- знающая, пьющая, курящая,  прошедшая
фронт баба,  и  потребовала  объяснить, почему она плачет  в  ординаторской.
Выслушав  сбивчивый  Ленин рассказ,  она  молча написала  ей  направление  к
знаменитой в их городе Калинкиной.
     Калинкина была представителем старинного русского рода повитух, ее мать
была  акушеркой, сама Калинкина тоже стала врачем -  геникологом. В  их роду
женщины  рождали,  в  основном, девочек,  которые с  детства помогали  своим
матерям облегчать муки рожениц и повивать младенцев.
     Калинкина   была  тогда  не  первой   молодости,  но  очень  моложавой,
жизнерадостной  женщиной.  Возле  нее  постоянно   были   друзья,   подруги,
малознакомые люди, с которыми она  легко сходилась. Калинкина  приняла  Лену
очень  хорошо, с  энтузиазмом  и рвением она стала соображать, как помочь ей
родить  младенчика.  Интересуясь  всеми  медицинскими новинками,  она решила
опробовать на Лене некоторые новые тогда гормональные препараты.
     Лена оказалась весьма исполнительной и аккуратной пациенткой. Небольшая
надежда  все-таки была, и  она  очень  старалась.  А  когда Калинкина  после
очередного осмотра  сказала: "Лен, ты только  не волнуйся, особо не надейся,
но, по-моему, что-то есть!", они расценили это как общую победу. Правда, обе
врачихи хорошо понимали, что выносить ребенка с детской маткой шансов мало.

     Анатолий  переживал, ликовал, терял надежду и снова  верил. Елену мучил
жестокий токсикоз. Она очень береглась,  ходила  только пешком, не пользуясь
общественным транспортом.  Они теперь  все время  жевали и нюхали халву. Как
ростовский житель,  Толя  раньше  очень  любил халву, но после того, как они
были беременные, он не мог брать халву в рот лет пять.
     Когда  Лене бывало совсем плохо,  она,  намаявшись, старалась  заснуть,
свернувшись калачиком, поверх покрывала на их кровати.  Однажды ей приснился
высокий,  похожий на китайца человек с длинными черными волосами, собранными
в  странный  пучок.  Он, улыбаясь, вглядывался в нее и уважительно кланялся,
как бы говоря, что все будет хорошо. Лена проснулась и сообщила мужу: "Толь,
я  какого-то мужика  желтого видела, он мне улыбался!". Анатолий решил,  что
это верный  знак  того, что родится мальчик. Они  тут же придумали  для него
замечательное  имя -  Санька! Так  звали Толиного  папу. С этого времени все
пошло  как-то  само  собой.  Токсикоз отступил,  аппетит у Лены стал  просто
замечательный. Оставалось просто ждать.

x x x
     Младенец и по подсчетам супругов, и  по подсчетам Калинкиной должен был
родиться в новогоднюю ночь.  Но прошло  три  недели в  бесплодном ожидании и
непрерывных терзаниях родителей. В первые мгновения,  когда  Солнце покинуло
созвездие  Козерога и  встало  в созвездие  Водолея, будущая мама ощутила  и
первые схватки. Родилась крупная, не по-русски красивая девочка.
     В древности астрологов бы очень удивило рождение в такое время девочки,
потому что в этот  час, когда в мир приходили воины, рождались, как правило,
мальчики.
     Девочку назвали Варварой, Варей, Варюшей, Варенькой. Варины родители не
могли наглядеться на рожденное ими дитя. Их совершенно  не  смущали  длинные
черные  жесткие волосы,  желтый оттенок кожи и монголоидный разрез  узеньких
глазенок, которыми она с любовью на них взирала. Именно о такой дочке  они и
мечтали! Все  эти странности ее внешнего  вида вполне научно были  объяснены
педиатром  роддома, как детская  желтуха.  Этой  желтухой  Варя  болела  еще
месяцев  до  десяти.  После   чего   ее  облик   стал  разительно  меняться,
сглаживаться и приобретать ярко выраженные отцовские черты.
     А  спустя  год  после того,  как родилась Варя, умерла ее  вторая  мама
Калинкина.  Она  отходила  мучительной  смертью на  последней  стадии  рака.
Десница Господня обрушилась на энергичную, столькими любимую женщину страшно
и неожиданно. Ее терзал голод, но она  не могла принять пищу из-за опухоли в
пищеводе  и  желудке. Метастазы были уже разнесены по всему ее  организму, и
боли  не  снимали  даже  большие дозы морфия, который  в  кармашках  халатов
таскали ей дочь, внучки и вся медицинская общественность города.
     Глядя огромными глазами в черных полукружьях  век, она с  мукой просила
Бога о смерти и с удивлением спрашивала не столько окружающих, сколько себя,
почему  же  ей, которая помогла стольким людям, выпала такая смерть? Но в то
время,  когда государство уничтожало  тысячами своих граждан, обрекая многие
семьи  на распад и  нищету, а женщин - на безмужнее существование, запретив,
однако, им делать аборты, многим женщинам помогла тогда Калинкина избавиться
от нежелательного потомства,  приняв их грех на  себя.  Она так и не поняла,
как, будучи таким  проницательным  врачевателем  в  чужих  заболеваниях, она
совершенно  не заметила свой  вполне  типичный,  ставший  для  ее карьеры  в
медицине роковым случай.

