ро нее.  Хорошая
собаченция. В ней  есть  охотничья  кровь; несомненно. Когда мы  идем  с нею
через  перелесок, она  сходит с тропы, зарывает  лохматую  голову в  снег  и
нюхает  -  ищет,  наверное,  мышиные  норы.  Носится   по  снегу.  Замирает,
распластавшись на  снегу  и вытянув  задние лапы. Затем вскакивает  - плавно
взлетают уши, - лает на меня, призывая играть с нею.
     Сегодня  Ваня  Булдаков  объяснял, как  надо  ставить петли  на  зайца.
Ниточка  от  стального  троса  отжигается  паяльной  лампой, затем кипятится
вместе с хвоей  и ставится  петлей-удавкой на  тропе;  конец привязывается к
дереву. Диаметр петли - около 20 см. Капкан также кипятится в ведре с еловой
лапой, а затем чистыми рукавицами кладется в рюкзак.
     Булдаков -  румяный деревенский парень в черном тулупе. Эдакий крепыш с
курчавой  бородкой. Я  понимаю:  охота -  мужское занятие.  Азарт, инстинкт,
чисто  мужское  занятие. Но говорят,  что раненый  заяц кричит,  как грудной
ребенок, только  пронзительнее и обреченнее. Верещит. И  зачем тогда ставить
на него петлю-удавку или капкан? Что с ним потом делать? Есть?.
     Вышел, посмотрел - не идут ли электрики. Не идут.
     Вчера  был  на семинаре Б. Стругацкого.  Заслушивали  творческий  отчет
Андрея  Измайлова и  еще  одного фантаста  (ни  фамилии,  ни  псевдонима  не
запомнил). Измайлов прочитал  рассказ, который мне не понравился.  Но  моего
мнения никто не спрашивал - я всего лишь кандидат в действительные члены.
     Рассказ  раздолбала  пожилая  критикесса.  Она  сказала,  что  Измайлов
принижает  рабочий  класс,  холодно-созерцательно  копается  в  помойках,  и
вообще, чуть ли не враг народа.
     От ее выступления пахло худшими временами.
     Измайлов,  в свою очередь, сказал, что  он знает рабочих, т.к. три года
работал в заводских многотиражках.
     Критикесса сказала,  что  тоже  знает,  о чем  говорят  в  народе, т.к.
прогуливает ежедневно собачку, проходит мимо пивного ларька и слышит беседы.
Да, бывают  крепкие  выражения,  встречаются  и  среди  рабочих опустившиеся
личности,  но  не  надо  обобщать,  принижать  и  заниматься  критиканством,
ерничаньем и т. д.
     Такой вышел разговор.
     Потом выступил Борис Стругацкий.
     Рассказ Измайлова никого не принижает, сказал он. Люди в его рассказе -
отличные парни, и он пошел бы с ними  в разведку. Почему-то принято считать,
что если  герои говорят  грубоватым языком и  не  слушают Моцарта -  то  они
несчастны? Они по-своему счастливы, работают, имеют семьи, и в этом - жизнь.
     Усатая  и очкатая мадам  заткнулась  и скисла. Так ей и надо.  Когда во
время  ее   выступления  умненькая  девочка   пыталась  задать  вопрос,  она
убийственно  взглянула:  "Потом,  моя  дорогая,  когда  закончу",   но  сама
перебивала и кидала ехидные реплики выступавшим после.
     Попадись такой змее на рецензию - век не отмоешься.
     Второй семинарист,  который  с  псевдонимом,  долго и  нудно  занимался
саморекламой в отпущенное ему для выступления время.
     -  Я  работаю   на  стыке   жанров  фантастики  и  истории,  -   хорошо
поставленным, но чуть картавым голосом вещал он на всю Красную гостиную Дома
Писателя. - Я открыл новое направление для себя - это стык жанров...
     Может, он и  работает на  стыке жанров, но не в литературе.  Хотя текст
его рассказа - гладкий. Про алхимика рассказ.
     После семинара все спустились в трюм. Герои дня купили двести пятьдесят
коньяка на всех, и кто-то вытащил из портфеля бутылку коричневой настойки.
     Мы с Жильцовым, как кандидаты, сидели в сторонке и пили полюстрово. Нас
никто не угощал, да мы и сами не хотели: у меня  - режим,  у Жильцова - язва
желудка.
     Мне показалось, что фантасты чересчур умненькие, и писательство для них
- скорее,  хобби,  чем дело всей жизни. Работают в НИИ,  КБ, есть  кандидаты
наук...

