Мужики настораживаются. У одного отвисает челюсть.  Такого  они не  ожидали.
Они суетятся и пытаются  доказывать, что просто сделали нам замечание. Черта
с  два!  Следователь  им не  верит.  Женщина  произносит  загадочную  фразу,
обращаясь к дежурному: "В связи с югом, надо закрыть их на шесть дней!"
     Дальше не помню. Дальше  зазвенел будильник. Я проснулся и услышал, как
Коля Максимов громко мочится в туалете с незакрытой дверью.

     По  всем  дорогам  Гатчинского  района  выставлены  пикеты  милиции   с
автоматами  -  сбежал  вооруженный  солдат.  Возвращающиеся в  гараж  шофера
рассказывают, что на трассе осматривают все машины.
     Мы  с Кулибиным сидим в вагончике и пьем чай. Звонит начальник  ОТХ  из
дома  и предупреждает,  что  сегодня,  как никогда, надо бдеть,  потому  что
беглый  солдат может попытаться завладеть  машиной. Так, дескать, из милиции
проинструктировали.  Солдат  вооружен  автоматом  АКМ,  у  него   два  рожка
патронов,  и надо хорошенько  запереть  ворота, не  давать  спать сторожу  и
самому поглядывать в  оба глаза. Мобилизовать собак. Это, значит, Микки и ее
сына Бима. Начальник, похоже, расслабился за ужином,  и я слышу, как  у него
говорит телевизор - идет программа "Время".
     Володя,  естественно, намерен  смыться  домой  -  он приехал  на  своем
"москвиче", и  похоже, личные дела у него не клеятся.  Я пересказываю Володе
вводную начальника ОТХ. Особенно подчеркиваю про сторожей и собак.
     Володя меланхолично смотрит в окно и улыбается одними губами.
     - Автомат АКМ бьет лихо, - тихо говорит он. - Пуля со смещенным центром
тяжести  попадает  в  коленку, а  выходит  из  затылка. И  разворачивает все
внутри. Очень коварная пуля.
     Я  говорю Володе, что  надо  бы остаться,  оберегать народное добро.  И
намекаю на возможную  схватку  с вооруженным  солдатом.  Напоминаю  о  своем
семейном положении.
     - Ты кобеля,  если  он придет к Микки, не пускай, - советует Куликов. -
Чтобы не отвлекалась. Нужна бдительность.
     Гараж  быстро пустеет.  Даже пьяных  не  видно. Мы  выходим  к воротам.
Уговаривать  Кулибина не  могу. Он садится  в  "москвич",  заводит  мотор  и
высовывается из окна:
     -  Микки!  Смотри,   чтобы  любовь  не  шла  в  ущерб  работе!  Чувство
ответственности не теряй!
     Микки скашивает на Володю томные глаза и  опускает к земле голову. Она,
похоже, стыдится.
     Немного не теми словами говорит Кулибин, но суть ясна.
     И уезжает, оставив мне 10 рублей - плату за свое дежурство.  Вернее, за
отсутствие на дежурстве.
     Я  взял мухобойку с захватанной ручкой  и для  самоутверждения принялся
создавать  сносные  условия  ночного  обитания.  Стукнул  муху,  сидящую  на
потолке, и муха улетела с воем. И медленно падало ее прозрачное с прожилками
крыло. Честное слово! Как она улетела - не знаю.
     Я запер вагончик и обошел гараж.  Микки с Бимом плелись сзади. Вышел на
дорогу - промзона словно вымерла. Вдали - ворота сельского домостроительного
комбината.  В другой дали, слева - замерший  большак. Прямо -  недостроенный
ремонтный бокс:  металлический  каркас и крыша с клочьями рубероида. За  ним
темная роща  с  тропинкой к 3-й площадке. Там стоят панелевозы и спит пьяный
Васька  Козак,  бывший  участковый.  Водитель  развозки  -  Володька,  будет
дрыхнуть до пяти утра  в своей половине. Он еще не возвращался с ужина. А я,
значит, сторожи машины, лезь под пули и мобилизуй собак.
     Ворота я не стал запирать. Даже оставил приметную щелочку. Если товарищ
беглец с  автоматом АКМ захочет выехать -  пожалуйста!  И  сторожа будить не
надо.  Сдвиньте  плечом ворота -  и  езжайте. Вернувшийся  с ужина  Володька
одобрил  мой  замысел,  позевал,  сладко  потянулся  и  пошел  спать.  Микки
покрутилась возле меня и отправилась в будку. Бим улегся в сенях.
     Гашу свет и ложусь спать. Спокойной мне ночи.

