н, что это я приехал из
далекой  маленькой  страны  в Юго-Восточной Азии,  чтобы вернуть  на  родину
священные  реликвии   своего  народа,   увезенные   когда-то   американскими
завоевателями. Что  это  я рискую  ежеминутно собственной жизнью, находясь в
городе, где  каждый человек -- мне  враг, и  все  ради того, чтобы выполнить
миссию, которую я считаю священной.
     Что  это  я,  спрятавшись  на  крыше  заброшенного  гаража  на  окраине
Лос-Анджелеса, выстрелом в голову убил Роберта Картера на глазах у его брата
и двух полицейских.
     И ощущая себя доктором Бано, я понимал, что он ощущает сейчас.
     Я выполнил  то, за чем был  послан в это враждебную  страну.  Священные
реликвии  у  меня,  и теперь  необходимо как  можно скорее доставить  их  на
родину. Другой  бы на его  месте  затаился,  ушел глубоко  на дно, возможно,
уехал   вглубь   страны,   чтобы   раствориться   где-нибудь   в   одном  из
сельскохозяйственных штатов,  в  которых  можно искать  человека месяцами  и
годами, и никогда не найти его.
     Это  было бы разумно,  это  было  бы безопасно, так поступил  бы  любой
преступник на месте доктора Бано.
     Но доктор Бано не был преступником.
     Он был подвижником.
     Ради своей великой идеи он был готов убивать снова и снова, и ради нее,
не  задумываясь,  мог  умереть  сам.  Вернуть  в свою  страну, своему народу
священные реликвии,  принадлежавшие ему  веками, -- вот что было главным для
меня, Бано.
     Поэтому я покину эту страну прямо сегодня.
     И у меня есть только один способ сделать это. Способ сложный,  довольно
рискованный -- зато абсолютно беспроигрышный, в случае, если я правильно все
сделаю.
     Я  был доктором Бано, и я  знал, что мне необходимо предпринять. И мне,
Майклу Амбрустеру, тоже оставалось только одно -- оказаться на том  же месте
и в то же время,  что  и  доктор Бано,  и встретиться с ним  как раз  в  тот
момент, когда он почувствует себя в безопасности.
     Срок еще не наступил -- и я ждал.
     Мы оба ждали.
     -- Я просил сделать мне массаж, -- недовольно пробурчал я.

        19

     Вряд ли это было самым подходящим временем -- но почему бы и нет.
     Мучнисто-белое  лицо Патрисии  Огден находилось прямо передо  мной.  Ее
бесформенный рот кривился в чем-то среднем между улыбкой  человека, который,
наконец выиграл  в лотерею после того,  как тридцать восемь  лет два раза  в
неделю покупал  по два билета,  и  судорогой престарелой  девственницы в  то
мгновение, когда выяснилось, что единственный представитель  мужского  пола,
согласившийся лечь с ней в постель, оказался импотентом.
     Почему-то мне казалось, что Патрисии Огден знакомы оба этих ощущения.
     На уважаемом члене адвокатской  коллегии  был надет  немыслимого покроя
светло-зеленый костюм.  Очевидно,  Патрисия  Огден  была  уверена,  что  это
одеяние подчеркивает достоинства ее фигуры.
     -- Ваш клиент не сможет больше отсиживаться за стенами своего особняка,
-- в голосе  адвокатессы не  было ни  сочувствия к моей, явно  написанной на
мужественном лице,  усталости, ни уважение, какое  люди ее положения  обычно
испытывают к владельцам особняков.
     Эта фраза означала,  что с  момента нашего прошлого  разговора  ее,  по
крайней мере, трижды не пускали на порог Картеров.
     Патрисия Огден поставила меня перед трудным выбором.
     С одной стороны, вот уже на протяжении четверти часа я довольно успешно
отбивался  от  всех  окружающих,  которые требовали  от  меня немедленных  и
решительных действий. Однако придя к выводу, что доктор Бано будет совершать
подготовительные маневры на протяжении, по крайней мере, семидесяти минут, я
решил не тратить время на бесполезную возню.
     Я знал, что мне еще предстоит  сделать очень многое, в том числе думать
за всех окружающих.
     Но  нет -- весь  Лос-Анджелес как сговорился вырвать меня  из  кресла и
заставить  работать. Вот  и  Патрисия Огден  --  стала  передо мной,  широко
расставив куцые ноги и сжимая в руках темно-синюю, ядовитого цвета, папку.
