й я ждал столько лет.
Долгие  годы перед  моими глазами стояло  воспоминание -- отец, показывающий
мне размазанную черно-белую фотографию.  С  каким  восхищением он говорил  о
своем  знакомстве с  этим  расфуфыренным  ничтожным старикашкой,  который  и
кончика его мизинца  не стоил.  И вот  настал миг, когда я мог  заставить их
заплатить за все.
     Глупо, не  правда ли? Ведь я уже давно перестал  быть горячим  юнцом. Я
привык  вести  деловые  переговоры,  когда  за  холодной  улыбкой  скрываешь
возбуждение и азарт сражения. Мне казалось, что я мог сохранить хладнокровие
в  любой ситуации. И,  тем не менее, старая, юношеская обида оказалась жива.
Она полностью захлестнула меня.
     Они были полностью в моей власти.  Они сами  стремились к этому.  Я мог
сделать  все,  что  угодно,  с  несчастными  кусочками золота,  которые  они
почитали за святыню. Я мог  их продать, мог оставить себе навсегда, наконец,
мог переплавить.
     Джейсон Картер тяжело расправил плечи,  его взгляд вновь  скользнул  по
ряду фотографий на каминной доске.
     -- Я согласился, -- глухо сказал он, как будто в чем-то извинялся перед
самим собой. -- Я дал им слово. Возвращаясь домой, в тот вечер, я уже твердо
знал, что сдержу  его. Теперь вы  понимаете, почему  мне так  сложно принять
решение.
     Для меня это тоже что-то вроде святыни.
     На этот раз у  него хватило сил, чтобы встретиться глазами  с портретом
отца.
     Зазвонил телефон.
     Я взглянул  на  часы и заметил время. Минутная стрелка давно перевалила
за  цифру  двенадцать. Доктор Бано  оказался тактичным человеком,  очевидно,
сказалось  глубокое знание философии.  Я поднял  трубку. У  меня не  было ни
малейшего желания становиться секретарем старого банкира, но  на  этот раз я
знал, кто звонит.
     -- Мистер Картер? -- голос  доктора Бано был таким же спокойным и таким
же вежливым, как  и во время нашего прошлого разговора. Я ничего не ответил,
и он продолжал. -- Надеюсь, у вас было достаточно времени,  чтобы задуматься
над моим предложением.
     Настала  моя  очередь поднимать глаза. Джейсон  Картер смотрел прямо на
меня.
     --  Называйте время и  место, -- резко  произнес  я. -- Мы  согласны на
передачу.  И вот еще что. Теперь и вплоть до завершения дела вы будете иметь
дело со мной. У мистера Картера ангина.
     -- Приятно услышать  вас  вновь, -- голос Бано был  каким-то влажным, и
это усиливало мое раздражение.
     Секундная  стрелка моих  часов быстро бежала  по  циферблату. Я  слушал
об®яснения моего собеседника и чуть заметно улыбался.
     Он  опустил трубку за  несколько секунд до того, как  приборам слежения
удалось бы  выяснить,  откуда  он звонит. Поэтому я не стал и пытаться этого
сделать.
     -- Завтра днем с этим человеком будет покончено, -- сказал я, вставая и
снова глядя  на  часы.  Теперь в  этом уже  не  было необходимости,  но жест
прибавил  мне  важности. -- Можете ни о  чем  более не  беспокоиться, мистер
Картер.
     Я был  взбешен.  Этот  человек ухитрился не только  оскорбить  Франсуаз
своим пренебрежительным отношением, но еще  проделал это таким образом,  что
теперь она обиделась и на меня.
     А еще я думал о  девушке,  которая  родилась в маленьком  тихом городке
где-то на севере Техаса.  Она приехала в Калифорнию, потому что ей нравились
пляж, пальмы и красивая жизнь.
     Она  стала проституткой.  Возможно, ничего другого она делать не умела,
возможно,  ей  просто  не  повезло.  Возможно,  ей  не  нравилось  работать.
Возможно... В любом случае, она стала проституткой.
     У нее была  мать, которой она регулярно  отсылала деньги. Старушка жила
на  них и пользовалась  уважением  в квартале. Соседи думали,  что  ее  дочь
получила в Лос-Анджелесе хорошее место.
     Может, так оно и было на самом деле.
     У  нее  был  парень. Он говорил,  что  любит ее, и  был готов вывихнуть
челюсть любому, кто  назвал бы его  девочку проституткой.  И это все, что он
был готов для нее сделать.