     Вместо полюбившегося мне "тунеядца" Миши, который ударился в бега еще в
прошлом  году,  у  нас живет  Коля Лысов,  бывший  проводник  международного
вагона. В первый же день он навел блеск и чистоту в квартире. С эти прицелом
мы его и брали. А также, чтобы приглядывал за Валеркой Балбуцким и наставлял
его  по-отечески.  С  приходом   Лысова  наша   квартира  приобрела  антураж
международных  вагонов  -  белые  крахмальные  скатерти,  ковровая  дорожка,
стеклянные  пепельницы, заварочный  чайник с  золотыми каемками и  тарелки с
клеймом МПС. Сейчас он фотограф в Совете общежития. Я его туда и втянул.
     Подружились так. Он жил в соседней квартире у  азербайджанцев и однажды
пришел домой, а ключа нет. Зашел к нам,  чтобы перелезть через нашу лоджию к
себе, но их балконная дверь оказалась закрыта. Дело было зимой. Он пришел со
стройки,  и  зуб на  зуб  не попадал.  Я накормил его  бомжовским  супом  из
пакетика,  налил горячего  чаю.  Коля  рассказал,  как  над  ним  издеваются
азербайджанцы. Говорят  только  по-своему, смеются над ним, а однажды, когда
он вышел, чтобы покормить  птичек, заперли его на балконе, и уехали в город.
Как бы не заметили. Нас в  тот день  тоже не было дома  - выходной. Коля три
часа давал  дуба, пока ни  пришел Валерка (он сидел на допограничении) и  ни
помог ему перебраться к нам.
     Я посоветовался с мужиками, и мы решили взять Колю к себе. У Лысова 206
статья. Сел за приемную дочку - взял вину на себя.

     9 августа 1982 г. Дежурю в ОТХ.
     Сегодня день рождения брата.
     В пятницу вырвался в Зеленогорск, сходил на кладбище.
     По  стволу  высокой  елки, что  растет внутри  ограды,  бегала белка  и
смотрела  на  меня черными любопытными  глазами. Тихо  шуршала  кора под  ее
когтями. Голубоватая  шерстка на загривке.  Долго бегала  вверх-вниз, словно
играла со мной. И вспомнился брат, и стоял, как живой. Я  пил  сухое вино  и
курил. И уходить не хотелось. Тишина, белка над головой, неспешная грусть, с
которой не хочется расставаться.
     Утром поехал в Ленинград - провожать Маришку в Мурманск. Ее привезли на
квартиру Гамидовых.  Маришка  не  отпускала меня ни на  шаг. Отщелкал  целую
пленку на нее.  Гамидов  был  с  похмелья.  Мы  с  ним  обнялись - давно  не
виделись. Поздравил его с защитой докторской. Выпили пива у ларька. Гамидова
вытошнило. Я дал  ему отдышаться, утереть слезы  и сфотографировал с победно
поднятой  кружкой.  Он  пытался  улыбаться.  Мужики,  заметив   фотоаппарат,
отвернулись, как  по команде.  Я  их  успокоил.  Сказал, что фото на  память
новоиспеченному доктору  наук,  а  не  для  стенда  "Они мешают  нам  жить".
Заулыбались. Но отошли подальше от Гамидова - я вновь прицелился взять его в
кадр.
     Приехали  в  аэропорт. Маришка сидела  у меня на  руках  и шептала  мне
разные  ласковые  слова.  Я сказал  ей, что остаюсь  в Ленинграде  работать.
Наказал  передать  привет мамуле - Татьяне. "А  когда  ты к нам приедешь?  -
тянула она. - Приезжай, только билет возьми. Приедешь?"
     Возвращался один. И все вспоминался ее тонкий голосок: "Приедешь?"

