мне незачем туда ходить.
   - Как же вы объясните, что квитанция выписана на ваше имя и там стоит
ваш телефон?
   - Не знаю! - Варя продолжала протягивать записную  книжку,  раскрытую
на литере "К", где был  записан  телефон  и  адрес  Кристины.  -  Кто-то
подшутил надо мной, больше ничего в голову не приходит.
   Следователь наконец взял у нее книжку и стал читать.  Варя  старалась
успокоиться, но это ни к чему не приводило. Вдобавок она не выспалась  -
за прошедшую ночь ей удалось отключиться часа на полтора, не  больше.  А
потом она проснулась и, лежа в темноте, вспоминала о том, что ей  только
что пришлось пережить.
   Когда приехала милиция,  родители  Лизы  неожиданно  приняли  сторону
Вари, хотя до этого, казалось, горели желанием выдать ее за убийцу.  Они
объяснили,  что  скончавшийся  зять  имел  обыкновение   напиваться   до
бесчувствия. И мог оставить дверь открытой - почему бы и  нет?  Что  эта
женщина - подруга их покойной дочери. Тут Анна Павловна - так звали мать
Лизы - начала плакать.  Она  объяснила,  что  ее  дочь  тоже  скончалась
недавно, можно сказать - только что... Вчера  утром.  Что  ее  убили  на
работе. После этого она уже ничего не  могла  сказать  и,  обняв  внука,
увела его на кухню.
   Сотрудники милиции беседовали в основном с Варей,  так  как  родители
Лизы прибыли,  можно  сказать,  к  шапочному  разбору.  Варя  рассказала
оперативнику то же, что им, то есть полуправду. Что Николай позвонил  ей
сегодня утром и предложил заехать за ней. Что ему было тяжело и  она  не
смогла отказать в психологической поддержке этому человеку, хотя  близко
с ним знакома не была. Что, приехав к нему,  поговорила  о  Лизе,  потом
убедилась, что он  старается  напиться  до  беспамятства,  и  безуспешно
пыталась его отговорить. Когда он начал засыпать в кресле, она ушла. Но,
отойдя  от  дома,  обнаружила,  что  забыла  плащ,  и  вернулась.  Дверь
оказалась не заперта. Николай  спал  в  кресле  и  громко  храпел.  Варя
сказала, что решила позвонить подруге. Дозвониться  некоторое  время  не
могла, пришлось набирать номер  несколько  раз.  Потом  она  услышала  в
соседней комнате шаги и звук выстрела, который сперва приняла за шум  от
падения какого-то очень тяжелого предмета. Потом опять  раздались  шаги,
хлопнула входная дверь. Когда она выглянула...
   - Я сперва решила, что он покончил с собой, - запинаясь, рассказывала
Варя. Ее слушали очень внимательно, и от этого она еще больше  терялась.
Ей казалось, что ее сейчас остановят и спросят, почему  она  лжет.  -  Я
увидела пистолет на полу, кровь... Он сидел в кресле, как прежде, только
как будто немножко скособочился... От выстрела, наверное. Я  смотрела  и
не понимала...
   - Вы, случайно,  не  знали  -  у  него  было  оружие?  -  перебил  ее
оперативник.
   Варя ответила, что таких подробностей не знает.
   Вмешался тесть покойного. Он сообщил, что у Николая не только не было
оружия - он его просто боялся.
   - У меня у самого есть охотничья лицензия,  -  объяснил  тесть.  -  И
ружье есть, конечно зарегистрированное. Сколько раз я  их  приглашал  на
охоту  -  его  и  Лизу!  Она-то  ездила,  пока  с  ним  не  сошлась.   С
удовольствием ездила. И стрелять умела. А он и сам не охотился, и ее  не
пускал. Говорил, что это развлечение для идиотов и садистов.
   То есть для меня, - добавил тесть с нескрываемой обидой.
   - По-вашему, сам он  застрелиться  не  мог?  -  спросил  оперативник,
продолжая разглядывать тело, вокруг которого хлопотал эксперт.
   - Да никогда! - убежденно произнес отец Лизы. - Он бы и не сообразил,
куда там нажимать.
   Из кухни  выглянула  заплаканная,  раскрасневшаяся  Анна  Павловна  и
сиплым голосом сообщила, что она  тоже  этого  проклятого  пистолета  не
видела.
   И уверена - его бросил убийца.
   - Вы сколько времени провели в той комнате? - повернулся  следователь
к Варе.
   Та подумала и робко предположила, что,  наверное,  минут  пятнадцать.
Никак не больше, скорее всего, даже меньше.
