а откроется мастерская.
   - Кто-нибудь вообще знает, где она живет? - спросила Ирина. - Что эта
девчонка воображает?
   Что мы ее простим по молодости?! Напилась и загуляла где-то!
   Они пытались сообразить, как проникнуть в мастерскую,  но  ничего  не
могли придумать. Второй экземпляр ключей хранился  в  сумочке  Елизаветы
Юрьевны, но сумочку забрала милиция - вместе со всем ее содержимым.  Где
теперь находились эти ключи - неизвестно. Борис  первым  сообразил,  что
стоит позвонить в охранный пункт и спросить, поставлена ли мастерская на
сигнализацию. Он одолжил у Наташи жетончик, сбегал к ближайшему автомату
и вскоре вернулся - совершенно обескураженный:
   - Там говорят, что объект на сигнализацию не поставлен.  Вчера  утром
был снят с охраны - и все.
   Больше никаких контактов не было.
   Татьяна Робертовна повернулась к нему с искаженным от ярости лицом:
   - Ну, Борис, я тебе никогда не прощу, что ты напоил эту дуру! О ней я
уже не говорю! Как только  увижу  -  вмажу,  своих  не  узнает!  Бросила
мастерскую без охраны! Спасибо, хоть дверь догадалась запереть!  Ну  что
вам? Что?! - уставилась она на подошедшую к ней скромно одетую  женщину.
- Закрыто, не видите?!
   Но женщина как будто не заметила грубости.
   Она, явно волнуясь, попросила сказать, у  кого  заночевала  ее  дочь.
Вчера она не пришла с работы и не позвонила...  После  минутного  общего
недоумения выяснилось, что это - мать Лены.
   - Не знаю, где она! - рявкнула Татьяна Робертовна. - Сама ее  ищу!  У
нее ключи, мы даже на работу попасть не можем, спасибо вашей Леночке!
   Господи ты Боже мой, а отвечать все равно буду я!
   Ирина отвела женщину  в  сторонку  и  несколько  минут  о  чем-то  ее
расспрашивала. Потом подозвала Бориса:
   -  Ты  понимаешь,  она  никогда  не   ночевала   вне   дома.   Всегда
возвращалась.
   - Всегда! - подтвердила измученная женщина. - Я уже всех ее  подружек
обзвонила. Никто ее вчера не видел... Я  всю  ночь  не  спала...  И  вот
подумала, может, она у кого-то из вас заночевала?
   - А парня у нее не было? - спросил Борис.
   Ирина укоризненно на него взглянула, и он замолчал. Мать Лены, нервно
теребя ремешок  своей  потрепанной  сумки,  сказала,  что  у  ее  дочери
никакого парня не было  и  вообще  она  никогда  бы  себе  не  позволила
остаться где-то ночевать. Ей это не разрешалось.
   - Вчера она  осталась  в  мастерской  последней,  чтобы  убраться,  -
осторожно сказала Ирина. - Но вы же видите -  все  заперто...  Не  знаю,
почему она...
   Ее прервал пронзительный крик. Ирина в испуге  обернулась  и  увидела
прильнувшую к зарешеченному окну Наташу. Та  всматривалась  в  помещение
зала, приложив ладони к вискам, отгораживаясь от утреннего света. Наташа
опустила руки и повернулась к собравшимся. На ней лица не было.
   - Там, там... - пробормотала она, как-то странно дергая  подбородком.
- Там, внутри... Лежит.
   Все бросились  к  окнам.  Борису  тоже  удалось  разглядеть  то,  что
находилось в зале. Впрочем, увидел он не много. Какой-то темный предмет,
в котором с  трудом  узнал  опрокинутое  ведро.  Сдвинутый  на  середину
комнаты стул - когда он уходил, стул стоял совсем по-другому.  И  темную
бесформенную массу на полу...
   - Это она! - продолжала кричать Наташа. - Она там лежит!