     Потом ее убили, и важные люди в дорогих  костюмах начали беспокоиться о
своей репутации. Когда эта опасность миновала, о девушке все забыли.
     Все, кроме меня.
     Глядя в глаза торжественному портрету Роберта Фердинанда Картера, я был
уверен, что  знаю,  кто  убил  Мериен  Шелл.  Знал  я  и  другое.  Никто  не
подозревает  этого  человека, так  как  подобное  подозрение  показалось  бы
абсурдным всем, начиная от Кларенса Картера и заканчивая блондинчиком Уесли.
     И я знал, что ничего не смогу доказать.
     -- Желаю вам  всего доброго, мистер Картер, -- бросил я банкиру, выходя
из комнаты.
     Я солгал.


         * Часть 3 *


        1

     Утро выдалось поздним, медленным и донельзя поганым.
     Уесли  Рендалл стоял  перед небольшим  столиком с напитками, его пальцы
болезненно сжимали бокал. Раньше он не замечал  за собой обыкновения  пить в
такое время. Возможно, пора завести себе новые привычки.
     Рендалл был неодет.  Слегка  помятый  серый халат придерживал  небрежно
завязанный пояс,  во  рту  вязко перекатывался неприятный привкус. Стоило ли
так много рассказывать?
     Рендалл приподнял бутылку и плеснул немного в свой  бокал, хотя там еще
оставалось.  Он  чувствовал, что  ситуация вышла  из-под его контроля, и это
сковывало его.
     Он даже не может  выйти из дома без того, чтобы пара  филеров тут же не
села ему на хвост.
     Проклятое прошлое. Семейные  акции  Картеров он уже  не  получит,  да и
сделка  с передачей драгоценностей тоже  прошла  мимо него. Еще это судебное
заседание... Лиза теперь его ненавидит.
     Рендалл сам не заметил,  как  его  губы искривились  в немного циничной
усмешке при  воспоминании о  сильном, волнующем  теле  Лизы.  Что поделывает
теперь его королева?
     Привкус  вот  рту не  проходил,  несмотря на спиртное.  Или может быть,
именно благодаря  ему.  Рендалл  поставил  недопитый  бокал  на  столик.  Он
оказался вне игры, и сам не понимал, как  же это могло произойти. У  него не
было ходов. Оставалось только ждать, а это слишком мучительно.
     Он начал распускаться.
     В глубине дома послышался какой-то шум. Рендалл еще раз бросил взгляд в
окно и пробормотал:
     -- Будь все проклято.
     Шум усилился. Что там вытворяет Джеймс, черт возьми.
     В  поле  зрения  Рендалла   попала   невзрачная  приземистая  машина  с
полуопущенными стеклами. В ней сидели двое. Тот, кто занимал место водителя,
читал  газету,  другой  делал рукой  какие-то  движения.  По всей видимости,
крутил ручку настойки радиоприемника.
     Эти  люди следили  за  ним.  Такая  же машина стояла у  заднего выхода.
Рендалл чуть слышно выругался.
     -- В чем там дело, Джеймс?
     Ответа не  было. Бросив  еще  один взгляд в  окно, Рендалл  поплелся  к
выходу из зала. Теперь в глубине дома опять воцарилась тишина.
     -- Ты в порядке, Джеймс?
     Дверь резко  распахнулась, скорченная фигура  Джеймса ввалилась внутрь.
Его руки были заломлены за спину. Рендалл понял, что их сковывают наручники.
Двое людей в синей полицейской форме держали дворецкого с обеих сторон.
     -- Вам  лучше  не делать никаких резких движений,  -- сказал  инспектор
Маллен.
     Длинный  подбородок  полицейского был  чисто выбрит,  зубы  обнажены  в
улыбке, а корпус слегка откинут назад, из-за  чего  создавалось впечатление,
что высокая фигура инспектора возвышается над окружающими его людьми.
     Маллен  уже  давно  не   испытывал  этого   приятного   чувства  полной
удовлетворенности  своими успехами. Он даже  был готов простить неудачливого
преступника за то, что тому пару дней удавалось водить за нос полицию.
     Уесли Рендалл инстинктивно подался  назад, но через мгновение замер. Он
понимал,  что  не  время  и  не место  пытаться  спастись  бегством.  Сперва
необходимо узнать, какого черта это все  значит. А еще  хорошо было бы снова
промочить горло. Поганый привкус во рту не проходил.
