-- Да ладно вам. Вы же сами сказали, что я  под  колпаком. Это  значит,
что ваши люди все  это время торчали у  моего дома.  Если бы я убил Роупера,
они видели бы это. Ведь так?
     -- Сегодня -- не твой день, Уес, -- печально сказал я.
     -- Нашим агентам не удалось проследить, куда уезжал Джеймс, -- пояснила
Франсуаз.
     Рендалл выругался.
     --  И  вы думаете, что...,  -- партия была  проиграна, его голова упала
вниз, он  глубоко  вздохнул  и начал  с другого  конца. -- Хорошо. Итак,  вы
полагаете, что я заставил Джеймса убить этого человека. Что дальше?
     Я облокотился о спинку кресла и отечески улыбнулся ему.
     -- Лишь суд  присяжных может определить виновность человека,  Уес. А мы
пришли к тебе по другому поводу.
     Френки извлекла из папки несколько документов.
     --  Что это за чертовщина?  -- манеры  Рендалла слегка  пострадали  под
редким дождиком судьбы.
     -- Это  заявления, которые вы и ваш садовник должны будете подписать  в
качестве показаний, данных под присягой, -- произнесла Франсуаз. -- В  вашем
говорится, что Кларенс Картер  провел  одну ночь у вас доме -- число указано
-- и никак не  мог выйти  из него с того момента, как покинул ваших гостей и
до приезда полиции на следующее утро. Также  в нем говорится,  что никогда и
ни   при  каких   обстоятельствах  означенный  Кларенс  Картер  не  причинял
материального ущерба какой-либо части вашего дома.
     -- Слышу голос адвоката, -- хмуро произнес Рендалл.
     -- Я  и  есть адвокат.  В  документе, который  подпишет  ваш  садовник,
сказано,  что  Кларенс  Картер  не  имел  никакого  отношения  к  каким-либо
физическим повреждениям последнего. В нем также указывается, что подписавший
не имеет  никаких сведений, которые противоречили  бы тому,  что  написано в
вашем заявлении, мистер Рендалл.
     -- Я хотел бы  познакомиться с вами при иных обстоятельствах, -- сказал
Уесли.  Его  голова  опустилась  еще  ниже, но глаза были прикованы  к  лицу
Франсуаз. В этот  момент  он показался  мне похожим  на  раз®яренного  быка,
готовящегося  молниеносным  прыжком  поднять  на  рога  свою  очаровательную
противницу. И  я  был  уверен,  что  Рендалл  сделает  это,  как  только ему
представится кончик хвоста пробегающего мимо шанса.
     -- Здесь есть также документы, которые подпишут Джеймс и ваша экономка,
--  продолжала  Франсуаз. --  Насколько  мне  известно,  у  вас  нет  другой
прислуги. Что  же касается людей, которые были у  вас в гостях тем  вечером,
то, согласно  их  словам, все они были  настолько пьяны, что  не могут точно
вспомнить  о cобытиях, имевших тогда  место.  Поэтому  их  показания  нам не
потребуются.
     --  Из уст такой девушки должны вытекать не юридические формулировки, а
слова  любви, -- вздохнул Рендалл,  беря бумаги. Его  цепкий взгляд впился в
строчки, и я испугался, как бы от этого не повылетала часть букв.
     Я  стоял,   пристально  глядя   на  него.   Мы   не  знали,  какие  еще
компрометирующие Кларенса Картера материалы хранил Рендалл  под затянутой  в
розовую наволочку  подушкой.  Но  я  подозревал,  что он не  горит  желанием
поведать  об этом.  Поэтому единственное, на чем мы могли настаивать  -- это
подписанные документы и негативы фотографий. А также кое-что еще.
     Рендалл поднял глаза от документов и слегка взмахнул ими в воздухе. Его
пальцы были слегка напряжены и мяли бумагу.
     -- Очень  интересно, -- сказал  он. -- Вы хотите, чтобы свидетели  дали
под присягой лживые показания?
     Это  была  хорошая  попытка. Я был  уверен,  что Уесли  записывает  наш
разговор.  На его месте  я бы  сделал  то же  самое. Теперь  он  постарается
выманить у нас слова, которые подтвердили бы факт давления на свидетелей.
     Я  изящно взмахнул  правой  кистью. Получилось  очень  красиво,  но  по
озадаченному взгляду Рендалла я понял, что он не смог оценить жест.
     -- Мы не властны над правдой, друг мой, -- сказал я. -- И ежели то, что
написано здесь -- ложь, то, -- увы! Ты ничем не сможешь нам помочь.
