а обвинила в убийстве двух его  дочерей.
Но, памятуя об описанной выше дилемме, я решил промолчать.
     -- Как чувствует себя ваш племянник? -- спросила Франсуаз.
     -- Ужасно. Жена говорит,  что надо пригласить к нему психоаналитика, --
он поджал губы, -- но не знаю, можно ли будет ему доверять.
     Кларенс Картер  сидел в высоком  и, очевидно,  очень неудобном кресле у
камина. Он совершенно  не походил на убийцу, но, с другой стороны, сейчас он
не был пьян.
     Наверно, он был  довольно высок, хотя я затруднился бы судить об  этом,
пока он находился  в кресле. Встать при нашем  приближении он не счел нужным
несмотря на то, что  среди нас была  дама.  Где-то в глубине его темных глаз
нервно мерцала искорка.
     -- Кларенс, это Франсуаз  Дюпон и Майкл Амбрустер, -- сказал банкир. --
Это мой племянник Кларенс Картер.
     Голова  сидевшего  в  кресле   человека  совершила   резкий  бросок  по
направлению к  его груди. Я  предположил, что это  означает приветствие,  но
поручиться в этом не могу.
     -- Они пришли, чтобы помочь  тебе, -- продолжал Картер.  -- И ты сейчас
ответишь на все их вопросы. Хорошо, Кларенс?
     Он не называл племянника ни Кларом, ни Кларри.
     -- Спасибо, дядя, -- голова Картера-младшего медленно  поднялась, -- но
не надо. Действительно, не надо.
     Банкир подошел к нему  и крепко сжал за плечо. Этот  жест можно было бы
расценить и как отеческую поддержку,  и как "попался, воришка". Очевидно,  в
данном случае речь шла о первом.
     -- Успокойся, Кларенс,  -- мягко сказал  банкир. -- Успокойся. Эти люди
тебе помогут. Они выведут  на чистую  воду этого подлеца, этого  Рендалла. И
тот попадет в тюрьму. Ты слышишь меня?
     -- Это я должен сесть в тюрьму,  --  глухо ответил Кларенс.  -- Ведь  я
убил Мери.
     Банкир слегка тряхнул племянника.
     -- Возьми себя в руки, Кларенс, -- на этот раз его голос звучал тверже,
-- и постарайся ответить на все вопросы.
     Франсуаз осторожно опустилась в кресло рядом с парнем и мягко взяла его
за руку. Тот не отстранился, я откинул голову назад.
     --  Послушай меня,  Кларенс, --  сказала Франсуаз. -- Ты попал  в очень
большие  неприятности,  и ты это  знаешь.  Но мы  поможем  тебе.  Из  любого
положения можно найти выход.
     -- Нет, мне уже нельзя помочь, -- Кларенс жадно смотрел ей в глаза, ища
поддержки. Опустив взгляд, я увидел, что он крепко  сжал ее руку. --  Ведь я
убил Мери. Как можно это исправить?
     --  Перестань   нести  чушь,  --  воскликнул  банкир.  --  Тебя  просто
подставили. Никого ты не убивал.
     Это было многообещающее начало.
     -- Мери погибла потому, что вымогатели захотели получить твои акции, --
произнесла Франсуаз. -- Единственное, чем ты можешь сейчас ей помочь --  это
помочь разоблачить их.
     -- В любом случае, это я виноват в ее смерти, -- сказал Картер-младший.
-- Я должен пойти в полицию.
     -- Кларенс! -- резко бросил банкир. -- Не смей даже думать об этом.
     -- Да, я должен пойти в полицию. Из-за меня погибла Мери, а я ее любил.
Тебя я  тоже  люблю.  Но из-за  меня ты  потеряешь свой банк. Если я пойду и
сдамся, они не смогут больше меня шантажировать. Я отдам тебе свои акции.
     Он  находился  в  таком  состоянии,  в  котором  делают  чистосердечные
признания.  Окажись поблизости инспектор Маллен, он смог бы тут  же передать
дело в суд.
     Произнеся последнюю тираду, Кларенс  должен был  вскочить,  выбежать из
комнаты,  сесть  в  машину  и поехать в полицию. Он это чувствовал и, скорее
всего, так бы и поступил, но Франсуаз  держала его за руку. Отпускать ее ему
не хотелось,  а это препятствовало логическому продолжению разыгрываемой  им
сцены. Поэтому ему пришлось продолжать говорить.
     -- Я всегда был неудачником, -- мямлил он, продолжая пристально глядеть
в глаза Франсуаз. -- У меня никогда ничего не получалось.