     До знакомства с Патрисией  я и подумать не мог, что у каждого из цветов
есть свой ядовитый оттенок.
     В конце концов, -- почему бы нет? Если эта дамочка  так жаждет получить
по  носу бейсбольной  битой,  -- может  быть,  лучше сразу  доставить ей это
удовольствие?
     Я  сверился  с  часами и удостоверился, что  у  меня  есть  еще полчаса
времени  для того,  чтобы раз  и  навсегда решить  все проблемы, отягощавшие
белокурую  головку  Патрисии  Огден,  и без  того не  отличавшуюся  большими
размерами.
     И все  же это  было не вовремя. Мне хотелось еще раз  обдумать все, что
мне было  известно о  человеке по  имени Бано и прикинуть, не совершил ли  я
каких-нибудь ошибок в своих расчетах.
     -- Я  не занимаюсь продажей  отмычек, -- хмуро ответил  я. -- Если  вам
необходим  совет  квалифицированного  взломщика, чтобы  проникнуть в  имение
Картеров, я могу дать вам несколько адресов.
     Маленький  рот  Патрисии  с  пухлыми,  нездорового  цвета  губами  чуть
приоткрылся, но я опередил ее.
     -- Только не сегодня, советница, прошу вас... На этой неделе  я слишком
занят. Я составляю аналитическую статью для одного журнала, который издают в
Сан-Франциско.  На  тему  изнасилований.  Кстати,  мисс   Огден,  когда  вас
насиловали в последний раз?
     -- Я давно знакома с вашим плоским чувством юмора, мистер Амбрустер, --
холодно отчеканила моя собеседница. -- И я не намерена...
     -- Простите, простите, -- я  замахал руками. --  Простите  великодушно,
мисс Огден, я совсем замотался --  голова не работает. Я вас оскорбил. Итак,
когда вы в последний раз кого-нибудь насиловали?
     --  Если советница Дюпон не в состоянии принять меня сейчас, -- ледяным
голосом произнесла Патрисия, -- вы можете просто сказать мне  об этом. Тогда
я прийду позже, и...
     -- Ни в  коем случае,  мисс Огден!  --  я вновь замахал руками.  -- Как
можно заставлять мотаться  по  всему городу женщину,  ноги которой для этого
совсем не приспособлены. Мисс Дюпон сейчас придет.
     Пару секунд моей собеседнице страшно  хотелось спросить, а для чего, по
моему  мнению,  приспособлены  ее  ноги, но  сделать  это, она  все-таки  не
решилась. Очевидно, ей не хотелось услышать ответ.
     В кабинете появилась Гарда, плотно затянутая  в строгий деловой костюм,
который  трещал  на ней по всем  швам.  Она  уверена,  что именно так должны
одеваться высококвалифицированные секретарши.
     Между  женщинами  произошел  мгновенный обмен презрительными взглядами,
выражавшими отношение обладательницы  крупных форм к той, что была  обделана
на это счет природой -- и наоборот.
     --  Мисс Дюпон сейчас будет, мистер Амбрустер,  --  подчеркнуто сухим и
деловым тоном произнесла Гарда. -- Она успокаивает мистера Картера.
     Полно,  уже не случилось  ли  со стариком  удара  после  моего спешного
выхода из комнаты? Хорошо то, что он все еще здесь, это упрощает дело.
     -- Пошли кого-нибудь  за миссис Шелл, -- попросил я. --  Она  нужна мне
как   можно   быстрее.  Насколько  мне  известно,  отель,   в   котором  она
остановилась,  находится недалеко,  так что  пусть поторопятся. А вас, --  я
лучезарно  улыбнулся Патрисии Огден, -- я попрошу немного подождать. Мне еще
нужно сделать несколько важных звонков.
     Это действительно  были важные звонки -- и уж  они были гораздо важнее,
чем вправлять мозги этой общипанной курице.
     -- Соедините меня с Аделлой Сью, -- сказал я.
     Несколько  гудков, молчание. На лице Патрисии  Огден без особого  труда
можно было прочесть неодобрение и даже некоторую брезгливость.
     Несколько раз ей уже приходилось сталкиваться с Аделлой Сью.
     В комнату вошла Франсуаз и  осуждающе посмотрела на меня. Она явно была
недовольна тем, как я обходился с нашим престарелым клиентом. Коротко кивнув
Патрисии Огден, она подошла к столу и села на его край, после чего принялась
покачивать ногами.
     Патрисию Огден это всегда бесит.
     -- Я сожалею, но мисс Сью в настоящий момент нет в городе... Что я могу
передать?
