е к ним еще и ладью, стоящую на cl:
она ходит только по прямой, а все соседние с ней поля заняты... В  общей
сложности  мы  имеем  семь  черных  фигур,  которые  не  могли   сделать
последнего хода. Но мы можем исключить еще и черного коня,  стоящего  на
dl.
   - А его почему? - поинтересовался Сесар. - Ведь он мог попасть туда с
клеток b2 или е3...
   - Нет. Находясь на любом из этих полей, этот конь  угрожал  бы  шахом
белому королю, стоящему на с4: в нашей  ретроспективной  игре  мы  можем
назвать это воображаемым шахом... А ни  один  конь  или  другая  фигура,
державшая короля под угрозой шаха,  никогда  не  покидает  этой  позиции
добровольно, это просто невозможный ход. Вместо того чтобы  отойти,  эта
фигура возьмет короля, и на этом партия  закончится.  Подобной  ситуации
просто не может быть, поэтому мы можем сделать  вывод,  что  и  конь  dl
также не делал искомого хода.
   Хулия подняла глаза от доски.
   - Это сводит все возможные варианты к двум фигурам, не так ли?.. -  И
она по очереди коснулась их пальцем: - К королю или ферзю.
   - Совершенно верно. Тот последний ход мог быть  сделан  королем  либо
ферзем, которого мы, шахматисты, часто именуем королевой, или  дамой.  -
Муньос присмотрелся к расположению фигур на своей доске и протянул  руку
к черному королю, но, однако, так и не коснулся  его.  -  Проанализируем
сперва позицию короля, который  перемещается  на  одну  клетку  в  любом
направлении. Это значит, что он мог попасть туда, где сейчас  находится,
то есть на поле а4, только с клеток b4, bЗ или аЗ... теоретически.
   - Что касается b4 и bЗ, это ясно даже мне, - заметил Сесар. -  Король
никогда не может находиться рядом с  клеткой,  занятой  другим  королем.
Так?
   - Точно так. Находясь на b4, черный король оказался  бы  под  угрозой
шаха со стороны белых ладьи, слона и пешки. А на bЗ - со стороны ладьи и
короля. Невозможные позиции.
   - А он не мог прийти снизу, с аЗ?
   - Никоим образом. Он получил бы шах от белого коня, стоящего  на  b1,
который оказался там не только  что,  а  находился  на  этой  клетке  на
протяжении  нескольких  ходов.   -   Муньос   поочередно   взглянул   на
собеседников. - Таким образом, речь идет об еще одном случае предвидимой
угрозы шаха, которая доказывает, что не король сделал  интересующий  нас
ход.
   - Следовательно, последний ход, - принялась рассуждать вслух Хулия, -
сделал черный ферзь... прошу  прощения,  черная  королева.  Или  дама...
Шахматист неопределенно пожал плечами.
   - Именно это мы, в принципе, и предполагаем.  Если  руководствоваться
чистой  логикой,  то  после  исключения  всего  того,  что  не  является
возможным, то, что осталось, сколь бы  невозможным  оно  ни  казалось  и
сколь бы ни было трудно нам его принять, просто не  может  не  оказаться
верным... Только в нашем случае мы можем еще и доказать это.
   Хулия взглянула на шахматиста с еще большим уважением.
   - Это невероятно. Это просто как в детективном романе.
   Сесар чуть скривил губы.
   - Боюсь, дорогая, что ты попала в самую точку. - Он поднял  глаза  на
Муньоса. - Продолжайте, Холмс, - добавил он с любезной улыбкой. - Должен
сознаться, что вы нас заинтриговали до глубины души.
   Уголок рта Муньоса  едва  заметно  изогнулся:  это  была  не  столько
попытка изобразить улыбку, сколько  рефлекторное  проявление  учтивости.
Было очевидно, что все внимание шахматиста поглощено доской.  Его  глаза
казались  еще  более  запавшими,  в  них  появился  лихорадочный  блеск:
выражение лица человека, пребывающего в неких  воображаемых  абстрактных
пространствах, видимых только ему.
   - Давайте исследуем, - снова заговорил он, -  возможные  передвижения
черной королевы, расположенной в клетке с2... Не знаю, известно ли  вам,
Хулия, что ферзь является самой могущественной фигурой в игре, он  может
перемещаться на любое число  клеток,  в  любом  направлении  и  теми  же
ходами, что и любая другая фигура, за исключением коня... Как мы  видим,
черная королева могла попасть туда, где она сейчас находится, с  четырех
клеток: а2, b2, bЗ и d3. Думаю, теперь вы уже и сами  понимаете,  почему
она не могла прийти с bЗ, правда?