     -- Не говори так, Кларенс, -- сказал банкир. -- Ты ведь знаешь, что это
не так.
     -- Это так, -- голос племянника дрогнул. -- Я не смог ничего добиться в
своей жизни. От меня всем только одни неприятности.
     -- У каждого из нас бывают моменты, когда мы считаем себя неудачниками,
-- убеждала  Франсуаз.  --  И в  такие минуты мы особенно нуждаемся в помощи
тех, кто нас любит. Твой дядя любит тебя, и он тебе поможет.
     Я сильно  сомневался  в  том,  как поведет себя Джейсон  Картер,  когда
вопрос станет ребром -- банк  или племянник. И оба Картера в тот момент тоже
в этом сомневались.
     --  Я должен сам решить свои проблемы, -- сказал Кларенс. -- Я не  могу
увиливать  от  ответственности. Никто не  в силах  помочь мне. Мне  надо все
сделать самому.
     Он  окончательно  отказался  от  мысли идти в  полицию. Наш  подопечный
удобно  устроился  в кресле, сжимал в руках пальцы  Франсуаз, смотрел  ей  в
глаза и жаловался на судьбу. Это была своеобразная психологическая  разрядка
после нескольких дней в роли убийцы. Хотя Френки говорит, что я читаю только
иллюстрированные журналы, мне  было  ясно, что в  данный  момент надо  мягко
закруглить сложившуюся  ситуацию, раз и навсегда выведя Кларенса из пропасти
осознания своей вины. Иначе нам пришлось бы приставить к нему телохранителя,
в обязанности которого входило бы охранять бедолагу от самого себя.
     Я как раз был занят тем, что раздумывал, каким же образом это проделать
--  дело  чрезвычайно  сложное,  поскольку  Франсуаз  и  Джейсон Картер  уже
доверили мне важную роль  столба  посреди комнаты,  -- когда  Френки подняла
голову к банкиру и сказала:
     --  Мы не  хотели  говорить вам об этом сейчас, мистер Картер, так  как
расследование  еще не закончено.  Но  я  вижу, другого выхода нет. Несколько
часов назад  мы  получили убедительные доказательства того, что  Мериен Шелл
убил Уесли Рендалл.
     Глаза  Кларенса  радостно вспыхнули,  банкир  подался  вперед  и  издал
какой-то звук. Я же пытался припомнить, а что делал я несколько часов назад.
Кажется, перемигивался с Мартином.
     -- Черт  возьми, почему вы раньше об  этом  не  сказали?  -- воскликнул
банкир.
     -- Пока мы не готовы представить все имеющиеся у нас доказательства, --
ответила Франсуаз. -- Но, уверяю вас, они более чем весомы.
     Картер-младший подпрыгнул в кресле,  и  мне  даже  показалось,  что  он
собирается обнять ее, но, к счастью, этого не случилось.
     --  Неужели... вы в  самом деле хотите сказать, что я  не убивал ее? --
спросил он.
     -- Да, Кларенс, -- голос Франсуаз звучал все так же приторно-сладко, но
на этот раз он был еще и твердым. -- Теперь это точно установлено.
     -- Но ведь я был там, я видел ее...
     -- Успокойся, Кларенс,  --  банкир вновь  затянул свою партию.  -- Я же
тебе говорил, что тебя подставили. Так вы говорите, это сделал Рендалл?
     -- Наверняка  он  поехал за  нами  следом,  --  глаза  Картера-младшего
лихорадочно заблестели, как  будто перед ним  раскрыли карту, по которой  он
намеревался найти сокровища. Последние,  правда, не были золотыми монетами в
окованном железом сундуке,  но пятнадцать процентов акций  крупного банка --
тоже не фантики. -- Он подождал, пока погаснет свет, и вошел. Я знаю, у него
был ключ. Теперь-то он от него уже избавился.
     -- Это было так? -- требовательно спросил банкир.
     Я многозначительно откашлялся и произнес:
     -- Как уже  было сказано, мистер Картер, мы  еще не  готовы представить
окончательные результаты... Только крайняя необходимость подвигла нас на то,
чтобы  рассказать вам об этом. Мы нанесем удар  в наиболее благоприятный для
нас момент... Не так ли, Френки?
     Я   постарался  вложить  в  свой  голос  столько   упрека,   чтобы  его
почувствовала  только  она.   Негоже  бросать  в  сражение  старого  боевого
товарища, не рассказав ему всего.
     -- Именно так, -- по лицу  Франсуаз нельзя  было понять, уловила ли она
мой упрек. По нему вообще нельзя  понять, о чем она в  данный момент думает.
