время --  не в  обиду  вам, конечно,  --  приходит,  бывало,
околоточный либо  квартальный,  так  ему непременно на подносе --  стопка  и
ассигнация. Он и не мыслил, чтобы отказываться. А  озорства,  между  прочим,
меньше было!..
     Громко хлопает  входная  дверь,  и  появляется  Миша.  При  виде гостей
настороженно останавливается.
     -- Добрый вечер.
     Мухин делает свирепое лицо.
     -- Милиция в доме. Ясно? Думаешь, все шито-крыто? Выплы­ли твои штучки,
придется ответ держать!
     Миша зыркает на деда, тот подмигивает, давая понять, что розыгрыш.
     -- Минутку, сейчас соберу вещи и сухари.
     Знаменский тотчас улавливает привычный Мише тон.
     -- Если кроме сухарей я разрешу взять три книжки, какие возьмешь?
     --  "Сумму  технологии"  Лема,  "Алису в стране чудес"...  и  отрыв­ной
календарь для женщин, -- полупоклон в сторону Нины.
     -- Любимое изречение?
     -- Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было
мучительно больно. Конец цитаты.
     -- Хм... И каковы отношения с преподавателем литературы!
     -- Пакт о ненападении.
     -- Какое качество ты ценишь больше всего?
     -- Не быть как все.
     -- Книги в основном твои?
     -- У меня большая информационная емкость.
     -- Проверим. Кто такой Джо Луис?
     -- Довоенный чемпион мира по боксу.
     -- Когда пала Бастилия?
     -- В 1789 году.
     -- Чему равен аршин?
     -- Семьдесят один сантиметр.
     -- В какую сторону выбрасывается гильза у пистолета?
     -- Вправо.
     -- Кроме "Вальтера" тридцать восьмого года.  У того -- влево. Это чтобы
ты мог блеснуть при случае эрудицией.
     Насчет "Вальтера" --  для отвода  глаз,  чтобы диалог не закончился  на
вопросе, к которому Знаменский вел.

     * * *

     В  ранних  сумерках  Сенька, оглядываясь, пробирается в один  из пустых
сараев. Осиротелый насест и помет под ногами свидетель­ствует,  что тут  еще
недавно держали кур.
     Из  сарая  должен  быть  лаз  в  подпол.  Стараясь  не  шуметь,  Сенька
разгребает хлам в поисках люка...
     В  подпол ведет полусгнившая лесенка.  Сенька достает из кар­мана "ТТ",
бережно заворачивает в  старую майку. Дома держать это сокровище  уже опасно
-- визит следователя Сеньку насторо­жил...
     Наутро ребята, как всегда, сходятся во дворе, и Леша объявля­ет:
     -- Дети, вы обхохочетесь! У нас вчера была милиция!
     -- Ладно заливать! -- Миша делает вид, что не верит.
     -- Да честное слово! Натка?
     -- Подтверждаю. Хорошенькая девица и при ней майор.
     Подает голос Сенька:
     -- А зачем они к вам?
     --  Для  оздоровления  нашей  психики.  Поскольку мы вроде  творога  --
скоропортящийся продукт.
     -- Хранить  в  сухом,  прохладном  месте, -- по  привычке подхва­тывает
Миша.
     -- Родители при  виде  них в  обморок  попадали,  -- с усмешкой говорит
Наташа. -- Решили, что Лешка кого-нибудь зашиб до смерти.
     --  Потом  мать  тяпнула валидолу  и принялась врать, какие мы хорошие.
Комедь!
     Мише надоело притворяться:
     --  А теперь  вы обхохочетесь, братцы  Терентьевы, у нас с Сенькой тоже
была  милиция.  И через  дом в  двух  подъездах. Так  что  не  один  Ледокол
удостоен.
     Компания веселится, лишь Сеньке тревожно:
     -- Ребята, вам ничего не показалось?... Что они насчет пистоле­та?..
     Ребята переглядываются: а вдруг и впрямь?
     -- Это, Сеня, надо  тебя спросить: могут они подозревать или нет. -- На
сей раз Наташа выразила общее мнений, и от Сеньки ждут серьезного ответа. Но
он еще не решается на откровенность.
     -- Я думаю, нет, потому что... в общем, пока не могут.