     Приехал на "69-й  км". Свалил две сосны по  просьбе тестя. Побродили  с
Ольгой и  Максимкой по  ближнему леску, собирали  чернику. Максимка пытается
ходить сам  и  проходит до пяти шагов. Держась  за коляску, может идти, пока
коляска не упрется в куст или дерево. Начинает вопить и трясти коляску. Если
ему  не  мешать,  то  он  обходит коляску и  толкает  ее  в  противоположном
направлении. Падает, встает, толкает, снова падает - и крутится вокруг своей
сидячей  повозки  долго, командуя ей, как  лошади,  звонким  голосом. Комары
зверствуют в лесу. Помылся в  душе, поужинали. И легли спать. Утром, в 4-30,
вставать на работу.

     22-30. Наконец-то разразилась гроза! Льет дождь.  Лупят молнии. Хорошо.
Дождь  сбивает  суетный  ритм жизни, дает паузу. Можно никуда  не  спешить -
дождь...
     Весь  день парило. Ранним  утром, когда  ехал на электричках,  наблюдал
густейший  туман  - сначала на Карельском перешейке, а  потом и на  полях  в
гатчинском направлении. Мощная картофельная ботва и сизые капустные листья -
армия наступала на железную дорогу- по-шпионски выглядывали из тумана только
около насыпи. Остальное войско бесшумно продвигалось в дымовой завесе.
     Электрички гудели и боялись разгоняться.
     Опоздал на дежурство.

     Кулибин  вчера  прочитал мои поделки:  "Должность", "Смерть негодяя"  и
"Записки книгонелюба". Сказал, что можно печатать. Я сомневаюсь.
     Володя был удивлен, что  у меня в  запасе есть  материал. "Как в  такой
тоске еще можно писать? - спросил. - У меня от всего уши вянут".  Вид у него
вялый. Большой вялый мальчик, похожий на Маяковского. Только лицо доброе.

     11 августа 1982г.
     Стоял  в очереди  за камбалой  в магазине  "Океан". Очередь на  час, не
меньше. Разговоры,  как фаршировать  щуку,  судака и прочая дребедень. Успел
прочитать половину книги.
     Подошли мужчина с  женщиной, попросили у продавца без  очереди. Скорбно
показали всем фиолетовое свидетельство о чьей-то смерти.
     - Мы, - говорят, -  с похорон. Очень камбала нужна. - И долго выбирали,
придирчиво перекладывая ледяные доски.
     А потом меня чуть не задавила машина "Жигули" на площади Мира. Точнее -
она  пугнула  меня  визгливым  сигналом,  когда  я,  задумавшись,  переходил
Садовую,  и  я  испугался:  в  одно  мгновение  перескочил  из  благодушного
состояния в близкое  к шоковому. Почувствовал, как  у  меня сполз вниз рот и
дрогнуло все тело.  Лицо тоже дрогнуло.  Стало  неловко.  На меня зло глянул
водитель.   И  иронически   -   прохожие,  обернувшиеся  на  сигнал  машины.
Фотографическое мгновение я пребывал в шоке, потом дернулся и отпрыгнул.
     Утешало  только то, что я  быстро оправился от испуга. Пульс  почти  не
изменился. Дыхание тоже.  Очевидно, не успел  как следует испугаться. Я  нес
целую сетку дешевой камбалы  и помидоры с огурцами. И еще укроп  с чесноком,
которым меня угостил Дима Вавилов, водитель с технички. Вез своим на дачу.
     Странно, но к своим 33 годам я первый раз в жизни испытал  парализующий
страх, от которого даже рот сползает.