   - Тише, тут ее мать. - Ирина  схватила  приемщицу  за  локоть.  -  Не
кричи.
   Татьяна Робертовна, которая до сих пор  безуспешно  пыталась  увидеть
что-то в окне, внезапно вскрикнула:
   - Господи! Ну конечно! Копия ключей есть еще в охранном пункте! Мы же
сдавали туда ключи, как я забыла! Борис, немедленно поезжай... Нет, я  с
тобой, тебе не отдадут.
   - Милицию! - всхлипывала Наташа. - Вызовите кто-нибудь милицию...

***

   Через полчаса мастерскую отперли. Когда Татьяна Робертовна возилась с
ключами, у нее так дрожали руки, что она два раза уронила  связку.  Весь
персонал мастерской стоял  во  дворе,  у  служебного  входа.  Люди  были
настолько потрясены, что даже не переговаривались. Все держались кучно и
с опаской поглядывали в сторону милицейской машины. Мать Лены находилась
в полуобморочном состоянии. Ее пришлось усадить на лавочку  у  подъезда.
Рядом с ней стояла Ирина. Она курила и старалась не глядеть на женщину -
и все-таки была наготове, чтобы вовремя прийти на помощь.
   Наташа не ошиблась - посреди торгового зала, на полу, лежала Лена. Ее
одежда насквозь промокла от разлившейся по полу мыльной воды. И от крови
- кровь была всюду, даже на прилавке.
   Никого из персонала вовнутрь не пустили, но Татьяна Робертовна стояла
у  входа  и  напряженно  прислушивалась  к  тому,  что   происходило   в
мастерской. Уже через несколько минут все собравшиеся во  дворе  узнали:
Лену зарезали.
   Об этом говорили шепотом, но мать девушки каким-то образом расслышала
это и вскочила со скамейки. Ирина попыталась ее удержать:
   - Туда нельзя! Туда не пускают!
   Но женщина с неожиданной  силой  вырвала  у  нее  руку  и  вбежала  в
подъезд. Ирина опустилась на ее место и закрыла лицо ладонями.
   - Какой кошмар, - глухо сказала она. - Просто проклятие  какое-то.  Я
уволюсь. Мне все равно, что другой работы нет, уволюсь!
   - Я тоже! - крикнула Наташа. Ее все еще трясло, и лицо было мокрым от
слез. - Я ни минуты здесь не останусь! Да к черту такую работу! Нас всех
поубивают, правильно мой муж говорит!
   - Прекрати! - цыкнула на нее Татьяна Робертовна.  Она  изо  всех  сил
старалась взять себя в руки, и это удалось ей лучше, чем другим. - Тихо!
Ты что разоралась! Еще скажи, ты знала, что Лену убьют!
   Наташа дико посмотрела на кассиршу и  ничего  не  ответила.  Ее  била
дрожь, и она, сгорбившись, отвернулась.
   Тело девушки вынесли на носилках сразу же  после  того,  как  прибыла
специальная машина. Кто-то отвернулся, а кто-то, как,  например,  Борис,
смотрел во все глаза. Татьяна  Робертовна  суетилась,  пытаясь  отогнать
любопытствующих жильцов дома. Те давно уже собрались  возле  подъезда  и
наперебой обсуждали случившееся.
   - Нельзя, нельзя, - уговаривала она тех, кто пытался войти в подъезд.
Она попыталась не впустить туда пожилую женщину с кошелкой.  Та  сердито
оттолкнула ее:
   - Да вы что, с ума сошли? Я живу в этом подъезде! Сами бы шли отсюда!
Второй раз у вас убивают, и все за четыре дня!
   - В самом деле, - негромко произнес Борис. Он обращался  непонятно  к
кому, глядя на тлеющую в руке сигарету. - Какая-то эпидемия... И кому мы
жить мешаем?
   Надя робко предположила, что,  может  быть,  тут  какая-то  мафиозная
разборка, о которой они понятия не имеют.
