мог  спать  от боли. Какой-то
фельдшер сказал мне, что, если бы меня вовремя перевезли в Штаты то  ноги бы
мне спасли. Но кто бы стал отправлять личный самолет для какого-то рядового,
капитан. И когда я думал об этом, я смеялся.
     "А  вот  для  меня  выделили отдельный самолет,  когда отправляли в эти
чертовы джунгли", -- подумал Рендалл.
     И ему самому неожиданно  захотелось смеяться -- даже в  этой ситуации в
какой-то степени он смог одержать верх над Галлапом.
     --  Улыбаешься,  капитан...  А  потом  я  начал выдумывать,  как  можно
покончить с собой, когда у  тебя нет ног. Ради забавы я начал с  того, как я
не могу убить  себя. Вот, например, я не мог  взойти на мост и прыгнуть вниз
-- потому как я больше не  в состоянии ходить.  Встать на табуретку и сунуть
голову в петлю я тоже не в силах.
     Галлап  поудобнее  устроился  в  инвалидной коляске,  пристроив  локоть
правой  руки на подлокотник. Пистолет в его ладони чуть  заметно покачивался
-- калека устал.
     --  Зато,  капитан,  я  придумал  массу  удачных  способов,  как  может
покончить   с  собой  человек  без  ног.  Например,  если  бы  у  меня  была
автоматическая коляска --  такая, как сейчас -- я  мог бы  надеть на  голову
петлю,  привязать второй  конец  к  чему-нибудь, а потом  нажать  на  кнопку
"вперед". Никто бы  не додумался до такого, не так ли,  капитан... А старина
Галлап, безногий Галлап, придумал...
     -- Не возражаешь,  если  я  присяду, рядовой? -- спросил Рендалл. --  Я
устал.
     Не дожидаясь ответа, он тяжело опустился прямо на асфальт  в нескольких
шагах от инвалидной коляски.
     Сев  на   землю,  он  уменьшил   площадь   своего   тела  почти  вдвое.
Следовательно, вдвое  возросли  его  шансы остаться  в  живых.  Теперь  надо
пригнуться и броситься на Галлапа снизу.
     Надо выждать момент -- и все.
     Галлап несколько мгновений хранил молчание, потом задумчиво произнес:
     --  А потом я перестал думать о смерти. Вернее, нет.  О смерти я думал,
только эта мысль  и сверлила мои бедные мозги -- но  не о своей, капитан.  О
твоей.
     -- Вот как, -- Рендалл слегка переменил  положение, стараясь  оказаться
ближе к безногому.
     --  Не  двигайся, капитан... Я-то знаю, что у  тебя на  уме. Только  не
думай,  что рядовой Уильям Галлап теперь просто куча навоза, которую свалили
в тележку с колесиками  и повесили  сверху медаль.  Я говорил тебе,  что мне
дали медаль? Надо было надеть ее сегодня, капитан.
     Да, я  говорил тебе  о  госпитале. Дрянное  местечко, там было  грязно,
пахло  немытыми телами и  испражнениями. Поганый полевой госпиталь. Но потом
ко мне пришел сержант, и все изменилось.
     --  Ты  говоришь о Сэме  Роупере? --  спросил Рендалл, чтобы поддержать
разговор.
     Продолжай, рядовой, продолжай. Дай мне только шанс, маленький шанс.
     --  Сержант Роупер, --  Галлап мечтательно  задумался. -- Он  рассказал
мне, что все ребята погибли -- все, кроме нас двоих, да еще и тебя, ублюдка.
Рассказал,  что подал  на тебя рапорт,  а  кто-то  в  верхах  сходил  с этой
бумажкой в туалет, на чем все и кончилось. Еще сержант пытался найти тебя --
да все без толку. Говорили даже, что никакой ты не капитан  и фамилия у тебя
другая. Теперь я узнал, это правда.
     Рендалл  молчал.   Мгновенное   оцепенение,  охватившее  его  тело  при
появлении  Галлапа, прошло.  В течение последних минут оно  капля за  каплей
выливалось из его тела, и теперь иссякло совсем.
     И все же это было несправедливо.
     Пусть ему еще раз повезет -- последний раз.
     Ладно?
     Билл Галлап посмотрел на тело Аделлы Сью, потом пробормотал:
     -- А полиция все не едет, верно, капитан. Думаю, они  не приедут вовсе.
Ты ведь знаешь, что сержант вызвал подкрепление сразу же,  как понял, что ты
предал нас. И что  же ты думаешь,  капитан. Два вертолета  прилетели как раз
вовремя, чтобы собрать то, что от нас осталось.
