он сказал,  что
не вернется сюда никогда... Если бы я знала, что он имел в виду!
   - А что бы вы сделали, если бы знали? - поинтересовалась Варя.
   Заведующая удивленно взглянула на нее и неуверенно ответила, что  это
просто расхожая фраза. И конечно, если  человек  решил  свести  счеты  с
жизнью, переубедить его трудно.
   - Кстати, - заметила она, оправившись от смущения. -  Он  не  оставил
записки? Ничего не объяснил?
   - Ничего.
   - А когда похороны? Если вы не возражаете, я бы пришла.
   Варя взяла ее домашний телефон и пообещала известить  о  дне  и  часе
похорон. Елизавета Юрьевна проводила ее до самого крыльца. Попросила  не
терять ее из виду, держать в курсе событий.  Поинтересовалась,  заведено
ли уголовное дело? С готовностью приняла у Вари  пленки,  о  которых  та
вспомнила, уже собираясь открыть зонтик. Пообещала, что проявка и печать
будут бесплатными - за счет мастерской. И еще раз заверила, что  сделает
все возможное, чтобы  узнать,  у  кого  Андрей  одалживал  деньги.  Она,
правда, не знает, как это теперь может исправить дело, но раз  уж  вдова
так хочет... Заведующая спросила, какую сумму одалживал Андрей.
   - Не меньше пяти тысяч долларов. Скорее даже больше, - ответила Варя.
   Та покачала головой:
   - Знаете, я все больше  убеждаюсь,  что  он  брал  деньги  где-то  на
стороне. У меня, например, за последний год даже лишних ста долларов  не
было. Не говоря уже о других наших сотрудниках. Он сам вам  сказал,  что
одолжил деньги на работе?
   Варя замялась:
   - Нет, я узнала об этом случайно... Но одно я знаю точно  -  женщина,
которая требовала вернуть ей долг, сидела в вашем кабинете.  По  крайней
мере, в январе, после праздников. Это точно были не вы?
   Кто еще мог к вам зайти?
   Заведующая явно растерялась. Она  смотрела  на  Варю  так,  будто  та
только что солгала - и теперь непонятно, как на  это  реагировать.  Варя
встряхнула  зонтик  и,  раскрыв  его,  вышла  под  дождь.  Ей  следовало
торопиться, чтобы вовремя попасть на работу. Она уже  сделала  несколько
шагов, когда услышала голос Елизаветы Юрьевны - та бежала за ней:
   - Постойте! Вы говорите, у меня в кабинете сидела  какая-то  женщина?
Она требовала с Андрея долг? Когда это было? Можете сказать точно?
   - Я попробую узнать дату, - с сомнением ответила Варя. Она  вовсе  не
была уверена, что Кристина сможет вспомнить такую деталь. - А  в  январе
вы уже были заведующей?
   - Я занимаю эту должность с прошлого октября! - воскликнула  та.  Она
стояла под дождем, не обращая внимания на то, что с ее длинных волос уже
бегут тонкие струйки воды. - И я никому не  даю  ключи  от  кабинета.  Я
обязательно узнаю, кто там был. А вы от кого это узнали?
   Варя предпочла не выдавать подругу и  отделалась  уклончивым  ответом
насчет "одного знакомого". Она извинилась, взглянула на часы и  побежала
к автобусной остановке. Втиснувшись в заднюю дверь, она прижала к  груди
мокрый сложенный зонт и посмотрела в  окно.  Отсюда  было  хорошо  видно
крыльцо  фотомастерской.  На  крыльце,  под  круглым   навесом,   стояла
Елизавета Юрьевна. Судя по ее сгорбленным плечам, она пыталась прикурить
сигарету, заслоняя огонек от ветра.

***

   Поработав до обеда. Варя зашла к  директору  магазина  и  сообщила  о
своем несчастье. Она сделала это в самых сдержанных  выражениях,  быстро
сведя сообщение к тому, что ей нужен отгул - дня на четыре, не меньше.
   - Что же ты раньше молчала? - посочувствовал" директор. - Мы бы  тебе
деньги собрали, на венок.
   Конечно, иди. Я сегодня же все оформлю.
   И этот день, и следующий целиком заняла подготовка к похоронам.  Варя
вместе с отцом съездила в морг, где  должны  были  выдать  тело  Андрея.
Свидетельство о смерти было уже готово. Отец  оплатил  скромный  гроб  и
автобус-катафалк. Мать в то же время хлопотала о месте  на  кладбище,  о
рытье могилы. И возмущалась тем, что родители Андрея не звонили и  никак
не давали о себе знать. Варя старалась не думать о  них.  Она  надеялась
только на то, что в день похорон не разыграется какая-нибудь безобразная
сцена возле гроба. Отец добавил ей переживаний, спросив на обратном пути
домой:
   - А ты  не  думаешь,  что  нужно  позвонить  следователю?  Ведь  дело
заведено. Вдруг что-то выяснилось?