     О ВАССАЛЬСКОЙ ПРЕДАННОСТИ И НОЧНЫХ ГОРШКАХ ПОВЕЛИТЕЛЕЙ

     Из первых воспоминаний детства Варя вынесла  убеждение, что ее родители
- самые  замечательные люди, которые  очень  любят ее. Поэтому  ей, проявляя
принятую   в  таких  случаях  преданность,  не   следовало  нервировать   их
младенческими  капризами,  а  необходимо  было  как  можно  более  радовать,
украшать  каждый  их  день  своим  существованием.  И поверьте,  не то  было
странно,  что  этот  ребенок   знал,  что  такое   вассальская  преданность,
добровольно отдаваемая как дар,  ведь многие дети  долго  помнят и не  такие
странные вещи, а то, что малышка строго следовала этим принципам.
     Варя не изводила своих родителей  типичными  младенческими  истериками,
она  мирно  спала каждую ночь,  она  не  болела,  развилась четко,  как было
сказано  в  маминой  медицинской   книжке  по  педиатрии.  Маленькая  быстро
освоилась с горшком и совершенно  спокойно переносила одиночество в  детской
никелированной кроватке с панцирной сеткой - гордости Вариных родителей.

x x x
     Как-то папа  Толя взялся  выполнить какую-то  сложную  проектно-сметную
документацию,  он  сидел  с  ней  дома  по  ночам,  что-то  высматривая   на
логарифмической  линейке. Варя, на самом  деле, почти  не спала по ночам, ей
хватало  дневного  сна, а  ночью  она  лежала с закрытыми  глазами  и  очень
скучала.
     Утром она ждала,  когда из-за  толстой  черной трубы встанет солнце,  а
потом  проснется  мама  и  будет  ее кормить.  Поэтому  ей  очень  нравилось
подглядывать   за  папой.  Правда,  после  работы  теперь  папа  возвращался
измотанный,  злой и  почти не вынимал ее из кроватки для  милых родительских
утех. Зато когда  папа сдал свой проект, то  на полученную премию  он  купил
фотоаппарат "Зенит" и все для  печати фотографий! Варина  младенческая жизнь
теперь тщательно  фиксировалась родителями и  помещалась в  виде черно-белых
снимков в огромный плюшевый фотоальбом.