     Они  даже  трупы  не  стали  увозить.  Ребята  так  и  остались гнить в
джунглях.
     Неожиданно  лицо Галлапа исказилось, рот искривился в гримасе, изо  рта
вырвался крик:
     -- Встать, капитан!
     Его рука распрямилась, пистолет в ней дернулся.
     Четверть секунды Рендалл пытался решить, прыгать или подчиниться.
     Он медленно встал.
     --  А теперь  отойди подальше, капитан, -- произнес Галлап. -- Подальше
-- вон к той стене, -- его голос все еще срывался на крик. -- Не хочу, чтобы
ты попытался проделать еще одну из  своих грязных штучек. Понимаешь, не хочу
давать тебе такого шанса. Отойди к стене, капитан -- ну же.
     Рендалл  медленно  отступал  назад. Один  раз  он  чуть  не упал, когда
наступил  на  что-то, лежащее на асфальте.  Это была откинутая  вперед  рука
Аделлы Сью.
     Надо было прыгнуть.
     Хотя бы попробовать.
     Теперь уже поздно.
     Рендалл  отступал медленно -- очень медленно.  Он  надеялся, что Галлап
прикажет  ему  остановиться. Но рядовой молчал. Когда  спина Уесли коснулась
грязной стены дома, он замер.
     -- Так-то лучше, капитан, -- тяжело откликнулся Галлап, и по его голосу
было  ясно, что он уже  начал  задыхаться. --  Стой там. Я хочу  еще кое-что
сказать.
     Уесли откинул голову назад, солнце било в его глаза, ослепляя.
     Еще можно попытаться отпрыгнуть в сторону и бежать за машину.
     В свое время Галлап был одним из лучших. Он хорошо стрелял.
     Но теперь он калека, его рука  устала держать пистолет,  это было видно
даже оттуда, где стоял Рендалл.
     --  Сержант показал мне,  ради  чего  стоит жить,  капитан, --  говорил
Галлап. -- Мы  с ним искали  тебя  вместе. Конечно, он сделал гораздо больше
меня, ведь я не мог ходить. И он тебя нашел, нашел, --  Галлап выругался. --
В  тот вечер  он  позвонил мне,  сказал, что  отправляется  в  Лос-Анджелес.
Сказал, двое людей приехали оттуда и говорили  что-то про тебя. Они не стали
рассказывать,  где ты теперь живешь  и  под  каким именем,  но для нас  было
достаточно города.
     Я кое-что скопил за это время, капитан.  Калеке не так уж много  и надо
--  пара иллюстрированных  журналов,  да работа, чтобы  не  чувствовать себя
полной развалиной,  которой пока  на свалку.  У меня была твоя фотография --
одна, из военного дела, ее достал сержант еще несколько лет  назад.  Я нанял
детектива.  Оказалось, он тебя знал... Ты приметная личность  в этих  краях,
капитан. Тогда я стал ждать.
     Еще немного,  и он прыгнет.  Еще  чуть-чуть. Направо.  Потом за машины,
достать свой пистолет.
     -- Вскоре я стал замечать, как что-то начинает готовиться. Ты и все эти
люди,  оружие.  Ты,  наверное,  думаешь,  безногий  калека  не  в  состоянии
управлять  машиной.  Так  вот -- ты ошибаешься. Я  даже могу выкатываться из
нее, когда  захочу, и вкатываться обратно.  Это  тяжело, это больно, но  это
возможно, капитан.
     Я  следил за вами до этого места. Было осторожен -- тогда  в лесу мы  с
тобой не были осторожны,  и повстанцы сели  нам  на хвост. Я не хотел, чтобы
это повторилось. Поэтому теперь я был очень острожен.
     Не двигайся, капитан. Я все так  же хорошо стреляю.  Если увернешься от
первой пули  -- ты можешь,  у  тебя ведь целы обе ноги  --  то  вторая  тебя
догонит. Третьей не понадобится, можешь мне поверить, капитан.
     Пистолет армейский,  я привез  его с собой из джунглей. Я  просто вытру
его и вложу  в  пальцы -- хотя бы  той хорошенькой  девушке, на  которую  ты
только  что  наступил. А  потом  я  уеду,  вернусь к себе в Оклахому, и буду
читать свои иллюстрированные журналы и развозить книги в библиотеке.
     И  вот  тогда-то,  спустя столько лет, я смогу наконец  сказать,  что я
счастлив, капитан.