     -- А  это  значит, что вы не  в  состоянии сотрудничать  с нами, мистер
Рендалл, -- веско произнесла Франсуаз.
     -- В этом не будет вашей  вины, -- поспешил пояснить я.  -- Ведь вы  не
можете   изменить  прошлое,  верно.  Потому,  если   написанное   здесь,  не
соответствует реальным фактам, мы  просто уйдем. Ведь не всегда можно помочь
друзьям, не так ли?
     -- Это шантаж, -- сказал он.
     -- Не будьте смешным, -- ответил я.
     Он повертел в руках бумаги и произнес:
     -- Я не знаю, где сейчас садовник и экономка.
     -- Мы знаем, --  голос Франсуаз  был спокоен, но  я  уловил  в нем едва
заметную нотку торжества.
     Рендалл согласно махнул головой.
     -- Ладно, я действительно загнан в угол. Что-нибудь еще?
     -- Ты проницательный парень, Уесли, -- с одобрением сказал я.
     --  Нам  нужны  негативы,  --  произнесла  Франсуаз.  --  И  имя твоего
нанимателя.
     Рендалл начал успокаиваться. Теперь он знал, какие фигуры ему  придется
сдать, чтобы продолжить игру, и мог трезво оценить обстановку.
     -- Бросьте, -- сказал он. -- Вы же следили за мной. Только не говорите,
что не знаете, где я провел ночь.
     Я  окинул  его  взглядом,  который  считаю  пронизывающим.  Надо  будет
как-нибудь проверить у зеркала, так ли это.
     -- Да, да, да, -- Рендалл распрямился, взмахивая в воздухе разведенными
ладонями. Он это делал достаточно энергично, но взлететь  так и не сумел. --
Это Лиза Картер.
     -- Она наняла вас для того, чтобы  отнять акции своего кузена? -- резко
спросил  я.  Если Уесли записывает  наш разговор, пусть  потом доставит себе
удовольствие, стирая пленку.
     --  Да, это она. Девочке было плохо от  того, что дедуля  не оставил ей
кусочек от  фамильного пирога.  И  она  решила, что, пока еще может,  должна
залезть в тарелку соседа.
     Я чувствовал легкое покалывание в  кончиках пальцев. Рендалл попался на
крючок, и  теперь делал все  возможное, чтобы снова уйти под  воду и  кусать
оттуда окружающих за ноги.
     -- Теперь надо поговорить о негативах, Уес, -- сказал я.
     Он посмотрел на меня,  развернулся и направился к шкафчику. Глядя ему в
спину, я  размышлял,  чего ему стоило принять  решение.  Пленка была  веским
доказательством вины Кларенса  Картера.  В  то же время на лице хозяина дома
были написаны  разные чувства, но только не раскаяние. Он  вовсе не  сдался,
просто хотел отступить  с наименьшими  потерями.  И  все  же решился  отдать
негатив. Возможно, потому,  что где-то у него спрятано много оттисков. Или у
Лизы Картер.
     Франсуаз взяла из пальцев Рендалла маленькую катушку и посмотрела ее на
свет.
     -- Насколько я могу  судить, это именно  то, -- сказала она. -- В любом
случае, мы покажем оттиски Кларенсу, и он скажет, все ли здесь.
     Рендалл развел руками, соглашаясь.
     -- У Лизы остались отпечатки? -- спросил я.
     -- Лиза, -- он  хмыкнул. -- Ты  даже  не  знаком  с  ней, Майкл, а  уже
называешь по имени, как  будто речь идет о простой шлюхе. -- Он отвернулся к
окну.  -- Впрочем, Лиза того заслуживает. Да,  у нее есть отпечатки, и  я не
думаю, что смогу заставить ее отдать их.
     -- В этом нет  необходимости,  --  сказала  Франсуаз. -- Пока. Зато  вы
сможете сделать  кое-что другое.  Мы  займемся  этим  сразу  после того, как
приготовим бумаги. Поехали, мистер Рендалл?
     -- Не могу отказать такой роскошной женщине, -- флаг Уесли Рендалла все
еще гордо  реял над полем битвы,  хотя и был разорван снарядами в нескольких
местах. Сейчас он чувствовал себя скверно,  но все же не  так, как  пришлось
пятерым солдатам и одному сержанту на тропическом берегу.
     Он пошел  к двери,  не оглядываясь на нас. Из-за крайней  загруженности
нормы этикета были вычеркнуты из его календаря на сегодня.
     -- Надеюсь, ты не будешь  возражать, -- бросил я ему  через  плечо,  --
если пара наших ребят посидят  у  тебя в доме  в  твое  отсутствие.  Знаешь,
книжки там полистают.
