загорелые яркие блондинки.  Одна  в
черном платье, другая в белом костюме.  Они  сидели  друг  против  друга
неподалеку от мужской компании и явно скучали. О роде их  занятий  долго
гадать не приходилось. Была женщина, снятая  крупным  планом,  -  видно,
сидела ближе всех к фотографу. Ее Варя рассмотрела с особенным вниманием
- и все-таки не смогла  сказать,  что  видела  когда-нибудь  прежде  это
круглое бледное  лицо,  светлые  глаза,  беспощадно  обведенные  жирными
синими тенями, поджатые губы...
   Видимо, сработала вспышка, и лицо этой женщины  выглядело  плоским  и
невыразительным, как тарелка. Была еще одна парочка - молодой мужчина  и
девушка в блестящем вечернем платье,  но  они  сидели  в  дальнем  конце
вагона-ресторана, и лица вышли неотчетливо. Варя отложила этот снимок  в
сторону - он был последний, - но тут же снова взяла его в руки.
   - В чем дело? - оживился следователь. - Узнали кого-то?
   - Нет... То есть... - Варя закусила губу, вглядываясь  в  парочку.  -
Знаете, девушку я как будто припоминаю... Я  стояла  ночью  в  коридоре,
возле  своего  купе,  ждала,  когда  откроют  туалеты.  Это  было  после
Бологого... И эта пара прошла мимо меня  -  в  другой  вагон.  Я  узнала
платье на девушке! Точно, это оно. Такое длинное, почти до пола...
   Я еще подумала, что в этом наряде неудобно  переходить  из  вагона  в
вагон, но потом поняла, что девушка...
   Варя слегка смутилась, и следователь ее понял:
   - Да, это проститутка. Постоянно ездит этим поездом. И эти две - тоже
известные там личности. - Он поднял снимок, где за столиком  сидели  две
блондинки. - В общем, там работает своеобразная бригада. У них  все  под
контрою м. Ну и  у  транспортной  милиции  тоже  -  всегда  можно  найти
виноватую, если кого-то опоили и обокрали. Ну, сейчас не об  этом  речь!
Так вот, мы вышли на этих девиц,  когда  они  отправлялись  в  очередной
рейс, и поговорили. И девицы, представьте, вспомнили вашего супруга.
   Женщина изумленно вскинула глаза, и следователь пояснил:
   - Нет, он их услугами не пользовался. А  запомнили  они  его  главным
образом потому, что он  сидел  за  столиком  с  фотоаппаратом  и  иногда
нажимал на спуск. Девицы даже начали возмущаться - им не хотелось, чтобы
их  фотографировали,   что   называется,   "при   исполнении   служебных
обязанностей". Но потом они решили, что он пьян, и отстали от него.
   - Он пил? - переспросила Варя. - Знаете, мой муж вообще-то равнодушно
относился к спиртному.
   - А  вот  в  ресторане  взял  графинчик  водки,  на  двести  граммов,
бутерброды с икрой, салат. - Следователь заглянул в свои записи.  -  Ну,
это уже выяснили в буфете, у них сохранился счет. Но в  общем-то  ничего
не выпил и не съел. То есть как бы не за этим пришел и вообще  вел  себя
странно. Всех проституток отшил - а они подходили одна за другой. У них,
знаете, такой этикет - дать друг другу заработать. Но он даже слова ни с
одной не сказал - так, во всяком случае, говорят девицы.
   Со слов бармена выяснилось, что посетитель с  фотоаппаратом  вошел  в
вагон-ресторан около двух часов ночи. Ресторан работал до тех пор,  пока
в нем оставался хотя бы один  клиент,  -  а  в  ту  ночь  клиентов  было
достаточно. Мужчина, который принес с собой фотоаппарат, сел за столик у
самой двери.
   Сделал официанту заказ.  И  просидел  до  половины  пятого  или  чуть
дольше. Несколько раз  нажимал  на  спуск  фотоаппарата.  Никто  ему  не
препятствовал, потому обошлось без выяснения отношений. Потом он встал и
ушел.
   - Но не один! Так утверждает бармен, да и девицы говорят то же самое.
- Следователь сделал паузу. - В сопровождении вот этой дамы.
   Варя изумленно посмотрела на фотографию, где была изображена  женщина
с густо подведенными глазами.
   - Но почему?! - вырвалось у нее. - Она вовсе не в  его  вкусе,  и  ей
ведь лет сорок, не меньше! Остальные девушки куда симпатичнее!
   Она осеклась, потому что ей почудилось, что  следователь  усмехнулся.