   - Ну да, это директора нашего ТОО так  запугивают,  -  бросил  Борис,
даже не взглянув на женщину. - Глупости!  Если  бы  на  него  наехали  -
взялись бы за него самого или за его семью.  Мы-то  здесь  при  чем?  Ну
ладно, Елизавета была заведующей,  она  лицо  ответственное.  Но  эта...
Простая уборщица, молоденькая девчонка! Да что с нее взять?!
   К ним подошла Ирина. Она попросила у Бориса сигарету  и,  прикуривая,
придержала его руку - пламя зажигалки так и плясало.
   - Это у кого так рука дрожит, у меня или  у  тебя?  -  спросила  она,
криво улыбаясь.
   - У обоих, наверное, - ответил Борис, убирая зажигалку. - Ты в  самом
деле решила уволиться?
   - Да. - Ирина жадно присосалась к  сигарете,  ее  глаза  опять  стали
влажными.
   - Кто же будет сидеть рядом со  мной?  -  спросил  Борис.  -  Посадят
вместо тебя какую-нибудь мымру, с ней даже поговорить будет не о чем...
   - Как будто со мной ты много разговаривал. -  Ирина  старалась  унять
дрожь в руках, но сигарета так и прыгала между пальцев. - Господи,  ведь
ее мать все-таки туда прорвалась. Что теперь будет?
   Нас, наверное, допросят. А я ничего не помню, ничего! Не помню  даже,
во сколько я ушла!
   - Мы ушли втроем, - напомнила ей Надя. - Ты, я и Наташа. Это  было  в
половине девятого. Или немножко раньше.
   - Больше всего цепляться будут ко мне, - напомнил  Борис.  -  Я  ведь
остался с девочкой... Но честное слово -  я  не  делал  этого!  Надеюсь,
вы-то меня не подозреваете?!
   Ему никто не ответил. Только Ирина дотронулась до его руки.
   Через некоторое время из подъезда вышла мать  Лены.  Ни  на  кого  не
глядя, зажав платком рот,  она  пересекла  двор  и  скрылась  за  углом.
Остановить и расспросить ее никто не решился.  Вскоре  всех  сотрудников
пригласили пройти в мастерскую. Их провели в торговый зал, где  на  полу
остались наспех затертые пятна крови, и  попросили  сесть  и  подождать.
Следователь расположился в фотолаборатории. Стол очистили от  фотобумаги
и реактивов, поставили еще один стул. В лабораторию по одному  проходили
сотрудники.
   Первой вызвали Татьяну  Робертовну.  Та  вернулась  через  пятнадцать
минут, но тем, кто ее ждал в зале, показалось, что прошел целый час.
   - О чем вас спрашивали? - с беспокойством в голосе спросил Борис.
   Милиционер,  появившийся  в  дверях,  помешал  ему  выслушать  ответ,
попросив пройти к следователю. Когда мужчины  ушли,  Татьяна  Робертовна
достала из сумки носовой платок. На ее лице виднелись следы слез.
   - Несчастная девочка, -  пробормотала  кассирша.  Никто  не  стал  ей
напоминать,  что  еще  этим  утром  она  поносила  "несчастную  девочку"
последними словами. - Бедный ребенок! И кому она что сделала?!
   - Выйдите на улицу, вам же сказали. - В дверях показался  милиционер.
- Почему вы сюда вернулись?
   - Вещи забыла, - резко ответила кассирша и взяла со  стула  сумку.  -
Ладно, иду. Я вас во дворе подожду,  -  сказала  она  коллегам  и  ушла,
продолжая бормотать:
   - Несчастный ребенок...
   После ее ухода женщины даже не  решались  переговариваться.  На  всех
давила гнетущая, необычная в это время дня пустота торгового зала.  Надя
шаркнула подошвой, и от этого звука женщины вздрогнули.
   - Как она умерла? - сиплым голосом проговорила Наташа.
   - Не знаю. Смотрите, сколько было крови...
