я ее спасать, я... Да что ты смеешься?
     Я обнял ее и привлек к себе.

        4

     -- Значит, вот где тренируется  наш великий боксер? -- голос инспектора
Маллена звучал саркастически.
     -- Уже три с чем-то года, -- его помощник вынул ключ из замка зажигания
и задумчиво почесал свою короткую чернявую  бородку. -- Именно здесь из него
сделали настоящего бойца.
     -- Не слышал, Леон, чтобы Данби был особенно знаменит, -- когда  Маллен
вылезал из автомобиля, никто бы не назвал его грациозным.
     --  Данби  обычно дерется в  матчах, на  которых  делают  средней  руки
ставки, -- хмыкнул Леон. -- Его тренер сказал мне, что парень мог бы сделать
себе  карьеру в профессиональном  спорте, будь у  него чуть  больше мозгов и
целеустремленности. А боксирует он и, правда, неплохо.
     Маллен,  улыбаясь,   осматривал  большое  кирпичное   строение,  внутрь
которого  вела высокая лестница  с  нехитрыми железными перилами. Если бы  у
него  сейчас спросили, чему  именно  он  улыбается,  Маллен  затруднился  бы
ответить. Улыбка давно приклеилась к его лицу, став его неот®емлемой частью.
Обычно такое  бывает с хорошо вышколенными слугами. Инспектор Маллен никогда
не задумывался об этом сходстве.
     -- Не самый лучший район, шеф, -- Леон запер  машину и  присоединился к
своему патрону. --  Если кто-нибудь здесь и  знает, где парень прячется, то,
вряд ли скажет нам.
     --  Свидетели  редко хотят давать показания,  Леон, -- Маллен  неспешно
потрусил вверх по  лестнице.  Его длинная сухощавая  фигура  бросала длинную
тень на раскаленный послеполуденным солнцем асфальт.
     Большая дверь подалась неожиданно  легко, и  глаза Маллена, привыкшие к
ярко  освещенным  улицам  дневного  Лос-Анджелеса, погрузились  в  спокойный
полумрак. Несколько десятков мужчин неторопливо двигались  внизу, под ногами
Маллена.  Человек  шесть  старательно избивали друг друга, остальные  делали
упражнения.
     -- А они здесь не скучают, Леон, -- усмехнулся Маллен.
     --  Да, шеф, -- поддакнул его спутник,  который, правда, так и не сумел
понять, что именно хотел сказать этим его патрон.
     --  Ищете  кого-нибудь?  -- высокий мускулистый индеец, одежда которого
начиналась  с пояса, неспешно протолкался сквозь  толпу,  и пустил  в  землю
корни прямо перед Малленом.
     --  Мой друг и я решили  немного  подправить форму, -- покрытые черными
короткими  волосами пальцы инспектора извлекли  из кармана  бумажник  жестом
карточного  шулера, и  тусклый свет,  вырывавшийся из  нескольких  ламп  под
потолком, глухо отразился в пластиковой корочке полицейского удостоверения.
     -- Копы, --  хозяин спортзала нахмурился. -- Полагаю, нам будет удобнее
поговорить у меня.
     Он  развернулся  и направился  сквозь  зал.  Маллен  поспешил  за  ним,
стараясь успевать  до того, как  потные  спины  и бока боксеров, почтительно
раздвигаемые перед индейцем, не сомкнутся за ним вновь.
     Офис Игла был столь  же мал, как  и познания  Маллена  в боксе. Комната
быстро стала бы захламленной, имей ее хозяин привычку подолгу в ней бывать.
     -- Мы не отвлечем вас  надолго, --  любезно  пояснил Маллен, всем своим
видом ясно показывая обратное.
     Игл что-то буркнул, и инспектор не понял, был  ли то сленг или какое-то
индейское слово.  Дверь  позади полицейских  тихо скрипнула,  голова Маллена
повернулась, подобно напряженной змее.
     --  Все в  порядке,  Игл?  --  огромный  негр  со  щеточкой черных усов
комплекцией мало уступал хозяину каморки.
     -- Все в порядке,  Гас, -- голос  Игла был флегматичен.  -- Занимайся с
ребятами. Господа из полиции пришли поговорить со мной о Юджине. Ты понял?
     -- Да, Игл, я прослежу за парнями.
     Голова  негра   скрылась,  владелец  спортзала  указал   на   несколько
расшатанных стульев, грудой столпившихся в  углу комнаты. Ни один  из них не
приходился братом кому-нибудь из своих спутников.