     Пришли  два электрика и  наладили  свет  в вагончике.  Поворчали насчет
электрических печек -  не  положено.  Возились долго  - оказалось,  что фаза
заведена на  группу ДСК,  и  они ее  перекидывали  внутри распределительного
шкафа. Теперь нас не отключат в целях экономии. Зимовать будем в тепле.

     Я учился в 164 школе,  в той  же,  где и  сестра Вера.  Пожилые учителя
помнили ее - она была отличницей. Чего не скажешь обо мне.
     У Веры в классе учился  Берлин - лохматый юноша  с  ранними усиками. Из
бедной еврейской семьи. Он потешал класс артистическими выходками, играл под
недотепу-дурачка.
     Когда его  вызывали к  доске,  он  медленно поднимался  из-за  парты  и
плаксиво ворчал:
     - Ну вот, все Берлин и Берлин... Как будто никого другого в классе нет.
Только и слышишь: Берлин, Берлин... А что Берлин-то?
     У  доски  он строил рожи за  спиной  учителя, и  весь  класс прыскал от
смеха. Как только  учитель оборачивался к нему, он напускал на  себя понурый
вид неудачника и устремлял глаза в пол, раскачиваясь слегка.
     Однажды он пришел в  школу в галошах, надетых на носки,  и  учительница
выгнала его.
     - Как ты посмел явиться в школу в галошах! Вон из класса!
     Ему нечего было обуть. Жили бедно. Мать болела. Несколько детей.
     Но учительница ничего этого не знала и накинулась.
     Это были послевоенные годы.
     Класс  шумно заступился  за товарища. Ее стыдили и отказывались  у  нее
учиться. Бунт.
     Потом все как-то успокоилось.
     Я помню, как Вера ходила в школу - в жакетке, перешитой из материнского
пальто, и с кожаным обтрепанным портфельчиком. Костлявая, бледноватая. Помню
тревожные  разговоры отца  с  матерью,  что  надо  платить  за  школу. Тогда
платили, хоть и немного. И еще помню, что постоянно брали деньги в долг...

     30  января  1985.  Дежурю в ОТХ.  Морозы спали. В  предыдущее дежурство
утром  было  -  33.  Сегодня  -5.  Весной пахнет.  Или  я  так  настроился в
предвкушении Зеленогорска?
     На листе миллиметровки во  весь стол сделал схему "Записок шута".  Есть
60 стр. м.п. текста:  экспозиция,  завязка и вот -  подбираюсь  к  действию.
Очень долго. Но не  вижу путей сокращения. Может быть, и не надо? Может, это
будет роман? Кто его знает. Недоволен написанным. В первую очередь - стилем.
Много коротких предложений, которые хороши в рассказе, но не в повести, не в
романе.
     Рассказ  "Этажи"  понравился  С.  Лурье,  и  он  отдал  его  с  хорошей
сопроводиловкой Конст. Ив. Курбатову - зав. отделом  прозы "Невы".  Я  читал
ее.  Там написано, что я пишу легко,  занимательно и правдиво.  Но Курбатов,
гад, рассказ забраковал. Сказал мне по телефону, что в нем есть литературные
слабости, и он вторичен. Я не стал дискутировать по  телефону и намерен идти
разбираться - чем именно он слаб? по отношению к чему вторичен?
     В "Неве" No12 вышел мой очерк "Бензин  из-под земли". Сильно урезанный,
но  динамичный.  Я  там  представлен  как  "Д.  Каралис,  автомеханик".  Что
соответствует моему общественному положению; на сегодняшний день.