   - Думаю, что да. - Хулия сосредоточенно сдвинула брови. - Думаю,  она
ни за что не ушла бы оттуда, где держала белого короля под угрозой шаха.
   - Точно так. Еще один случай возможного шаха, исключающий вероятность
того, что ферзь пришел с клетки bЗ... А что вы  скажете  насчет  d3?  He
кажется ли вам, что черная королева могла прийти оттуда, - скажем, чтобы
избежать угрозы со стороны белого слона, находящегося на fl?
   Хулия довольно долго мысленно анализировала эту возможность.  Наконец
лицо ее озарилось.
   - Нет, не могла! - воскликнула она, пораженная тем, что сумела прийти
к такому выводу без посторонней помощи. - Не  могла,  по  той  же  самой
причине. Стоя на d3, она угрожала  бы  белому  королю  шахом,  правда?..
Поэтому не может быть, чтобы она  пришла  оттуда.  -  Она  обернулась  к
Сесару. - Вот здорово! Ведь я в жизни не играла в шахматы...
   Теперь Муньос указал концом карандаша на клетку а2.
   - Точно такая же ситуация  с  угрозой  шаха  сложилась  бы,  находись
королева тут. Поэтому эту клетку мы также исключаем.
   - То есть становится очевидным, - подхватил Сесар, -  что  она  могла
попасть на свое нынешнее место только с b2.
   - Возможно.
   - Как это "возможно"? - Антиквар выглядел одновременно  недоумевающим
и заинтересованным. - Я бы сказал, что это просто бросается в глаза.
   - В шахматах, - отвечал Муньос,  -  весьма  немного  таких  ситуаций,
которые можно было бы назвать  совершенно  ясными.  Взгляните  на  белые
фигуры,  расположенные  на  вертикали  b.  Что  произошло  бы,  находись
королева на b2?
   Сесар в раздумье поглаживал подбородок.
   - Она оказалась бы под угрозой со стороны белой ладьи, стоящей на b5.
Без сомнения, именно поэтому она и перешла  на  с2:  чтобы  спастись  от
ладьи.
   -  Неплохо,  -  согласился  шахматист.  -  Но  это   лишь   одна   из
возможностей. Впрочем, причина, по которой она сделала этот ход, пока не
важна для нас... Помните, что я говорил вам раньше? Когда исключишь  все
то, что не является возможным, то, что  осталось,  волей-неволей  должно
оказаться верным. А посему  давайте  подведем  итоги:  если,  во-первых,
последний ход был сделан черными; во-вторых,  девять  из  десяти  черных
фигур,  находящихся  на  доске,  не  могли   его   сделать;   в-третьих,
единственная фигура, которая могла  его  сделать,  -  это  королева;  и,
в-четвертых,  три  из  четырех   гипотетических   перемещений   королевы
невозможны...  Получается,  что  черная  королева  сделала   единственно
возможный ход: с b2 на с2 и, вероятно, сделала его, чтобы уйти от угрозы
со стороны белых ладей, занимающих клетки b5 и b6... Это вам ясно?
   - Как день, - ответила Хулия, и Сесар кивком подтвердил ее слова.
   - Это значит, - продолжал Муньос, - что нам  удалось  сделать  первый
шаг в ретроспективном анализе этой партии, который мы с  вами  проводим.
Следующая позиция - то есть предыдущая в партии,  поскольку  мы  идем  в
обратном направлении, - наверное, будет такова:



   - Видите?.. Черная королева еще находится на b2, она еще  не  перешла
на с2. Так что теперь предстоит выяснить, какой именно ход белых вынудил
королеву так поступить.
   - Ясно, что это был ход белой ладьи, - сказал Сесар. - Той, что стоит
на b5... Она могла прийти с любой клетки пятой  горизонтали...  Коварная
тварь.
   - Может быть, - ответил шахматист. - Но это не оправдывает  в  полной
мере бегство черной королевы.
   Сесар удивленно заморгал.
   - Почему? - Он смотрел то на Муньоса, то на доску. - Ведь  ясно,  что
королева постаралась скрыться от угрозы белой ладьи. Вы же сами  сказали
это минуту назад.
   - Я сказал: вероятно. Вероятно, она сбежала от  угрожавших  ей  белых
ладей. Но я не говорил, что ее вынудил к этому переход  белой  ладьи  на
b5.
   - Я совсем запутался, - сознался антиквар.