x x x
     Первые проблемы обрушились на ее родителей, когда Варя пошла в садик из
ясель, где  ее  очень  любили  , и  ценили  за  непритязательность, взрослую
рассудительность  и  непоколебимое  спокойствие.  Началась,  принятая  в  те
времена, идеологическая обработка маленького  гражданина, к  которой Варя не
была подготовлена ни Мойдодыром, ни доктором Айболитом.
     В каждой  группе садика был обособленный  ленинский  уголок,  где стоял
бюст  Ленина,  висели  вырезки из  журналов  с его  редкими  фотографиями  и
репродукциями живописных полотен, с изображениями Ильича. Трогать руками эти
предметы детям не разрешалось. Воспитательница с  жаром рассказывала малышам
о замечательной жизни дедушки Ленина и о том, как он любил всех детей.
     На  этих  занятиях Варя  вертелась,  чесалась, задавала всякие  нелепые
вопросы,  за  которые  ее ставили в  угол темной  кладовки. Если она  сидела
далеко от  окна  и не могла  следить за тем,  что  происходит на  улице, она
пялилась на  детей,  не понимая, как Ленин, даже не видя их, мог любить всех
их  скопом.  А может  он  и  любил их  только  потому, что никогда не видел?
Посмотрел бы он на Андрейку,  который ссытся каждый тихий час, или на Аньку,
которая потихоньку жрет свои  сопли,  или на  Машку,  у  которой  каждый раз
находят вшей...
     Варя привыкла раньше слепо следовать воле старших, безоговорочно верить
их каждому слову. Но, слушая Галину Ивановну - рыжую, прыщеватую, измотанную
жизнью женщину, которая не могла, по виду, знать всей истины, Варька впервые
испытала стыд за взрослую ложь.
     Девочке  с  младенчества снились  странные  сны  о  чужой  малопонятной
стране, о сильном желтолицем мужчине в кожаных латах. Варя давно потеряла ту
границу, которая разделяла ее  сны и  реальность. В своих  дневных играх она
продолжала ночные разговоры, с жаром спорила с кем-то, сражалась, подолгу  в
одиночестве размышляла. Желтолицый тянул ее к себе своей житейской историей,
своими мыслями, всей жизнью.
     Так, как знала его по длинным  красочным снам Варя, не помнил и не знал
никто. Варька  многого  не  понимала  в тех снах, в мрачных приключениях,  о
которых ей рассказывал желтолицый,  ей казалось, что она слышит его мысли  и
смотрит на мир его глазами.
     В одном из  снов  она видела  своего  воина во главе свиты, за  которой
бежали  полуголые узкоглазые  ребятишки,  которые  кричали  ему:  "Обезьяна!
Обезьяна!". Как  не молил  желтолицый  Богов  о сыне, детей у него не  было,
поэтому,  смирившись  с прозвищем, которое ему дали дети, он испытывал почти
физическую боль, глядя на  маленьких вертлявых ублюдков. Нет, если не имеешь
сына, к чужим детям будешь испытывать только ненависть!
     Желтолицый тоже с детства грезил властью, он знал, что такое близость к
ней, знал тянущую, никогда не утоляемую жажду собственного величия. И никто,
кроме  Вари,  не  подозревал, что на кровавый захват престола после умершего
владыки  желтолицего  толкнула  детская  мечта.  В  этом   ему  было  трудно
признаться даже себе. Как-то мальчишкой с многочисленными  зеваками он видел
торжественную  процессию,  бережно  доставлявшую  фарфоровый  ночной  сосуд,
вывезенный  для  правителя страны  из-за моря. Тогда-то  он и дал себе зарок
пользоваться только этой чудесной хрупкой посудиной.  К тому, что задумано в
детстве, в те времена шли по чужим головам.
     А  воспитательница  говорила, что  дедушка  Ленин  еще будучи, судя  по
картинке в детской книжке, хорошеньким кудрявым  мальчиком с садовой лейкой,
решил   осчастливить    трудящиеся   массы    земного    шара   руководством
Коммунистической партией и созданием первого в мире  государства  рабочих  и
крестьян. Варя сравнивала эти  Ленинские мечты с близкими и простыми мечтами
человека из снов, что-то было в них не то, не так...
     И  по ребячьей наивности,  из желания лучше понять, то, что ей внушали,
Варька   как-то    на   показательном   занятии,    которое   проводила   их
воспитательница,   спросила  в   присутствии   заведующей  садиком:  "Галина
Ивановна, а что, дедушка Ленин никогда даже не какал?".
     Ее вопрос  повис в  тяжком молчании, дети от страха  перестали колупать
носы,  а няня у двери  замерла с грязной кастрюлей в  руках. Все смотрели на
заведующую, которая, фыркнув, молча вышла из группы.
     Заведующей у них в садике была очень красивая загадочная женщина. Помог
ей на  это место  устроиться  ее любовник  -  крупный  военный начальник  из
Москвы,  с которым она познакомилась в конце войны на оборонном  заводе. Там
она,  детдомовская  сирота,  работала  после  ФЗО.  Она  еще  помнила  своих
родителей  -  молодых  интеллигентных  людей,  канувших  в волнах  последней
предвоенной репрессии. У нее рос такой же, как она, красивый мальчик, совсем
непохожий на своего пожилого отца, обремененного  семьей и  государственными
заботами.
     После злополучного воспитательного часа  Варьку опять наказали. А потом
ее вызвала к себе  заведующая в свой кабинет для проработки. Если  бы она ее
не  вызвала, то  Варя так и стояла  бы в  темноте кладовки, куда  складывали
раскладушки и детские матрасики. Она там и так уже простояла очень долго.
     Девочка  с  любопытством  глядела, как  заведующая  жадно  затягивается
сигаретой у раскрытого  окна. Она обернулась к Варьке и со  смехом спросила:
"Ты что, Варвара, совсем  дура?". На этом ее проработка закончилась, но  она
дала Варе гораздо больше, чем все воспитательные часы вместе взятые.