     Сегодня обсуждали статью в  газете "Труд" об  НЛО. Пожалуй,  это первая
отечественная  публикация в широкой печати на эту таинственную тему.  Сейчас
только и разговоров об этой статье.
     С самолета  ТУ-134  наблюдали  облако,  которое  летало  с  потрясающей
скоростью  рядом  с  самолетом и  светило сильнейшими  лучами то  на  землю,
высвечивая  дома  и дороги, то  на сам самолет. При этом облако меняло  свою
форму  от элипса  до квадрата  и даже "передразнивало" контур ТУ-134. Статью
комментировал председатель комиссии по НЛО, членкорр.
     Мы,  собравшиеся   в  будке   механиков   на  главной  площадке,   тоже
комментировали.
     Мы  -  это  Володя  Подпальный,  Володя  Лебедкин,  шофер  с  дежурного
автобуса,  восьмидесятилетний сторож Данила Фомич и я. Фомич  больше слушал,
моргая сонными глазами, чем говорил.
     Суть обсуждений свелась к тому, что  просто так в  газете  не  напишут,
значит, что-то в природе есть.
     Я сказал, что в США выстроен наблюдательный пункт, с которого уже много
лет  ведутся  наблюдения  за  космосом   с  целью  установить   контакты   с
пришельцами. А американцы деньги на ветер швырять не станут...
     Подпальный  вспомнил, как до  "химии", работая главным  инженером  ТЭЦ,
читал  машинописные  конспекты доцента Ажажи,  и там чего только  про НЛО не
написано!
     Я сказал, что тоже читал те конспекты.
     - А чего там написано-то? - осторожно поинтересовался Лебедкин.
     Подпальный стал рассказывать, привирая или переиначивая по-своему. Я не
мешал.
     Лебедкин жадно курил  и слушал. Фомич перестал сопеть носом и приоткрыл
рот.  Смотрел растерянно. Подпальный размахивал  руками,  изображая то полет
НЛО, то реакцию очевидцев на мгновенно заглохшие двигатели машин, стоявших у
переезда.
     - Ни хрена себе! - крякал Лебедкин.
     - Мобуть, шаровая молния? - подсказывал Фомич.
     -  Какая, на  хрен,  шаровая молния!  -  убежденно  смотрел  на  Фомича
Подпальный. - Такая хреновина пролетела  -  размером  с  дом.  Разве  бывает
шаровая молния размером с дом, Фомич?
     - Молния такая не бывает, - поддакивал Лебедкин. - Это что-то другое...
И все движки заглохли?
     - Все, на хрен, как один! Даже у мотоцикла и трактора.
     - Так трактор-то дизельный, у него нет зажигания. Там пускач...
     - Какая, на хрен, разница! -  горячился  Подпальный. - Говорят, заглох.
Им один хрен, что останавливать. Это же другая цивилизация,  они и велосипед
заклинить могут...
     - Эвона как, - выдавил Фомич. - Как врыдытели какие...
     Еще  Подпальный рассказал, как у них в деревне на  Украине смерч поднял
старуху в воздух и шмякнул об землю в семи километрах.
     - И шо старуха? - не выдержал Фомич.
     - Пиз... старухе! - торжествующе  объявил Володя. -  Что  же  еще может
быть... Тебя вот, Фомич, поднимет на пару километров вверх, да е... о степь!
Что от тебя останется? Подумай сам.
     Фомич вновь засопел.
     - Да, Фомич, ты когда идешь в свое садоводство, поглядывай по сторонам,
-  захихикал  Лебедкин.  -  И  прогнозом  погоды  интересуйся. А  то улетишь
куда-нибудь к едреней фене, старуха искать будет...
     Меня подмывало рассказать компании, как  я видел НЛО в Мурманске в зиму
1968 года и что при этом чувствовал, но сдержался - разговор пошел шутейный.
     Возвращался я к себе  на  площадку в темноте, через  занесенную метелью
стройку,  а  потом  -  пустынной дорогой.  Было слегка  жутковато, хотя  я и
понимал,  что  все это -  от  разговоров.  Еще и  Дамка  где-то  потерялась.
Прибежала, когда я уже вошел в вагончик и разделся.
     Только сейчас  обнаружил,  что одного из  героев  в рассказе "Этажи"  я
назвал  Данилой Фомичем -  как нашего Фомича. И говорит он  так  же, и похож
чем-то. Непроизвольно получилось, сам он у меня выписался таким.