     --  Когда  вы  видели мистера  Данби  в последний раз, мистер  Игл?  --
инспектор Маллен  закинул ногу  за ногу. Краешком глаза  он видел,  как Леон
достает блокнот и готовится записывать.
     -- Юджин тренируется у нас, -- губы Игла скривились. -- Ваши ребята уже
приходили сюда и расспрашивали о нем дней десять назад.
     -- Вы  правы, мистер  Игл, -- глаза  Маллена,  подобно  двум  маленьким
буравчикам, пытались вскрыть собеседника. -- Но сейчас мы задаем эти вопросы
снова. Знаете, наша работа...
     Возможно,  в уголке  глаз  Игла  появилась слегка  заметная  усмешка. А
может, инспектор Маллен просто был готов увидеть ее там. Его ноги пружинисто
распрямились и подняли со стула.
     -- Скорее, Леон, -- крикнул он. -- Данби где-то здесь.
     Сержант поднял глаза от блокнота, в его правой руке была зажата ручка.
     -- Но шеф, -- вместе с его голосом до Маллена доносился скрип шариков и
шестеренок, медленно проворачивавшихся в мозгу Леона.
     -- Этот тип не мог знать, зачем мы сюда пришли, -- Маллен старался быть
спокойным.  Как ему хотелось выскочить  сейчас из  этого маленького  душного
кабинетика и обшарить сверху до  низу  этот бардак. -- Данби где-то здесь, а
тот, второй, предупредил его. Звони в участок.
     Хозяин спортзала  прислонился к стене  и молча смотрел на инспектора. В
глазах Леона мигнуло запоздалое понимание, он вскочил  с места и  подбежал к
стоявшему  на столе Игла телефону.  Инспектор  Маллен  выбежал  из  офиса  и
остановился.
     Куда мог  пойти Данби?  Наверняка он не вышел через главную дверь,  так
как не знал, остались ли в машине другие полицейские. Значит, черный ход.
     Инспектор сбежал в зал, на ходу вытаскивая удостоверение.
     -- Отдел по расследованию убийств, --  громко и  отчетливо произнес он.
-- Всем оставаться на своих местах. Где здесь задняя дверь?
     Юджин Данби  бежал  по  узкому проходу между двумя  домами.  Он  тяжело
дышал,   грудная  клетка  тяжело   вздымалась  и   опускалась,   безжалостно
раздавливая сердце. Он устал. Слишком много времени провел он в этот день на
ринге. Но он должен был это сделать, ему хотелось успокоиться.
     До конца прохода еще  так далеко.  Здания слишком  большие. Он  как раз
находился  в душе, когда Гас вбежал к нему и предупредил об опасности. Данби
знал, почему  полицейские  разыскивают его.  Понимал он и  то, что не  может
позволить себе попасться.
     Пробраться  через  зал,  наполненный  людьми,  каждый  из  которых  мог
переломить его,  как  спичку,  не было легко для  инспектора Маллена,  но он
потом так никогда и не признался себе в этом. Никто не становился  у него на
пути, не пытался задержать или толкнуть плечом. Но их было около двадцати, и
для каждого Юджин Данби был другом.
     Данби  хорошо знал этот район.  Он здесь вырос. Через  несколько  минут
сюда с®едутся все патрульные машины, которые находятся поблизости.
     -- Сматывайся  как можно дальше, не  пытайся спрятаться, --  сказал ему
Гас, пока он одевался.
     И  именно  так  он  и  намеревался  поступить. Правда,  этот  путь  был
неудобным, зато самым коротким. Он уже почти добежал до конца прохода.
     Когда инспектор Маллен распахнул дверь, ведущую на задний  двор, он  на
секунду остановился, озадаченный царившей снаружи темнотой. Потом  он понял,
что попал в щель между домами.  Маллен вынул из кобуры пистолет и передернул
затвор. Резкий металлический щелчок. Точно такой же раздался в тот момент  в
голове инспектора Маллена. Он не заметил,  как привычная улыбка растворилась
на его лице. Теперь он был готов убивать. Потом он вышел.
     Маллен увидел Данби сразу. Где-то  далеко маленькая приземистая фигурка
боксера подтягивалась на руках, забираясь на высокий забор.
     Инспектор Маллен вскинул  пистолет и выстрелил. Он знал, что должен был
дать два предупредительных в  воздух.  Но перед  ним был опасный преступник,
угрожавший жизни людей  и  уже чуть не  убивший одного. А теперь он  пытался
сбежать.
