рь  все
получились похожи, ну что ты будешь делать!
     --  Прошу  опознаваемых  встать. Повернитесь  в профиль.  Прой­дите  по
очереди туда-сюда. Ну? -- спрашивает он женщину снова.
     Женщина  медлит, всматривается  в Бондаря.  Но он  сейчас  двигается  и
голову держит иначе, чем обычно.
     -- Вот словно бы и похож и не похож. А точно, что один из них?
     -- Это должны сказать вы.
     -- Если бы сразу -- я бы непременно узнала! Тогда как живой стоял!...
     -- Будьте  добры,  каждый произнесите фразу: "Давай деньги! Пристрелю!"
-- с последней надеждой предлагает Знаменский.
     Бондарь выговаривает слова мягко, улыбчиво, а двое других, как на грех,
в соответствии со смыслом фразы.
     -- Этот, наверно! -- говорит  продавщица о мужчине,  "сыграв­шем" более
выразительно. Нет? Не угадала?.. И что ж теперь делать?
     -- Расписаться в протоколе, -- указывает он место на листе.
     -- До чего  обидно вышло! Уж извините меня! --  Она прижима­ет к  груди
пухлые руки, так с прижатыми руками и уходит.
     --  Вы  останьтесь,  --  говорит  Знаменский   Бондарю,  --  осталь­ные
свободны.
     Сорвалось!..  Дальнейший разговор  ведется  с обеих сторон без  азарта.
Просто  определенные вопросы  должны  быть  заданы  для формы.  А  довольный
Бондарь разрешает себе слегка покуражить­ся.
     -- Стоило  утруждать себя  и  меня. Вызвали  бы  и  спросили  напрямую:
"Бондарь, брал магазин или не брал?" Я бы ответил. Бондарь от своего никогда
не отказывается. Если, конечно, пой­мают.
     -- На что вы живете? Почему не работаете? -- кидает Томин.
     --  Придется,  наверно,  трудиться.  Воровать,   товарищи,  тяжело,  --
отложение солей, сердце пошаливает. -- Он вольготно разва­лился на стуле.
     -- Где ваш пистолет?
     -- У вас, где же еще.
     Пауза. Знаменский и Томин сохраняют  невозмутимость,  и все  же Бондарь
понимает, что "ТТ" пока к ним не попал. Он ухмыля­ется с облегчением.
     -- Этот  "мой пистолет" существует только в протоколах мили­ции. Из вас
кто-нибудь  видел  его  в глаза?  Не видел.  Записали  давным-давно в дело с
пустых слов,  так  он за мной и тянется. Чуть где преступление с  оружием --
тащат Бондаря.
     --  Сегодня мы  вас  отпускаем, --  говорит  Знаменский. -- Но,  думаю,
понадобитесь. Где тогда найти?
     -- Не-ет, так не годится! Если есть основания, то либо арестуй­те, либо
подписочку о невыезде, чин чинарем. А просто так -- это, извините, где хочу,
там и обитаю. Могу идти? -- И приподняв кепку, скрывается за дверью.
     --  И  ушел  себе, веселый  и довольный. А нам остался сейф, а  в сейфе
папка, а в  папке увлекательная повесть о пяти днях инспек­тора Томина.  Вот
тут и работай!
     -- Саша, Бондарь ведь  опасался, что "ТТ" у  нас. Значит, судьба его  и
Бондарю неизвестна?
     --  Если бы выяснить,  при  каких обстоятельствах  мальчишки получили к
нему доступ! Тогда обратным ходом можно бы снова выйти на Бондаря.
     Знаменский подпирается кулаком в раздумье. Потом,  решив­шись, набирает
номер.
     -- Зорину, пожалуйста. -- И, ожидая, пока Нина возьмет труб­ку, говорит
Томину. --  Иного пути не вижу. Заставим ребят пос­мотреть этому пистолету в
глаза. Пусть поймут, что он такое.