     4 февраля 1985. 7 час. утра.
     Спал плохо - в вагончике холодно. Печки грели вполнакала.
     Полнолуние. Поземка, северо-западный  ветер. Не дождавшись кипятка, пью
едва теплый чай и выхожу на улицу - осматривать машины.

     19 февраля 1985г. Деж. в ОТХ.
     Солнце светит. И даже немного греет.
     Купили  с  Ольгой  десяток луковиц красных гладиолусов  сорта  "Оскар",
семена цветной капусты, огурцов, астры, флоксов. Флоксы, бегонию и настурцию
я посадил в горшочки.
     Нашел книгу  "Цветы" моей матери. В ней нашелся листок с  ее записями -
побледневшие  чернильные  строчки. Знакомый по  детским годам  почерк. Помню
записки  матери в школу: "Глубокоуважаемая Ольга Константиновна!  Дима вчера
неважно себя чувствовал - у него болел живот, и я взяла  на себя смелость не
пускать  его в  школу на занятия.  Надеюсь,  Вы  не осудите  меня  за  такую
предосторожность. Его готовность к урокам я проверила..."
     Вчера дома выпил трехлитровую банку  пива, под  селедку. Давно не  пил,
месяца полтора.
     "Шут" идет медленно. Многое не нравится, переделываю по несколько раз.
     Скука  откуда-то приползла,  сунула  свое серое  рыло в  мой  вагончик.
Холодно. Временами испытываю отвращение к бумаге и словам.

     Когда прихожу в Дом писателя, меня бьет  током от гардеробщицы -  через
алюминиевый номерок.  Причем, бьет только от одной - худой и  старенькой; от
второй, пожилой и дородной - не бьет.
     Когда  ухожу и подаю номерок - все в порядке: статическое электричество
уже разрядилось.
     Может,  это  и  не  статическое  электричество, а  творческая  энергия,
творческий запал, которые угасают после пустых  окололитературных разговоров
и слушания плохих рукописей на семинаре.

     23 февраля 1985. Дежурю в ОТХ.
     Сегодня  шел с электрички  на работу и увидел куст,  осыпанный красными
фонариками  -  снегирями.  Снегири покачивались на ветках и клевали какие-то
зернышки.
     Я остановился и долго  смотрел на  них. Давно не видел снегирей. Дамка,
убежавшая вперед, нетерпеливо поджидала меня.
     По  утрам морозы, но  солнце  с  каждым днем все выше пристраивается на
небосклоне.
     Вчера разглядывал рыже-золотой серп молодого месяца. Тонкий-тонкий, как
выкованный искуснейшим ювелиром.
     Стругацкий предложил сделать интервью не только с ним, но и  с  членами
его семинара.  Я сказал, что надо  согласовать такие  изменения с "Авророй".
Действительно надо согласовать.
     Вчера выпили с Ольгой яблочной настойки - в честь дня Красной Армии.
     Читаю Феликса Джонсона - "...Да поможет мне бог", 1958г, пер. с англ. О
временах маккартизма в США.
     Забавный  роман. Читается на  одном дыхании.  Написан ясно и напористо.
Все на месте. Отличная композиция. И немного киношно: перед мысленным взором
бежит картинка  за картинкой.  Славные диалоги. Высокопрофессиональная вещь.
Есть чему поучиться.