     Рука Билла Галлапа поднялась, в его глазах не  было никакого выражения,
а лицо на мгновение перестало быть нечеловечески отталкивающим.
     Выстрел раздался прежде, чем Уесли успел отпрыгнуть.
     На мгновение он замер, потом тяжело привалился к стене.
     Его выпученные глаза в ужасе и растерянности смотрели куда-то вперед.
     По лицу Билла  Галлапа медленно  растекалась кровь,  рука с  пистолетом
безвольно обвисла.
     Американский солдат, выживший в азиатских  джунглях, потерявший там обе
ноги и награжденный медалью за храбрость -- был мертв.
     --  Опять  напрашиваетесь  на  неприятности, мистер Рендалл,  --  сухой
хрипловатый  голос   инспектора  Маллена  звучал  по  обыкновению  ровно   и
бесстрастно,  и  только маленькая жилка быстро  билась  у  уголка глаза.  --
Вызови  скорую,  Леон.  И  посмотри, может, кого-то  здесь  еще можно  будет
спасти.
     Маленький  человечек  с  черными усами  торопливо  кивнул  и  засеменил
обратно  к полицейской машине. Маллен засунул  пистолет обратно в  кобуру --
чуть медленнее, чем  это требовалось на самом деле. Он должен  был прийти  в
себя.
     --  А теперь, мистер  Рендалл,  --  произнес  он,  протискиваясь  между
бампером фургончика и  стеной,  -- будьте так добры об®яснить мне, что здесь
черт возьми произошло. Только не  пытайтесь уверить меня, что все это сделал
тот безногий калека.

        26
     Тишина и плеск воды.
     Я выхожу из машины и начинаю хмуро смотреть по сторонам.
     -- Ты уверен, что эти люди послушаются Аделлу Сью?
     Я ни в чем не уверен.
     Я разворачиваюсь  и  широко  шагаю по  направлению к небольшому домику,
нависающему над берегом канала. В его дверях стоит человек и смотрит на меня
без всякого  энтузиазма. Здесь нас явно не станут встречать аплодисментами и
духовым оркестром.
     Франсуаз, не получив ответа на свой вопрос, не настаивает  и следует за
мной.  На  ней короткая,  значительно  выше  колен,  черная юбка,  свободный
крупной вязки светло-сиреневый свитер с длинными рукавами скрывает очертания
гордого тела. На Франсуаз нет  чулок, стройные крепкие  ноги почти полностью
обнажены, черные  на  высоких каблуках туфли уверенно ступают по  гравиевому
склону.
     Всегда находил странным носить свитера в Калифорнии, но Франсуаз идет.
     Домик маленький и на первый взгляд ничем не отличается от сотен других,
там и здесь разбросанных  по побережью Тихого Океана. Однако если кто-нибудь
из праздных прохожих  подойдет ближе, привлеченный чем-либо,  что покажеться
ему  необычным  --  угрюмого  вида  человек  с  длинными  рыжими  усами, уже
начинающими седеть,  выйдет  из  дверей  и  мягко попросит  покинуть пределы
частного владения.
     Впрочем,   в   Калифорнии   и   это   в  порядке  вещей,  поэтому   наш
праздношатающийся  любопытный вряд ли  особенно удивится и потому направится
дальше своей дорогой задавать глупые вопросы где-нибудь другом месте.
     А вот если бы он смог подойти чуть  ближе и был к тому  же снаряжен для
водолазной прогулки, -- или просто имел привычку к глубокому нырянию, -- вот
в таком  случае,  под  спокойной  поверхностью  искусственного  канала  он и
вправду заметил бы нечто в высшей степени необычное.
     Огромная тяжелая цепь из нержавеющей стали перегораживает канал вдоль и
поперек так, чтобы ни одно судно не могло проследовать по нему ни в  том, ни
в другом направлении.
     А в  маленьком неприметном домике круглые сутки находятся люди, которые
открывают и закрывают цепь.
     Вы скажете, что это  глупо, и будете правы. Стивен Элко тоже  так думал
до тех пор, пока однажды его роскошная вилла --  находящаяся как раз в конце
этого  канала -- с причаленной у берега яхтой -- не  была обстреляна с  двух
скоростных катеров, которые исчезли так же быстро, как и появились.
     Стивен   Элко   спасся   только   благодаря   счастливой   случайности,
хладнокровию Аделлы  Сью  да двум подручным, которые приняли пули  за своего
хозяина и умерли по пути в больницу.
     Спустя пару недель Элко нашел людей, ответственных за это нападение,  и
убил их.
     А вход  в канал с  тех  пор всегда перегораживается цепью  -- на всякий
случай.