     А  вот это уже проблема.  Мне  нужно,  чтобы именно  сейчас Аделла  Сью
сидела как можно ближе ко мне и преданно смотрела на меня  своими маленькими
глазенками. И я даже был готов вынести запах ее жевательной резинки.
     -- Она по-прежнему собирается вернуться часам к пяти? -- уточняю я.
     -- Да... Так это вы звонили сегодня утром?  Если вы оставите свой номер
телефона...
     Придется попросить  Дона, чтобы  один  из  его людей встретил  Аделлу в
аэропорту. Как не вовремя она вылетела в Солт-Лейк-Сити.
     У нее  и  толстого Стивена, конечно, есть свои  дела, но мне  очень  не
хотелось, чтобы  мой тщательно продуманный  план полетел в тар-тарары только
из-за того, что Аделлы Сью сегодня нет в городе.
     Неужели придется обращаться к самому толстяку? Это было бы скверно.
     Тем временем Патрисия Огден начала говорить, и  я пожалел, что не успел
ретироваться.
     -- Вы  не  можете  не  понимать,  советница,  --  напористо  произнесла
адвокатесса, -- что у  вашего клиента  нет никаких шансов  выиграть  дело  в
суде. Ни один судья в мире не вынесет решение в пользу убийцы.
     Тонкий  голос Патрисии Огден  не был  создан для произнесения  подобных
речей  и  неприятно резал уши. Франсуаз  продолжала  покачиваться,  сидя  на
краешке стола, и казалось, что слова ее собеседницы ни мало ее не трогают.
     -- Патрик привезет миссис Шелл через десять минут, мистер Амбрустер, --
это была Гарда. -- Принести вам чай или кофе?
     Разумеется, она отлично знает, что я ненавижу тянуть из маленькой чашки
обжигающую  темноватую  муть,  но  всегда  считает своим  долгом  предложить
что-либо подобное, когда в кабинете находятся посторонние.
     Гарда  уверена,  что  ее  главная  обязанность --  поддерживать  реноме
конторы.
     -- Звонили господин Маллен, а также Дон Мартин. Они проверяют несколько
версий, но не думают, чтобы это к чему бы  то ни было привело.  Какие-нибудь
распоряжения, мистер Амбрустер?
     Наверняка  сочетание "к  чему  бы  то  ни было" произнес Дон,  а  Гарда
старательно ее повторила. В ее лексиконе нет подобных выражений.
     Я  рассеянно  кивнул  Гарде,  Патрисия  Огден  воспользовалась паузой в
разговоре, чтобы продолжить свою речь.
     -- Молодой повеса развращает невинную юную девушку, соблазняя ее своими
деньгами. Он  снимает для  нее дорогое  бунгало,  покупает  красивую одежду,
украшения.  Приглашает  на  распутные  вечеринки,  которые   устраивают  его
приятели --  такие  же  бесстыжие  и бессовестные  люди, как  он.  Можно  ли
упрекать юное, невинное существо,  что  оно невольно поддалось  агрессивному
напору этого человека?
     Я полузакрыл глаза и представил себе, что Патрисия Огден произносит эту
речь в зале суда.
     Моему взору тут же предстал благостного вида пожилой судья,  с висками,
которые  давно посеребрила  седина. Еще у него должны  быть  очки и  лысина.
Слушая слова адвокатессы, он стал бы сокрушенно вздыхать  и вертеть карандаш
в пальцах.
     --  День за днем, неделя за неделей погружалась бедная девушка в пучину
порочной жизни. Золотая молодежь, отпрыски богатых родителей -- они привыкли
прожигать свою  жизнь  в развлечениях,  безудержном  сексе,  алкоголе,  даже
наркотиках. Для таких людей, как  Кларенс Картер, имеют значение  только они
сами  да  те удовольствия,  которые может предложить им жизнь.  Что для  них
юная, наивная девушка, ее судьба, ее мечты?
     В  этом месте  пожилой судья  невольно  покачал бы  головой  и испустил
тяжелый вздох. Я поймал себя на том, что невольно пытаюсь прикинуть, сколько
любовников могло быть у  Мериен Шелл, а также, сколько клиентов проходило за
год через ее постель. Эти мысли мне не понравились, и я вновь перевел взгляд
на Патрисию Огден.
     -- Бедная, несчастная мать,  которая всю жизнь отдала  своей  дочери. С
самого рождения пыталась привить Мериен моральные принципы. Она мечтала, что
ее дочь вырастет, получит хорошее образование и найдет интересную работу.