   - Вы что - пятнадцать минут не могли дозвониться до подруги?
   - Да, все время было занято. Она любит разговаривать по  телефону.  Я
так и не дозвонилась.
   Потом  оперативник  расспрашивал  родителей  Лизы,  не   пропало   ли
что-нибудь из квартиры. Они тщательно все обыскали и  заявили,  что  все
ценные вещи остались на своих местах.
   - Особенно-то у них нечего было брать, - всхлипывала Анна Павловна. -
А все, что есть, мы им подарили. И телевизор мы им купили, и магнитофон,
и мебель... Она зарабатывала так, не очень...
   А Николай вообще второй год нигде не работал.
   Варе разрешили уйти, когда уже начало темнеть.
   У нее взяли все координаты, переписали данные паспорта. Она обязалась
явиться, как только ее вызовут, чтобы дать  все  необходимые  показания.
Больше всего она боялась, что выплывет на свет история с  квитанцией  на
ее имя. Тогда ей было бы очень трудно остаться в стороне.
   А наутро, когда она продолжала ворочаться в постели, уже  не  надеясь
снова уснуть, ей позвонил следователь. И это был не тот  оперативник,  с
которым она общалась накануне, а тот, кто вел дело об убийстве Елизаветы
Юрьевны Шаповаловой - заведующей фотомастерской. Именно ему  и  передали
материалы дела об убийстве Николая Шуртакова - ее гражданского мужа. Так
как жена и муж погибли с промежутком чуть более  суток,  были  основания
предположить, что эти убийства как-то связаны. И случилось то, чего Варя
боялась вот уже два  дня.  Ей  пришлось  давать  показания  по  делу  об
убийстве Лизы.
   -  Как-то  странно  получается,  -  заметил  следователь,   переписав
координаты Кристины  себе  в  блокнот.  -  Почему  кому-то  понадобилось
оставлять ваши имя и телефон? Эта женщина - она наверняка ваша знакомая,
так получается. Кто бы это мог быть, не предполагаете?
   - Только не Кристина... Не Кристина  Гучкова,  -  решительно  заявила
Варя.  -  Она  сама  была  в  мастерской  тем  утром.   Кристина   пошла
фотографироваться сразу после той женщины, которая дала мои координаты.
   - Погодите... - Следователь заглянул в свои бумаги. - Да, у меня  уже
фигурирует свидетель, Кристина Дмитриевна Гучкова. Это она же?
   - Да. Она нашла труп, - подтвердила Варя. - Совпадение невероятное...
Ну, сами посудите, не могли  же  мы  отправиться  туда  из  ее  квартиры
поочередно, одна за другой, не зная об этом! Ведь она разминулась с  той
женщиной на несколько минут!
   Следователь как  будто  пропустил  ее  горячую  тираду  мимо  ушей  и
поинтересовался: как получилось, что Варвара Александровна  оказалась  в
то утро дома у подруги? Варя объяснила,  что  подруга  одна  воспитывает
двоих сыновей и у нее постоянная проблема - ей не на кого их оставить. А
она, Варя, ночевала в ту ночь у подружки и охотно согласилась  последить
за детьми, пока та сходит и сфотографируется.
   - Значит, вы сидели с детьми?
   - Да, -  подтвердила  Варя.  -  С  двумя  мальчиками...  Мы  смотрели
телевизор.  -  Тут  она  слегка  покривила  душой,  поскольку  телевизор
смотрели только дети, в  то  время  как  сама  Варя  спала.  -  Потом  я
приготовила им обед, - продолжала она. - Сварила суп. Пришла Кристина, а
я уехала домой.
   - Ну хорошо, - кивнул следователь. - А кто-нибудь, кроме этих  детей,
может подтвердить, что вы в то утро никуда не выходили?
   - Разве их  свидетельства  недостаточно?  -  Варя  пыталась  говорить
уверенно, но и сама была не слишком убеждена,  что  следствие  примет  к
рассмотрению показания мальчиков, младшему из которых было четыре  года,
а старшему - семь лет. - Неужели вы думаете, что я бросила детей одних и
убежала куда-то? Кроме  того...  -  Она  задохнулась  от  волнения  -  и
выпалила:
   - Посудите сами... Если женщина, которая дала  мои  координаты,  была
именно я - неужели бы Кристина меня не узнала?  Ведь  она  пришла  сразу
после той женщины!
   Варю попросили успокоиться. Руки у нее дрожали, когда  она  открывала
сумочку и доставала сигареты. Она купила пачку по дороге в  следственное
управление - не  выдержала  искушения,  долго  стояла  перед  киоском  и
рассматривала новые, непривычные для нее марки  сигарет.  Таких  еще  не
было в продаже, когда она бросила  курить.  Наконец  Варя  купила  самые
легкие. Однако теперь, когда она закурила, сигарета показалась ей  очень
крепкой, и она закашлялась.