--  Крайне  нежелательно,  чтобы  в  настоящий  момент  кто-либо   узнал   о
существовании  таких доказательств, а также о том, что они находятся  у нас.
Однако оставлять вас в таком положении мы тоже не могли ...
     Она замолчала, так как ее  аудиторией в  тот момент был лишь я. Кларенс
сидел  рядом,  все  еще  держа  ее  за  руку,  но  выпученные  в  пол  глаза
недвусмысленно  показывали,  что душой  он явно  не с нами.  Что же касается
старого банкира,  то тот вещал  кому-то из  соседней комнаты:  "Шампанского,
Джеральд!".
     Я  вспомнил о  подруге Мериен -- если  то в самом  деле была она, а  не
какая-нибудь истеричка, нанятая моим приятелем Рендаллом, чтобы скрасить мне
обратный путь. Каково бы  ей было узнать, что подлые миллионеры и их грязные
прихвостни  распивают шампанское  на могиле ее подруги? Я бы  помусолил  эту
тему  еще немного, добавив пару  внушительных подробностей, но  в тот момент
меня беспокоило кое-что поважнее -- я злился.
     В комнату влетел  Картер, за ним  семенил дворецкий  с подносом, пробка
тихо хлопнула, и слегка дрожащая рука старика стала наполнять бокалы.
     Кларенс,  не глядя,  взял свой и слегка пригубил. Я  опустился в кресло
напротив него и приготовился считать, после какого бокала он кинется на нас.
Франсуаз осторожно из®яла у Картера-младшего адский напиток и  поставила его
на столик.
     --  Нам надо задать тебе  несколько  вопросов, -- мягко, но  настойчиво
произнесла она. -- Хорошо?
     -- Уесли... -- пробормотал Кларенс. -- Ты сволочь.
     Я мысленно  поздравил  его с блестящим построением фразы. Если бы он не
добавил в нее первое слово, присутствующие могли бы понять ее неправильно.
     -- Он заплатит нам за все свои преступления, -- уверенно заявил банкир.
--  Ты  готов,  Кларенс?  --  если  у моей  партнерши  и  есть  какие-нибудь
достоинства, то настойчивость -- это одно из них.
     Тот кивнул.
     -- Да. Простите, -- он нервно  рассмеялся.  -- Простите. Просто это все
так...
     Прошло  еще  некоторое  время,  прежде чем он окончательно  смирился  с
мыслью,  что никого не  убивал, после чего из него стали  медленно  вытекать
ответы. Было  все это  достаточно долго и  утомительно  -- а,  возможно, мне
просто так показалось, так  как не терпелось остаться с  Франсуаз наедине  и
мягко пожурить.
     Суть  сводилась  к  следующему. Одиннадцать  месяцев назад на одной  из
вечеринок он познакомился с  Уесли Рендаллом и быстро  подпал под власть его
обаяния.  На  свою  беду,  Кларенс  Картер  ничего  особенного  из  себя  не
представлял,  и  жизнь  между  молотом  и   наковальней  --  то  есть  между
отцом-неудачником   и  дядей-миллионером  сильно  расшатывала  и   без  того
нестабильную  нервную  систему.  Рендалл  оказался  тем  средством,  которое
помогало  Картеру-младшему  снять  напряжение,  вызываемое  мыслями о  своем
богатстве и высоком общественном положении.
     Слово  за  слово, и  вскоре  Уесли  стал  его лучшим другом.  Меня  это
нисколько  не   удивляло,   так   как  я   имел  сомнительное   удовольствие
познакомиться в тот день с обоими.  Вокруг Рендалла всегда было много людей,
но он умел общаться с ними так, что каждый чувствовал себя избранным и особо
близким к нему. Франсуаз  особенно напирала  на вопрос, были  ли  среди этих
людей те, кто мог оказаться сообщниками Рендалла, но Кларенс ничего  об этом
не знал.
     Новый друг познакомил его с Мериен. Та была неплохой девушкой,  хотя  и
шлюхой. Картер-младший, конечно, выразился  иначе,  но  относился  к ней  он
именно  так.  Скорее  всего,  девушка была сообщницей Рендалла,  хотя  и  не
подозревала о том, что ее роль в этой пьесе будет очень короткой.
     На вечеринках  в доме Рендалла Кларенс чувствовал себя все  свободнее и
свободнее, и однажды, крепко повздорив с отцом, напился вдрызг. Он ничего не
помнил о том  вечере, зато в  галерее Рендалла,  где  помимо  всего  прочего
стояло  несколько довольно ценных ваз,  остались  более чем  яркие следы его
пребывания. Уесли не стал сердиться, а только посмеялся над этим инцидентом,
на чем дело и закончилось.