   - Присмотритесь хорошенько к доске... Не имеет  значения,  каким  был
ход белой ладьи, находящейся сейчас  на  b5,  потому  что  другая  белая
ладья, стоящая на b6, к этому моменту уже  держала  под  угрозой  черную
королеву, понимаете?
   Сесар еще раз всмотрелся в расположение фигур, на сей раз  он  молчал
несколько долгих минут.
   - Повторяю: я сдаюсь, - сказал он наконец, полностью  обескураженный.
За время объяснений и размышлений он успел  выпить  до  последней  капли
свой джин с лимоном, а сидевшая рядом с ним Хулия  тем  временем  курила
сигарету за сигаретой. - Если это не белая ладья b5, тогда  рушатся  все
наши построения... Где бы ни находилась эта ладья,  эта  малосимпатичная
королева сделала свой ход раньше, потому что шах был раньше...
   - Нет, - возразил Муньос. - Не обязательно. Ладья, к  примеру,  могла
съесть какую-то черную фигуру, стоявшую на b5.
   Приободренные этой перспективой, Сесар и Хулия снова  склонились  над
доской. Через пару минут антиквар поднял голову и с  уважением  взглянул
на Муньоса.
   - Все точно, - восхищенно проговорил он. - Видишь, Хулия?..  Какая-то
черная фигура, стоявшая на b5, прикрывала королеву от угрозы белой ладьи
с b6. Когда другая белая ладья съела эту фигуру, королева оказалась  под
непосредственной  угрозой.  -  Он  снова  взглянул   на   Муньоса,   ища
подтверждения своим словам. - Должно быть именно так. Другой возможности
нет. - Он еще раз  окинул  взглядом  доску,  на  сей  раз  с  выражением
некоторого сомнения. - Ведь нет, правда?
   - Не знаю, - честно ответил шахматист,  и  у  Хулии  вырвалось  тихое
отчаянное "О Господи!". - Вы сформулировали гипотезу, а  в  этом  случае
всегда существуют риск, что ее автор начнет подгонять факты под  теорию,
вместо того чтобы подгонять теорию под факты.
   - Значит?..
   - То, что я сказал. Пока мы можем рассматривать только как  гипотезу,
что белая ладья съела черную фигуру на b5. Нам нужно проверить,  имеются
ли другие варианты, и, если они есть, исключить из  них  невозможные.  -
Глаза его снова угасли, весь он как-то померк, посерел и казался  ужасно
усталым, когда неопределенно развел руками, то ли  оправдываясь,  то  ли
сомневаясь. Уверенность, с которой он только что объяснял ходы, исчезла,
и Муньос опять выглядел угрюмым и неловким. - Именно это я имел в  виду,
- его взгляд уклонился  от  взгляда  Хулии,  -  когда  сказал  вам,  что
столкнулся с проблемами.
   - А следующий шаг? - спросила Хулия. - Каким он будет?
   Муньос с выражением покорности судьбе на лице  рассматривал  стоявшие
на доске фигуры.
   - Думаю, это будет медленное и  трудное  изучение  тех  шести  черных
фигур, которые уже выведены  из  игры...  Я  попытаюсь  выяснить,  каким
образом и где они могли быть съедены. Каждая из них.
   - Но ведь на это может уйти несколько дней, - сказала Хулия.
   - Или несколько минут. Все зависит от обстоятельств. Иногда  помогает
интуиция, иногда просто везет. - Он окинул долгим взглядом доску,  потом
картину. - Но есть нечто, в чем у меня не осталось ни малейших сомнений,
- продолжил он после минутного  размышления.  -  Тот,  кто  написал  эту
картину - или придумал эту задачу, - играл в  шахматы  весьма  необычным
способом.
   - Какое у вас мнение о нем? - спросила Хулия.
   - О ком?
   - О том шахматисте, которого здесь нет... О  котором  вы  только  что
говорили.
   Муньос посмотрел на ковер под  ногами,  потом  на  картину,  и  Хулии
почудилась  в  его  глазах  искорка  восхищения.   Возможно,   то   было
инстинктивное уважение шахматиста к настоящему мастеру игры.
   - Не знаю, - тихо и уклончиво ответил он. - Кто бы он ни был, у  него
какой-то...  извращенный  ум...  Впрочем,  как  и  у   любого   хорошего
шахматиста. Но у этого было  нечто  большее:  особый  талант  устраивать
разные ловушки, наводить  на  ложный  след...  И  он  получал  от  этого
удовольствие.
   - Разве это возможно? - спросил Сесар. -  Можно  ли  понять  характер
шахматиста по тому, как он ведет себя за доской?
   - Думаю, что да, - ответил Муньос.