   - Ведь это нелепо,  -  выдавила  она,  борясь  с  кашлем.  -  Я  жена
фотографа, который работал в той самой мастерской. Я там не раз  бывала,
меня все знали в лицо! Ну неужели вы думаете, что я  бы  решилась  пойти
туда и убить заведующую?! И зачем это  мне?  Мы  были  в  очень  хороших
отношениях!
   Почему вы меня подозреваете?!
   Следователь предложил ей стакан воды, и  Варя  с  благодарностью  его
приняла. Ей показалось, что в этом предложении был какой-то добрый знак.
"Если бы я была настоящей подозреваемой, со мной бы так не  носились,  -
решила она. - Нет, это просто чья-то злая шутка. А если  пошутил  именно
убийца, то еще и жестокая шутка. Но кому выгодно подставить меня? Именно
меня? Да с меня и взять-то нечего - это все знают! Ну,  даже  если  меня
посадят в тюрьму по обвинению в убийстве -  кому  от  этого  польза?  Да
никому!"
   - Знаете, у меня к вам предложение, - заявил следователь. - Я  вызвал
на половину двенадцатого кассиршу из  мастерской.  Она  видела  женщину,
которая оплачивала заказ на фотосъемку, приняла у нее  деньги,  выписала
квитанцию. Она сейчас придет сюда. Я  не  смогу  прямо  сейчас  устроить
официальную процедуру опознания, подбирать похожих на вас  женщин...  Вы
согласны просто посидеть здесь, когда  она  войдет?  Вам  это  ничем  не
грозит. Разве что она прямо на вас пальцем укажет и заявит, что вы -  та
самая. Тогда уже будем разбираться подробно.
   Варя с жаром приняла это предложение. Она не опасалась,  что  на  нее
"укажут  пальцем",  и  была  счастлива,  что  наконец-то   недоразумение
разрешится.
   Следователь уточнил еще кое-какие моменты, уже связанные  со  смертью
Николая. Варя отвечала четко -  ведь  эту  историю  ей  уже  приходилось
рассказывать.  Потом  ее  попросили  просто  посидеть  и  подождать,   и
следователь принялся что-то писать, больше не обращая  на  нее  никакого
внимания.
   Незадолго  до  половины  двенадцатого,  когда  Варя  выкурила  вторую
сигарету, в дверь постучали.
   - Сидите спокойно, - приказал ей следователь.
   Дверь приоткрылась, и в кабинет робко заглянула полная дама  в  яркой
шелковой блузке. В руке у нее был зажат пропуск.
   - Это к вам? Здравствуйте...
   - Проходите, - пригласил следователь. - Присаживайтесь.
   Варя сидела неподвижно. Однако ей  стоило  больших  усилий  сохранять
равнодушное выражение лица.
   Она-то сразу узнала эту эффектную даму - та сидела  в  фотомастерской
за кассой и принимала деньги.
   Кассирша в испуге поглядела на Варю - то ли приняла ее  за  помощника
следователя, то ли за преступницу - и  присела  на  скрипнувший  под  ее
телесами стул.  Следователь  писал  еще  некоторое  время,  затем  вдруг
обратился к кассирше:
   - А вы не знакомы? Нет?
   - Нет, - робко ответила дама, оглядываясь на Варю. -  А  что?  Должны
быть знакомы?
   Варя молчала. Она с трудом скрывала свое торжество.  Кассирша  ее  не
узнала! Та уже в упор разглядывала Варю, хмурилась. И вдруг воскликнула:
   - Ой, узнала!
   - В самом деле? - насторожился следователь. - Я так и думал.  Где  же
вы виделись?
   - Да у нас в мастерской!  Она  к  Андрею  приходила,  -  бесцеремонно
указывая на Варю пальцем, заявила кассирша. - Это его жена!
   - И когда  она  приходила  в  последний  раз?  -  осведомился  слегка
разочарованный следователь.
   Кассирша задумалась.  Потом  попросила  дать  ей  календарик.  Что-то
высчитывала, тыча острым лиловым ногтем в цифры. Наконец заявила:
   - Либо шестнадцатого августа, либо семнадцатого. Я-то ее  не  видела.
Мне Надя сказала, наша приемщица. Сказала, что приходила жена Андрея и с
Елизаветой Юрьевной долго разговаривала. Та ее еще провожала до крыльца.