     Почему-то не люблю цыганские ансамбли. И от самих  цыган не в восторге.
Что находил в них Пушкин? И когда произносилась фраза - "А теперь к цыганам!
Гони!"? Может, мы неправильно понимаем реалии быта того времени? И фраза эта
была  сигнальной,  как  свидетельство  сорванного тормоза? Как  добровольный
отказ от норм этикета под  влиянием выпитого? Куда пьяный дворянин поедет? К
возлюбленной даме неловко. А по бабам тянет. Куда податься? К цыганам!
     Недавно  появились цыганские  варьете. А  сегодня прочитал  на  афише -
"Цыганское Шоу"! Уписаться можно...
     Дед по матери - Александр Николаевич Бузни - был молдаванином.  Об этом
я узнал уже  после смерти родителей. Мне прислала его послужной список вдова
дяди Бори, с которым я единожды виделся на похоронах тети Веры в Тамбове,  и
с  которым имел короткую переписку. Дядя Боря тоже вскоре  умер. В послужном
списке  1932  года  я и  обнаружил национальность  деда  -  молдаванин.  Год
рождения - 1860. В семье никогда об этом не говорилось.
     Цыгане, молдаване, конокрады... Но из песни слов не выкинешь. Надо жить
с тем, что есть.
     Отец  рассказывал, что мой дед был  послан учиться на деньги  сельского
схода и закончил Киевский университет. Был заведующим  губернской химической
лабораторией  в  Тамбове,  дружил  с  Мичуриным. После  смерти  Феликса  Эля
передала мне два научных дневника деда, исписанные черными чернилами. Почерк
- изумительный!  На  фотографии  он с  бородой и в  сюртуке.  Сад у него был
огромный. Уже  при Советской власти дед был  профессором  химии в Тамбовском
педагогическом  институте.  Я дважды бывал  в  его доме - в раннем  детстве,
холодной  зимой, когда мы с матерью и Надеждой ездили погостить к тете Вере.
Тогда мы стояли в Москве длиннющую очередь в Мазолей, там еще лежал  Сталин.
И лет десять назад был, тоже зимой, когда ездил на похороны тети Веры.
     Помню еще, что тетю Веру отпевали в церкви и клали ей на лоб ленточку с
надписью  на  церковно-славянском.  Того  дома  и  сада  уже  нет   -  стоит
девятиэтажка. Мать говорила,  что дед был очень  строгий и сдержанный. И еще
она  вспоминала,  как  отец  брал  ее  к  Мичурину  в  Козлов,  и  там  была
дрессированная лягушка.
     Если  допустить, что  по  отцу мы  из литовцев, то  формула моей крови:
четверть  литовской + четверть  молдавской + половина русской (по бабушкам).
Но  отец вполне  мог  быть и из греков: смугловатый, с буденовскими усами...
Самое  удивительное,  что  в   семье  никто  никогда  не  вел  разговоров  о
национальности предков. Русские мы,  и все тут. Вот - в паспорте записано. А
теперь и спросить не у кого.

     Заказал  в библиотеке по МБА  журнал  "Литературная  учеба". Интересный
журнальчик. Нашел много полезного для себя.
     Попадаются незнакомые  слова: синкретизм, характерология,  цикличность,
полифония.
     Часто упоминается  Владимир  Маканин, молодой  писатель. Не  читал,  не
слышал.
     Опять   незнакомцы:   рудиментарно,   "Проза   написана   маскирующимся
профапом", мовизм?
     Без  словаря иностранных слов  русской литературы  не  понять.  Мудрено
пишут; но интересно.
     "Писатель  должен сделать два  конца  пути: путь к читателю и  путь  от
читателя".
     "Надо чтобы мыслей было больше, чем ненаписанных повестей и романов".
     "Путь   к   вершинам   писательского   мастерства   устлан   страницами
ненаписанных книг".
     Вопрос, который  следует задавать самому  себе при  писательстве: "Ну и
что?.."
     Слово  не  только  передатчик  смысла,  но  и  проводник  эмоциональной
энергии. Важен ритм. Об этом я догадывался давно.

