перчатки и снова исчезла. Она возилась
несколько минут. Было слышно, как она двигает стул. Потом резко щелкнула
резина - девушка  стянула  перчатки,  откинула  занавес  и  появилась  в
дверном проеме.
   - Я там кое-что нашла, у плинтуса. Вот, поглядите.  Выбросить  -  или
кому-то надо?
   Все повернулись к ней, даже заплаканная Ирина, которая никак не могла
успокоиться. Девушка протягивала к ним руку,  держа  что-то  на  кончике
указательного пальца:
   - Интересная какая-то штучка. Вроде бы из стекла, но она гнется...  Я
ее не сразу заметила.
   Наташа внимательно рассмотрела то, что протягивала девушка, и  пожала
плечами:
   - Не знаю, что это. Выбрось.
   Зато Борис заинтересовался  находкой.  Ему  с  трудом  удалось  взять
крохотный полупрозрачный кружочек, вдавленный в середине, - тот никак не
давался, скользил между пальцами.
   - Интересно, - пробормотал он. - Как будто от пуговицы?  Или,  может,
от какого-то украшения?
   Дамы, вам лучше знать, это по вашей части.
   Но дамы только переглядывались и пожимали плечами.  Наташа  повторила
свое предложение - отправить находку в мусорное ведро. Эта  штучка  явно
не имеет никакой ценности, да и с уборкой пора закругляться - не  сидеть
же тут до полуночи! Лена снова взяла свою  находку,  присмотрелась  -  и
вдруг воскликнула:
   - А, я поняла, что это такое! Это же линза!
   - Что? - удивилась Наташа. - Какая линза? От фотоаппарата отскочила?!
   - Да нет -  от  глаза!  Это  контактная  линза!  -  Счастливая,  Лена
засмеялась, перекатывая на ладони  свою  находку.  -  Я  вспомнила,  что
недавно читала в журнале рекламу. Так там были такие же линзы. И  видите
- она цветная! Голубая! Вот, предположим, у меня глаза серые, а  если  я
вставлю эту линзу - у меня  станет  голубой  глаз!  -  Она  вдруг  стала
серьезной и сжала кулак. - А знаете, ведь эта штука дорогая. Я читала  в
рекламе, что она может  стоить  долларов  сто,  даже  больше.  Если  она
фирменная. Может, приколоться, попробовать вставить?
   Наташа пожала плечами:
   - Охота тебе в глаз совать всякую гадость! Она же, можно сказать,  из
помойки! Надо ее продезинфицировать!
   - А чем? Водкой можно?
   Борис покрутил пальцем у виска:
   - Ага, а еще лучше - сразу окунуть глаз в водку!
   Дезинфекция навсегда! Если это линза - тебе  придется  разориться  на
специальный раствор! Точно, девушки, я тоже вспомнил, что это  такое.  У
меня приятель носит линзы. Но и мучается он с ними никак  привыкнуть  не
может. Хочет от очков  отказаться,  они  у  него  запотевают.  Наверное,
все-таки останется он при своих очках. Не принимают  у  него  глаза  эту
штуку. Все время слезятся, он моргает, и  линзы  выскакивают.  Уже  одну
пару посеял...
   Лена продолжала радоваться  своей  находке,  перечеркнувшей  даже  те
неприятные  мгновения,  которые  девушке  пришлось   пережить,   отмывая
кровавое пятно.
   - Ну ладно, куплю я этот раствор, сколько он стоит-то? - говорила она
сама себе - Зато, когда я эту штуку надену, у меня глаза станут разные!
   Лена все еще разглядывала линзу, когда поняла, что наступила  тишина.
Подняв глаза, обнаружила, что все собравшиеся как-то странно смотрят  на
нее.
   Девушка удивилась:
   - Вы что?
   - А ну-ка, дай! - Наташа протянула руку. - Дай ее сюда.
   - Но это я ее нашла!
   - Дай! Не будешь ты ее носить! Ее надо отдать следователю!
   Девушка в испуге взглянула на Бориса, будто искала у него защиты.  Но
тот молчал. Наташа, не слушая возражений, сама взяла линзу с ладони Лены
и повернулась к свету.
   - Вы понимаете, что она нашла? Вы понимаете,  откуда  взялись  у  той
женщины разные глаза?
   Борис!
   - Я понимаю, - откликнулся тот.
   - Ты только что сказал, что у твоего приятеля глаза слезятся от  этих
линз? Так?
   - Да.
   - У той женщины глаза тоже слезились! И она  все  время  моргала,  ты
помнишь, Надя?