     * * *

     Ранний вечер. Клуб ЖЭКа. В закулисной комнатке -- Знамен­ский, Кибрит и
Нина. Все в форме. Из зала доносится ребячий галдеж.
     -- Ой, Пал Палыч, как я волнуюсь!
     -- Ничего, Нина-Тоня, рискнем.
     -- Вот и закончится наша с вами работа...
     -- Да,  хватит чай распивать,  -- рассеянно отзывается Знаменс­кий.  --
Взгляну на них пока из-за кулис.
     Он выходит, девушка грустно смотрит вслед.
     --  Нина!  --  окликает  Кибрит.  --  Учтите,  Пал  Палыч  чрезвы­чайно
наблюдателен.
     -- Я знаю, -- смущается Нина.
     --  Чрезвычайно!  -- со  скрытой иронией  повторяет  Кибрит. Кроме  тех
случаев, когда дело касается неравнодушных к нему девушек.
     -- Почему вы это говорите?
     -- Потому что... вы напрасно скрываете свои чувства.
     Не  знаю, ты  ли нужна  Павлу,  думает Кибрит. Но кто-то нужен наконец.
Нужна семья  -- не мимолетные связи... Я  могла бы поделиться с тобой опытом
собственных ошибок.  С  Павлом  надо  действовать  быстро  и решительно.  Не
выжидать. Не отклады­вать. Не давать привыкнуть к себе. Ты ему нравишься, ты
мне нравишься, ты влюблена, и я вас сосватаю!
     Знаменский возвращается, говорит, что пора начинать.
     Они  проходят  на сцену.  В  зале  кучками  сидят подростки. Нес­колько
девочек. В сборе компании Ледокола  и  Топоркова. Ребята держатся  развязно,
преувеличенно громко хохочут при малей­шем намеке на шутку.
     Знаменского,    Кибрит   и    Нину    встречают   шумом,   ироническими
аплодисментами.
     -- Здравствуйте, ребята, -- начинает Пал Палыч стоя. -- Если будете так
галдеть, никто ничего  не услышит. -- Он дожидается относительной тишины. --
Зорину, вашего инспектора, представ­лять, видимо,  нет нужды. Это -- Зинаида
Яновна Кибрит,  экс­перт-криминалист, начальник отдела  нашего  НТО. Со мной
уже многие встречались, вижу знакомые лица.
     -- И как мы -- смотримся? -- спрашивают из зала.
     -- Смотритесь, смотритесь,  давайте только потише.  Судя по настроению,
публика  ждет,  что  дядя  милиционер побеседует  о  правилах в общественных
местах. Но разговор предстоит более серьезный. Собираюсь рассказать вам одну
уголовную историю.
     Волна оживления: "Это подходяще!", "Обожаем!"
     -- Да, уголовную историю, которая прямо касается кое-кого из вас. И чем
она завершится, еще неизвестно... Около двух недель назад здесь по соседству
был ограблен галантерейный магазин.
     -- Дядя милиционер,  это  не  я!  --  дурашливо вскакивает здоро­венный
детина.
     --  Разумеется, не  ты,  малыш, тебя  бы давно поймали... Тихо! А  то я
замолчу... Это сделал человек опытный и опасный, и он еще на свободе.
     -- Плохо работаете, -- доносится из другого угла зала.
     --  Учту критику. При  ограблении  преступник  был вооружен  пистолетом
"ТТ". Вот  о пистолете  у нас  с вами  и пойдет речь. --  Он коротко молчит,
обводит  глазами  лица ребят. -- История  сделала неожиданный виток. В вашем
районе обнаружили два трупа.
     Аудитория замирает.
     -- Два трупа голубей.
     Хохот. И снова Знаменский присматривается: кому не смешно?
     -- Смех -- смехом, но выяснилось, что голуби убиты не камнем, не палкой
-- их застрелили. Из пистолета марки "ТТ".
     -- Как же это выяснилось? -- спрашивает Миша Мухин.
     -- Законный  вопрос: я  его ждал. На месте стрельбы нашли  гильзы. А по
гильзе можно определить и  тип оружия  и  то, какой именно пистолет выбросил
данную  гильзу.  Прошу вас, Зинаида  Яновна. --  Он остается  на  ногах: так
видней.
     --  Я  думаю,  вы  примерно  представляете  механизм  выстрела,  --  ее
глуховатый низкий голос заставляет ребят немного присми­реть. -- Но  вряд ли
вы  знаете,  что  на гильзе  всегда  остаются  следы  от  внутренних  частей