     Но оно началось  снова, когда Кларенс напился вторично.  В тот день его
отец и дядя разругались, причем из-за него. Джейсон Картер говорил, что  Боб
неправильно  воспитывает  сына и слишком давит  на него. Роберт ответил, что
это не его собачье дело, и  пусть  тот  подавится своими миллионами,  но его
сына купить не сможет. В этом месте, которое нелегко далось Кларенсу, банкир
встал со своего кресла и отошел к окну. Он стоял  спиной к нам, и я не видел
выражения его лица, так что, возможно, он улыбался.
     Братья не  видели,  что  предмет  их спора слышит их,  и  очевидно,  не
стеснялись выражать свое отношение друг к другу.  Кларенс выбежал из  дома и
покатил к Рендаллу, где напился в стельку. На следующее  утро  старина Уесли
был  очень серьезен и сказал,  что тот устроил безобразную сцену, подрался с
садовником и сломал тому руку.
     Кларенс был  в ужасе. Как и в прошлый раз, он ничего не помнил. Рендалл
успокоил, что заплатил садовнику хорошие отступные, и тот не станет подавать
жалобу,  но настоял, чтобы Кларенс  обратился к врачу, порекомендовав одного
специалиста. Картер-младший внял его совету, и  через некоторое время доктор
выдал свое заключение относительно неспособности Кларенса переносить большие
доли алкоголя.
     Этому  моменту  в  рассказе  нашего  подопечного  было  уделено  особое
внимание. Следовало выяснить,  что  за врач его осматривал, насколько  можно
верить его  заключению  и  какую  опасность  оно  представляет. Существовала
вероятность того,  что это вовсе не был врач, а один из сообщников Рендалла.
Гораздо большее  опасение  внушала другая  вероятность -- врач  все-таки мог
оказаться настоящим, но  подкупленным.  Мы выжали из Кларенса все,  что  тот
смог  припомнить о последователе  Гиппократа,  но накопать  что-либо в  этом
направлении особенно не надеялись.
     За окном уже спускались сумерки, когда рассказ Картера-младшего подошел
к  концу.  Банкир ни  разу  не предложил  нам даже бутерброда, хотя осталось
неясным, был ли он столь поглощен делом спасения своего племянника или жалел
на  нас черную  икру.  Возможно,  стоило намекнуть ему  на  это,  но мне  не
хотелось прерывать  Кларенса, из  которого в  конце концов  начали струиться
факты. Когда  стало очевидным,  что из  Кларенса мы больше ничего  не сможем
вытянуть, Джейсон Картер энергично пожал нам руки и еще раз с воодушевлением
поблагодарил, его племянник  тоже  что-то  промямлил. Я решил,  что  следует
включить в сумму гонорара стоимость нес®еденного нами обеда.
     Когда  мы выходили к машине, я был голоден, недоволен тем, что пришлось
потерять столько времени, а еще больше злился на  Франсуаз за ее молчание. К
тому времени я уже окончательно укрепился в  мысли, что это Мартин принес ей
решающие  улики, пока я разбирался  с Уесли  Рендаллом, и эта парочка решила
немного повеселиться за мой счет. Поэтому  я притворился, что все в порядке,
и начал издалека.
     -- Не могу сказать, что Кларенс вел себя достойно, так как он  не имеет
ни  малейшего представления  о том, что такое достоинство,  --  с  небрежной
рассеянностью протянул я, пока Франсуаз устраивалась на переднем сиденье. --
Но по той же самой причине нельзя сказать, что он вел себя недостойно... Как
считаешь?
     Она кивнула, выруливая на главную дорогу.
     Значит, никакой реакции. А ведь она прекрасно знала, что все эти часы я
только и жду момента, чтобы спросить об этих чертовых новых доказательствах.
Я,  конечно,  понимаю,  что  иногда  ей  приходится  немного  хитрить, чтобы
произвести на меня впечатление, но в этот раз она явно перестаралась.
     -- Долго говорила с Доном, пока я гулял? -- бросил я второй шар.
     -- Нет,  --  она, по-видимому,  была полностью погружена  в свои мысли.
Притворщица.
     Если  бы обстоятельства были  другими, я попробовал  бы зайти с другого
конца,  но  мне слишком  долго  пришлось сдерживать себя,  кроме того,  я не
пообедал. Поэтому я сказал:
     -- Так какие у нас там есть доказательства вины Уесли Рендалла?