     Из-за  спины Джеймса  появилось  несколько полицейских.  Каждый из  них
держал по  пистолету, дула  были направлены на  Рендалла.  У  того,  что шел
справа, слегка дрожали руки. Джеймс пытался что-то  сказать, но никак не мог
придумать, что именно. Маллен держался позади.
     -- Отдайте пистолет, мистер Рендалл, -- произнес он.
     Какой к черту пистолет... У него не было даже времени надеть штаны.
     Двое  полицейский приблизились к  нему, быстро и аккуратно  развернули,
растопыренные   ладони  Рендалла  уперлись   в  холодную  стену.  Уесли   не
сопротивлялся. Растерянность смешивалась с тягучим ощущением  беспомощности.
Выпить бы еще глоток. Он слышал, как рядом вполголоса  ругался  Джеймс. Тому
было больно.
     Светло-сиреневая  поверхность  стены  находилась  прямо  перед  глазами
Рендалла. Сзади него послышались  шаги,  и в поле зрения  оказалась  высокая
сухощавая фигура  Маллена.  Пальцы полицейского,  того,  у  которого дрожали
руки, быстро ощупали свисающий халат, еще больше сминая его.
     Вдалеке послышался рев сирены.
     -- У него ничего нет, инспектор, -- расторопно доложил он.
     -- Мы нашли пистолет в ящике стола, -- раздался голос где-то справа.
     Рендалл резко  развернулся.  Полицейский толкнул  его,  дуло  пистолета
уперлось вбок.
     Инспектор  Маллен  стоял в центре  комнаты, и  мягкий утренний свет  из
широкого окна  освещал его сухощавую фигуру. Он мечтательно улыбался, обводя
комнату неторопливым взглядом человека, которому некуда спешить.
     Он не спешил.
     -- Надеюсь, у вас есть ордер на обыск, -- глухо произнес Уесли.
     Он  понимал,  что  эти  слова  бессмысленны. С тем  же  успехом он  мог
пригрозить пожаловаться в  Конгресс или общество защиты животных. Однажды --
это  случилось лет десять назад -- Уесли Рендаллу довелось увидеть человека,
на  которого ехал танк.  Стоявшая  в  боксе  машина  неожиданно сорвалась  с
колодок  и покатилась, и  зажатому  в  углу сержанту некуда  было отступать.
Тогда  он достал из кобуры  пистолет и  начал стрелять.  Он  успел выпустить
четыре пули, прежде чем пять тонн металла размазали его по бетонному полу.
     Патроны были учебными.
     В тот  момент Рендалл не мог взять в толк, зачем сержанту  понадобилось
стрелять.
     Теперь он это знал.
     Инспектор Маллен казался еще выше  ростом. Заложив руки в  карманы,  он
слегка покачивался на носках. Где-то на окраине сознания он напряженно искал
способ повести себя еще  более бесцеремонно. Ему нравилось чувствовать  себя
победителем.
     --  Нет, --  ответил он, расплываясь  в  неприятной улыбке.  Его  голос
пронизывала  непритворная  жалость.  Он  выдержал  паузу,  с удовлетворением
заметив искру тревоги, промелькнувшую в глазах его  собеседника. -- Но у нас
есть ордер на ваш арест, мистер Рендалл.
     Какого черта.
     Инспектор  Маллен стоял прямо напротив него и продолжал улыбаться. Весь
его облик говорил:
     "А  сейчас  ты  спросишь  у  меня,  по  какому обвинению  выдан  ордер.
Спросишь, конечно же, спросишь. Тебе необходимо это знать. Давай же".
     Полицейские никогда ничего не говорят, если могут заставить собеседника
задать вопрос. Это наполняет их  ощущением собственной  значимости, чувством
власти над окружающими их людьми.
     В тот момент Уесли Рендалл ненавидел полицейских.
     -- В чем  меня обвиняют? -- спросил  он,  безуспешно пытаясь  запахнуть
полы халата.
     -- О, вас подозревают в убийстве, мистер Рендалл, -- инспектор как бы в
рассеянности  сделал  несколько шагов по  комнате. Он не  спешил продолжать,
делая  вид, что  занят  каким-то очень важным  делом.  Он  наслаждался  этим
мгновением. -- Пьете с утра? Вредная привычка, мистер Рендалл, вредная...
     Инспектор наклонился к бокалу.
     -- Сильная штука для такого времени суток, -- заметил он.
     Полицейские  входили  и  выходили  из  комнаты,  носили  какие-то вещи.