пистолета. Следы бойка, отражателя, выб­расывателя. Так вот, каждый пистолет
оставляет лишь одному ему присущие следы.
     -- Как отпечатки пальцев? -- спрашивает девочка из задних рядов.
     -- Примерно.  Дай  эксперту две  стреляные  гильзы,  и он  безоши­бочно
скажет тебе, из одного или разных пистолетов производил­ся выстрел. Понятно,
да?  Слушайте  дальше. Когда  оружие пуска­ют  в  вход  и нашим  сотрудникам
удается разыскать стреляные пули и гильзы, их обязательно сохраняют. Получив
новую  гильзу  с  места  происшествия, мы сравниваем ее  с теми, которые уже
имеем. И сразу видим, какое оружие заговорило. Есть вопросы?
     Зал гудит, но вопросов не задают.
     --  Прошу  внимания,  ребята! --  вступает  Знаменский. --  У "ТТ",  из
которого  подбили  голубей,   оказалась   страшная  биогра­фия.  Впервые  он
заговорил давно и долгие годы был орудием преступлений.  С его помощью  один
человек тяжело ранен. Двое других убиты... И вот теперь он в ваших руках.
     Зал словно тряхнуло.
     --  Да-да! Здесь,  среди  вас  сидят  те, кто  недавно опробовал  его в
нежилом квартале!..  Успокойтесь  немного, чтобы мне доска­зать...  Хранение
оружия запрещено. Держа  его  у себя, вы  наруша­ете  закон  и скрываете  от
следствия решающую  улику. Мне важно знать все  обстоятельства,  связанные с
пистолетом.
     -- А что  бывает  за хранение  оружия? --  та же бойкая любозна­тельная
девочка.
     -- Если сдать  добровольно, то  это освобождает от  ответствен­ности. И
последнее. Почти наверняка  "ТТ" очутился у вас  случай­но. Но  если так, то
прежний хозяин охотится за ним и постарается вернуть. А он  не  стесняется в
средствах, поверьте. Берегитесь, ребята, опасность смертельная!
     Теперь в зале тихо.
     -- Подумайте  о себе, --  негромко говорит Знаменский. --  Поду­майте о
крови на  пистолете. Подумайте о тех, чьей жизни он будет угрожать дальше. И
совсем вполголоса. -- Ты, к которому  я обращаюсь, думай  и  решай,  пока не
случилось непоправимое...  Для сведения,  вот  мой телефон. -- Он показывает
лист с крупно написанным номером.  -- Сегодня буду у себя  до десяти вечера,
завтра  утром  с восьми. Зорину в те  же  часы застанете  в  отделении. Все!
Можете расходиться.
     По-разному приняли ребята  рассказ Знаменского и Кибрит. Одни ошарашены
и  напуганы  --  некоторые  искренне,  другие  напоказ, смеху  ради;  многие
переглядываются --  кто  вопроси­тельно,  кто  испытующе -- не  о  тебе  ли,
приятель, речь? В компа­ниях шушукаются.
     Парни  из  группы Топоркова  в  подражание  своему  главарю слу­шали  с
нагловатыми ухмылками, но под конец ухмылки потускне­ли.
     Сенька и  его друзья держатся нарочито невозмутимо,  демонст­рируя, что
происходящее их не касается.
     И, в общем-то, каждую реакцию можно истолковать по-разно­му.
     Ребята валят из дверей ЖЭКа на улицу,  возбужденно обсуждая услышанное.
А в клубе обсуждают увиденное.
     -- Я  рассчитывала, что мы  разглядим, поймем... -- беспомощно вздыхает
Нина.
     -- Как на свежий взгляд, Зинаида?
     -- Впрямую никто себя не выдал.
     Был ли я  достаточно  красноречив? --  думает Знаменский. Или наоборот,
перебрал с пафосом.
     -- Если "ТТ" не  принесут,  завтра будем беседовать поодиночке, с глазу
на глаз, -- говорит он.
     -- И с кого вы начнете?
     --  С  Сеньки   Гвоздарева.   Ему  были  слишком   неприятны  крова­вые
подробности о пистолете.
     Нина ахает, порывается догнать, вернуть.
     -- Нет, Нина-Тоня, во-первых, я могу ошибаться.
     -- Вы?!
     -- Разумеется.  И потом  -- сейчас  бесполезно. Они побежали обсуждать.
Сейчас  там  кипят  страсти. Пока  не перекипят,  откро­венного разговора не
выйдет.