А потом нам всем рассказала, что Андрей, оказывается, умер.  -  Кассирша
снова оглянулась на Варю и добавила:
   - Мы даже выпили тогда после закрытия. Ну, по сто  грамм.  За  упокой
его души. Мои вам соболезнования, кстати.
   Варя сдержанно поблагодарила. У нее на душе теперь стало очень легко.
Ее даже не взволновал вопрос следователя - не видела ли  ее  кассирша  в
тот день, когда погибла Елизавета Юрьевна?
   - Ну что вы, - удивилась та. - Я бы вспомнила. Нет, я  вас  давно  не
видела. - Она опять посмотрела на Варю.
   - Скажите, а когда вы выписывали квитанцию на имя и  фамилию  Варвары
Кузминой, у вас никаких вопросов не возникло?
   Дама задумалась. Вопросительно  поглядела  на  следователя,  перевела
взгляд на Варю... И вдруг догадалась. От этой догадки ее лицо  покрылось
розовыми пятнами. Она шумно выдохнула:
   - Так вы же тоже Кузмина! Андрей-то был Кузмин! Варвара Кузмина - это
вы?!
   - Нет, не я! - не вытерпела Варя. - То есть я, конечно, но меня в тот
день у вас не было!
   Следователь поблагодарил Варю и разрешил идти.
   Кассирша проводила ее долгим, подозрительным  взглядом.  Когда  дверь
закрылась, поинтересовалась:
   - Вы ее подозреваете?
   - Ну, вы же сами только что заявили, что  та  женщина  -  не  Варвара
Кузмина, - напомнил следователь. - Или вы теперь засомневались?
   - Да нет, это точно была  не  она.  Хотя  ростом  и  фигурой,  может,
немножко похожи. И та, которой я  выписывала  квитанцию,  -  с  оттенком
презрения добавила кассирша, - тоже была крашеная блондинка.
   Кассиршу ничуть не смутило, что  и  сама  она  относилась  к  той  же
категории. Ее попросили описать ту женщину подробнее. Татьяна Робертовна
затруднилась с ответом:
   - Я в лица не всматриваюсь. Я их столько вижу, что даже во  сне  чеки
им пробиваю. Так что я специально стараюсь  на  них  не  глядеть,  чтобы
меньше снились.
   - Но вы же, Татьяна Робертовна, говорите, что в  то  утро  было  мало
желающих  сфотографироваться.  Неужели   не   сможете   вспомнить,   кто
приходил?
   Квитанций у вас всего пять. Три были  выписаны  с  девяти  до  десяти
часов утра - верно?
   Кассирша подтвердила:
   - Самое горячее время! Все хотят сняться перед работой. А потом у нас
затишье.
   - Тогда и пришла та женщина, крашеная блондинка?  Так  я  вас  понял?
Точное время можете назвать?
   Татьяна Робертовна утверждала,  что  незнакомка  явилась  в  половине
двенадцатого  или  чуть  позже.  Сказала,  что  ей  нужно   сняться   на
загранпаспорт. Оплатила заказ. Квитанция была выписана по всем правилам.
   - Мы не требуем, чтобы клиент показал документы. Нам-то  какое  дело,
как его зовут, - пояснила кассирша. - Конечно, можно любое имя  назвать,
от. фонаря. Я же не знала, что так получится...
   - Квитанцию выписывали вы сами?
   - Да. На фотосъемку квитанции выписываю я.
   А на печать и проявку - приемщицы. Мы так разделились,  чтобы  им  не
отвлекаться. Я пишу квитанцию, пробиваю чек, и человек идет сниматься. А
готовые снимки получает по квитанции тоже у меня - у меня там под ногами
стоит коробка.
   -  Клиент  никогда  не  расписывается   на   квитанции?   -   спросил
следователь. - Там же есть графа "подпись заказчика".
   - Графа есть, - согласилась Татьяна Робертовна. - Но  мы  не  просим,
чтобы там расписывались.
   Зачем усложнять? Тут одно из двух: клиент заберет снимки - или,  если
ему не понравится, как его сняли, мы  будем  разбираться,  кто  виноват.
Если он, например, плохо причесался или голову наклонил, тут уж не  наша
вина. Ну а если наш брак - переснимем или деньги вернем. А роспись ни  к
чему. Кому чужие фотографии нужны?
   - Ну хорошо, теперь постарайтесь все-таки припомнить,  как  выглядела
та женщина, которая назвалась Варварой Кузминой. Как она себя вела?
   Может, вам что-то бросилось в глаза? Что-то отличительное?
   Кассирша впала в тихое отчаяние - по ее лицу было видно, что ответить
ей будет нелегко.