     -- Сколько угодно, -- он  не стал оборачиваться.  --  Но  коллекционный
коньяк в подвале пересчитан.
     Я впервые  ехал  в  одной машине  с  Джеймсом.  Это  был удобный случай
поразмышлять  о том,  действительно ли он  убил Сэма Роупера. Рендалл поднял
глаза и о чем-то думал. Наверно, повторял таблицу умножения.

        21

     Кларенс Картер смотрел через темный витраж наполненного стакана и думал
об отце. Как никогда, ему хотелось  сейчас напиться, но он не мог. Подойдя к
стойке  бара,  он собирался заказать двойной  бурбон  и  обо всем забыть. Но
потом он вспомнил посиневшее лицо Мери и вкус шампанского.
     Отец. А ведь  отец действительно считает, что он -- убийца. Преступник,
который  должен  понести суровое  наказание. Картер всегда  отвечает за свои
поступки, -- так говорит отец. А совершил ли он сам за свою жизнь что-нибудь
такое, за что  должен был бы держать ответ? Да отец вообще никогда ничего не
делал.
     Бармен с некоторым подозрением  смотрел на  парня, вот уже минут десять
плескавшего в  стакане  охлажденную колу.  Может,  он  набрался  наркотиков?
Только бы не начал буянить -- сейчас самое время для посетителей.
     Так должен поступать настоящий Картер. Это говорит отец. И те  же слова
постоянно повторяет дядя. Но у них обоих все выходит по-разному.  И оба они,
как ни крути, -- Картеры. Так где же правда?  Или  нет  никакого  фамильного
кодекса чести и оба они просто хотят, чтобы он поступал согласно их указке?
     --  Пора  спасать твой  нос, а то  сейчас он утонет, -- веселый, полный
жизни голос раздается подле него. Кора.
     -- Привет, Кора. Ты хотела меня видеть?
     Теплая рука девушки ложится ему на плечо.
     -- Тебе плохо, Клар?
     Он кивает.
     -- Ты не  должен так грустить, --  девушка присаживается около него. --
Мериен была моей лучшей подругой, я знала ее  задолго до того, как вы начали
встречаться. Мне тоже плохо, Клар, -- ее  лицо становится серьезным. --  Мне
тоже очень ее не хватает. Но ты не  должен хоронить себя вместе с ней, Клар,
не должен.
     Кора --  хорошая подруга,  на  нее можно  положиться. Они  всегда  были
вместе с Мериен.
     -- Что будет пить мисс? -- бармен наклоняется к ней.
     -- Ничего не будет, --  Кора качает головой.  -- Пойдем, Клар. Глупо  с
моей стороны было назначать встречу в баре. Тебе же нельзя пить. Прости.
     Он ставит стакан с колой на стойку, тот почти не тронут. Кора осторожно
берет его за руку и выводит на яркий солнечный свет.
     Через пару дней он получит  акции семейного банка. Что он станет с ними
делать? Как сможет удержать? Как должен поступить настоящий Картер?
     -- Дядя предложил  мне перевести акции на  его  имя,  -- говорит он. --
Какое-то обязательство, что я отдам их ему, как только получу.
     -- Пойдем, Клар, -- голос девушки  спокоен,  он придает уверенность. --
Тебе надо выговориться. Но не здесь. Пойдем.
     И он идет за ней.
     -- Я приготовлю для тебя кофе, Клар.
     Он сидит на узком диванчике в квартире Коры. Она не такая шикарная, как
бунгало Мериен. Но здесь спокойно.
     -- Мне надо что-то решить, -- его  пальцы обхватывают голову, но это не
помогает. Мысли втекают и вытекают из нее, и их нечем остановить.
     Девушка  опускается  рядом  с  ним,  ее рука протягивает  ему  чашку  с
напитком.  Он  принимает  его,  осторожно  сжимая  пальцы  и,   стараясь  не
расплескать.
     -- Ты боишься, что не справишься? -- участливо спрашивает она.
     Кофе у нее вкусный, приятное тепло растекается по  его  телу. Жаль, что
не удалось напиться.
     --  Да нет. Я  неплохо разбираюсь в банковском деле.  -- Глубокие глаза
Коры внимательно смотрят на него. Как хорошо, что она позвонила. --  Дело не
в этом. Просто я растерян.
     Его левая рука лежит на коленях, ладонь девушки ободряюще опускается на
нее.
     -- Мери умерла, --  глухо говорит он. -- А потом эта история с акциями.
Я не знаю.
     -- Ты не  должен беспокоиться, Кларенс. Все будет  хорошо.  Ты говорил,
что твой дядя нанял кого-то?