   - Я не выдержу. - Наташа поднесла ладони ко рту. - Меня  вырвет...  Я
не могу на это смотреть.
   - Смотри на потолок, - резко ответила Надя. - И не думай, что  только
тебе тяжело!
   Они снова замолчали. В зал заглянул милиционер:
   - Надежда Дынга!
   Надя встала и быстро, будто ее подгоняли, вышла. Ирина  проводила  ее
затравленным взглядом:
   - Почему нас вызывают по одному? Когда убили Елизавету, мы все сидели
вместе, здесь же...
   - Не знаю. Может, потому, что теперь  стали  подозревать  кого-то  из
нас.
   Ирина вздрогнула:
   - Как ты считаешь, Бориса больше всех подозревают?
   - Кто знает... Он остался с Леной, это мы все видели...
   - Но ты ведь не веришь, что он мог убить девочку?
   Наташа покачала головой:
   - Ира, я понимаю, тебе тяжело. Ты ведь с ним была вроде как...
   - Ничего у нас не было! -  выкрикнула  Ирина.  -  Ничего!  Мы  только
подыгрывали друг другу, изображали любовь... Но  на  самом  деле  у  нас
ничего не было!  Я  не  захотела!  Он  какой-то...  Несерьезный.  -  Она
запнулась, сжала кулаки и воскликнула:
   - Он не мог этого сделать!
   Наташа попросила Ирину успокоиться. Следующей  вызвали  ее,  а  Ирина
осталась в зале одна. Она встала и обняла себя за плечи, будто ей  стало
холодно. Прошлась по залу, несколько раз поскользнулась и едва не  упала
- от мыльной воды пол стал скользким. Ей казалось, что  ее  не  вызывают
очень долго.
   Наконец в дверях показался милиционер:
   - Пройдите к следователю.
   Ее попросили назвать свои фамилию и отчество.
   Когда  Ирина  представилась,  следователь   попросил   рассказать   о
вчерашней вечеринке.
   - Наверное, вы уже все знаете, - сказала она,  нерешительно  поднимая
глаза. - Вы ведь уже со всеми поговорили - А вы все-таки  расскажите,  -
настаивал следователь. - В каком составе вы собрались?
   - Были я и Борис, Татьяна Робертовна и наши приемщицы, Наташа и Надя.
Лена пришла позднее.
   Она должна была убраться в мастерской.
   - Но ведь обычно она приходила утром?
   - Да!
   - А почему вчера явилась вечером?
   - Ее об этом попросили... Не помню кто.  Кажется,  Надя  Или  Наташа?
Нет, Надя, та сама сказала.
   - Когда пришла девушка? Вы не запомнили время?
   Ирина с виноватым видом призналась, что к  тому  моменту  уже  успела
немного выпить и на часы внимания не обращала.
   - Вы еще долго после этого сидели в мастерской?
   - Да, довольно долго. Мы еще выпили, потом Лена  начала  убираться...
Да, Татьяна Робертовна ушла первой, раньше всех. Ее ждали дома к ужину.
   - Во сколько она ушла?
   - Я не помню, - сникла Ирина. - Меня лучше  вообще  не  спрашивать  о
времени. Я даже не помню, во сколько ушла сама. То есть мы ушли втроем -
я и обе приемщицы. Надя  говорит,  что  в  половине  девятого.  Можно  я
закурю?
   Следователь разрешил. Ирина судорожно доставала сигарету из  пачки  и
чувствовала, что на ее дрожащие пальцы смотрят. Она так  разволновалась,
что уронила  сигарету  и  долго  ловила  ее  на  полу  -  та  все  время
откатывалась, не даваясь в руки. Это кое-что  ей  напомнило,  и  женщина
выпрямилась:
   - Знаете, ведь Лена вчера кое-что нашла. Это связано со смертью нашей
заведующей... Вы ведь знаете об этом?
   - Да, меня уже просветили. Вы о линзе?