     * * *

     Да, в "штаб-квартире" кипят страсти.
     -- Сеня, откуда он у тебя?  -- допытывается Наташа. -- Теперь ты обязан
сказать!
     -- Нашел.
     -- Не выдумывай, пожалуйста!
     -- Я его нашел!
     -- У нас есть принцип: человек имеет право на тайну, но не должен врать
товарищам. Поэтому до сих пор мы не спрашивали. Но раз уж спрашиваем...
     -- Да честное  слово! Может  быть, тот  бандит  отсиживался  в  сарае и
выронил, я не знаю... Я нашел. Совершенно случайно!
     -- Бандит выронил и даже не заметил? Ну Сеня!
     Миша вступается за приятеля.
     --  Ты,  Натка, бесспорно,  очень проницательна. Ната Пинкер­тон.  Но я
Гвоздику верю. Под честное слово -- верю!
     Леша поднимает руку: покричали и хватит.
     -- Главное -- что дальше? Неужели отдавать?
     -- После того, что мы услышали... -- начинает Наташа.
     -- Да ведь Тотоша не виноват! -- вскрикивает Сенька. -- Не по  своей он
воле!
     -- Леша? -- спрашивает девочка, сведя брови.
     -- Очень жалко, -- морщится Леша. -- Очень!
     -- Миша?
     -- Подобные вопросы не ставят на голосование. Решать Гвоз­дику.
     Все замолкают. Сенька в смятении мечется по комнате.
     -- Нет, вы подумайте... Такой красивый... такой... Эх!.. Никогда ничего
такого у меня больше не будет! Никогда! Ты понимаешь?! -- кричит он Наташе.
     -- Сеня, я сама к нему как-то привыкла, но...
     -- Нет, ты не понимаешь! Леха, скажи!
     --  Сеня,  ну что тут  скажешь?  Можно  иметь  транзистор,  обал­денные
джинсы, мотоцикл. Пистолета нет ни у кого...

     * * *

     Знаменский и Кибрит ждут троллейбуса.
     -- Славная эта Нина.
     -- Да, -- соглашается Пал Палыч. -- Славная.
     -- Остался бы с ней. До десяти часов она изведется в одиночку.
     -- Самому не хотелось уходить.
     -- Ну и вернись.
     -- У ребят мой телефон. Боюсь упустить шанс.
     --  На месте  подростка я бы предпочла сложить оружие  к ногам красивой
девушки.
     -- Нет, ты представь  мальчишескую психологию. Он идет в отделение. Там
его, скорей всего,  знают. Да еще  кто-то из  улич­ных чего доброго  увидит,
начнутся комментарии. А на Петровку он  является к следователю как мужчина к
мужчине. Вся  процеду­ра иначе окрашена. Более интересно, что ли. Словом, не
так обидно.