     Дети  -  самые  жестокие  создания,  особенно,  если   ими  коллективно
руководит,  науськивает неумный взрослый человек. Варю  стали травить  дети.
Она  не  могла спокойно  сходить  в  общий с мальчиками туалет с  унитазами,
выполненными  вровень  с  полом. Обязательно врывался какой-нибудь озорник и
кричал: "Варька! Расскажи,  как  Ленин  какал!".  Варина  мама, после  жалоб
Галины Ивановны, опять стала плакать ночами, а  утром просила Варю все время
молчать.
     Варя понимала, что без ее  решительных действий  ситуация станет  вовсе
неуправляемой.  Поэтому  она  подкараулила самого ненавистного шалуна, когда
он, раскорячив ножонки, присел в туалете. Когда  Варя  встала напротив него,
он по привычке, ничего не заподозрив, натужно спросил: "Варь, а как Ленин-то
срал?". Варя огрела его кулаком по голове так, что он с размаху уселся прямо
на  содержимое  унитаза  и  мстительно  ответила: "А  вот  как!".  Потом  ее
заставили вытирать испачканную задницу ревущего мальчугана,  что она кое-как
сделала.  Целый  день дети показывали  на  него  пальцем  и,  зажимая  носы,
говорили друг  другу: "Вон, Ленька  как Ленин посрал!".  После этого к  Варе
никто не приставал, хотя она здорово береглась первое время, посещая туалет.

     ВАРЬКА УСТРАИВАЕТ СВОЮ ЖИЗНЬ

     Варька  как-то  проморгала,  что   всех  мальчиков  в  их  группе   уже
расхватали. Никого ей  не досталось! Никто  не хотел  на  ней  жениться! Она
зажимала  крупным  развитым  телом  какого-нибудь   сопляка,   и   требовала
немедленно на ней жениться, а  тот ей сообщал: "Да  ты чо?  Я уже на Наташке
женюсь!".
     Варя не знала,  куда ей деваться от отчаяния. Что скажут  папа и  мама,
если узнают, что она осталась неженатой? Мама, наверно, опять плакать будет!
Как бы ей ухитриться и отхватить кого-нибудь?
     Она била девочек и мальчиков,  но  даже после этого они не отказывались
от своего намерения пожениться. Она  была вне этого замечательного праздника
жизни. В садике  у них каждый  день проходили  шумные свадьбы, после которых
молодоженов била Варька. Но однажды к ней подошел уже два раза женатый Игорь
Сударушкин  и  сказал,  что он  вообще-то  сразу хотел  на  ней жениться, но
боялся, что она его побьет. А теперь, когда Варя его все равно побила, он бы
на ней женился.
     Варя  сразу  как-то  остепенилась   замужем.  Драки  у  них  в   группе
прекратились.  Она,  на правах  жены,  отобрала у  Игоря  красивые полосатые
носочки  и,  к  всеобщей  зависти, стала  их  носить  сама.  Потом  их  мамы
объяснялись друг с  другом  очень  громко в  раздевалке. Теперь Игорь уходил
домой в носках,  а, приходя в садик, отдавал их Варьке. Он отдавал ей и  все
ириски с полдника, потому что Варя их очень любила.