     Считала  ли Патрисия Огден ремесло проститутки интересным? Пожалуй,  да
-- ведь она почти ничего об этом не знала.
     -- Но жестокий мир, жестокие люди разрушили эти  мечты. У Лаванды  Шелл
не  было  денег,  чтобы отправить дочь учиться в университет. Поэтому Мериен
пришлось  работать -- работать  тяжело, не зная  усталости. До  знакомства с
Кларенсом  Картером в ее жизни  было мало радостей.  Кто  посмеет  упрекнуть
девушку за ее наивность. Полная развлечений жизнь богатых соблазнила ее.
     Значит, миссис Шелл звали Лавандой. Какой кошмар.
     А ведь раньше я даже не задумывался об ее имени.
     --  Несчастная мать ничего не знала о  судьбе своей дочери. В  письмах,
которые  Мериен  посылала ей, говорилось о  прекрасном,  благородном  юноше,
которого  она  встретила в Лос-Анджелесе.  Девушка писала, что они  полюбили
друг друга и собираются пожениться.
     Интересно, кого имела в виду Мериен Шелл, когда усердно водила кончиком
авторучки по листку, вынутому из пачки дешевой бумаги? Я никогда не видел ее
почерка, но почему-то  мне казалось, что он должен быть округлым, аккуратным
и старательным. Шла речь о Кларенсе Картере или о Юджине Данби?
     Да и были ли на самом деле эти письма.
     -- Мериен не обманывала свою мать. Нет! Она была на это не способна. Но
жизнь представлялась ей в розовом свете. Она не видела, каков истинный облик
людей, которые ее окружали. Она ведь была так наивна, так молода.
     Здесь пожилой судья, по идее, должен насупиться и плотно сжать карандаш
пальцами.  А среди  присяжных  будет  сидеть  толстая  матрона  --  ее  лицо
раскраснеется  от  негодования,  рот  приоткроется,  а жирные  телеса начнут
колыхаться.
     Она уже будет готова вынести приговор.
     --  Но  Мериен  ошибалась.  Кларенс  Картер  не  был ни  прекрасным, ни
благородным.   Единственное,   что   было   ему   нужно  --   это   телесное
удовлетворение.
     Произнеся эти слова, Патрисия Огден  развернулась и  обвиняюще  тыкнула
пальцем в сторону книжного шкафа.
     Телесное удовлетворение! Надо же выдумать такой оборот...
     Патрисия Огден меня утомляла.
     --  Горе  матери,  --  голос адвокатессы  поднялся на  октаву, а  потом
сорвался на шепот. -- Никто из нас не  сможет представить себе, что испытала
Лаванда Шелл в тот ужасный момент, когда ей сообщили, что ее дочь мертва.
     Не  стоит   думать,  что   Патрисия  Огден  --  идиотка  или  же  любит
повыставляться, особенно  передо мной. В эти  минуты  она  произносила перед
нами  пламенный монолог защитницы вдов  и сирот  -- но вовсе не затем, чтобы
попрактиковаться или выбить из нас скупую слезу.
     Патрисии Огден не хотелось затягивать дело.
     Беда состояла  в том, что миссис Шелл была бедна. Именно поэтому она не
могла позволить  себе  платить  баснословные  гонорары, к  которым  привыкли
адвокаты  такого  уровня,  как  Патрисия Огден  или  Франсуаз. Но  с  другой
стороны,   наша  посетительница  не  могла   позволить  себя  отказаться  от
возможности вытрясти из крупного банкира пару миллионов.
     Патрисия Огден никогда не была особенно  умна, но этот свой  недостаток
она с лихвой компенсировала хваткой, хитростью и упертостью.
     Затягивать дело не было ей  на руку. Вот  если бы миссис Шелл сама была
миллионершей,  Патрисия Огден сделал  бы все,  что только подсказывали бы ей
хлопья сахарной ваты в черепной коробке -- лишь бы подольше продлить процесс
и вытягивать из своей клиентки одну тысячу долларов за другой. Обычно именно
так она и делает.
     Но ситуация  была  радикально иной,  и чем дольше длилось бы дело,  тем
меньше  шуршащих  зеленых  долларов   приходилось  бы  на  единицу  времени,
потраченного адвокатессой на их получение. А Патрисия Огден умела считать --
по крайней мере, она могла пользоваться карманным калькулятором.