     Юджин Данби не сразу понял, почему его  правая  рука сорвалась.  Пальцы
левой кисти продолжали крепко  сжимать  неровный край  забора,  носки сбитых
кроссовок  терлись о  шершавые  доски.  Он  попытался  подтянуться  и  вновь
зацепиться обеими руками. Только тогда Данби почувствовал боль.
     Инспектор  Маллен  выстрелил во  второй раз.  Его отделяло  от  боксера
достаточное расстояние, но он всегда хорошо стрелял.
     Пуля утонула в  дереве в нескольких дюймах от  плеча  Данби. И тогда он
разжал пальцы.
     Он не  знал, сколько человек находится  сзади него. Не мог  он  строить
догадок и о том, намереваются ли они арестовать  его  или просто пристрелят.
Но острая  интуиция, не раз помогавшая боксеру в жестоких  поединках, сейчас
властно приказала ему лечь на ринг.
     Инспектор Маллен опустил пистолет и посмотрел на  распростертое вдалеке
тело Данби.  Он  был уверен, что боксер жив. Длинные ноги инспектора  начали
медленно   приближать  его  к  свернувшейся  мешком  фигуре   преследуемого.
Указательный палец правой руки чутко караулил спусковой крючок.
     Данби сильно расшибся о землю, так как не привык пружинить при падении.
Боль, которая  сотрясла его тело,  помогла ему.  Юджин Данби привык получать
удары справа и слева, в голову и по корпусу. Это делало его сильнее.
     Силуэт Маллена замер  в  нескольких шагах от  тела  боксера. Свет бил в
полузакрытые глаза Данби, просачиваясь откуда-то с самой вершины неба. Он не
видел лица своего преследователя.
     -- Встать, -- резко приказал Маллен и вскинул пистолет. -- Встать.
     Один, два, три ... В этом матче он выиграет, если ему засчитают нокаут.
Тело Юджина Данби не шевелилось. Боль в руке начинала медленно утихать. Рана
была не особенно серьезной.
     Привычная  улыбка  исподволь  расцветала на лице Маллена. Он сделал еще
шаг, все еще заставляя свое оружие смотреть на поверженного человека.
     Данби не шевелился.
     -- Встать, -- вновь приказал Маллен.
     Наклонись ко мне.  Посмотри,  жив  ли  я.  Может,  ты убил  меня  своей
последней пулей. Проверь это. Наклонись ко мне.
     Черный силуэт инспектора продолжал нависать над Данби.
     --  Я  знаю, что ты притворяешься, -- голос, доносящийся сверху, звучит
так уверенно. Когда в детстве отец водил его в церковь, Юджину казалось, что
именно так должен звучать голос бога.
     -- Ты  притворяешься,  --  колени  инспектора Маллена  начали  медленно
сгибаться, пистолет в правой руке качнулся. -- Я это вижу.
     Если  бы сержант Леон имел в своем  распоряжении побольше времени,  он,
возможно,  рассказал  бы  своему  патрону о том, что  Юджин Данби  -- левша.
Сверкающий шар мироздания обрушился  на  челюсть инспектора  Маллена, и алое
солнце взошло на багровые небеса.
     Его пальцы разжались, пистолет глухо звякнул об разбитый асфальт.
     Юджин Данби  не  предполагал,  что  подниматься  будет  так больно. Его
преследователь  распростерся  перед  ним,  глаза  закрыты,  а  крупные  зубы
оскалены  в хищной  гримасе.  Данби сделал  несколько  шагов и  споткнулся о
неловко разбросанные ноги инспектора. Потом он наклонился и поднял пистолет.
     Безразличная сталь все еще хранила  в себе тепло нескольких  выстрелов.
Когда  короткие крепкие  пальцы боксера сжали ее, он почувствовал, как сила,
даваемая человеку оружием, медленно перетекает в него.
     Распрямиться тоже было больно, но уже не настолько.
     Данби  разбежался, подпрыгнул и плавно взлетел на стену. Когда его ноги
обхватили забор, он глухо застонал, и этот стон перешел в рык. Его тело было
пропитано болью, как  губка бывает наполнена мыльной пеной. Данби  посмотрел
вниз и понял, что ему снова будет больно.
     Он прыгнул вниз в тот самый момент, когда сержант Леон растворил заднюю
дверь.
     Потребовалось  всего несколько  минут, чтобы связаться с  управлением и
вызвать  патрульные  машины.  Еще  минута  ушла на  то, чтобы  узнать,  куда
направился инспектор.
     Леон опоздал.