   - Да, Лена нашла линзу, когда мыла полы. Мы  все  решили,  что  линза
принадлежит преступнице И вот я думаю...  Может,  поэтому  ее  и  убили?
Кстати... - Ирина попросила разрешения взять лежащую на столе зажигалку.
- Вы не скажете мне, как она умерла? Откуда столько крови?
   - Девушку зарезали, - хладнокровно сообщил следователь.
   Ирина промолчала. У нее перехватило дыхание  Ей  понадобилось  время,
чтобы взять себя в руки  Когда  же  она  заговорила,  собственный  голос
показался ей глухим и незнакомым.
   - Нашу заведующую тоже зарезали, - сказала она. - Здесь есть какая-то
связь?
   - А вы как думаете?
   - Не знаю. Как я могу судить...
   - Скажите, эта девушка, Лена, она была дружна с вашей заведующей?
   Ирина это отрицала. Она  рассказала  о  том,  как  необщительна  была
покойная Елизавета Юрьевна, как мало знали о ней сотрудники мастерской.
   - Даже Татьяна Робертовна не знала, что у нашей заведующей есть  сын.
А уж та умеет без мыла в душу влезть! Нет, Елизавета Юрьевна никогда  не
общалась с уборщицей. Да о чем им было говорить?
   - Ну, так уж и не о чем? - спросил следователь. - Неужели они  вообще
не общались? Штат у вас небольшой, в это как-то не верится.
   - Если заведующая и обращалась к Лене, то только  давала  указания  -
когда прийти, что сделать. И больше ничего.
   Ирина помолчала и отважилась спросить, не могли ли убить  девушку  за
то, что та нашла линзу? Ведь это улика против убийцы...
   - А девушка тут при чем? - резонно возразил следователь. -  Ведь  она
тут же отдала линзу вашей приемщице. Кстати, та ее только  что  передала
мне.
   Это та самая линза?
   Он  достал  из  кармана  носовой  платок,  развернул  его,  и  Ирина,
всмотревшись, кивнула:
   - Да. Мы так и оторопели, когда увидели эту линзу, потому что Татьяна
Робертовна только что перед уходом говорила, что  у  той  подозрительной
женщины были разные глаза. А линза-то цветная...
   - Из ваших сотрудников никто не носит линзы?
   - Нет, никто. Они бы сказали... Они бы сразу поняли, что это такое, -
поправилась Ирина. - А ведь первой догадалась сама Лена.
   - Ну а почему вы  сразу  решили,  что  линзу  потеряла  убийца  вашей
заведующей? Почему не кто-то из клиентов? Ведь туда заходят люди, их там
фотографируют. Линзу нашли в помещении для фотосъемки - так я понял?
   Ирина  подтвердила  это,  но  напомнила  следователю,  что  помещение
довольно часто убирается.
   Если бы линзу потерял  кто-то  из  клиентов  и  не  в  день  убийства
заведующей, а раньше - ее бы уже нашли.
   - Просто в тот день, когда погибла Елизавета Юрьевна,  Лена  убралась
довольно небрежно. И я ее понимаю, у нее просто руки опускались... Она и
проглядела линзу. А вчера заметила. Нет, ее потеряли в тот самый день, я
уверена!
   Следователь попросил рассказать, как отреагировали сотрудники на  эту
находку. Ирина пожала плечами. Сообщила, что кто-то  просто  посоветовал
выбросить линзу. А  Борис  заинтересовался  находкой...  Она  запнулась,
произнеся это имя, и тут же воскликнула:
   - Почему вы меня не спрашиваете про Бориса?
   Вы его подозреваете?
   - А вы нет? - ответил следователь вопросом на вопрос.
   - Я не верю, что он мог это сделать. Он не такой. Да и зачем ему?
   - Ну,  например,  он  мог  рассердиться  на  девушку,  -  предположил
следователь. - Она могла ему отказать,  к  примеру.  Иначе  -  зачем  он
остался? На что рассчитывал?