     Запахнувшись в одеяло, обнаженная Аделла Сью позвонила  из нашего офиса
в этот домик и велела встречать высоких гостей. У меня  не было ни  малейшей
уверенности в том, что ее  слов оказалось  достаточно для хмурого человека с
рыжими  седеющими  усами  --  но это было  единственное место,  где мы могли
перехватить доктора Бано.
     Ждать его на вилле Элко было бессмысленно -- он почувствовал бы ловушку
задолго до  того, как  вошел бы внутрь -- и потому просто не  стал бы  этого
делать. А позволить себе вновь потерять  его в густонаселенном мегаполисе мы
не могли.
     Вот  почему в  тот  жаркий,  удивительно жаркий  даже  для окрестностей
Лос-Анджелеса  вечер я, вместо того, чтобы пить охлажденный апельсиновый сок
на  террасе,  вынужден был подниматься  на крутой,  усеянный  мелкой галькой
склон под в  высшей степени недоброжелательными взглядами, которые бросал на
меня стоящий в дверях человек.
     -- Меня  зовут Майкл  Амбрустер, --  я произнес эти слова  недостаточно
резко,  чем следовало,  учитывая  важность  первого  контакта  с  чужеродным
разумом. Однако я запыхался, вползая на холм.
     Обладатель усов посмотрел на меня исподлобья с таким видом,  будто бы я
только что сообщил ему, что земля имеет форму зонта, и через  пару часов его
закроют и положат в комод.
     -- Добрый вечер... Мисс Сью звонила вам около часа назад, -- произнесла
Франсуаз, подходя ко мне. В ее голосе вязко переливался густой сироп.
     Наверняка она считала,  что я начал разговор недостаточно дипломатично,
и сочла своим долгом немедленно исправить ситуацию, пока я, чего доброго, не
спровоцировал драку.
     И как ей не жарко в этом свитере?
     -- Я не совсем понял, что хотела сказать мисс Сью, -- слегка растягивая
слова,  произнес обладатель усов. -- Я  бы  предпочел,  чтобы она  сама была
здесь и повторила все снова. А я бы послушал, да парочку вопросов бы задал.
     Аделла  Сью  никак не  могла оказаться сейчас здесь, поскольку вместе с
Рендаллом и Медисоном укатила выручать картеровские драгоценности. Поэтому я
как можно более мягко произнес:
     --  Мы всего лишь войдем внутрь  и  подождем пару часов... Мисс Сью все
вам об®яснила, не так ли. Это совсем не сложно.
     --  Сдается  мне, вы сами  слышали, как  она это говорила,  -- произнес
охранник,  и  по  его  голосу  я понял -- он представляет себе  Аделлу  Сью,
которой диктуют текст под дулом пистолета или же держа у горла лезвие ножа.
     Этому человеку платили за то, чтобы он никому не верил.
     -- Мы можем войти? -- спросила Франсуаз.
     Охранник  окинул  ее  недоверчивым  взглядом  и  его  брови еще  больше
насупились, почти полностью скрыв под собой глаза.
     -- Проходите, -- буркнул он.
     Я ждал, что  он добавит  -- только  ничего не трогайте руками.  Однако,
очевидно, бьющихся предметов в доме не держали.
     Я  вошел первым, слегка нагнувшись, чтобы пройти под низкой притолокой.
Охранник последовал за мной.
     Небольшая  комната, в которой  сидели двое. Каждый из них был вооружен,
за поясом обладателя рыжих усов тоже торчал пистолет.
     Мало  ли что могло произойти в  этом маленьком неприметном домике, мало
ли  какие гости решат постучаться  в негостеприимную  дверь. У  Стивена Элко
много врагов, и не только на западном побережье.
     Даже прямых  указаний  Аделлы оказалось  недостаточно,  чтобы охранники
могли полностью расслабиться в нашем с Франсуаз присутствии.
     --  Это те  люди,  о  которых  говорила  мисс  Сью,  -- произнес  усач,
обращаясь к своим помощникам. Взглянув на их честные открытые лица я  понял,
что и от них не дождусь просьбы об автографе.
     Я прошел  в другой конец комнаты и устроился на краешке стола. Франсуаз
встала  рядом  со  мной.  Высокие груди натягивали  поверхность  свитера.  Я
заметил,  что на  ее загорелых  бедрах блестят  капельки  пота. Конечно,  ей
жарко.
     -- Через некоторое время, -- произнесла она четким деловым тоном, -- по
этому каналу пройдет яхта мистера Элко. Ее нужно остановить.