     Когда, бестолково помотав  головой  в разные стороны, он  увидел  вдали
неподвижное тело инспектора Маллена, мысль о преследовании плавко растаяла в
его мозгу.
     -- Инспектор, -- крикнул он и побежал.
     Мимо Юджина Данби проехали две  патрульные машины.  Оба раза он успевал
спрятаться. Пистолет  глухо  бился  в  кармане  брюк  и  больше  не придавал
уверенности.
     Должно было пройти время, чтобы Данби смог осознать свои чувства.
     Привычный для него мир -- мир ринга, ставок на победу и резких выкриков
рефери  --  все  это  вдруг оказалось далеко-далеко, где-то там,  откуда,  с
вершины небес, на боксера падал солнечный свет.
     Юджин Данби боялся.

        5

     Кора  Хантли  была  не единственной,  кто располагал знакомствами среди
беспокойного братства судебных клерков. Провисев на телефоне минут  десять и
уже начиная уподобляться взбесившемуся компьютеру, я,  наконец, смог узнать,
что  заместитель  окружного  прокурора  не   намеревается  приводить   своих
свидетелей на слушание о выпуске Кларенса Картера под залог.
     Само собой, делать им там в  любом случае было нечего,  но у служителей
правосудия головы  работают  не  как у  всех остальных  людей, и прокуратура
вполне могла  попытаться оказать на семью Картеров психологическое давление.
Однако, раз  этого не произошло,  представлялся удобный случай потолковать с
этими свидетелями.
     Я как раз записывал их имена  и адрес на лист блокнота, когда в комнату
вошла  Франсуаз.  Невнятно   протрубив  в  трубку  слова   благодарности,  я
повернулся к ней.
     -- Алан  Перкинс  и Феникс Джордан, --  сообщил  я. -- Вторая,  похоже,
женщина. Интересно, чем там  они занимались, ночью  у  морского берега? Если
дело дойдет до  процесса, стоит сделать  на  этом  акцент  при  перекрестном
допросе. Присяжные страсть как любят пикантные подробности, и чем больше  их
всплывает  на  слушании,  тем  придирчивее  они относятся  к  засветившемуся
свидетелю. Став членами жюри, люди обычно превращаются в ханжей.
     Франсуаз  наклонилась  надо  мной,  протягивая руку  за  блокнотом.  Ее
длинные каштановые волосы коснулись моего лица, я слегка отстранился.
     -- Я всегда удивлялась тому, -- сказала она, внимательно изучая бумагу,
-- каким образом ты мыслишь. В любой  ситуации ты можешь отыскать что-нибудь
пошлое, а насмаковавшись этим, всегда найдешь повод обличить пару пороков.
     Она закончила разглядывать запись,  и, убедившись, что я смог правильно
прочесть написанные мною  же  имена,  аккуратно вырвала листок, сложила  его
вдвое и положила в  боковой карман. Очевидно, она не слишком  доверяла  моей
способности  ориентироваться в  городе и  готовилась в случае  необходимости
спасти положение.
     Однако  я  справился   блестяще  и  даже  не  заблудился  в  даунтауне.
Незадачливые мошенники, которыми я считал Алана и Феникс, занимали небольшую
квартирку в доме  с меблированными  комнатами. Его фасад был очень обшарпан,
будто стада слонов по воскресеньям приходили к нему почесать себе бока. Меня
не посетило желание посмотреть на то, как дом выглядел сзади.
     Когда я припарковал  машину и  попытался вылезти из нее, Франсуаз взяла
меня за руку и удержала.
     -- Если эта Феникс на самом  деле хорошенькая  девчушка,  -- решительно
сказала она, -- не  вздумай пожалеть ее и броситься  спасать. Хотя ты и твой
друг-блондинчик   посмеиваетесь  над  романтическими  словами  о  рыцаре   в
сверкающих  доспехах, уж я-то хорошо знаю, что в глубине души каждый мужчина
готов очертя голову броситься на помощь любой смазливенькой мордашке.
     -- Раз ты не доверяешь мне, можешь идти туда сама, -- хмуро возразил я.
-- А, если ты  забыла продлить страховку на  машину,  и  по возвращении,  мы
увидим здесь только  корпус  и пару парней,  уволакивающих заднее колесо, --
вот тогда мы с тобой поговорим.
     Моя партнерша  продолжала  бурчать что-то  о  женщинах-убийцах, которых
оправдывали мужчины-присяжные только потому, что те заголяли грудь и вовремя
перекладывали ножки, но я слушал ее вполуха. Мое внимание  привлекала улица,
вернее,  те типы, что  по  ней ползали.  Это  была не самая лучшая из  наших
машин, но ведь и за нее заплачены деньги.