     -- Что?
     Ее  бездонные  серые  глаза удивленно обернулись ко мне.  Это было  уже
слишком. Я рявкнул:
     --  Хватит потешаться, Френки! Что  это за улики, о которых ты говорила
Джейсону?
     Удивление в ее глазах смешалось с легкой усталостью.
     -- Ах, это... Я думала, ты понял. У меня нет никаких улик.
     -- Что?
     --  У  нас нет  улик, Майкл.  Я  должна была чем-то успокоить его, и  я
сказала, что у нас есть доказательства его невиновности. Мне показалось, что
ты догадался. Ты так хорошо мне подыграл.
     Я откинулся на спинку сиденья  и вонзил злобный взгляд  в черное  небо.
Первый  день  расследования  заканчивался,  не  принеся практически  никаких
результатов.
     Я поднял  радиотелефон и,  подчеркнуто не  глядя на  Франсуаз, позвонил
домой.
     --  Гарда,  --  резко сказал  я, услышав голос нашей секретарши.  -- Мы
возвращаемся. Что там с ужином?

        8

     Джунгли   закончились  так  же  внезапно,   как  смерть   вылетает   из
винтовочного ствола снайпера.
     -- Это здесь, капитан?
     -- У вас нет никакого уважения к старшим по званию, Роупер...
     Услышь  он  подобные  слова  от  любого  другого человека,  на  погонах
которого  было  больше кренделей, чем  у  него -- тогда они звучали  бы  как
резкий  и  унизительный  выговор,  неуместный  здесь, под  мокрыми  листьями
высоких деревьев, между которыми  прячутся узкоглазые. Но тон капитана Фокса
всегда находился в сбивающем с толку  противоречии  с  его  словами.  Роупер
усмехнулся.
     -- Как там Салливан?
     -- Он потерял много крови, -- раздался голос Галлапа.
     Сержант Роупер подошел к кромке  воды и посмотрел вдаль.  Где-то  здесь
должен был стоять корабль, но он не видел  его. Каспер и Дженнингс осторожно
опустили  на  землю  свой  груз,  Пуэбло  стоял  позади  всех,  настороженно
оглядывая джунгли.
     -- Как ваше плечо, Роупер?
     Искорка веселья бегала в  уголках глаз капитана Фокса, и в  то же время
они  оставались  печальными.  Сержант  Роупер  не  понимал  этого  и  потому
чувствовал себя неспокойно.
     -- Где корабль, капитан? Ведь он должен быть здесь.
     -- Он подплывает.  Я связывался  с  ним  по рации. Садитесь  на  берег,
Роупер, и насладитесь природой.
     Джунгли оставались позади них -- враждебные.
     -- Узкоглазые скоро догонят нас, капитан.
     -- Верно, Роупер... Вы хотите поплыть навстречу кораблю?
     Капитан осторожно  присел  на корень какого-то дерева, почти  полностью
выступавший  из  земли. Не  дожидаясь  ответа сержанта, он повернулся и стал
смотреть на небо.
     Корабль появился через восемь минут и двадцать три секунды. Роупер знал
это точно, так как заметил время по  часам. Он расставил людей  по берегу  и
приказал  установить  груз недалеко от  кромки воды. Рядом  с  ним  положили
Салливана. Роупер забрал у Пуэбло гранатомет и тоже пристроился около ящика.
От него не будет много пользы в ближнем бою.
     Прошло  еще столько же, прежде чем корабль подошел к  берегу  и спустил
шлюпку. Или чуть больше. В лодке сидели трое, и  ни на  одном из них не было
формы. Флага на корабле тоже не было.
     Капитан  Фокс  не  стал  подавать руки  людям  из шлюпки.  Двое  из них
осторожно  погрузили  ящик  на дно, третий заговорил с капитаном. Роупер  не
знал языка, на котором они общались.
     --  Я доставлю  ящик  на борт,  -- сказал  Дуэйн Фокс, отвернувшись  от
человека  из  шлюпки.  Тот  достал  из кармана  сигарету  и закурил. Роуперу
хотелось курить, он не чувствовал запаха табака с тех пор, как  они вышли из
лагеря.
     Двое, грузившие ящик, сели на  весла. Роупер  провожал шлюпку взглядом.
Это был последний раз, когда он видел капитана Дуэйна Фокса.
     -- Как вы думаете, что в этом ящике, сержант?
     -- Соберите людей, Каспер, --  Роупер наклонился к Салливану. Тот был в
сознании.
     Галлап,  Пуэбло и  Дженнингс п