   - Ну что там могло выясниться? - устало спросила она--  Главное,  что
нам отдали его хоронить, другое меня  пока  не  волнует.  Позвоню  после
похорон. И потом, у следователя есть мой адрес и телефон. Если бы что-то
обнаружилось, я бы уже знала.
   Похороны были назначены на пятницу. Мать Вари скрепя сердце позвонила
сватье и сообщила, куда и  в  какой  час  нужно  приехать.  Та  ответила
неожиданно дружелюбно:
   - А  я  уже  сама  вам  собиралась  звонить.  А  вот  насчет  поминок
сомневаюсь. Где устроим? У Вари или  у  нас?  Тут  его  школьные  друзья
узнали, хотят прийти. Я так  считаю,  чем  больше  будет  народу  -  тем
почетней.
   Договорились, что поминки устроят все-таки у  Вари.  От  кладбища  до
Жуковского  было  далековато.  Женщины  обсуждали,  на  сколько  человек
готовить и кого просить этим заняться. О скандале  не  упоминали.  Можно
было подумать, что Изабелла Степановна забыла о своей горькой обиде,  но
Варя на это не надеялась.
   - Сейчас ей просто деваться некуда, - мрачно сказала она, когда  мать
повесила трубку. - Да еще наверняка радуется, что все расходы и  хлопоты
мы взяли на себя.
   - Да как можно такому радоваться? - не поверила ей мать. - У  нее  же
сын погиб!
   - Уверяю тебя, - жестко ответила Варя, - она еще не раз напомнит  нам
про дачу. Сейчас просто неподходящее время.
   Накануне похорон родители остались у нее ночевать. Вставать на другой
день нужно было рано.
   Варя завела два будильника - для себя и для  родителей,  чтобы  точно
кто-нибудь проснулся. Она лежала в темноте, прислушиваясь к тому, как  в
другой  комнате  раздается   невнятное   бормотание.   Родители   что-то
обсуждали. Потом заскрипела балконная дверь - отец вышел  покурить.  Все
это что-то ей напоминало. Она даже припомнила, что именно. Ночь накануне
ее свадьбы.
   Тогда тоже завели все будильники, какие нашлись в доме, -  нельзя  же
проспать такое событие. И так же не спалось отцу, он всю ночь  бегал  на
балкон, курил.
   И о чем-то переговаривался с матерью. А где-то в полдвенадцатого ночи
зазвонил телефон - это был Андрей. С Варей он говорить не  стал,  что-то
обсуждал с ее матерью. Наутро оказалось - консультировался, какие  цветы
предпочитает его невеста  -  лилии  или  розы?  "Лилии  были  дивные,  -
вспомнила Варя. - Они так пахли, что я заплакала  от  счастья.  Их  было
штук двадцать, огромный букет. В брачную ночь пришлось выставить  их  на
балкон - от запаха кружилась голова, сердце замирало... Дивные цветы...
   Плохо  только,  что  на  второй  день  они  начинают  пахнуть  совсем
по-другому. Как ни ужасно, но они потом отдают мертвечиной".
   Зазвонил телефон. Варю так и подбросило, она зажгла  свет,  взглянула
на  часы.  Половина  двенадцатого!  То  же  самое  время!  Она  услышала
тревожный голос матери:
   - Варя, спи, я возьму. Это  Изабелла,  насчет  поминок.  Сейчас,  где
тапочки... Да, алло? - Мать осеклась. - Кого? Минутку...
   - Меня? - Варя уже стояла рядом, вырывая у нее трубку.  Прижав  ее  к
уху, она услышала уже знакомый протяжный детский голосок.
   - Это ты-ы? - пропел голосок. - А что ты делаешь?
   - Кто говорит? - как можно тверже спросила она. - Кто это?
   В трубке хихикнули. Звук был настолько мерзким,  издевательским,  что
ей стало дурно.
   -  Почему  вы  сюда  звоните?  -  спросила  она.  -  Какой  номер  вы
набираете?
   - Твой, - ответил голосок. - Хочешь послушать музыку?  Ты  же  теперь
одна, тебе, наверное, скучно?
   - Если вы звоните мне, то должны знать, как меня  зовут,  -  дрожащим
голосом выговорила Варя. - Если вы не знаете этого - я кладу трубку.
   И больше к телефону не  подойду,  я  скажу  мужу,  чтобы  он  с  вами
говорил!