     * * *

     Вечер. По улице идет  Виктор, замечает парней,  участвовавших в драке с
Лешей.
     --  Эй! Так  и ходите  с битой  рожей? А еще  хвастали: возьмем  ножик,
возьмем вилку. Передайте Топору, что вы слабаки.
     Он направляется дальше и подходит к нашей компании.
     -- Привет подрастающему поколению! Об чем толкуете?
     -- Обсуждаем цвет прошлогоднего снега.
     --  Хватит,  Натка,  --  останавливает  Леша.  --  Милиция  вокруг  нас
засуетилась, Виктор.
     -- На чем застукали? -- с показным равнодушием спрашивает Виктор.
     -- Да ни на чем. Организуют родительский актив. Наши  вчера записались.
Интересно, какой кружок способен вести мой папоч­ка?
     -- А он кто?
     -- Специалист по кожезаменителям, -- пожимает плечами Леша.
     --  Классный  кружок,  --  осеняет  Мишу.  --  "Кожезаменители  в  быту
молодежи". Будешь поставлять наглядные пособия.
     -- Точно. Кому чего на роже заменить, -- похохатывает Виктор. -- Ну-ка,
расскажите про милицию.

     * * *

     Знаменский и Нина возвращаются между тем в отделение.
     -- Пал Палыч, завтра снова с визитами?
     -- А что, Нина-Тоня, мне нравится ходить с вами в гости.
     -- Мне тоже, -- вскидывает глаза Нина. -- Но ведь надо  спе­шить. Вчера
мы посетили восемь семей, сегодня -- девять и столько раз пили чай...
     -- А толку чуть, да?
     -- Наоборот, мне кажется, что мы уже видели их. Или его.
     -- Вполне вероятно.
     -- Топорков, да? Из него  прямо лезут эти словечки, повадки! Вы тоже  о
нем думаете, да? Нет? Но кого-нибудь вы подозревае­те?  -- Нина засматривает
Знаменскому в лицо.
     --  Дайте вашу  книжечку. Вот,  с первых страничек:  Гвоздарев,  Мухин,
Терентьевы. Терентьевы... Вы бы хотели таких родителей?
     -- Нет...
     -- Правильно, они на редкость нудные. Две скрипучие деревян­ные пилы.
     -- Ой, Пал Палыч, -- улыбается Нина.
     -- Да чем я виноват, если  они такие? А из сына с дочерью жизнь ключом.
Вспомните этого Леху-Ледокола. Разве не может он баловаться пистолетом?
     -- Может... Хоть бы не он!
     -- А Сэм -- Мухин?
     -- Где  дед-старовер  и  "отец -- не мать"? Мне кажется,  он больше  на
словах боек.
     -- Но стремление не быть  как все... Может, и  он.  Тем более, что дома
опять-таки...
     -- Да, общего языка  нет. В этой компании, пожалуй,  только Гвоздарев с
матерью считается, верно?
     -- Верно. Сенька, по  прозванию  Гвоздик. Трудно ему,  да  еще при  тех
сплетнях, что ходят.
     -- Пал Палыч, она не такая! Злословят потому, что красивая.
     -- Разве я говорю, что "такая", Нина-Тоня! Я говоря, что Сеньке трудно.
Комплекс  неполноценности. Позарез  надо  чем-то  компенсировать.  Мальчишка
заводной.
     -- Гвоздик сильно нервничал при нас, да?.. Ой, Пал Палыч, но ведь не он
же! Его слишком жалко. Нет, и остальных жалко.