   - В таком случае, что еще вы думаете об авторе этой  партии,  имея  в
виду, что он сочинил ее в пятнадцатом веке?
   - Я бы сказал... - Муньос отрешенно созерцал картину. - Я бы  сказал,
что он играл в шахматы каким-то дьявольским способом.

VI. О досках и зеркалах

   И где конец, ты узнаешь,
   когда дойдешь до него.
   Баллада о ленинградском старике

   Вернувшись к машине, Хулия обнаружила, что Менчу  пересела  на  место
водителя. Хулия открыла дверцу маленького "фиата" и прямо-таки упала  на
сиденье.
   - Что они сказали? - спросила Менчу.
   Хулия ответила не сразу, еще слишком многое ей нужно  было  обдумать.
Глядя в пространство, туда, где плыл поток машин, она достала из сумочки
сигарету, сунула ее в рот и нажала на кнопку автоматической зажигалки.
   - Вчера к ним заходили двое полицейских, - заговорила она наконец.  -
Задавали те  же  самые  вопросы,  что  и  я.  -  Услышав,  как  щелкнула
зажигалка, она приложила ее к концу сигареты. -  Диспетчер  сказал,  что
этот конверт принесли им в тот самый день  -  в  четверг,  вскоре  после
полудня.
   - А кто принес?
   Хулия медленно выдохнула дым.
   - Он сказал, что женщина.
   - Женщина?
   - Так он говорит.
   - Что за женщина?
   - Среднего возраста, хорошо одета, блондинка. В плаще и темных очках.
- Она повернулась к подруге. - Это вполне могла бы быть ты.
   - Не смешно.
   - Что верно, то верно. Ничего смешного в этом нет. - Хулия вздохнула.
- Но под это описание подходит кто угодно. Она  не  назвалась  и  адреса
тоже не  оставила.  Сказала  только,  что  отправить  пакет  поручил  ей
Альваро, попросила доставить его срочно и ушла. Вот и все.
   Они выехали на бульвары. В воздухе снова пахло дождем, и на  ветровом
стекле  уже  кое-где  поблескивали  крошечные  капельки.   Менчу   шумно
переключила скорость и озабоченно наморщила нос.
   - Слушай, сюда бы Агату Кристи - она бы сделала из этой истории целый
роман.
   Хулия нехотя чуть улыбнулась уголком рта.
   - Да, но с настоящим покойником. - Она поднесла к губам  сигарету,  а
сама в эту минуту представила себе Альваро - голого и  мокрого.  Если  и
есть что-то хуже смерти, подумала она, то это вот такая нелепая,  глупая
смерть, отдающая гротеском: ты  лежишь  бездыханный,  а  люди  приходят,
чтобы поглазеть на тебя. Бедняга Альваро.
   - Бедняга Альваро, - повторила она вслух.
   Они остановились у "зебры", и Менчу на мгновение оторвала взгляда  от
светофора и обеспокоенно  посмотрела  на  подругу.  Ее  очень  тревожит,
сказала она, что Хулия попала в такую идиотскую историю. И она-то  сама,
чтобы не ходить далеко  за  примером,  вся  изнервничалась  -  до  такой
степени, что даже  нарушила  одно  из  своих  обычно  свято  выполняемых
правил: поселила Макса у  себя.  До  тех  пор,  пока  обстоятельства  не
прояснятся. И Хулии следовало бы сделать то же самое.
   - Ты хочешь сказать - перетащить к себе Макса?.. Нет уж,  спасибо.  Я
предпочитаю пропадать одна.
   - Хватит этих выступлений, детка. Не будь  занудой.  -  На  светофоре
загорелся зеленый, и Менчу рванула с места. - Ты  же  прекрасно  знаешь,
что я не имела в виду его... А кроме того, он просто прелесть.
   - Да, прелесть, которая сосет твою кровь.
   - И не только.
   - Будь любезна, без пошлостей.
   - Ну-ну, наша непорочная монахиня Хулия!
   - Отстань.
   - Послушай-ка: Макс может быть кем или чем тебе угодно, но все же  он
еще и так хорош собой, что при виде него я всякий  раз  просто  обмираю.
Как эта Баттерфляй при виде своего красавца: кхе-кхе, умираю... Или  это
была Травиата  со  своим  Арманом  Дювалем?  -  Она  в  окошко  обругала
собиравшегося проскочить перед "фиатом" пешехода и, возмущенно  сигналя,
втиснула машину  в  узкое  пространство  между  такси  и  густо  дымящим
автобусом. - Но, знаешь, если серьезно, то, по-моему,  с  твоей  стороны
очень неосторожно сейчас продолжать жить одной. А  если  на  самом  деле
существует какой-то убийца, который на сей раз решил заняться тобой?