   Надя молча кивнула. Было видно, что она хочет что-то сказать, но не в
силах справиться  с  непослушными  губами.  Наташа  достала  из  сумочки
носовой платок, уложила линзу в серединку и аккуратно завернула.
   - Лена, я  тебя  поздравляю,  -  сказала  она,  укладывая  находку  в
сумочку. - Мне кажется, ты нашла очень важную для следствия вещь.
   Девушка боролась с разочарованием. Было ясно, что ей очень не хочется
расставаться с такой ценной  и  необычной  вещью.  В  конце  концов  она
вздохнула:
   - Ну, если это так нужно для следствия... Вы думаете, у  той  женщины
были цветные линзы?
   - А откуда же у нее такие контрастные глаза? Ты разве не слышала, что
говорила Татьяна Робертовна? А она утверждала, что глаза были  абсолютно
разные, неестественно разные!  -  Наташа  выделила  последние  слова.  -
Конечно неестественно! И моргала  она  потому,  что  это  было  для  нее
неестественно, непривычно! Она, я думаю,  надела  эти  линзы  впервые  в
жизни!
   - Чтобы подделаться под Кузмину? - севшим голосом спросила Ирина.
   - Конечно. Ведь у Кузминой  тоже  разные  глаза  -  я  не  верю,  что
следователь совсем слепой и это ему почудилось. Наша  Татьяна  могла  не
разобраться, ведь она, не при ней сказано,  видит  не  особенно  хорошо.
Резкий контраст ей в глаза бросился, а у самой Кузминой,  наверное,  все
выглядит не так контрастно. Я-то сама ее глаз не помню,  но  следователю
лучше знать.
   - И убийце тоже, - сказала Надя. Ее  передернуло,  она  зябко  повела
плечами и встала из-за стола. - Мне пора домой. Ну что, вы остаетесь?
   - Я тоже пойду. - Ирина вскочила, будто ее подхлестнули.  -  Господи,
как поздно! Наташа, ты идешь? Или собираешься все  тут  прочесать?  Ведь
должна быть еще одна линза, как ты считаешь?
   - Еще одна? - удивилась Наташа.
   - Конечно. Татьяна Робертовна говорит, что у той  женщины  один  глаз
был голубой, а другой черный. Значит, свои  глаза  у  нее  совсем  иного
цвета - ни того ни другого. Должна быть еще одна линза черная.
   - А почему? - допытывалась Наташа. - Может, у нее  естественный  цвет
глаза - черный!
   - Эй, Лена, ты знаток линз! - чуть  насмешливо  обратился  к  девушке
Борис. - Можно из черного-черного глаза  сделать  такой  голубой,  чтобы
наша Татьяна Робертовна это сразу заметила?
   Девушка хихикнула:
   - Да не думаю. Черный цвет не так легко перебить. Я об  этом  читала.
Вот если бы у кого-то из нас были черные глаза, мы бы сразу и проверили,
забьет линза этот цвет или нет.
   Но черных глаз ни у кого не оказалось. Искать вторую линзу тоже никто
желания не изъявил - исключая Лену  и  Бориса.  Лена  еще  не  закончила
уборку, и ей так или иначе пришлось  задержаться.  А  Борис  добровольно
вызвался ее охранять - на всякий случай, как он выразился.
   Уходя, Ирина подозвала его к себе и шепнула:
   -  Слушай,  ты  только  не  вздумай  приставать  к  девчонке.   Потом
неприятностей не оберешься.
   - Если  я  захочу  приключений,  то  обращусь  к  тебе,  -  таким  же
заговорщицким шепотом ответил  Борис.  -  Не  переживай  -  я  ее  люблю
братской любовью.
   Ирина слегка нахмурилась - видно, заверения Бориса не вызвали  у  нее
особого доверия. Однако ушла. Оставшись  в  торговом  зале  один,  Борис
прошелся от стены к стены. Затем  крикнул,  обращаясь  к  Лене,  скрытой
занавесом:
   - Ну что? Ничего больше не нашла?
   - Ищу, -  послышался  сдавленный  голос.  Лена  явно  говорила  низко
склонившись к полу. - Пока ничего нет, только  грязь.  Вчера  натоптали,
что ли?
   Будто стадо слонов прошло. Борис, вы слушаете меня?
   - Ага, - откликнулся он, с  удобством  располагаясь  у  захламленного
стола.
   Борис даже закинул одну ногу на столешницу, чего никогда бы  себе  не
позволил при других  сослуживицах.  Он  был  лаборантом  -  рангом  выше
приемщицы, рангом ниже кассира, фотографа, а также заведующей и  прочего
начальства. Но уж во всяком случае, он был особой поважнее уборщицы -  и
знал, что она ни слова ему не скажет, хотя стол придется мыть именно ей.