     -- Да, -- с каждым глотком кофе ему  становится лучше. Или дело  в том,
что  рядом человек, с  которым  он может поделиться своими сомнениями? -- И,
знаешь, вчера эти люди сказали, что у них есть улики против Уесли.
     -- Уесли сделал это?
     -- Выходит, да.
     Кора замолкает. Чашка опустела как бы сама собой, он ставит ее  на пол.
Незаметно для него его руки сжимают пальцы девушки.
     --  Я  никогда бы не подумала, что это  он,  -- говорит  Кора. -- Но ты
говоришь, есть доказательства?
     -- Они так говорят.
     Кора  усаживается  поудобнее,   ее  глаза  снова  блестят,   алые  губы
улыбаются. Она так близко от него, он чувствует тепло ее тела.
     -- Вот  и  не  думай об  этом,  Клар. Раз  так, то все уже разрешилось.
Человек, убивший Мериен, получит по заслугам, а тебе надо жить дальше.
     Он крепче сжимает ее руки. Она права. Все так просто. Почему раньше это
не пришло ему в голову?
     -- Я не знаю, что  мне делать  с акциями, Кора. Дядя и  Джонатан хотят,
чтобы я отдал их.
     --  Ты должен сам  решить это, -- ее руки  -- крепкие  и  надежные руки
друга.  Ему  кажется, что ее уверенность перетекает в него через них. --  Ты
говоришь, что не боишься управлять банком?
     -- Нет. --  И, правда, чего тут  бояться? Если это  могут делать дядя и
Джонатан, то чем  он хуже их. Да ничем. Экономика  дается  ему  легко, он  с
детства изнутри изучил все финансовые механизмы. -- Я не боюсь.
     -- Тогда в чем  дело?  -- лицо Коры такое веселое.  Она очень  сильная,
Кора. Как хорошо, что она позвонила.
     --  Не знаю, --  в  его голове больше не  осталось сомнений. Жить стало
гораздо проще. -- Кора, ты права.
     Она смеется.
     -- Ты  сам принимаешь решение, Клар, --  говорит она. -- Мое мнение тут
не играет роли.
     Пожалуй. Но он уже знает, как поступит. Вот только отец...
     --  Ты знаешь моего  отца, Кора. Ты,  конечно,  права,  неважно, что он
думает, но все же -- как ты считаешь, он одобрит?
     Ее руки ложатся ему на виски, теплота и спокойствие охватывают его.
     -- Он  верит в  тебя, дурачок,  --  мягко  отвечает  Кора.  --  И будет
гордиться, когда ты возглавишь банк.
     Она  права. Отец  всегда говорил, что надо быть  настоящим  мужчиной. В
конце концов, они с дядей учили  его одному и тому же -- только выражали это
по-разному.
     Его тело омывает блаженная истома,  мягкое тело  девушки  прижимается к
нему. Неожиданно  его охватывает  желание. Губы Коры уже целуют  его, пальцы
ласкают спину.
     Прижать ее к себе, и больше не отпускать.
     Ее губы так хороши, что он не  может оторваться от них. Аромат ее тела,
такого  близкого  --  и  физически,  и  эмоционально  --  сводит его с  ума,
заставляет  кровь глухо  биться в висках, а руки судорожно сжимать девушку в
об®ятиях.
     Кора  медленно отстраняется от него, в ее  глубокие глазах теперь мягко
светится  новое  выражение  --  загадочное,  зовущее,  заставляющее   сердце
вырываться из  груди, как у маленького  мальчика при  виде новой  коробки  с
игрушками.
     Ее  пальцы  медленно расстегивают пуговицу темно-серой блузки. Его руки
начинают помогать  ей, -- он  хорошо умеет  это делать. Его пальцы чувствуют
горячее, волнующееся  при  каждом вздохе тело девушки. Блузка  расстегнута и
распахнута.
     Ее  тело прекрасно. Ладони  Кларенса скользят по  талии, впитывая тепло
женского  тела.  Она плавно изгибается, освобождаясь от блузки. Ее маленькие
вздернутые груди  поднимаются, его руки скользят вверх и нащупывают застежку
лифчика. Одно мгновение -- и он расстегнут.
     Ему хорошо,  у него  все получается.  Блузка плавно соскальзывает с рук
Коры, он снимает  с нее  лифчик, и его  губы  начинают  целовать  ее  соски.
Сдерживавшая их  ажурная  ткань все еще  в его  руках.  Ее короткие пальчики
прикасаются к его груди, вынимая из прорезей пуговицы рубашки.