     Поэтому я слегка задержался, бросая злобные взгляды направо и налево, и
подниматься по  лестнице  мне пришлось следом за Франсуаз. Лифт, разумеется,
не работал -- очевидно, владелец  здания прочел  в  образовательном  журнале
статью о том, что хождение по  лестнице полезно для здоровья. Эти  владельцы
недвижимости так заботятся о с®емщиках.
     Лестница была узкая  и  пропахла  чем-то,  что  мой  нос  никак  не мог
определить. Я отдал ему  приказ разобраться  в  этом  вопросе, но после пары
вдохов  он решительно отверг мои  требования,  и мне пришлось  смирить  свои
любопытство.
     Пока мы поднимались вверх по семи  пролетам -- а Франсуаз передвигалась
весьма неспешно -- у меня  было только  два занятия. Сперва  я  подумал, что
жизнь в таком доме может подвигнуть человека не только  на лжесвидетельство,
но  и  на  кое-что гораздо  более страшное,  -- например,  кражу  арахиса  в
супермаркете.
     Я собирался развить эту идею, но оборвал  себя на мысли,  что уже начал
оправдывать  Феникс, еще  не  зная,  на  самом  ли  деле  у  нее хорошенькая
мордашка. А если это злобная карга или  толстая стеллерова  корова?  Поэтому
мне  пришлось  сосредоточиться на энергично  поворачивающимся  впереди  меня
ягодицам  моей  спутницы,  и,  надо  сказать, это  несколько скрасило тяготы
восхождения.
     Когда  мы прибыли на  место, Франсуаз  еще раз  сверилась с бумажкой  и
принялась трезвонить  в дверь, а я  пожалел о том, что не  захватил  с собой
флага Соединенных Штатов. Я мог бы водрузить его  прямо на лестничной клетке
и  считать  себя  геройским  альпинистом.  За  неимением лучшего,  я  просто
отдышался.
     Дверь открылась, и маленькие  злобные глазки поверх маленьких же усиков
заморгали в нашу сторону. Мне пришло в голову, что в подобных домах тараканы
вырастают и  до больших размеров, но существо  заговорило, и я признал в нем
Перкинса.
     Когда  вы  имеете дело  со  свидетелями противной  стороны,  надо  быть
чрезвычайно осторожными,  ибо это чревато. Судьи терпеть не  могут, когда на
досужих болтунов, которые  рвутся к присяге, предварительно даже посмотрят в
бинокль  из  пролетающего  над  городом  вертолета.  Я  хорошо  это знал  по
некоторым делам, которые Франсуаз вела в качестве адвоката, а я был у нее на
побегушках. Однако, как я надеялся, в  данном случае все обстояло иначе.  Мы
выступали не как юристы, а свидетели нагло лгали.
     -- Что вам  надо?  -- недружелюбно спросил таракан.  Никогда не слышал,
чтобы эти  твари разговаривали  между  собой, но они  наверняка  делают  это
именно такими голосами.
     --  Мы   могли  бы  поговорить?  --  голос  Франсуаз  стал  глубоким  и
чувственным --  совсем не таким, как  вечность назад, когда мы находились  у
подножия этого многоквартирного  Эвереста. Не подумайте, что  она собиралась
охмурить этого красавчика -- просто она хотела войти.
     -- Я, а, -- пискнул таракан.
     Франсуаз  двинулась  вперед  и  чуть  не расплющила его  по стене своим
бюстом.  Ничем  подобным я  похвастаться  не мог,  поэтому просто  улыбнулся
Перкинсу, проходя мимо.
     -- Кто  это, Эл? -- нежный девичий голосок раздался из глубины комнаты,
и нам предстала Феникс Джордан.
     Смазливая  мордашка  у   нее  точно  имелась,  и  этим  дело  вовсе  не
ограничивалось.  Ее цвета светлой пшеницы волосы были бы  прекрасны, если бы
она их  помыла. В голубых доверчивых глазах лучилась невинность, которую так
любят  присяжные. Не  знаю, чем уж  она занималась до  нашего прихода, и  не
стану делать  никаких предположений, иначе Франсуаз опять получит  почву для
своих  обвинений,  однако на юной мошеннице не  было ничего, кроме короткого
толстого халатика, который она как раз запахивала. Ее груди  были небольшими
и  довольно  красивыми, а обнаженные ножки  округлы как раз в той степени, в
к