     8 марта 1985  г. Утро холодное. Солнце  сквозь морозную  дымку.  Вода в
кране замерзла,  и я умылся снегом. Выпил крепкого чаю. Заканчиваю дежурство
и еду в Ленинград.

     28 апреля 1985 г. Дежурство в ОТХ. Воскресенье.
     Дописал  рассказ  про  Кошкина.  Назвал  "Маленькая битва в первом веке
нашей эры". 32 стр. Писал почти месяц. По это причине не писал в дневник.

     15 мая 1985г. Зеленогорск, отпуск.
     Занимаюсь рассадой. Соскучился по письму. Накопились мысли и фразы.

     29 мая 1985г.
     Кончается отпуск. Целый месяц  я вкалывал, как негр на плантации, а дел
не  убавляется. Как пишут в газетах, весна  торопит земледельца. Почти  весь
участок - в грядках. Матово светится пленка на дугах.

     3 июня 1985г.
     Первый  день  вышел на работу после отпуска. Теперь можно  и  отдохнуть
немного: поспать, посмотреть телевизор, почитать, пописать. Начиная с апреля
месяца, я пахал, как новенький трактор. Выстроил теплицу, вырастил рассаду и
наделал грядок. Заработали на сегодняшний день 200 руб.
     Вчера  в Зеленогорск приезжали Молодцовы.  Ходили  по  случаю Троицы на
кладбище.
     Сегодня Духов день. Что  за  день - не знаю. Говорят,  праздник важнее,
чем  Троица.  Холодно: +10. Старик-финн  сказал, что  теперь  6 недель будут
холода.
     В конце  мая  ходили  с  Ольгой  в Дом  Писателя  на  творческий  вечер
А.Житинского. Ал. Ник. был застенчив, говорил поначалу сбивчиво.
     Несколько   дней   назад   ходил   по    рекомендации   Житинского   на
"Леннаучфильм".  Предложили  несколько направлений  для написания  сценариев
научно-популярных фильмов:
     1. Технический прогресс.
     2. Школа.
     3.  Антиалкогольная  пропаганда  (Самая  близкая  тема,  знаю  материал
изнутри)
     Заказных  работ  пока  нет.  Надо  выбирать   тему,  писать   заявку  и
прикидывать сюжет.

     7 июня 1985г. Деж. в ОТХ.
     Погода  солнечная, но холодная - северный ветер. Ольга сегодня в отгуле
и должна была пойти  с  рассадой  на  зеленогорский рынок.  Как  у  нее  все
организавалось - не знаю.
     Прочитал в "Иностранке" "Последний взгляд" Джеймса Олдриджа, о дружбе и
ссорах   Скотта  Фицджеральда  и   Хэмингуэя.   Роман   построен  вроде   на
документальной  основе,  но автор  называет  его  своей версией  дружбы двух
писателей и чистейшим вымыслом. Читается с  интересом (фигуры-то какие!); но
много грязи.
     Совсем ничего не пишу с конца апреля. Скверно!
     Хозяйство  и  вынужденная  коммерция  заездили  меня  окончательно.  На
сегодняшний день заработали продажей рассады около  300 руб. - десятая часть
того, что надо отдать кредиторам.