   - Знаете,  в  тот  день,  ну,  когда  убили  Елизавету  Юрьевну...  Я
убиралась, вы же меня  заставили,  а  сами  все  ушли...  Мне  было  так
страшно! И тут пришла одна женщина, такая странная...
   - Привидение? - предположил он, разминая сигарету.
   Занавеска отодвинулась,  и  оттуда  показалось  раскрасневшееся  лицо
Лены.
   - Ну перестаньте, пожалуйста! Никакое не привидение,  живая  женщина.
Она сказала, что Елизавета - ее подруга и делала для нее снимки... Я  уж
точно не помню, что она мне наговорила, только я впустила ее. Она  очень
просила пропустить. А потом прошла сюда и рассматривала кровь на стене.
   Борис выпустил струю дыма и небрежно заметил:
   - Ну и в чем дело? Понятно же, что приходила сама убийца.
   - Вы что - всерьез? - уронила тряпку Лена. - Нет, правда?! А почему?!
   - Да потому, что убийцу всегда тянет на место преступления, -  темная
ты девица! Неужели не знаешь?
   Лена не знала. Борис закинул на стол вторую ногу и сладко потянулся:
   - Эх, молодежь, молодежь... Всему-то вас  нужно  учить...  Ну  и  что
сделала преступница, увидев кровь? Побелела, задрожала? Быстро в  страхе
убежала?
   У девушки дрогнули губы - она, видимо, не знала,  улыбнуться  ей  или
возмутиться. В конце концов сказала:
   - Ничего она такого не сделала. Посмотрела на , пятно и ушла.
   Борис вдруг стал серьезным:
   - Ты правду говоришь? Я думал, так... Запугать меня пытаешься.
   - Ну конечно правду!
   - А ты кому-нибудь про это рассказывала?
   - Нет. А надо было?
   Борис некоторое время смотрел  на  девушку  так,  будто  оценивал  ее
умственные способности. И наконец вздохнул:
   - Слушай, заканчивай уборку. Или я уйду, а ты опять  будешь  помирать
со страху.
   Он даже помог Лене убрать посуду со стола. Девушка работала молча  и,
казалось, думала о чем-то своем. Борис даже спросил,  почему  она  вдруг
загрустила. Лена подняла на него глаза:
   - Так, ничего... Я вдруг подумала, а если это правда?..
   - Что именно?
   - Да так. Ничего. Не может такого быть.
   Он взглянул на часы, и Лена, заметив этот взгляд, подхватила мусорное
ведро:
   - Пойду выкину. Да вы идите, если вам нужно.
   Я не боюсь.
   Борис  довольно  некстати  припомнил  предупреждение   Ирины   -   не
заигрывать с этим ребенком.
   Впрочем, это предупреждение ничего удивительного в себе не заключало.
У него  с  Ириной  то  налаживался,  то  давал  сбой  вполне  безобидный
служебный флирт. Но решительных шагов никто из них не делал.
   С одной стороны, они проводили вместе  очень  много  времени  -  даже
слишком много, -  когда  просиживали  целыми  днями  за  стоящими  рядом
компьютерами. С другой стороны, Борис никак не мог  решить:  хочется  ли
ему видеть Ирину еще и после работы? Не будет ли  это  явным  перебором?
Возможно, девушку терзали какие-то другие сомнения, но она  об  этом  не
говорила. Однако чувствовала себя вправе  ревновать  его  к  молоденькой
уборщице.
   Борис пожал плечами:
   - Если тебе не страшно - я действительно пойду. Ты не  думай  слишком
много о той женщине.
   Может, это на  самом  деле  знакомая  Елизаветы.  Я  же  так  просто,
пошутил...
   Он попрощался и ушел. Девушка проводила его до дверей, вышла во двор,
вытрясла ведро в мусорный контейнер. Постояла немного во дворе, глядя на
затянутое облаками небо, прикидывая, успеет  ли  она  попасть  домой  до
того, как начнется дождь.
   Вернулась в мастерскую и заперла за собой дверь.
   Нужно было протереть прилавки, стол  для  заказов,  полить  цветы  на
стальной подставке. Чтобы было веселее работать, она включила магнитолу,
стоявшую за прилавком. Магнитола была собственностью мастерской,  а  вот
диски, которые стояли рядом в  коробке,  принадлежали  сотрудникам.  Они
приносили свою любимую музыку на работу - чтобы скрасить  свой  довольно
однообразный труд. У Лены никаких дисков здесь не было - ее зарплата  не
позволяла  тратить  деньги  даже  на  самые  дешевые  диски  российского
производства. Да и полный рабочий день она тут не проводила - значит,  и
скучала меньше остальных.