     * * *

     Бондарь мрачнее тучи.
     -- Стараюсь, маэстро! В три узла готов!.. -- клянется Виктор.
     -- Старайся, Витек. Старайся, пока я добрый, -- зловеще-ласково внушает
Бондарь. --  Если милиция до пистолета  доберет­ся,  я тогда в тридцать  три
завяжу. По крайней мере не продашь, когда заметут.
     Виктор опасливо ежится.
     -- Нет, ну... На чем же заметут... Вроде бы не на чем.
     -- А ты не зарекайся,  такой  страховки  небось нету. Транзитни­ки  мы,
ясно?  Уже засиделись. Не к добру...  Короче,  даю тебе  три  дня  сроку. На
Таганке  у метро есть блинная, знаешь? С завтрева  в  восемнадцать часов жду
там. Только не ори: "Привет, маэстро!" Пятница -- крайний срок!

     * * *

     Угрозы маэстро -- не пустой звук. Виктор понимает. Надо спешить...
     -- Топору и  топоришкам!  -- провозглашает он, застав  парней  за вялым
разговором.
     Те отвечают вразброд и неуверенно: крутится тут новый тип, а что за тип
-- неведомо.
     -- Отойдем на пару слов, -- говорит Виктор Топоркову.
     Отходят в сторону.
     -- Считаю,  пора для знакомства,  --  Виктор щелкает себя по  шее. -- И
вообще, для осмысления жизни.
     Топорков польщен:
     -- Если ставят -- не отказываюсь. -- И машет приятелям: -- Я пошел!
     Они уходят, сворачивают за угол, продолжая разговор.
     -- А касательно Лехи у меня политика -- сестричку клею, куколку.
     -- Да она еще... Что она понимает?
     -- Объясню -- поймет!
     Виктор покровительственно хихикает.

     * * *

     Томин  валится  на диван в кабинете Знаменского.  Подождав немного, Пал
Палыч присаживается рядом.
     -- Саша, ну что?
     -- А что? Тихо, покойно, мягкий диван... Только не  давай мне спать, не
добудешься.
     -- Ты пропадал пять дней -- что принес?
     -- Пока  шел, что-то,  помнится, было... -- Томин  лукаво приот­крывает
один глаз. -- Ах да, ты  интересовался неким  Бондарем. Нашел я его берлогу.
-- Там сейчас поджидают.
     -- Гора с плеч! Да расскажи же.
     --  Слишком длинная история.  Она описана в рапорте. А  рапорт  лежит в
папке. Папка в сейфе, сейф в кабинете у  начальника... К чему это я?..  А-а,
да: в ближайшие часы доставят Бондаря, подготовь достойную встречу...
     Встреча подготовлена. Бондарь сидит между двух мужчин, однотипных с ним
по комплекции, возрасту, цвету волос. Рядом на столике лежат три кепки.
     -- Начинаем опознание, -- объявляет Знаменский.
     Томин  выходит  в коридор. Бондарь быстро меняется  местами с  соседом.
Заметя,  что  двое  других  без  галстука,  стаскивает  свой.  Томин  вводит
продавщицу.
     -- Посмотрите внимательно,  -- говорит ей  Знаменский, -- есть ли среди
опознаваемых мужчина, которого вы прежде видели.
     --   Сейчас,  --   толстуха  попеременно  вглядывается   в  мужчин.  --
Сейчас-сейчас.... Вот ведь... Как-то все кажется по-другому.
     --   Наденьте,  пожалуйста,   кепки,   --   обращается   Знаменский   к
опознаваемым. Те надевают, кто как привык.
     -- Кепка у него была на лоб, и  воротник поднят, -- в сомнении бормочет
женщина.
     -- Надвиньте  кепки пониже, -- распоряжается  Знаменский.  -- Поднимите
воротники. Так?
     --  Так...  --  растерянно  подтверждает  продавщица.  --   Тепе