     13 августа 1982.
     Вчера в  электричке встретил Джексона. Столкнулись с  ним на  выходе, в
тамбуре. Джексон  грустный - поход на байдарках сорвался. Я вспомнил, как мы
с ним перевернулись в байдарке. Пару лет назад.
     Похоже, взаимная привязанность  кончилась.  Или временно остыла. Пили и
гуляли мы с ним лихо. Делили радости и невзгоды. Больше - радости.
     Придумалось название рассказика: "Джексон, с которым мы перевернулись в
байдарке".

     17 августа 1982. Дежурю в ОТХ.
     Утром встретил Сашу Турцева - предс.  2-го отряда. Спросил его - почему
он   так  беззаветно  заступается  за  Голубкова  (пана-спортсмена,   предс.
спортивной секции,  бывшего преподавателя  института Лесгафта.)  "Он хороший
парень,"  -  ответил  Турцев. - "Этого  мало, -  сплюнул я. -  Нужно  еще  и
работать. Пока я не вижу ничего хорошего. Если судить по делам".
     Дел - действительно, никаких. Спортплощадка стоит - привезли только две
"Татры" гравия вместо того, чтобы сначала защебенить. Баскетбольные столбы и
щиты даже  шкурить не  начинали, когда  красить будут? Парень он хороший. Но
вставят нам с этим хорошим  парнем одинаково.  Мне  даже глубже.  Его зам  -
мастер спорта по гребле  М.,  ходит в галстуке и белой рубашке по  окрестным
бабам, а лето уходит - спортплощадку будем сдавать под осенними дождями.
     Саня Турцев похож на шофера-дальнобойщика:  кожаная куртка,  рубашка  в
клетку, фиксы, залысины, руки-грабли открыты для объятий. Когда он  в первый
день срока прибыл  на "химию" и  среди ночи ввалился в  квартиру с чемоданом
коньяка и,  включив  свет,  завопил: "Братва!  Будем  жить  дружно!", Валера
Апрышкин, бармен из  "Астории",  решил, что спокойная жизнь кончилась и быть
беде  и  мордобоям.  Но  ошибся. Сашка,  бывший экспедитор  завода "Арарат",
оказался мужиком смекалистым и дельным.
     Валерка Балбуцкий  приехал  вчера в казарму  в сопровождении соседа  по
дому. Вид у соседа бомжовский. Валера пропил за выходные почти всю получку с
гопниками. У них на деньги нюх. (А хотел купить приемник). Я представил, как
идет Валера, пахнущий получкой, а с  ним  - толпа бомжей,  облепив его,  как
мухи. Он  пошатывается. И дал ему кличку  Король  бомжей. Всем  понравилось.
Смеялись.  Валера   тоже.  Стали  вспоминать,   какие   суммы  и  при  каких
обстоятельствах пропивали.

     Есть  книги, которые читать интересно. А есть, которые престижно иметь.
Таинственные названия. Авторы с редкими и  красивыми именами. Пусть ни черта
в  ней нет, но как звучит!  Братья Гонкур,  например. Да я их "Ласерте"  без
хлопков  двери  и  не осилил бы, заснул. А  как  хотелось  прочитать,  когда
услышал название и автора.
     - Укропа не видел?
     - Не видел.
     - Вот, сука, дал ему трешку и теперь жди.  Появится, скажи,  что  я ему
глаз на жопу натяну!
     - Непременно.