   Девушка придирчиво пересмотрела диски. Борис слушал "Битлз"  и  Элиса
Купера, Татьяна Робертовна - Аллу Пугачеву, Наташа - Рики Мартина, Ирина
предпочитала Энрике Иглесиаса.
   Девушка выбрала любимый диск Нади - та часто ставила душещипательного
Криса Айзика.
   Убираться под музыку было куда веселее, чем просто шаркать тряпкой  и
высматривать пыль на подоконниках. Лена сделала звук погромче - в  конце
концов, она сейчас совершенно одна, чувствует  себя  полной  хозяйкой  и
никто ей  ничего  не  запретит!  Она  доела  печенье,  оставшееся  после
застолья, и снова взялась за уборку. Чтобы  было  повеселее,  Лена  даже
принялась подпевать. Английского языка она не  знала  и  поэтому  просто
подвывала, стараясь попадать в тон.
   Она уже заканчивала уборку, когда у запасного выхода раздался звонок.
Лена быстро убрала звук и побежала к двери.  Она  почему-то  чувствовала
себя виноватой, хотя ничего дурного не  делала.  Правда,  слушала  чужой
диск, но ведь это же еще не преступление!  И  диску  от  этого  хуже  не
станет!
   Она посмотрела в глазок и открыла дверь:
   - А я заканчиваю уже... Что-то забыли?
   И,  пританцовывая,  вернулась  в  зал.  Бросила   в   ведро   тряпку,
прополоскала ее, принялась отжимать. Ее отражение плясало в темной воде,
искажалось, шло кругами. И вдруг она увидела там еще одно лицо.  Девушка
подняла голову, хотела что-то спросить...
   Ее  рот  зажала  сильная,  на  удивление  жесткая  рука,  и  Лена  от
неожиданности выпустила тряпку.
   Она попыталась взвизгнуть, потому что уже в этот миг поняла все  -  и
как она была права, и как глупа... Это было ее последней  мыслью  -  или
одной из последних.

Глава 12

   Только в десятом часу вечера, домывая  грязную  посуду  после  наспех
приготовленного ужина, Татьяна Робертовна спохватилась, что Лена до  сих
пор не зашла и не отдала ключи. Она удивилась, что вечеринка  затянулась
так надолго, - когда кассирша уходила, у нее создалось впечатление,  что
все остальные тоже собираются  по  домам.  Потом  она  уселась  смотреть
новости и забыла про ключи.
   Как обычно случалось после трудового дня, женщина задремала в кресле.
Ее  разбудил  собственный  храп.  Она   выпрямилась,   нашарила   ногами
свалившиеся тапочки и окликнула мужа, спросив, который час. Услышав, что
уже  пять  минут  одиннадцатого,  Татьяна  Робертовна  осведомилась,  не
заходила ли девушка из мастерской. Муж ответил, что никто не заходил.
   Тогда  кассирша  забеспокоилась  всерьез.  Ей  представилась  картина
всеобщего  разгула  в  мастерской  -  наверняка  этот  Борис  сбегал  за
очередной бутылкой и уломал девиц  остаться...  А  вдруг  он  остался  с
какой-нибудь одной девицей?! Татьяну Робертовну передернуло. Она  быстро
сообразила, что Лена, которой она доверила ключи, никому их не отдаст, -
таковы были самые строгие указания, полученные юной уборщицей. И она  их
выполняла, опасаясь потерять работу. А значит...  Борис,  скорее  всего,
соблазнил эту дурочку!
   Муж как раз собирался выгуливать болонку - дряхлую, неповоротливую  и
очень глупую собаку, доставшуюся Татьяне  Робертовне  по  наследству  от
недавно умершей свекрови. Кассирша свою  свекровь  никогда  особенно  не
любила, а собаку воспринимала как последнюю подстроенную ей гадость.
   Болонка была настолько древняя, что постепенно  впадала  в  маразм  и
могла нагадить в квартире, если вовремя ее не выгулять.
   - Я с тобой, - вызвалась Татьяна,  поспешно  облачаясь  в  спортивный
костюм. - Надо заглянуть в мастерскую. Пойдем вместе.
   Муж охотно  принял  это  предложение,  попытавшись,  правда,  всучить
собаку жене - раз та все равно идет прогуляться. Но  Татьяна  Робертовна
резко заявила, что однажды дала слово не прикасаться к этой пакости и не
собирается отступать от своих  позиций.  Они  отправились  на  прогулку,
причем болонка всячески тормозила темп, замирая у каждого дерева в тупом
оцепенении. Татьяна Робертовна нервничала все больше и торопила супруга:
   - Ну дерни ты поводок, нельзя же так тащиться!