Варя почувствовала, что лицо у нее пылает. "Он, чего доброго, решит, что
я заревновала, - подумала она, снова  принимаясь  рассматривать  снимки,
хотя уже изучила их до малейших деталей. - Но в самом деле - как  Андрей
мог клюнуть на такую физиономию, если рядом сидели потрясающие девчонки!
Ну и не важно, что проститутки, - можно подумать, мужчины очень задаются
этой проблемой! Зато красивые, стройные, молодые... Это не  какие-нибудь
дешевки с вокзала - с такой девицей нигде не стыдно  показаться.  Ничего
не понимаю'"
   -  Вы  уверены,  что  никогда  не  видели  эту  женщину?  -  повторил
следователь. - Всмотритесь. Подумайте Может быть, она работала  с  вашим
мужем?
   - Нет, вряд ли, - протянула Варя. - Я бы ее вспомнила.  А  почему  вы
меня об этом спрашиваете?
   - Дело в том, - пояснил следователь, - что они, похоже, были  коротко
знакомы. Она  подсела  к  нему,  и  у  них  сразу  завязался  оживленный
разговор.
   Так говорит официант. Когда он принес заказ, то обратил внимание, что
они болтают как старые знакомые. А уж официанту верить  можно  -  знание
человеческой натуры у них о-го-го какое!
   Варя  отодвинула  снимки  и  решилась  наконец  поднять  глаза.   Она
почувствовала, что взяла себя в руки. Как можно спокойнее она  заметила,
что эту женщину в жизни своей не видела. Но конечно, ручаться не  может.
Если видела раз-два, да еще и накрашенную иначе, то может и не опознать.
   - А кто она? - поинтересовалась Варя, стараясь сохранять  равнодушное
выражение лица. - Неужели тоже проститутка?
   - Нет. Ее в вагоне-ресторане видели впервые.
   И одета она была не  как  проститутка.  Скорее  всего,  это  одна  из
пассажирок. Дело в том, что эта дама, похоже, была последней, кто  видел
вашего мужа живым. Правда, нам  еще  не  удалось  найти  никого  из  его
соседей по купе. У нас есть только их фамилии, указанные в  билетах,  и,
сами  понимаете,  это  слишком  плохая  зацепка.  Мы   показали   снимок
проводницам, но они уже побывали в нескольких рейсах после того, как все
это случилось, - и, конечно, не могут опознал, эту женщину.
   - Понимаю, - пробормотала Варя. - Погодите, как же гак?  Я  стояла  в
коридоре своего вагона с половины  пятою  -  и  не  видела  мужа!  А  вы
говорите, что он ушел из ресторана в это же время.  Куда  же  он  пошел,
если не вернулся в свой вагон?
   - Ну, он мог стоять в предыдущем, перед вагоном-рестораном  -  Там  я
тоже была! - воскликнула женщина.
   И объяснила, что,  не  дождавшись  проводниц,  которые  не  открывали
туалеты в их вагоне, пошла в соседний.  И  в  коридоре  тоже  никого  не
увидела. - Разве что он зашел в какое-нибудь купе, - начала она и  вдруг
замолчала.
   - Да, - заметил следователь. - Мы и  предполагаем,  что  он  зашел  в
гости к этой даме, раз  они  ушли  вместе.  А  они  ушли  вместе  -  это
подтверждают и бармен и официант.
   Варя молчала. Ей было горько и  почему-то  страшно.  Вероятно,  страх
вернулся потому, что она слишком хорошо помнила события той  ночи,  того
утра... Вспомнила, как проснулась на рассвете, как вышла в коридор,  как
стояла, глядя в  окно.  Как  отчаянно  пыталась  понять,  почему  же  не
задалась ее семейная жизнь, ведь никаких видимых причин для этого нет...
Вспомнила, как тогда давала себе слово - по приезде в Москву  немедленно
помириться с Андреем. "А он в  это  время  сидел  в  вагоне-ресторане  с
какой-то дамочкой и меньше всего думал обо мне, - подумала она. - Хороша
же  я  была  со  своими  благими  намерениями!  Нет,  я  совсем  его  не
понимала... Как могла его обольстить эта женщина?!
   Он как-то сказал, что ненавидит плоские, невыразительные  физиономии,
которые в основном ему и приходится снимать.  В  конце  концов,  он  был
человек творческий... И я знаю - предпочел бы даже откровенное  уродство
такому блину вместо лица.
   И зачем, кстати, он ее снимал?  Почему  фотографировал  в  ресторане?
Такой эпатажный поступок! Совсем не в его духе... Хотя..  Что  я  о  нем
знаю?"