   - Тебя зовут Варвара, - ехидно сказали в трубке. - И никакого мужа  у
тебя больше нет. Врать стыдно. А теперь слушай музыку.
   И  в  трубке  послышалась  смутно  знакомая  мелодия,  потом  вступил
одинокий женский голос. Варя раздраженно положила трубку.
   - Кто это звонил? - испуганно спросила мать.
   - Не знаю. Какой-то ребенок балуется.
   - Ребенок? - удивилась мать.  -  Мне  показалось,  что  это  взрослая
женщина.
   - Да это мальчишка, лет восьми! -  воскликнула  Варя.  -  С  чего  ты
взяла, что это женщина?
   Как будто взрослому человеку больше делать нечего!
   - А раньше такое бывало? - забеспокоилась мать.  Узнав,  что  однажды
уже был такой звонок, она не на шутку встревожилась:
   - Нет, ты как хочешь, а это не случайный звонок! И это не  мальчишка,
а женщина - уж тут я не ошиблась!
   Стукнула балконная дверь, и отец окликнул их.
   Он желал знать, почему никто не спит.
   - Уснешь тут... - начала было мать, но Варя шепотом ее остановила:
   - Не надо, ничего не говори. А то он вообще не уснет.
   Она  вернулась  к  себе  в  комнату,  погасила  свет  и  легла.  Варя
чувствовала себя омерзительно. Как будто кто-то в чем-то ее  обвинил,  а
она не могла ответить. Как будто ее оскорбили,  а  она  должна  молчать.
"Все бы ничего, но откуда этому  чертову  пацану  известно  мое  имя?  -
подумала она.  -  Это  мальчишка,  мерзкий  мальчишка,  что  бы  там  ни
утверждала мама".

***

   Она  сдержала  обещание,   известив   заведующую   фотомастерской   о
похоронах. Варя не думала,  что  та  действительно  захочет  прийти.  Но
Елизавета Юрьевна явилась. Никто из  приглашенных  ее  не  знал,  и  она
держалась в стороне - и возле морга, и на  кладбище.  Подошла  к  могиле
попрощаться одной из последних. Скромно положила с краешку  букет  белых
гвоздик. Мать Андрея шепотом спросила невестку -  кто  эта  девушка?  Та
объяснила, не упоминая, однако, о своих подозрениях насчет дачи. Варе  и
так уже пришлось выслушать несколько замаскированных колкостей  на  этот
счет. Родителям Андрея было трудно смириться с потерей, и  они,  видимо,
не переставали подозревать невестку в том, что та утаила  вырученные  за
дачу деньги. Прямо этого ей больше не говорили, но Варя ловила  на  себе
пристальные, осуждающие взгляды, и ее каждый раз передергивало.
   Когда покидали кладбище, пошел дождь. Впереди ярко  вспыхнул  красный
зонтик - его раскрыла Елизавета  Юрьевна.  Она  одна  подошла  к  синей,
изрядно забрызганной грязью машине, закрыла и отряхнула  зонт,  села  за
руль. Варя не могла вспомнить, звала ли ее на поминки. Наверное,  звала,
но нужно бы повторить приглашение...  Ей  очень  хотелось  поговорить  с
женщиной, но она не могла сделать это при всех - ее  ни  на  секунду  не
оставляли  одну.  Однако  ее  опасения  оказались   напрасны   -   когда
микроавтобусы и машины вернулись во двор ее дома,  синие  "Жигули"  тоже
были среди похоронного кортежа.
   -  Извините!  -  Елизавета  Юрьевна  догнала  Варю  у  подъезда.  Она
протягивала ей фирменный пакет с прозрачным оконцем  -  в  таких  обычно
выдавались готовые снимки. - Я никак не  могу  остаться,  мне  нужно  на
работу. А это вам.
   -  Как  жаль,  -  пробормотала  Варя,  принимая  у  нее  пакет.  -  Я
рассчитывала поговорить с вами...
   - Вы о даче? - уточнила та.
   Поймав испуганный Варин взгляд, она перешла на шепот и сообщила,  что
ничего выяснить не удалось. Она опросила весь персонал  мастерской  -  и
женщин, и даже мужчин. Никто не занимал денег Андрею - во всяком случае,
не признался в этом.
   - Но у меня есть  еще  одна  идея  на  этот  счет,  -  сообщила  она,
оглядываясь по сторонам. Вероятно, Варя заразила ее своей  нервозностью.