     Губы Кларенса отрываются от груди девушки,  он  смотрит в ее глаза. Его
ладони проводят по ее гибким бокам и спускаются к талии. Он ласкает пальцами
шелковистую кожу девушки, начиная  от  пупка и,  заканчивая спиной, там, где
начинаются ягодицы.  Он чувствует силу и уверенность. Он больше  не  жалеет,
что не напился.
     Кора снимает с него расстегнутую рубашку, ее  тело  прижимается к нему,
крепкие  груди  девушки  обжигают плоть.  Его  пальцы  начинают  гладить  ее
ягодицы,  скрытые  под  плотной  тканью  шорт.  Потом  он  ощущает  холодное
покалывание застежки. Ее надо расстегнуть.
     -- Я люблю тебя, -- говорит он.
     Кора держит  его за плечи и  плавно изгибается, снова  и  снова проводя
сосками по его коже. Ее ноги сложенными лежат  на диване, и это не  дает ему
раздеть ее. Он порывисто встает, увлекая ее за собой. Она повинуется.
     Она стоит перед ним, он опускается на колени, медленно  спуская шорты с
ее ног.  Он  может  все -- искусно довести  ее  до оргазма,  встать во главе
банка, повелевать стихиями. Он может все. Пальцы Кларенса ласкают ее крепкие
бедра, Кора запускает пальцы под  резинку своих трусиков  и выскальзывает из
них. Когда Кларенс  распрямляется, она уже  полностью  обнажена, и ее  глаза
зовут его.
     Он  берет ее  за  руки  и вновь  опускается  на кушетку.  Нагая девушка
опускается  в его ногах  и  начинает  расстегивать  молнию брюк.  Потом  она
приспускает  их и извлекает член и  яйца  из  трусов. Она начинает играть  с
ними,  он чувствует  прикосновение  ее коротких изящных  пальцев.  Его  руки
тянутся к ней и сжимают ее колени.
     Кора начинает двигаться, ягодицы девушки массируют его ноги. Она встает
и рывком освобождает  его от  остатков одежды. Он приподнимает корпус, чтобы
дотянуться  до нее,  но в этом  нет  необходимости. Она нависает над ним, ее
пальцы сжимают его плечи, а острые зубки начинают покусывать кожу  на груди.
Он ласкает ее шею, спину и округлые ягодицы.
     -- Ты прекрасна, -- говорит он. И это правда.
     Кора выпрямляется и садится  на него, горячие бедра сжимают  его  бока.
Его напряженный член прижат к животу. Изящные пальцы девушки обхватывают его
и  резким  властным движением вонзают в островок  волос между ее ногами. Ему
это нравится, он шепчет ее имя.
     Она начинает мерно двигаться, откинув назад короткие черные волосы. Его
пальцы  крепко сжимают ее загорелые  ноги.  На  мгновение перед его  глазами
встает лицо Мериен,  и он с ужасом и виной осознает, что никогда  не был так
же счастлив, кончая в ее об®ятиях.
     Кора продолжает двигаться, приводя  его в экстаз, и он уже не думает ни
о  чем  другом.  Всепобеждающая  сила  и  непоколебимая  уверенность  в себе
рождаются  где-то  в  его члене, погруженном в податливую женскую  плоть,  и
разливаются по всему телу. Сжатые пальцы Кларенса впитывают тепло ее горячих
бедер. Он снова шепчет ее имя и изливается в нее.
     Он чувствует себя бесконечно счастливым.

        22

     Существует  такое  любопытство,  которое  вам  на самом деле  вовсе  не
хочется утолять. Мне было любопытно узнать, как поживает наш старый знакомый
инспектор Маллен, -- но вовсе не настолько, чтобы  прямо сегодня встречаться
с ним лицом к лицу.
     --  Вижу, у вас были  неприятности  накануне,  -- произнес полицейский,
по-хозяйски устраиваясь в одном из наших лучших кресел.
     Я криво  улыбнулся.  Если  вы  позволили  набить  себе  физиономию, вам
придется  смириться  с  тем,  что  каждый  встреченный  вами человек  станет
живейшим образом  выражать  свой интерес  по  этому поводу. Инспектор Маллен
достойно  продолжил  эстафету,  начатую клерком  в  гостинице Сиэтла,  далее
Гарда, Доном Мартином, обоими Картерами и еще множеством других людей.
     -- Блестящий образец полицейской проницательности, -- сладко ответил я.
-- Когда  прошлым  вечером  я открывал  коробку маслин,  крышка отлетела,  и
ударила меня в лицо.
     -- Вижу, что у этой крышки были увесистые  кулаки, --  Маллен откинулся
на спинку  кресла.  Его с