     * * *

     -- Ну послушай, осталось четыре пули, -- уговаривает Наташа.
     -- Ты собираешься чахнуть над ними всю жизнь? Ведь даже показать никому
нельзя!
     -- Показать можно Альке, Фитилю: и  четыре пули тоже нема­ло... Нет, ты
представляешь,  что будет? Мама  с  ума сойдет! А уж сплетни  начнутся! Чего
только не выдумают! Твои же предки первые запишут меня в гангстеры!
     -- И в школе трепу не оберешься, -- поддерживает Леша.
     -- Если  отдавать,  если, -- то отдавать майору,  --  осторожно говорит
Миша. -- Позвонить и поставить условие, что только при соблюдении тайны.
     -- Правильно!  -- радуется  Наташа. -- Позвонить  и  поговорить.  И  не
называть себя, пока он не пообещает. Хочешь, я позвоню или Миша?
     -- Спасибо, не маленький.
     -- Сенечка, а номер ты запомнил?
     -- Воображаешь,  вот  так и побегу? "Сенечка"  еще... -- у него  дрожит
подбородок.
     -- Натка, кончай давить на человека, -- вмешивается Леша. -- Не горит.
     -- Ничего мы с ним не успели, ничего... -- сокрушается Сенька.
     -- Голубей подстрелили,  смех один!..  Сегодня пойдем бродить. И  будем
думать, ладно?
     Они молча спускаются по лестнице, молча идут переулком.
     -- Приближается Виктор, -- предупреждает Наташа.
     -- Почему столь многозначительно?
     -- А что он, собственно, к нам липнет?
     Сенька приостанавливается.
     -- Леха, на всякий случай...
     -- На всякий случай, команда: задраить ротовые отверстия.
     --  Юным друзьям!  -- жмет руки Виктор. -- У вас  тут,  говорят, бурные
события?
     Наташа пожимает плечами.
     -- События? Где?
     -- Собрание какое-то. Пистолет ищут.
     --  Пускай хоть зенитку ищут, нас не касается,  -- веснушчатая Сенькина
физиономия старательно изображает беспечность.
     -- Правильно, -- поддакивает Виктор. -- Потеха с этой  мили­цией! Какой
дурак  задаром оружие отдаст? Вы ребята мозгови­тые, небось догадываетесь, у
кого пистолет. Сказали бы по друж­бе.
     -- А вам зачем?
     -- Заработать можно, Натка. Есть люди -- хоть сейчас за пушку два куска
выложат! Даже больше. Любители!
     -- Винтовка "Манлихер-Карахан" с оптическим прицелом не  устроит? --  в
тоне Миши скрытое ехидство.
     -- Что еще за карахан?
     -- Старые газеты надо читать.
     --  А,  иди  ты, всезнайка! Я  вам дело -- вы  мне чушь!  Ладно,  после
поговорим. Айда в загул.
     -- Ой, мы и забы-ыли, -- тянет Наташа. -- У вас же день рождения!
     -- Ну забыли, я напомнил. Я не гордый.
     Ребята мнутся. Наташа берет инициативу на себя:
     -- Понимаете, Виктор, сегодня мы не можем.
     -- Да ты что?!
     -- Никак. По многим причинам.
     -- Не пудри мозги! Леха, уговор был?
     Леша кивает.
     --  Ну  и все! Куколка не хочет -- пускай  катится.  Обойдемся  мужской
компанией.
     -- Братцы, вы как? -- колеблется Леша.
     -- Я отпадаю, -- решает  Сенька. -- Общий поклон.  В десять, ладно?  --
кидает он, отойдя.
     -- Очень жаль. Без  Натки и Гвоздика нет настроения,  -- в свою очередь
"огорчается" Миша. -- В следующий раз, Виктор. Адью.
     Теперь и Леше легко отказаться:
     --  Не  обижайся,  Витя.  Привыкли,  знаешь,  вместе,  даже  водкой  не
разольешь.
     --  Всего  доброго,  Виктор, --  благовоспитанным  голоском  зак­лючает
Наташа.
     -- Всего...  -- Виктор мрачно провожает глазами ребят. Как он уповал на
добрую пьянку! А они  завернули носы! "Спокойной ночи, малыши!" -- угрожающе
бормочет он.