   Хотела бы я знать, что они там делают в такое время!
   Неужели думают, что я их не накрою?! Я просто уверена, что там  Борис
с какой-то девицей!
   Проходя мимо крыльца мастерской, Татьяна Робертовна обратила внимание
на то, что света в  окнах  нет.  Это  еще  больше  ее  встревожило.  Они
свернули во двор, и полная кассирша с удивительной быстротой  вбежала  в
подъезд и стала жать на кнопку звонка. Она прикладывала ухо  к  железной
двери и слышала, как  в  мастерской  замирает  звон.  Но  никто  не  шел
открывать. Тогда женщина решила, что вечеринка  все-таки  закончилась  и
Лена пошла к ней домой возвращать ключи. Она  заторопилась  обратно,  да
так, что бросила мужа  с  болонкой,  -  собака  устала  и  тащилась  все
медленнее. В последнее время ее не выводили дальше собственного двора.
   Но дома Татьяна Робертовна узнала, что никто не  приходил  и  никаких
ключей не отдавал. Дети, а потом и муж пытались ее успокоить, но женщина
никого не слушала. Впервые ее так подло обманули - оставили без  ключей!
Она  лицо  материально  ответственное  -  если  что  случится,  отвечать
придется ей!
   - Если бы я знала, что у них совести  нет,  давно  бы  разогнала  эту
пьянку! - запричитала она и принялась названивать всем сотрудникам.
   Надю вытащил из ванной муж, и та раздраженно заявила, что ушла  почти
сразу и никаких ключей не брала. То же самое ответила и Наташа,  которую
оторвали от просмотра фантастического сериала.
   Ирины не оказалось дома - трубку никто не снял.
   Зато Борис, которому Татьяна Робертовна никак не могла дозвониться, в
конце концов оказался на месте. Он был очень удивлен и встревожен, когда
узнал, что Лена до сих пор не вернула ключи.
   - Я, правда, остался с ней последним, - оправдывался он.  -  Девчонке
было страшновато. Но потом она вроде осмелела, и я ушел.  Но  она  почти
закончила убираться... Странно. Где же она гуляет?
   Телефона Лены никто не знал. Она была слишком  незначительным  лицом,
чтобы кому-то понадобились ее координаты. Правда, в  сейфе  у  Елизаветы
Юрьевны хранилась ее трудовая книжка и все данные, но до сейфа добраться
было нельзя по многим причинам. И самое главное - никто больше  не  имел
ключей от мастерской.
   Татьяна Робертовна была в отчаянии.
   - Завтра не сможем  вовремя  открыться,  если  эта  дура  не  придет!
Борька, ты что, вдребезги ее напоил? Может, она упала где-нибудь в кусты
и дрыхнет?!
   Тот  уверял,  что  девушка  чувствовала  себя  нормально  и   упиться
вдребезги никак не могла. Во всяком случае,  при  нем.  А  без  него,  в
одиночестве, ей просто нечего было пить -  ведь  водка  закончилась.  Он
посоветовал Татьяне Робертовне успокоиться и не принимать все так близко
к сердцу.
   Мол, нужно потерпеть до утра. Возможно, девушка заторопилась домой  и
только потом вспомнила про ключи. Конечно, время было уже позднее, и  ей
стало страшновато ехать обратно, чтобы их  вернуть.  Могло  случиться  и
так, что ее просто не отпустили родители.
   - Лена говорила, что они у нее строгие, - припомнил  Борис.  -  А  уж
если унюхали, что девчонка выпила... Мог такой скандал разразиться,  что
она про все  на  свете  забыла,  не  только  про  ключи.  Ничего,  утром
привезет.
   На другое утро Татьяна  Робертовна  явилась  на  работу  первой.  Она
постояла несколько минут на крыльце,  подергала  запертую  дверь,  потом
обошла здание  и  позвонила  с  запасного  входа.  Обе  двери  оказались
заперты, на  звонок  никто  не  отвечал.  Через  некоторое  время  стали
являться другие сотрудники мастерской. Они разделились на две  группы  -
кто-то стоял во дворе, кто-то - на крыльце. Все поджидали Лену, но та не
появлялась.
   Вскоре начали подходить первые утренние клиенты.  Татьяна  Робертовна
была уже не в состоянии говорить. Она  сосала  таблетку  валидола  и  со
страдальческим лицом отворачивалась, когда очередной  клиент  спрашивал,
когд