     12 июня 1985г. Деж. в ОТХ.
     Погода стоит пасмурная. Прохладно.
     Вчера  выступал  на  заседании  Политбюро  Генсек Горбачев. Спокойно  и
по-деловому  разнес в пух и прах  нашу бесхозяйственность. Сказал, что  наша
страна - самая обеспеченная в мире: есть и людские ресурсы,  и материальные.
Дал понять, что прошлые руководители занимались их разбазариванием, пытались
развивать   экономику   экстенсивными  методами.  Пора   показать  на   деле
преимущества  социализма,  сказал  Горбачев.  Дай,  Бог,  чтобы  ему удалось
довести до конца задуманное.
     Впечатление он производит самое приятное  - улыбчив,  хорошо  держится,
здоров,  что весьма важно, не шамкает и не  задыхается. Может  говорить  без
бумажки -  несколько раз  он отступал от текста доклада и на пальцах пояснял
свою мысль.  Неплохо  жестикулирует  - сдержанно  и  точно. Неплохой парень.
Ровесник моего брата Феликса.

     13июня 1985г. Дежурю в ОТХ за Сашку Царева.
     Пасмурно. Сашка поменялся  со мной дежурствами и уехал на авторалли  по
Карельскому перешейку. Ему около двадцати, гоняет, как черт - я с ним ездил.
Автогонщик и бабник. Второе для него тоже вроде спорта.
     Зашел  Володя Максимов, водитель "камаза"-  панелевоза. Черные вьющиеся
волосы, курчавые бакенбарды, усы. Что-то гусарское в нем. Глаза с поволокой.
Но не бабник - скорее, поддавальщик и хулиган. Папироска во рту.
     Сел на топчан.  Погладил Дамку, выпустил на  нее дым.  Дамка  фыркнула,
тявкнула...
     -  Ну ладно тебе, я вашего брата уважаю, у меня две собаки были. Одну в
карты проиграл, вторая от старости сдохла.
     - Как это, в карты?
     - Лайка охотничья, я с ней на кабана ходил. Зверь, а не собака.
     - И не жалко?
     - А чего жалеть? - затянулся глубоко, помолчал. - Она на следующий день
ко мне обратно прибежала. Я потому и ставил ее на кон.
     - А новый хозяин? Не в претензии был?
     - Нет. Он отдыхающий из дома отдыха был. Он и  адреса моего не знал, мы
на озере играли...
     - А если бы он ее запер?
     - Сманил бы. Я-то его адрес знал.
     - Хулиган ты, Володя. Ой, хулиган... - Я радуюсь за собаку.
     - Хулиган, - кивает. - Матка у меня чаще моего в школу ходила. Как идет
с работы, так сразу в школу, чтобы потом не возвращаться. Все равно вызовут.
Хулиганил с первого до седьмого класса.
     - А потом? Остановился?
     -  Не,  работать   пошел.  Учиться   что-то  надоело.   Взяли  в  гараж
подсобником,  машины помогал мыть. А в школе весело было... Сидим однажды на
уроке  химии,  училка  опыты с  натрием  показывает.  Он,  говорит,  в  воде
взрывается. Ерема, мой приятель, оборачивается:
     - Пи.., - говорит.
     - Надо будет проверить, - говорю.
     Заприметили, куда она банку спрятала,  и  после уроков  стащили. Натрий
там в керосине лежал.
     Из  туалета  всех выгнали,  бросили кусок  натрия  в  унитаз,  и  дверь
закрыли. Ждем,  ждем  -  не взрывается.  Ерема говорит: "Напиз...!". Дверь -
дерг! Как  трахнет! Четыре  унитаза, как ветром  сдуло.  И  окна голые,  без
единого стекла.
     На следующий день  его  папаня стекла  вставляет, а  моя маманя стены и
потолок белит - она маляр.
     Я поулыбался,  поглаживая Дамку,  - она настороженно  следила за руками
рассказчика. Володя стряхнул серый пепел в плоскую банку:
     - Однажды Ерема ужа принес, говорит: "Кому бы его подсунуть? Так, чтобы
наверняка?"
     Я говорю:
     - Давай в стол, где мел хранится.
     Запихали в ящик, убрали мел с доски, сидим ждем.
     Училка приходит:
     - Мела нет. Кто дежурный?
     Девица какая-то говорит:
     - А вы в столе посмотрите.
     Та  ящик выд