Бессильная  злость душила Рендалла. Вдобавок  ко  всему он был неодет, и это
усиливало   чувство   беспомощности   перед   закованными   в   синюю  форму
полицейскими.  Обвинение  в убийстве! Двое охранников все  еще стояли  около
него, Джеймса куда-то увели.
     Рендалл решил больше не задавать вопросов.
     Инспектор Маллен  остановился  и в некотором замешательстве взглянул на
него.
     --  Вы не  хотите  узнать  подробности, мистер  Рендалл?  --  в  голосе
полицейского сквозило разочарование. Его  улыбка слегка притухла. Собеседник
явно   не   собирался  поддерживать   столь   увлекательной   игры   "помучь
арестованного".  --  Неужели вам  не  хочется  знать, в  убийстве  кого  вас
обвиняют, капитан Дуэйн Фокс?
     Голова Рендалла бессильно откинулась назад,  соприкоснувшись с холодной
поверхностью стены. Он не заметил, как вспотел.
     --  Не знаю,  что там произошло у  вас в Панаме,  капитан,  -- неспешно
продолжал инспектор. -- Однако из целого отряда вернулись домой только трое.
В вашем личном деле  нет никаких подробностей относительно вашего последнего
задания. А сразу после него вы вышли в отставку... Милая история, не так ли?
     -- Вы кретин, -- устало произнес Рендалл.
     Он получил право сказать это.

        2

     Стоявший справа от него  полицейский довольно усмехнулся,  Маллен резко
развернул  корпус. Улыбка  сошла с  его лица, и Уесли  Рендалл  сам удивился
тому, как прозвучал его голос.
     --  Вам будет проще  пришить луну  к небу,  чем мне  это  убийство,  --
Рендалл отмахнулся от охранявших его полицейских, прошлепал  к своему креслу
и опустился в него. -- Передайте мне бокал.
     Инспектор повиновался!
     Он явно  был сбит с толку. Почему  этот человек, который  еще несколько
мгновений назад ощущал себя загнанным в угол и мог лишь  растерянно задавать
вопросы, теперь ведет себя столь самоуверенно?
     --  Относительно  смерти моего старого  друга и боевого  товарища  Сэма
Роупера,  --  Рендалл  приподнял  бокал  и  взглянул  на  инспектора  сквозь
золотистую жидкость.
     То, что  окружавшие его люди были полностью одеты, а его прикрывал лишь
небрежно запахнутый халат, больше не смущало Рендалла. Наоборот! Теперь  это
подчеркивало  его  уверенность в себе. Движения  Уесли  стали вальяжными, он
забросил ногу за ногу.
     -- Если вы попытаетесь раскрутить это  дело, журналисты поднимут вас на
смех. Еще года два полицейские  репортеры станут величать  вас не иначе, как
"тот самый Маллен". Хотите выпить?
     А вот теперь ты задавай вопросы, вонючка.
     Незаметно  Рендалла  охватило  мощное  чувство  свободы  и  облегчения.
Казалось,  каждая  клеточка  его  тела  готова  была  воспарить   ввысь.  Он
наслаждался, глядя на то, как самодовольная улыбка капля за каплей стекает с
длинного  лица  инспектора.  А все  еще  стоявшие  у  противоположной  стены
полицейские, казалось,  пришли в  этот дом  только  затем, чтобы  позабавить
хозяев клоунскими номерами.
     Ему давно уже  расхотелось  пить, и он  поставил  бокал на  пол рядом с
креслом, в котором сидел.
     Инспектор Маллен  открыл рот, потом закрыл, потом вновь разжал челюсти.
Два сильных  чувства  в смертельной  схватке  сшиблись в его  душе.  С одной
стороны, все существо  полицейского разрывалось от желания узнать, какой еще
козырь неожиданно обнаглевший собеседник прячет за широким рукавом утреннего
халата.
     Как же  хотелось  инспектору  задать  интересующий  его  вопрос! Однако
многолетний  опыт работы в  полиции  безжалостно  говорил Маллену, -- открой
рот, спроси, и ты встанешь на колени перед этим человеком.  Он смотрит прямо
тебе в глаза, он ухмыляется -- задай вопрос, и  ты унизишься перед ним. Ведь
именно этого он ждет сейчас.
     Двое полицейских  стояли  около  дальней стены и  хранили  безразличное
молчание. Инспектор дорого бы дал  за то, чтобы узнать,  понимают ли они всю
глубину позора, который ему приходится переживать.
     Длинное лицо Маллена,  казалось, вытянулось  еще больше.  Уесли Рендалл
развалился в кресле и даже не пытался скрыть широкой самодовольной улыбки.