x x x
     Ночью  Варина  мама   вставала  и   проверяла  Варю.  Варя  сквозь  сон
чувствовала, как мама трогает ее лоб, оправляет одеяло,  слушает ее дыхание.
Ей было очень жалко маму, которая иногда  кричала ночами.  Как-то сквозь сон
Варя  сказала:  "Не  бойся,  мама,  я  все  время  буду   с  тобой!".  Мама,
успокоенная, ушла. Хоть  бы они еще кого-нибудь родили, тогда бы ее  мама не
шаталась бы по ночам.
     Но когда мама подходила к ней по ночам, Варя почему-то испытывала стыд,
будто она  в чем-то солгала  маме. Варя хорошо  знала, что она совсем не  та
девочка, которую ищет  мама ночами. Поэтому она легче всего чувствовала себя
с папой. Она слушала  рассказы о его  родине  и об осадках фундаментов. Папа
иногда сдавал  объекты и приходил домой пьяным, тогда мама  отсылала  его от
себя,  и  он с Варей шел стирать  белье,  и они долго разговаривали  под шум
льющейся  воды.  Один  раз четырехлетняя  Варька  посоветовала  отцу завести
второго ребенка.
     - А как же мы  жить  будем, Варенька? Квартира маленькая, получки нашей
едва-едва хватает,  я  тебе  уже  не  смогу  каждый день  леденцы покупать,-
засомневался папа.
     -А-а, как  Бог  даст! Ты бы вот  головой думал иногда,  почему маму зав
отделением провожает! Они  у  подъезда вчера  целый час стояли и хихикали! А
дома, вместо того, чтобы кушать готовить, она  потом у зеркала все крутилась
и брови карандашом рисовала.
     - И я еще пьяный приперся!
     -  Да  не кисни ты,  не  отрезанный  ломоть! Если бы у  меня  брат  был
маленький, то и мне веселее было бы, и мама бы семьей занялась.
     - Тебе  бы с  матерью моей, с Настасьей Федоровной пожить. Вы бы  с ней
общий язык нашли! Обе - маленькие и башковитые!

     Варя действительно  была не  по возрасту башковитой. Кроме  садика  она
практически не  общалась со  сверстниками. Во дворе ее  приняли  в  компанию
мальчишки значительно ее старше по возрасту. С их слов и наблюдений, здорово
ее озадачившим, она, собственно, и рассказала папе о нестандартном поведении
мамы.
     "Все, Варька! У тебя папка новый будет! Да  не кисни ты, не  отрезанный
ломоть!   Будешь  жить,  как  Бог   даст!"  -  предупредил  ее  многоопытный
десятилетний  дружок Валерка, мама у которого жила с попом городской церкви.
Когда  кто-то  принимался  дразнить  Валерку  за  длинноволосого  материного
примака, они с Варькой били его на пару.
     Варька  бегала с  ребятами  по  соседским  дворам,  где  они  играли  в
"караульщиков".  Это  была такая  игра,  в  которой Варька никак не могла до
конца разобраться. Она там все время что-то караулила и предупреждала друзей
тихим свистом. К  ней, единственной девочке в компании, ребята относились со
взрослой заботой, следили, чтобы она не ругалась плохими словами, а в десять
вечера прогоняли домой. Это было замечательное время, потому  что у них  все
время  откуда-то были  деньги на мороженное и  ириски.  Жаль,  но оно быстро
закончилось,  потому  что  к  осени  Варькиных  дружков,   включая  Валерку,
разобрали по колониям. Хорошее ведь всегда заканчивается быстро.

x x x
     Через  год  семья увеличилась. Родился маленький Сережа.  Этому  пацану
либо было плевать на вассальскую преданность,  либо он понимал ее совершенно
иначе, чем Варя. Он считал,  что и папа, и  мама, и сестра существуют только
для него, любимого.  Поэтому он  орал ночью, днем, утром и  вечером. Сначала
родители пытались  как-то  систематизировать  его  крики,  полагая, что  они
являются следствием  каких-то причин, может быть  даже  заболеваний. Но  все
теории этот младенец  опровергал  сразу же. Его не устраивало абсолютно все.
Варя сразу поняла, что  Серега  орет просто так, от недомыслия. Он замолкал,
когда  она начинала тихо беседовать с  ним, но развлекать  его ночью она  не
могла.  Поэтому Варька придумала ему занятие на ночь: на все десять  пальцев
брата теперь надевались здоровые соски,  которые он по  очереди мусолил  всю
ночь.
     Брат  у  Варьки,  конечно,  получился  так  себе. Без четких  жизненных
понятий и ориентиров. Зато папка остался старый.

     ХОТЯТ ЛИ РУССКИЕ ВОЙНЫ?

     Варю же в этот период  очень  волновало  и интересовало  одно -  война!
Почему-то просто даже само это слово вызывало в  ней внутренний трепет, хотя
родители  практически ничего  не рассказывали Варе о войне. Они ее  хлебнули
досыта, и просто не  могли, не хотели вспоминать. Варя была  первым ребенком
по прямой линии в семье отца, который не видел войны. Хотя мама Вари тоже не
видела войны так, как ее повидал папа, но она с лихвой испытала все ее бремя
и страшную изнанку.
     Проходя  по городу  с  папой из садика, Варя  видела  у пивных безногих
грязных  дяденек в телогрейках  на катушках.  Все называли  их "самоварами".
Папа  говорил, что они были  на войне, и там им оторвало ноги. А за девочкой
Марин