   - Ну а как она продиктовала телефон? - допытывался следователь.  -  С
ходу или в записную книжку смотрела?
   Татьяна Робертовна сказала, что уж таких подробностей точно вспомнить
не сможет - пусть ее даже не мучают! Что до  самой  женщины,  то,  кроме
цвета ее волос, она смогла припомнить лишь одно - у  нее  были  какие-то
странные глаза.
   - Странные? В чем заключалась эта странность?
   Кассирша мялась, кусала губы, совершенно забыв о том, что  они  густо
накрашены, и бормотала что-то невнятное. Смысл ее слов сводился к  тому,
что она и тогда не совсем поняла, а теперь-то и подавно не может...
   - И все-таки? - настаивал следователь. - Она что  -  странно  на  вас
смотрела? Или вообще не смотрела, прятала глаза?
   - Нет-нет! - вскинулась женщина. - Она посмотрела прямо на меня, и  я
тогда подумала, что глаза у нее странные... Ну, не знаю!.. - В ее голосе
прозвучало отчаяние.
   - Вы абсолютно уверены, что та женщина - не Варвара Кузмина? Не та, с
которой вы только что виделись?
   Татьяна Робертовна ответила, что тут сомнений быть не может - Варвару
она бы узнала.
   - Я только имени ее никогда не слышала, - объяснила кассирша. - А так
часто видела, как она за мужем заходит. Правда, в  последнее  время  она
что-то перестала появляться... Ну, не молодожены ведь они, так обычно  и
бывает. Сперва бегают друг за другом, а потом им это уже не нужно.  Нет,
я бы узнала ее.  И  как  я  не  сообразила,  что  мне  Андрееву  фамилию
называют? Хотя что уж там фамилия! Для меня  все  фамилии  одинаковые...
Вот если бы она какая-то нерусская была, я бы еще вспомнила. - Она вдруг
запнулась. Подняла глаза не следователя и выдохнула:
   - Вспомнила! Вспомнила, что у нее было! Когда она на меня посмотрела,
я еще подумала, что надо же - впервые вижу глаза как у того певца!
   - У певца? - изумился следователь.
   -  Да!  -  Татьяна  Робертовна  пришла   в   возбуждение   и   начала
жестикулировать. - Вот такой вот огромный плакат у моей дочки в  комнате
висит! Английский певец, я имени не помню, потому что я  эту  музыку  не
слушаю, я больше нашу эстраду люблю. И вот у него такие же  глаза:  один
вообще черный, а другой - голубой! И это очень заметно,  потому  что  он
такой яркий блондин! Та женщина  тоже  была  блондинка,  и  глаза  очень
выделялись!
   Она продолжала мучиться, пытаясь вспомнить имя певца на  плакате,  но
следователь уже ее не слушал. То, что сказала кассирша,  привело  его  в
недоумение.  Когда  в  кабинет  вошла  Варвара   Кузмина,   ему   сперва
показалось, что глаза у нее  карие.  Но  когда  она  села  к  столу,  он
разглядел, что один глаз у нее на самом деле карий, а второй - какого-то
неопределенного цвета. Из-за  этой  странности  взгляд  женщины  казался
каким-то неуверенным, ускользающим. Она не часто смотрела  ему  в  лицо,
моргала, опускала глаза. Правда, Кузмина тут  же  объяснила,  что  плохо
спала ночью, но все же... Следователь забеспокоился.
   Отпустив Кузмину с миром, да  еще  устроив  это  противоречащее  всем
правилам опознание, он мог совершить серьезную ошибку.  А  ведь  Варвара
Кузмина  вызвала  у  него  доверие.  Слишком  нелепым  было  со  стороны
потенциального убийцы  называть  свое  настоящее  имя,  давать  домашний
телефон. Женщину явно пытались подставить. Но теперь он бы не сказал это
так уверенно.
   - Повторите еще раз, какого цвета были глаза у  женщины,  которой  вы
выписывали квитанцию, - попросил он кассиршу,  которая  к  тому  времени
совершенно извелась, стараясь вспомнить имя певца.
   - Черный и голубой!
   - Вы уверены, что черный? Может быть, карий?
   Дама вздохнула:
   - Ой, ну не знаю... Может,  темно-карий.  Я  и  видела-то  эти  глаза
секунды две, не больше. Не буду же я их под  микроскопом  рассматривать!
Это вообще дело фотографа.
   - Значит, может быть, и карий?
   - Ну, карий и голубой. Одно вам скажу:  они  так  отличались,  что  я
сразу обратила внимание. И она  все  время  моргала.  Странный