     -- Может, врезать ему пару раз, инспектор?
     Это  сказал тот, у  которого  еще несколько  минут назад сильно дрожали
руки. Но сейчас он сжимал  в руках свой  пистолет, в комнате находились  еще
двое полицейских, а арестованный не был вооружен.
     Теперь можно было показать свою храбрость.
     Инспектор Маллен медленно повернулся к  подчиненному,  и Уесли Рендаллу
не было видно его лицо. Зато  он мог видеть меняющееся выражение  физиономии
полицейского у стены.
     -- Заткнитесь, сержант, --  громко прошипел Маллен. Он был так взбешен,
что чуть  не  подавился  собственной слюной.  Поэтому на  последнем слове он
слегка  запнулся и тяжело взмахнул  головой, подобно раз®яренному быку. -- И
убирайтесь вон. И вы тоже. Немедленно!
     В то  же  мгновение  Маллен  осознал, что совершил ошибку. Понял  это и
Рендалл,  и  его  открытое   приветливое  лицо  профессионального  мошенника
осветилось еще ярче.
     Долго  теперь  среди сержантов и младших полицейских чинов  станут идти
разговоры  да споры, сколько именно  хрустящих  зелененьких  бумажек получил
этот проныра Маллен от хозяина особняка в Беверли-Хиллз.
     -- Можете остаться, -- голос инспектора прозвучал уже немного тише.
     Надо  же,  он позволил  себе  распуститься.  Столько  дней  подряд  его
подстерегали  неудачи,  длинный,   нескончаемый  ряд  болезненных  унижений.
Джейсон Картер смеялся ему прямо в лицо и,  громыхая туго набитым кошельком,
подкупал судей направо и налево. Две пройды,  окопавшиеся на  вилле в горах,
плетут интриги и запутывают  следствие в  угоду каждому,  кто насыплет им  в
кормушку горсть блестящих пятицентовиков. Да еще этот громила Данби  чуть не
свернул ему челюсть.
     И вот теперь, когда впервые  за много дней ему  улыбнулась удача, когда
по  давно забытым  документам, которые штабные клопы в министерстве  обороны
подняли по  его  требованию, была найдена прямая  связь между  убитым  Сэмом
Роупером и этим подозрительным типом, когда обнаружен  веский и убедительный
мотив преступления -- именно в этот момент Маллен позволил себе расслабиться
и упустил из рук свою удачу.
     Проклятье.
     -- Может, ваши ребята захотят промочить глотку?
     Голос Уесли Рендалла был веселым, жизнерадостным и на редкость мерзким.
В голове инспектора Маллена даже сверкнула мимолетная мысль  -- а что,  если
согласиться на предложение  оказавшегося не в меру ретивым сержанта. Дать бы
этому красавчику пару раз... А еще лучше пару десятков раз.
     Но почему же эта сволочь так уверена в себе?
     -- Потрудитесь дать об®яснения, -- грозно рявкнул Маллен.
     Фраза   получилась  неуместной,  надуманной  и   на  редкость  смешной.
Казалось, что она была взята прямо из черно-белых  боевиков, которые крутили
по вечерам в киношках где-то в середине тридцатых годов.
     Уесли Рендалл пришел в восторг.
     -- Можете проверить  мой  пистолет, -- произнес он,  с трудом сдерживая
готовый вот-вот вырваться наружу смех. -- Могу заверить, -- вас ждет большое
разочарование.
     Маллен склонился над креслом, в котором вольготно развалился Рендалл, и
на  лице  инспектора уже  не  было  и малейших  следов  улыбки.  Его  пальцы
непроизвольно  сжались в кулаки, синяк на скуле налился кровью и стал оттого
еще отчетливее.
     "А ведь он готов ударить меня", -- подумал Рендалл.
     -- Я задал вам вопрос, -- резко произнес полицейский.
     Уесли встал  и неторопливо подошел  к  окну, благоразумно  отдаляясь от
взбешенного Маллена. Инспектор уже начинал тяжело и быстро дышать.
     -- Я купил эту  виллу из-за чудесного вида, который открывается из этих
окон,  --  мечтательно  произнес Рендалл.  Теперь  он  сознательно копировал
медлительную манеру  вести себя, которую напустил на себя Маллен в начале их
разговора. -- Взгляните-ка вот сюда.
     Маллену не  оставалось  ничего  другого, как  повиноваться. Он  был уже
достаточно унижен и у  него хватало сообразительности понять -- единственный
способ прекратить все это сост