     * * *

     Время уже не рабочее, но у Пал Палыча горит настольная  лампа,  и Томин
заглядывает на огонек.
     -- Зашел сказать, что Бондарь пока  в  свое логово не вернулся.  Боюсь,
сменит квартиру. Опять мне вагон хлопот... Ты еще си­дишь?
     -- Обещал до десяти.
     Звонит телефон, Знаменский порывисто снимает трубку.
     -- Майор Знаменский... А, мама... Задерживаюсь, не жди.

     * * *

     Две фигуры беседуют в подворотне:
     -- Собирай своих, Топорик. Надо Лехе рыло чистить.
     -- Сегодня?
     -- Сегодня.  Часам к десяти они, похоже, выйдут. Но  поработать надо  с
душой. Леху под ноги подстелить. Остальным тоже -- по справедливости.
     -- Ледокол в драке -- не шавка.
     -- Вас втрое больше! Не подкачаете -- ставлю на  всех. Уже приготовлено
и с закусью.
     -- С  этого бы  и  начинал! Ставят --  не  отказываемся. Значит,  Витя,
застопорились твои сердечные дела?
     -- Развиваются  по плану.  В конце я вроде как случайно подойду и вроде
как их спасу, а вас, значит, разгоню, ты понял?
     -- Понял! -- хохочет Топорков.

     * * *

     Сенька достает  пистолет  из тайника.  Выходит  к  остальным.  Шутит  с
надрывом:
     -- Объявляется гуляние на тему "прощай, оружие"...
     --  Сеня, дай сначала мне.  Попробую  напоследок. --  Наташа от­крывает
сумочку на ремешке через плечо. Обрадованный Сенька кладет туда "ТТ".
     -- Как шпионка в кино, -- бормочет Ната.
     -- В сумке -- не то. Его надо чувствовать телом!
     Компания идет по улице "сомкнутым строем".
     Глядя вперед, Наташа сообщает:
     -- Топор и все топорики оптом.
     -- Они мне  не нравятся.  Давайте  свернем, -- проявляет  благо­разумие
Миша.
     -- Сегодня? Ни за что! -- Леша  прибавляет шагу. -- Сегодня вечер наш и
улица наша.
     -- По-моему, они на взводе, -- определяет Сенька.
     -- Леша, не задирайся, их слишком много. Ну пожалуйста!
     -- Ладно, Натка.
     Компании сходятся. Топорков, остановясь перед Лешей, це­дит:
     -- Народ обижается, что ты не здороваешься.
     -- Зря, я очень вежливый. Здравствуйте, ребята.
     -- Не годится. Скажи нам громко и с почтением: "Доброе утро!"
     Леша   оглядывает   стоящих  полукругом   топориков   и   пересили­вает
раздражение:
     -- Доброе утро!
     -- Слыхали, как издевается?  -- ощеривается  один  из парней. -- Фонари
светят, а ему утро!
     И снова берет слово Топорков:
     -- Нехорошо, Леха нехорошо. Поклонись и извинись.
     Наташа поспешно встает между  Топорковым  и Лешей. Пыта­ется свести  на
шутку:
     --  Добрый вечер!  Рады  вас  видеть!  Сколько  лет, сколько  зим!  Как
поживаете, гутен морген, хау ду ю ду, здоровеньки булы!
     -- Напрасно стараешься, куколка. Есть настроение размяться.
     -- Но это нечестно! Вас слишком много!
     -- Проводи в сторонку, -- приказывает Топорков одному  из своих. --  Ей
нельзя наружность портить.
     Тот под локоть отводит Наташу на несколько шагов -- к подъезду.
     -- Стой тут и не суйся.
     Крепко прижав к себе сумочку, Наташа стоит на ступеньках подъезда.
     Топорики  сужают  круг,   готовясь   к  драке,  --  пока  еще  с  долей
нерешительности, никому не хочется лезть вперед.
     Леша  медленно  тянет вниз  молнию  куртки.  Затем, сделав  неожиданный
выпад, сшибает с ног Топоркова и отскакивает назад. Рывком сдергивает куртку
и, не глядя, бросает за спину. Гвоздик ловит ее и передает Наташе.
     Еще  несколько  удач