- Я не знаю, у кого он брал деньги, но, кажется, догадываюсь, кому он их
отдал... Была у меня неприятная ситуация... -  И,  предупреждая  вопрос,
который был готов сорваться с Вариных губ, женщина быстро закончила:
   - Я сперва кое-что проверю, а потом с вами свяжусь. Ну,  я  побежала!
Фотографии вышли, по-моему, неплохие. Вы уж простите меня, что я  больше
ничем вам не помогла...
   Варя поблагодарила заведующую, но та, наверное, уже не расслышала  ее
слов - Елизавета Юрьевна побежала к своей машине, подняв воротник плаща,
чтобы укрыться от вновь хлынувшего дождя. У самой Вари не было  зонтика,
и ей пришлось зайти в подъезд.
   Фотографии она рассмотрела, запершись в ванной -  больше  в  квартире
негде было уединиться. Да и  дверь  в  ванную  постоянно  дергали.  Варя
торопилась - она не хотела смотреть на  снимки  при  всех,  отвечать  на
вопросы, пускать фотографии по рукам.
   Она хотела убедиться в своей правоте - узнать, сбылось ли то,  о  чем
она загадала...
   Через несколько минут она  сложила  все  снимки  в  конверт  и  снова
заклеила его. Взглянула в зеркало, расчесала промокшие от дождя  волосы.
Кладя расческу обратно на подзеркальник. Варя подумала, что все-таки  их
с Андреем неминуемо ждал развод. С тех двух пленок,  которые  отснял  ее
муж, было сделано в общей сложности шестьдесят три фотографии. И  ни  на
одной из них Варя не нашла себя. "Что и требовалось доказать, -  сказала
она, глядя в зеркало. - Самое смешное, а может, грустное,  что  и  я  ни
разу не сняла его. У меня была  пленка  на  тридцать  шесть  кадров.  Уж
парочку снимков я могла бы сделать... Но мне просто хотелось смотреть  в
другую сторону. Уж никак не на него. Такое впечатление, что мы ездили  в
Питер, чтобы заснять дворцы, каналы и парки.  Ну  и  прохожих,  конечно.
Все, что угодно, кого придется...
   Только бы не друг друга!"
   Она села за стол одной из последних. На нее смотрели с сочувствием  -
наверное, решили, что вдова плакала в ванной. Глаза у Вари действительно
были покрасневшие. Но не от слез - в этом была виновата бессонная  ночь.
Вчерашний хулиганский звонок растревожил ее настолько,  что  она  уснула
только перед рассветом. Ей не давала покоя навязчивая мысль, что она уже
слышала музыку, которая звучала о трубке.  Варя  ругала  себя,  пыталась
доказать самой себе, что это неудивительно, что она каждый  день  слышит
массу мелодий - хотя бы у себя на работе, где постоянно звучит  радио...
Но тревога ее не оставляла.  Она  хотела  вспомнить,  где  и  когда  она
слышала эту музыку... И не могла.
   Изабелла Степановна хлопнула по спинке свободного стула  -  по  левую
руку от нее:
   - Варюша, иди сюда.
   Варя оглядела стол и убедилась, что другого места ей  уже  не  найти.
Скрепя сердце она присела рядом со свекровью. "Зачем она это подстроила?
- думала женщина, стараясь сесть так, чтобы не  задевать  локтем  тучную
свекровь. - Можно подумать, ей без меня жизнь не мила..." Но  оказалось,
что у Изабеллы Степановны имелись свои соображения.
   После того как за столом  установилась  относительная  тишина  и  все
выпили по первой рюмке, та шепотом обратилась к невестке:
   - Ты на меня не сердись за тот разговор. Сама понимаешь,  каково  нам
было дачу потерять!
   - Я не сержусь, - кротко ответила Варя. Она нашла взглядом Кристину -
та сидела с тоскливым видом, зажатая школьными друзьями Андрея,  которые
переговаривались через ее голову. Неизвестно, почему  Кристина  впала  в
такое уныние, - из-за похорон или из-за того, что мужчины не обращали на
нее никакого внимания... Варя видела, что подруга поглядывает  на  часы.
Наверное, выжидает момент, когда можно будет встать и уйти...
   - У меня вот какое предложение,  Варюша,  -  доверительно  продолжала
Изабелла Степановна, - надо бы встретиться с этой дамой,  что  купила  у
вас дачу, и поговорить. Нам с Петей все равно без участка не обойтись  -
мы привыкли, без земли теперь как без рук. Чем искать новую дачу,  лучше
уж старую обратно выкупить. А ей она зачем? Я же сразу поняла - она  там
копаться не станет. Не из таких.
   Перепродаст, и все.
   - Конечно, хорошо бы встретиться с ней, - поддержала ее Варя. - А  вы
знаете, как ее найти?