     Усатый охранник хмуро посмотрел на нее и покачал головой.
     -- Так не пойдет, леди, -- ответил он, все  так же растягивая слова, но
на этот раз вкладывая в них немного больше эмоций. -- Если босс прикажет нам
разомкнуть цепь, мы так и сделаем.
     Франсуаз сложила руки на груди.
     -- Аделла Сью приказала вам делать другое, -- резко сказал я.
     -- Мисс Сью не платит нам  жалование, -- флегматично  пояснил охранник.
-- Босс платит.
     Я слегка откинулся назад, помня о том, что там нет спинки кресла.
     -- Если вы пропустите эту яхту, -- с расстановкой произнес я, стараясь,
чтобы мои  слова звучали  убедительно, -- то вашему  боссу  уже не  придется
платить хоть кому-нибудь из вас жалование.
     На корабле явно зрел бунт, и его следовало поскорее пресечь.
     Главный  охранник   слегка  склонил  голову  набок,   как   это  делает
озадаченный, но в то же время  готовый к решительной схватке сторожевой пес.
Он занимался сложной и ответственной работой -- думал.
     -- Если моего босса убьют, --  наконец флегматично отозвался  он, -- то
не по моей вине. Я делаю то, за что он мне платит. Когда он совершает ошибки
-- это его ошибки, и я не несу  за них ответственность. Но  если я ослушаюсь
его  прямого приказа  -- дело другое. Тогда после его смерти никто больше не
возьмет меня на работу.
     Его светло-рыжая  с длинными  плохо расчесанными волосами голова  вновь
заняла  прежнюю  позицию,  уверенно  отцентровавшись по  отношению  к  обоим
плечам.  Он понял,  как следует  вести себя в  данной ситуации, и  собирался
твердо придерживаться избранной линии.
     -- Вы  можете оставаться здесь  столько,  сколько  вам  потребуется, --
продолжал он, -- так велела мисс Сью, и я не  вижу причин, почему это нельзя
устроить.  Конечно,  если босс велит  вас  выставить,  мы с  ребятами  так и
поступим,  а до тех пор  -- сидите, сколько влезет. Но вот нарушать  приказы
босса никто из нас не станет -- мы разомкнем цепь, когда он велит, и на этом
точка.
     Как бы в  подтверждение этих слов  один  из его помощников  поднялся  с
легкого  деревянного стула,  сидя на котором неторопливо  потягивал  пиво, и
водрузил банку на  столик. Его большие  мускулистые руки  как  бы  невзначай
поправили пояс с кобурой, квадратная челюсть приобрела  еще более квадратные
очертания.
     Третий  громила  продолжал сидеть, полагая, очевидно, что  демонстрации
силы со стороны его товарища окажется для нас более чем достаточно.

        27

     Дело  принимало  совсем  скверный  оборот.  Следовало  положить   конец
выходкам  охранника  до  того, как начнутся решительные  действия со стороны
доктора Бано. Поэтому я выпрямился во весь рост и сделал шаг вперед.
     Я уловил сбоку от себя какое-то движение, Франсуаз тряхнула каштановыми
волосами,  собираясь, очевидно, предупредить мои дальнейшие действия, однако
позволить усачу и дальше тянуть резину я не мог.
     -- Все, что вы здесь говорите,  чрезвычайно разумно,  -- произнес я. --
За исключением  одного. Если яхта мистера Элко  минует этот домик, ни одному
из вас уже не потребуется наниматься на работу.
     С  этими словами я выхватил из-за  пояса усача его пистолет и приставил
дуло ему к животу.
     -- Пусть твои ребята положат свои пушки, -- мягко посоветовал  я, --  и
все  для  вас  троих  пройдет быстро  безболезненно. Мистер  Элко  останется
доволен и купит каждому по прянику. Хорошо?
     Однако  обладатель  усов,  очевидно,  не  находил  в ситуации  что-либо
хорошее.  Он вскинул вверх  обе руки  и  попытался ударить  меня  в челюсть.
Возможно, он полагал, что я не стану стрелять, возможно, ему было все равно.
     В конце концов, телохранителям платят за то, чтобы они вовремя умерли.
     Я не  собирался  стрелять в этого  человека  -- он просто выполнял свою
работу. Не его вина, что Аделла Сью оказалась  не в  состоянии раздвоиться и
лично отрекомендовать меня и Франсуаз. Поэтому я даже не стал снимать оружие
с предохранителя.
     Возможно, он это заметил и именно поэтому начал действовать.
     Но я  ведь не