   Следователь сообщил ей, что, согласно заключению эксперта, смерть  ее
мужа наступила в районе половины седьмого утра.  То  есть  повесился  он
вскоре после того, как проснувшиеся наконец проводницы отперли  туалеты.
Варя сцепила пальцы и  почувствовала,  что  ладони  стали  мокрыми.  Она
ненавидела эту свою особенность - от  волнения  у  нее  всегда  взмокали
руки, и невозможно было с этим справиться.
   - Получается, что он ждал, когда откроют туалеты в  нашем  вагоне?  -
спросила она. Ее голос почему-то прозвучал издевательски, хотя она вовсе
не хотела этого. - Почему же он не сделал этого в другом вагоне?  Вы  же
говорите, что он был в гостях?
   - Это нам еще предстоит выяснить, - заметил следователь.
   На  прощанье  он  еще  раз  заверил  вдову,  что  при   всех   прочих
обстоятельствах главное в этом деле остается неизменным - ее муж, Кузмин
Андрей Петрович, совершил самоубийство. Он подтвердил, что  туалет,  где
повесился Андрей, был заперт изнутри на замок  и  на  фиксатор  (который
Андрей забрал из своего  купе).  Окно  также  было  заперто.  Экспертиза
показала наличие в крови погибшего небольшого  количества  алкоголя.  Но
пьян он не был.
   - Вы-то сами не предполагаете, почему он мог это сделать?  -  спросил
следователь, когда Варя уже поднялась со стула.
   И та ответила, что предполагать она может что  угодно,  но  настоящей
причины все-таки не знает.
   - В последнее время мы с  ним  очень  отдалились  друг  от  друга,  -
сказала женщина.
   - Кстати, - следователь протянул ей подписанный пропуск, - почему  вы
ехали в разных купе?
   Это была чья инициатива?
   - Ну, это как раз вышло случайно, просто Других билетов не оказалось.
   Она спросила, не отдадут ли ей отснятую Андреем пленку? А может быть,
вернут фотоаппарат мужа? Следователь объяснил ей, что и то и другое пока
что находится в работе. С футляра и самого фотоаппарата сняли  отпечатки
пальцев.
   - Та дама в вагоне-ресторане могла касаться этих вещей, - пояснил он.
- При случае ее отпечатки нам пригодятся. И честно говоря, если бы не та
женщина, с которой он беседовал в вагоне-ресторане, мы могли бы с чистой
совестью закрыть дело. Знаете, что обычно пишется в заключении?
   "Самоубийство в состоянии аффекта". То есть без причин. Ведь даже вы,
его жена, самый близкий человек, не можете назвать  ни  одной  серьезной
причины.
   Варя согласилась, что это так.
   -  Ну  а  та  дама,  возможно,  что-то   знала.   Или   сама   как-то
способствовала этому, - уточнил следователь.
   - А вы не могли бы оставить мне ее фотографию?  -  спросила  Варя.  -
Может быть, я все-таки смогу что-то припомнить.
   Фотографию  ей   отдали   -   вместе   с   наставлением   никому   не
демонстрировать  этот  снимок.  Уже  выйдя  на  крыльцо,  Варя  все  еще
колебалась. Правильно ли сделала, не сообщив следователю,  что  муж  еще
зимой задолжал большую сумму  и,  чтобы  расплатиться,  тайком  от  всех
продал дачу? Возможно, об этом  нельзя  было  умалчивать.  "Но  ведь  он
расплатился, - убеждала себя Варя. - Расплатился  полностью  -  Кристина
слышала, что та женщина была согласна взять дачу в уплату долга. Она  ее
и получила - значит, все в порядке. Зачем же  ему  накладывать  на  себя
руки, если долгов не осталось? Нет, это не могло быть причиной..."
   Она снова вспомнила Елизавету Юрьевну и ее странные слова: "Не  знаю,
у кого он брал деньги, но зато догадываюсь, кому он их отдал..." Та хотя
бы догадывалась. Варя же не знала ничего. Сейчас она ругала себя за  то,
что тогда, перед поминками, прощаясь  с  заведующей  фотомастерской,  не
сумела настоять на своем и расспросить ее, узнать, кого она подозревает.
А теперь...