   Хулия раздраженно пожала плечами.
   - Ну, и что же, по-твоему, мне делать?
   - Не знаю, детка. Может, переселиться к кому-нибудь. Если  хочешь,  я
готова пойти на жертву: выселю Макса, а ты переберешься ко мне.
   - А картина?
   - Возьмешь ее с собой  и  будешь  работать  у  меня.  Я  как  следует
запасусь консервами, кока-колой, выпивкой и кассетами с порнухой,  и  мы
окопаемся там вдвоем, как в Форт-Апаче, до тех пор пока не отделаемся от
этой картины. Кстати, о картине: две вещи. Во-первых, я договорилась  об
увеличении страховки - так, на всякий случай...
   - На какой такой случай? Ван Гюйс у меня дома за  семью  замками.  Не
забудь, сколько я заплатила за установку охранной системы. У  меня  там,
как в Испанском банке, разве только чуть победнее.
   - Береженого Бог бережет. - Дождь, похоже,  разыгрывался  всерьез,  и
Менчу включила дворники. - Во-вторых, ни слова не  говори  дону  Мануэлю
обо всей этой истории.
   - Почему?
   - Ты прямо как маленькая, честное слово! Ведь это  как  раз  то,  что
нужно его распрекрасной племяннице Лолите, чтобы испортить мне все дело.
   - Пока еще никто не связывает смерть Альваро с картиной.
   - Пусть тебя услышит Господь! Но в полиции ведь народ бестактный,  и,
возможно, они уже связались с моим клиентом. Или  с  этой  лисой  -  его
племяшкой... В общем, все до такой степени осложнилось, что меня  просто
подмывает  передать  все  дело  в   руки   "Клэймора",   получить   свои
комиссионные и сделать ручкой.
   Сквозь стекающие по стеклу струи воды все казалось  серым,  размытым,
искаженным, создавая вокруг машины  какой-то  нереальный  пейзаж.  Хулия
взглянула на подругу.
   - Кстати, о "Клэйморе": сегодня я ужинаю с Пако Монтегрифо.
   - Да что ты!
   - Честное слово. Он страшно заинтересован в том, чтобы поговорить  со
мной о делах.
   - О делах?.. А попутно еще кое о чем.
   - Я тебе позвоню и все расскажу.
   - Я не лягу, пока не дождусь твоего звонка. Потому  что  этот  субчик
тоже кое-что унюхал. Если я не права, то готова оставаться девственницей
в течение трех своих ближайших перевоплощений.
   - Я ведь тебя просила: без пошлостей.
   - А я тебя прошу не предавать меня, детка. Я твоя подруга,  помни  об
этом. Твоя близкая подруга.
   - Тогда доверяй мне. И не гони так.
   - Слушай, я тебя заколю кинжалом. Как Кармен у Мериме.
   - Ладно. Но ты только что проскочила светофор на красный. А поскольку
машина моя, то платить штрафы потом придется именно мне.
   Она взглянула в зеркало заднего вида и заметила другую машину - синий
"форд" с затемненными  стеклами,  также  проехавшую  вслед  за  ними  на
красный. Через мгновение "форд" повернул направо и исчез из виду.  Хулии
показалось, что  она  вроде  бы  видела  эту  самую  машину,  выходя  из
почтового агентства: тогда "форд" стоял у  тротуара  на  противоположной
стороне. Но она не была уверена: столько машин на улице, да  к  тому  же
дождь.

***

   Пако Монтегрифо был из тех, кто  предоставляет  носить  черные  носки
шоферам и официантам, а  сам  с  самого  раннего  возраста  предпочитает
темно-синие: настолько темные, насколько это возможно. Его костюм, шитый
на заказ, также очень  темного,  безупречно  серого  цвета  и  столь  же
безупречного  покроя,  с  заботливо  расстегнутой  первой  пуговкой   на
обшлагах обоих рукавов, заставлял  вспомнить  первые  страницы  журналов
высокой мужской моды. Рубашка с виндзорским воротником, шелковый галстук
и платочек,  ровно  настолько,  насколько  положено,  высовывавшийся  из
нагрудного кармана, дополняли его облачение, доводя его до совершенства,
и это совершенство сразу же бросилось в глаза Хулии, когда  в  вестибюле
ресторана "Сабатини" Пако  Монтегрифо  поднялся  с  кресла  и  пошел  ей
навстречу.
   - Господи помилуй, - проговорил он, пожимая ей руку,  и  белизна  его
улыбки в