   Ирина ощутила, что щеки заливает краска. Губы будто иголкой укололи -
она вздрогнула, поджала их и постаралась говорить как  можно  спокойнее.
Заявила, что это просто абсурд.
   - Борис остался с ней только потому, что она сама попросила.
   - А почему? Он ей нравился?
   - Не знаю! - Щеки Ирины продолжали полыхать. - Понятия  не  имею!  Но
зато я сама слышала, как она упрашивала нас не уходить,  потому  что  ей
стало страшно. Страшно остаться одной там, где недавно убили человека...
Нам всем было пора по домам, а Борис не  торопился.  И  остался..  -  Он
сказал, что ушел вскоре после  вас.  Оставил  девушку  одну,  -  перебил
следователь. - Так что не очень-то долго он ее охранял. Зачем  же  тогда
оставался?
   - Борис сказал, что ей стало стыдно, что она так  боится,  -  приняла
вызов Ирина. Она дрожала, но уже чувствовала себя более уверенно.  Может
быть, потому, что обвинения против коллеги звучали нелепо  и  были  явно
притянуты за уши. - Тогда Борис и ушел.
   Ирине задали еще несколько вопросов  -  в  основном  расспрашивали  о
подробностях вчерашней вечеринки. Потом разрешили идти.
   Во дворе ее ждал один Борис. Ирина увидела его сразу - тот сидел чуть
поодаль, на лавочке под детским "грибком". Сидел, протянув длинные  ноги
в песочницу. Ветер надувал на  спине  его  легкую  куртку,  и  от  этого
казалось, что он горбится. Девушка почувствовала к нему острую жалость -
и сама удивилась.
   Раньше ей казалось, что ее  с  Борисом  не  могут  связывать  никакие
более-менее серьезные чувства.
   Они флиртовали почти поневоле  -  потому,  что  весь  день  проводили
рядом, почти соприкасаясь локтями.
   И потому, что она была не замужем, а он - не женат.
   И к тому же, кроме Бориса, других мужчин в их  лаборатории  не  было.
Если, конечно, не считать фотографа, того, который умер...  Но  Ирина  с
ним практически не общалась - тот отличался не меньшей замкнутостью, чем
заведующая. Ей даже казалось, что Кузмин презирает ее  -  мелкую  сошку,
лаборантку, способную делать только скучную механическую работу.
   Она подошла к песочнице и уселась рядом с Борисом. Ноги тоже пришлось
вытянуть - скамеечка оказалась слишком низкой. Тот едва на нее взглянул:
   - Отпустили?
   - Как видишь. А где остальные?
   - Робертовна сразу ушла. А Надя с Наташей ждали тебя, ждали, а  потом
решили идти по домам. - После небольшой паузы Борис добавил:
   - Мне кажется, они просто не захотели сидеть рядом со мной.
   - Ну что ты! - неискренне возмутилась Ирина. - Почему ты так думаешь?
Я только что говорила со следователем, и он считает, что ты подозрителен
не больше, чем я, например.
   - Да перестань! - отмахнулся  Борис.  Он  смял  пустую  пачку  из-под
сигарет и швырнул ее в песок. -  Я  сам  все  про  себя  знаю!  Он  мне,
конечно, прямо ничего не сказал... Но велел никуда из Москвы не уезжать.
   - А мне - нет, - невпопад заметила Ирина.
   И смутилась - ведь только что утверждала, что у нее с Борисом  равные
шансы оказаться под подозрением. Она коснулась его плеча:
   - Не расстраивайся! Все выяснится. Ведь не ты это сделал?
   Его искаженное лицо напугало ее,  -  и  девушка  убрала  руку.  Борис
прошипел:
   - Ты спрашиваешь? Значит, сама не знаешь, да?
   А может, это был я!
   - Да ты что!
   - А что бы ты хотела услышать?! Да не убивал я  ее,  ты  довол