   Она достала снимок, который отдал ей следователь.  Не  могла  ли  эта
сорокалетняя, густо накрашенная женщина иметь какое-то отношение к долгу
Андрея? "Предположим, что именно у нее Андрей  брал  деньги,  ей  продал
дачу... А когда они увиделись в вагоне-ресторане, она могла  потребовать
еще... Например, в том случае, если давала деньги под проценты. А  взять
их было неоткуда, и он решил положить этому конец..."  Но  Варя  тут  же
одернула себя: "Глупости! Я часто заходила к нему на работу, знала  всех
в лицо. А вот той дамы ни разу не встречала. В конце концов, можно  ведь
расспросить персонал, описать им эту женщину, если уж снимок  показывать
нельзя.
   Да можно даже и показать - беды не случится. Если она у них  работала
и занимала пост заведующей -  ее  обязательно  вспомнят".  И  снова  она
услышала голос Елизаветы Юрьевны: "Я работаю здесь с прошлого октября...
Вы уверены, что та женщина сидела в  моем  кабинете?  Я  никому  не  даю
ключей..."
   Когда  Варя  отправилась  к  следователю,  она  даже  не   задавалась
проблемой  -  рассказывать  о  долгах  мужа  или  нет.  Она  обязательно
рассказала бы... Но эта фотография из вагона-ресторана смутила ее.
   Нет, вряд ли та женщина имела какое-то отношение к мастерской. Как  и
почему она могла очутиться в том же поезде, откуда могла знать,  что  он
отправится в вагон-ресторан, если даже Варя, его жена, была уверена, что
он туда не пойдет? Что это - совпадение? Слишком невероятное!  Кто  она?
Откуда взялась?  Когда  следователь  заговорил  о  ней.  Варя  была  так
потрясена и  растеряна,  что  забыла  о  своем  намерении  -  рассказать
следователю о долгах покойного мужа.
   Варя взглянула на часы. Если  бы  в  фотомастерской  кто-то  был,  ее
предположение  можно  было  бы  проверить  немедленно.   Но   сейчас   в
мастерской, скорее всего, не осталось даже уборщицы. И если идти туда  в
первый раз было опасно, то во второй - просто самоубийственно.
   Когда это слово мелькнуло у нее в голове. Варя остановилась. Над ухом
раздался гудок, и она обнаружила, что, задумавшись, не заметила машину.
   Варя отшатнулась, и машина медленно проехала мимо.  Водитель  сердито
махнул на нее рукой.
   "Сейчас мог бы быть еще один труп, - подумала она, стоя на обочине  и
пережидая, когда  поток  машин  поредеет.  -  Самоубийство...  Никто  не
сомневается, что это самоубийство. Однако дело не закрыли.
   Временное помрачение рассудка? Состояние аффекта? Андрей - и  аффект!
Да он всегда умел держать себя в руках! Даже в последнее время, когда  я
зудела у него над ухом,  не  давала  покоя,  он  терпел  до  последнего.
Срывался, только когда я перегибала палку. Ох, если бы он не  был  таким
терпеливым, если бы взорвался по-настоящему! Может быть, тогда он все бы
мне рассказал и мы вместе нашли выход... Почему он не мог  больше  жить?
Если к этому причастна та женщина, то что она  могла  ему  сказать,  чем
пригрозить?"
   На другой стороне улицы Варя заметила  телефон-автомат.  Она  наконец
улучила момент, перебежала дорогу и вошла в кабинку. Блокнот был у нее в
сумке - она редко с ним расставалась. На карточке оставалось еще  больше
десятка единиц. Варя раскрыла книжку на литере "Е" и, сверяясь с  каждой
цифрой, набрала номер. Она набирала его второй раз в жизни.
   Ей долго не отвечали. "Наверное, она все-таки жила одна!" -  подумала
Варя, уже собираясь забрать карточку  и  повесить  трубку.  Но  тут  она
услышала, что ее соединили, и мужской голос спросил, кто  говорит.  Варя
собралась с духом и ответила:
   - Я знакомая Елизаветы Юрьевны. Мне бы хотелось...
   - Лучше бы вы ей не звонили, - резко бросил мужчина.  -  Вам  еще  не
хватит?
   Варя, удивленная таким поворотом  разговора,  попыталась  продолжить,
но, прежде чем она  подобрала  нужные  слова,  мужчина  повесил  трубку.
"Странно. - Она тоже повесила трубку и  вынула  пронзительно  запищавшую
карточку. - Похоже, он принял меня за  кого-то  другого.  Я  и  звоню-то
всего второй раз, почему это мне должно  "хватить"?  А  вообще-то...  Он
знает, что случилось, или нет?!" Ведь эта  женщина  погибла  всего  лишь
этим утром. Варе казалось, что она прожила с тех пор дня два...
   Женщина взглянула на часы.  Время  послеобеденное  -  начало  пятого.