   Она не показывала вам договор купили-продажи?
   Там должен быть ее адрес.
   Изабелла Степановна удивилась:
   - А у тебя разве нет ее адреса?
   Варя отвернулась от нее и уставилась  в  свою  тарелку.  Щеки  у  нее
разгорелись. "Значит, они не поверили, что Андрей мне ничего не  сказал,
- поняла она. - Да и  кто  бы  поверил  в  такое?"  Свекровь  возмущенно
повысила голос:
   - Ну, Варя, я с тобой как с человеком, а ты...
   Я же не требую, чтобы ты сама за дачу заплатила.
   Понимаю, вам деньги были нужны. Могли бы, кстати, у нас попросить, мы
бы кое-что подкинули... Ну давай поделим расходы пополам? Неужели вы все
деньги подчистую потратили?
   - Изабелла Степановна, я этих денег в глаза не  видела,  -  сдержанно
ответила Варя. - Ни денег, ни покупательницы, ни договора. Вы знаете  об
этом куда больше, чем я... Я, наоборот, хотела узнать от вас, кто именно
купил дачу.
   Свекровь поджала губы, и Варя поняла - та не может больше выдерживать
деланно  дружелюбный  тон.  Сейчас  будет  скандал...  Варя  встала   и,
сославшись на головную боль, вышла в другую комнату.
   Закрыла дверь,  настороженно  прислушалась.  Но  в  столовой  звенели
столовые приборы, раздавался ровный гул голосов. "Я вовремя  сбежала,  -
подумала она. - Господи, куда же мне деваться?  Гости  уйдут  не  скоро.
Неужели мне сидеть здесь еще часа два?"
   Она скинула туфли, легла, укрыла ноги пледом.
   "Если придут меня звать, изображу головную боль, -  подумала  она.  -
Даже и стараться особо не придется... Насильно меня за стол не  потащат.
А добровольно сама не пойду". Она  вытащила  из-под  подушки  конверт  с
фотографиями - Варя сунула его сюда, выйдя из ванной комнаты. Достала из
конверта три пленки, включила ночник. Она просматривала пленки на  свет,
сверяя каждый кадр с отпечатанными снимками. Это было довольно хлопотное
дело, так как пачка снимков получилась довольно толстая, но Варя  любила
этим  заниматься.  Ей  всегда  было  интересно  сравнивать   негатив   и
полученное на бумаге изображение. Вот  несколько  видов  Петропавловской
крепости - их сделала она. В левом верхнем углу  одного  снимка  маячило
что-то вроде розового воздушного шарика. Варя усмехнулась - если бы  это
увидел муж, он бы в очередной раз отчитал  ее,  что  она  сует  палец  в
объектив. Она испортила таким образом немало снимков. А вот виды Летнего
сада в яркий солнечный день. Это снимал Андрей. Смольный монастырь. Тоже
его работа. Медный Всадник и веселая  свадьба  перед  ним  -  высоченный
жених, микроскопическая невеста, квартет бродячих  музыкантов,  какой-то
бомж, примитивно переодетый Нептуном и по своей инициативе поздравляющий
молодых... Все это снимала она - Варя даже вспомнила, как Андрей заявил,
что не любит этот памятник и вечную толпу вокруг него. Павловск... Опять
она сунула палец в кадр - аж три раза! Сразу понятно,  что  она  была  в
ужасном настроении и думала не о снимках...  Варя  отложила  испорченные
фотографии в сторону.
   "Сколько же мы наснимали! И ни одного нашего портрета нет... Как  это
все глупо! Уж лучше бы купили комплект цветных открыток с видами Питера.
Хотя...
   Ничего себе, я все-таки сняла Андрея!"
   Просматривая снимки в первый раз, в ванной, Варя не  разглядела,  что
на одной из фотографий все-таки был запечатлен ее муж. Да его  и  трудно
было заметить - снимок вышел темноватый, и Андрей оказался не на  первом
плане, а где-то на задворках кадра. Да еще вполоборота. Не похоже  было,
чтобы он специально позировал.  Варя  нахмурилась,  разглядывая  снимок.
"Где же это мы? - раздумывала она. - Какой-то  мерзкий  дворик...  Лужа,
асфальт весь в дырках... Стены облезлые, желтые...  Чего  ради  мы  туда
забрели? Хотя ему-то всегда нравились такие местечки. Наверное, попросил
снять его..." Но в то же время она понимала,  что  ничего  подобного  не
было. Зайти в такой дворик они вполне могли - почему бы и нет? Но Андрей
так мало доверял ее таланту, что  никогда  не  попросил  бы  снять  его.
Обычно  она  сама  просила  его