     19 августа 1982г. 6 часов утра.
     Спал плохо. Мешали комары, милиция, собака Микки и обстоятельства.
     Жена водителя Цветкова приехала в  2 часа ночи с милицией - разыскивать
мужа.  Увидев  милицию  у ворот, я,  естественно,  не  обрадовался. Но и  не
испугался. Чего мне?
     Испугались комары. После ухода милиции долго не показывались, прятались
молча по углам.
     Теща называет меня на "вы". Привычка общения со студентами.

     20 августа 1982.
     Вчера наша электричка сбила около переезда мужчину на мопеде. Насмерть.
     Я читал  "Фауста". Электричка  остановилась.  Никто в  вагоне ничего не
видел и не слышал. Сидят спокойно,  молчат,  переговариваются. Я зачитался -
нахожусь  в  другом измерении.  Через  некоторое  время стали выглядывать  в
открытые форточки. Причина остановки  не  ясна.  Я услышал мужской голос под
своим окном. Выглянул. Под кустами лежит мопед  и мужчина. Над ним склонился
лысый машинист. К моему окну хлынул народ.
     Я взял книгу, портфель и перешел в соседний вагон. Голоса зрителей были
возбужденные. Поддатый  мужик спрыгнул из  вагона и звал жену:  "Дуся, Дуся,
слезай,  посмотрим!"  Было слышно, как окривевшая  Дуся зовет его из тамбура
обратно, сама боится и его пугает возможным уходом поезда.
     По динамику  позвали врачей. Они и констатировали смерть.  Царство  ему
небесное.  Эта весть  разнеслась по всем вагонам. Зашипели  тормоза и двери.
Завопила Дуся.
     Чужая  случайная  смерть  - некоторые  смотрели  на нее  во все  глаза,
толкались. Девчонка лет двенадцати сияла вся, так и ела  глазами  покойника.
Некоторые нахмурились, вышли курить в тамбур. Женщины сочувственно вздыхали,
обсуждали трагедию, вспоминали аналогичные случаи.
     Было   неприятно.   Мелькнули   в   голове  всякие  мысли,  ассоциации,
воспоминания.  Представил, что  родственники погибшего еще ничего не  знают,
заняты  своими  делами, и что будет, когда узнают... Хотелось,  чтобы  поезд
скорее  пошел. И  мы простояли  недолго. Откуда-то взялся милиционер, что-то
записал, и поехали.
     Да! Пьяный мужик в этом эпизоде матерился так: "Да вот же он, мать  его
так,  дохлый лежит. Ясное дело,  что дохлый! Синий весь". Мертвец и  в самом
деле был почему-то густо-синий. Может, тень от кустов?..

     Вчера  заехал на  Комендантский  аэродром и  увидел на  кухонном  столе
письмо, адресованное Татьяне. Без обратного адреса, но с подписью-закорюкой.
Подумал,  что письмо  насчет  квартиры,  уплаты  электричества или телефона.
Вскрыл. Письмо на одном листе. От ее друга. Пишет откуда-то из командировки,
сожалеет, что  все  получилось так,  как он  и  предполагал.  Встретиться не
удастся. Вспоминает ее глазки, ножки и т.п. Тысяча поцелуев.
     Неловкости  от  заглядывания в  письмо бывшей  жены  не  испытал.  Была
неловкость иного рода - что теперь делать?
     Отослал это любовное  послание Татьяне  в  Мурманск со своим  письмом о
квартирном вопросе и отдельным письмом для Маришки, которая скоро вернется с
юга. Объяснил.  Извинился. Думаю,  Татьяне будет  приятно,  что  я  прочитал
письмецо. "Когда я вспоминаю твои глазки...".
     Приехал к своим  на дачу и вечером, когда пошли с Ольгой прогуляться на
озеро,  рассказал  про письмо. Ольга почему-то смеялась конфузливо.  А потом
молча улыбалась. Иногда беззвучно тряслась от смеха. Не поймешь этих женщин.

     Сегодня весь день  был занят вопл