Вполне возможно, что мужчина, который взял трубку, только что вернулся с
работы. Сегодня суббота, у многих короткий рабочий день. И  если  так...
Возможно, он еще ничего не знает о смерти своей жены, сестры, подруги  -
или кем она там ему приходилась! От этой догадки Варе стало нехорошо. "В
самом деле, убитый горем человек обычно не грубит, - подумала она. -  Он
еще ничего не знает!"
   Она снова набрала номер. Теперь мужчина снял трубку  почти  сразу  и,
услышав ее голос, со злой иронией спросил:
   - Ну вы что - совсем больная?! Сколько можно-то? Оставьте ее в  покое
- так вы ничего не добьетесь!
   - Да замолчите вы! - не выдержав, крикнула  Варя,  и  это  как  будто
ошарашило мужчину. Тот запнулся, и это дало ей возможность представиться
- она назвала себя полностью - имя, фамилию и отчество.  И  тут  на  нее
скатилась лавина извинений.
   Справившись с потрясением, мужчина закричал, что спутал ее с  другой,
что слышал про Варю от Лизы и пусть она  не  обижается  -  каждый  может
ошибиться. Варя слушала его и  все  больше  убеждалась  -  этот  человек
ничего не знает. А когда тот сказал, что Лизы еще  нет  дома,  ей  стало
жутко. Неужели именно она должна сообщить  такую  новость?  Наконец  она
решилась. Сказала, что вовсе не сердится, что сама часто все  путает.  И
что звонит она вовсе не Елизавете Юрьевне...
   - А кому? - удивился тот. - Мне, что ли?
   - Ну, получается, что вам... - И Варя, запинаясь и с  трудом  выбирая
слова, рассказала ему о том, что случилось утром в фотомастерской.
   В ответ - молчание.  Варя  слушала  тишину,  следя  за  тем,  как  на
электронном табло автомата убывает актив  ее  карточки.  Восемь  единиц.
Семь.
   Шесть. Когда  оставалось  три  единицы,  она  услышала,  как  мужчина
откашлялся.
   - Простите, что сообщаю вам такую новость, - тихо сказала она. - Я  и
не думала, что вы еще не в курсе.
   Снова кашель. Варя подумала, что сейчас карточка  будет  исчерпана  и
разговор прервется. Она хотела попрощаться, но мужчина заговорил первым:
   - Я вам перезвоню. Оставьте ваш телефон...
   Он записал ее номер и хотел сказать что-то еще,  но  не  успел.  Варя
извлекла уже бесполезную карточку и  сунула  ее  в  карман.  Нужно  было
возвращаться домой... Однако, подумав об этом, она поняла, что домой  ей
идти совершенно не хочется.
   "А куда же податься? - Она взглянула  на  часы.  -  Выбор  небольшой.
Домой или в гости к Кристине...
   Нет, и к ней неохота. А других друзей у меня давно нет..."
   С тех пор как  Варя  устроилась  работать  в  зоомагазин,  она  редко
встречалась с кем-то из старых знакомых.  В  основном  из-за  отсутствия
свободного времени. Она работала полную неделю,  даже  по  воскресеньям.
Мать упрекала ее в непрактичности, в идеализме: "Ну что ты держишься  за
это место?!
   Мало тебе зверья у себя дома?!" Но Варя не очень  ее  слушала.  Точно
так же и Андрей однажды отказался перейти на работу в московский зоопарк
- и снимать "Полароидом" всех желающих, стоя возле обезьянника. На  этом
месте он бы получал минимум на  тысячу  рублей  больше,  чем  у  себя  в
мастерской...
   Но Андрей  отказался,  даже  не  попросив  времени  на  раздумья.  Он
объяснил Варе, что "Полароидом" может  щелкать  любой.  "Там  даже  тебя
можно поставить - и ты справишься не хуже других". Одна из его  шуточек.
"Он никогда не воспринимал меня всерьез", - с горечью подумала Варя.
   Она обнаружила вдруг, что, задумавшись, пошла совсем в другую сторону
от метро. Она устала и чувствовала себя  вымотанной.  Ее  мучила  жажда,
наверное из-за переперченного супа из пакетика,  который  она  варила  у
Кристины. На углу улицы Варя заметила  небольшое  кафе  -  что-то  вроде
синей клеенчатой палатки, со входом, завешенным куском  целлофана.  Одно
из тех кафе, где все из пластика - вилки, тарелки и чуть ли не сама еда.
Варя с тоской вспомнила Питер. "Сейчас бы чашечку  тамошнего  кофе...  И
хотя бы один глоток питерского воздуха!
   Мне бы сразу стало легче