     В  то же  время Джейсон Картер  мог позволить  себе выбросить  сумму, в
десять раз большую той, что требовали от него разгневанные дамы  -- лишь  бы
не создавать  прецедент  и  сохранить  репутацию  крепкого,  не поддающегося
шантажу делового человека. И все эти денежки попадали бы в карман Франсуаз.
     А на то,  чтобы  создавать прибыль для  своих  злейших  врагов Патрисия
Огден способна даже меньше, чем на приветливую улыбку.
     --  Ужасная ночь,  проведенная в  самолете...  Сухой,  холодно-вежливый
полицейский, сопровождавший ее  в пути... Белые стены морга... Металлический
шкаф...
     Мне  не нравится Патрисия Огден -- но я  не собираюсь  отрицать, что ее
речь получилась прекрасной.  Наверняка в перерывах между заседаниями пожилой
судья  принимал  бы  валерьянку и  навсегда возненавидел всех представителей
семейства Картер.
     Конечно,  и  Франсуаз умеет  произнести пламенный  монолог, но  к  чему
затевать длинное  разбирательство? Мы же деловые женщины, советница Дюпон...
Вашему  клиенту  вовсе  незачем  долгое  судебное  разбирательство,  в  ходе
которого  каждый день настырные журналисты станут  тщательно вымазывать  его
имя грязью,  доставая бог знает из каких  темных  уголков  все новые и новые
пакостные  подробности частной  жизни членов семейства  Картеров. Каждому из
нас есть что скрывать, мисс Дюпон...
     Мистер Картер -- человек важный;  к чему  доводить  дело до слушания  в
зале суда? Гораздо проще и  удобнее для всех будет прямо сейчас договориться
о сумме компенсации, после чего  моя  клиентка,  означенная  миссис  Лаванда
Шелл,  подпишет  все  необходимые  бумаги  --  уж  вы-то  наверняка  сумеете
позаботиться  об  этом,  мисс  Дюпон  --  и  мы  сможем  навсегда  забыть  о
существовании друг друга...
     Право же, разве это не наилучший вариант...
     И я,  и Франсуаз прекрасно  понимали, какими  мотивами  руководствуется
Патрисия Огден; она понимала, что мы это понимаем, и все были счастливы.
     --  А  ведь  Мериен  Шелл  была  не просто  убита,  -- тонкий,  немного
визгливый голос адвокатессы дрожал от праведного гнева опытной лицемерки. --
Это  было чудовищное,  зверское,  не укладывающееся  в сознании  нормального
человека злодеяние. Мериен Шелл была забита до смерти -- ее били долго, били
сильно, получая противоестественное удовольствие от мук девушки
     Здесь Патрисия Огден придерживалась правды -- Мериен Шелл на самом деле
забили до смерти.  Это была тщательная  и скрупулезная работа, поскольку для
того,  чтобы  вышибить дух из  такой  сильной и здоровой девицы, какой  была
Мериен, необходимо недюжинное терпение и сильное желание сделать именно это.
     Вот  потому  я без  колебаний  пожал  руку  Уесли  Рендаллу, когда  тот
протянул  мне  ее во  второй раз. Я знал, что  на  подобное  убийство он  не
способен.
     Рендалл был мошенником высокого класса, и я сомневался,  пошел ли бы он
вообще когда-нибудь на убийство, желая получить из этого выгоду; в принципе,
я мог  бы  представить  себе, что  он  наводит  на  Мериен  Шелл пистолет --
разумеется,  снабженный глушителем  --  или перерезает  ей горло.  Но забить
девушку до смерти -- нет.
     Уесли Рендалл слишком любил себя, чтобы опускаться до такого.
     Кроме  того, на  теле  Мериен  Шелл  были обнаружены  только  отпечатки
пальцев Кларенса Картера. Досадно, правда.
     --  Напившись пьяным,  Кларенс  Картер грубо  надругался над  девушкой,
которая  любила  его,  которая  ему  верила.  Он  зверски  избил  ее,  потом
изнасиловал,  после  чего продолжал избивать, пока Мериен Шелл не  испустила
последний вздох.
     Да -- именно здесь самое  время пред®явить фотографии. Присяжные  любят
смотреть  фотографии  -- особенно, когда на них  изображена молодая красивая
обнаженная девушка со следами сильных побоев на мертвом теле.
     Ведь  они такие благопристойные люди, эти присяжные. Где еще им удастся
увидеть что-либо подобное.
     Увидеть -- и остаться благопристойными.
     -- Несчастная женщина была убита горем, --  это уже про старушку мисси