ыру на 4-й площадке нашего гаража - кто-то уходит
в отпуск.
     Наш Балбуцкий обнаружился в спецприемнике  на  ул. Каляева. Он там  уже
неделю.  Шалит  парень. Может плохо кончить.  А чем поможешь? Своего ума  не
дашь.  Пьет с друзьями на работе. Пьет дома с друзьями. Здесь, в казарме, не
пьет. Разговоры  наши не помогают. Или  не те  слова произносим? Ему до зоны
осталось совсем немного - нарушений уже хватает на двоих.

     4 ноября  1982г. Вчера  договорился на работе  и уехал  ночевать домой.
Выспался  в  тепле. Здесь,  на  4-й  площадке, в будке  механиков -  грязь и
бардак. Сама будка - избушка на курьих ножках, стоит на семи ветрах, и в ней
чуть  ли не змеи водятся Собак нет, есть облезлая кошка, которая вечно пищит
и  просит   жрать,   хотя   объедков  хватит,   чтобы   держать   кабанчика.
Печка-буржуйка, обложенная снаружи и внутри кирпичами.
     Вокруг - ни деревца, ни кустика, машины стоят под открытым небом. Сразу
за будкой - поле, за которым виднеется башня растворного узла.
     Разговорился  с  водителем дежурного автобуса  -  Колей  Морозкиным. Он
зеленогорский. Ему двадцать  три года,  у него 89 статья - украл  на овощной
базе  полмашины картошки. Ох уж эта зеленогорская  овощная база!.. Вспомнили
общих знакомых, почетных пьяниц Зеленогорска и прочих выдающихся людей. Коля
живет  на  Комсомольской улице,  около рынка,  в девятиэтажном  доме.  Он  и
отпустил  меня  на  ночь  домой  - довез  до электрички, а  утром встретил у
платформы.
     "Демоби-би-би...-  забибикал  пьяный солдат.  -  Демобилизация  у  нас.
Дембель!"

     11 ноября 1982г.
     Дежурю в Коммунаре, на 4-й площадке.
     Пришел  водитель  развозки Юра и сказал, что умер Брежнев. Вчера умер -
10 ноября.
     За эти 18  лет в США сменилось четыре президента,  и сейчас придуривает
пятый - бывший голливудский киноактер Р. Рейган.
     О смерти  Брежнева еще знают  не все.  В  нашу дыру  новости  доходят с
опозданием, даже  такие.  А вчера и сегодня не было электричества - приемник
не работает.
     "Химики" гадают  - не  отменят ли амнистию, которую все ждут к 60-летию
образования  СССР?  Указ о ней  должен  приниматься  16  ноября  на  пленуме
Президиума Верх. Совета. Я думаю, амнистию не отменят, а Пленум перенесут на
неопределенный срок. Дележка портфелей начнется.
     Люди живо обсуждают случившееся.  Скорби особой нет. Всех  интересует -
что будет дальше? Кто станет преемником?
     Большинство высказывает мнение, что так все и останется.
     Но как бы хотелось - никто не говорит...
     Сейчас 20-00. Дали свет, и я услышал правительственное сообщение.
     Траур с завтрашнего  дня  вплоть  до  дня похорон. Будет артиллерийский
салют  во  всех городах, прощальные гудки в течении трех минут. Школьники не
будут  учиться.  Остановка  предприятий  на  пять  минут.   Траур  в  Индии.
Телеграммы соболезнования. Перенос Пленума на 23 ноября.
     Разговоры о всеобщей амнистии. Пустые, на мой взгляд.
     Воспоминания о  Сталине,  Хрущеве,  Ленине,  Орджоникидзе,  Рыкове (он,
оказывается, был  вторым  после Ленина Председателем  Совнаркома)  и  прочие
рассуждения  с проведением аналогий,  параллельных  и не совсем параллельных
линий.
     Сулико  Цхадиашвили   переживает,  что  новый   правитель  будет  плохо
относиться к грузинам. Хвалит Брежнева и Шеварднадзе.
     Пьяный  сторож со слезами в голосе спрашивает, знаю ли  я,  как  Сталин
раскулачивал крестьян? Видать, досталось ему.
     Молодежь  внешне равнодушна. Ухмылочки, улыбочки,  глупые шутки. Может,
напускное?
     Выпивали  в  моей будке трое. Я лежал  за  перегородкой, подремывал.  О
политике - ни  слова.  Перебивая друг друга, пьяно  хвастались, кто какие ел
арбузы в  минувшее лето.  Потом долго  спорили,  кто у кого  забрал  коробок
спичек. Разошлись,  убрав все со стола.  Вышли, и тут  же стали мочиться - я
слышал, но не пошел гневничать.
     Кто   будет  Первым?  Называют  чаще   других  Андропова  и  Горбачева.
Посмотрим. Думаю, узнаем не завтра и не послезавтра.
     В правительственном  сообщении сказано  и об  ответном ударе возмездия,
который уготован агрессору. Дела с американцами, видать, не блещут.
     Свистит ветер. В моей сторожке жарко. На  новой сосновой раме выступили
капли смолы.  Думаю  над рассказом  о  Крикушине, который  писал рассказы  о
сотрудниках. "Книгонелюба" пока заморозил.

     13 ноября 1982г.
     Бабу, которую Генка Осипов приводил к  нам  в квартиру  и спал  с  ней,
нисколько не стесняясь мужиков (меня тогда не  было), забрала милиция. Прямо
из  кровати  забрала, тепленькую. Пока я был в отпуске, Генка устроил  у нас
хазу,  малину.  Ночует  его  новый  приятель Ванька - весь  в  татуировках и
лозунгах.
     Однажды я застал такую картину. Ванька спит под одеялом, Генка в пальто
на своей кровати, а эта баба (лет 25-ти) сторожит их сон. Все пьяные. Ваньку
я  растолкал, и он пошел на проверку  - их  отряд проверяется раньше.  Генку
загнал в ванную,  умыл ему морду холодным душем, побрызгал  одеколоном, и мы
пошли проверяться. Навстречу по лестнице - Ванька, идет к нам.
     - Ванечка, - тихо говорю ему, - прибери, мальчик, постельку, на которой
ты спал, и иди к себе бай-бай.
     Ванька хмыкнул, но все сделал.
     Генка устроился  на  новую работу (после КП, откуда  его разжаловали) и
там начал шалить. Рядом - завод "Арарат",  бутылка вина стоит 2 рубля. Очень
удобно. Пьет, прогуливает
     Ему ли дурить? У него 4  года сроку и семья. Надо думать о половинке  -
УДО.

     15 ноября 1982г.
     Купили  мне  в  ДЛТ демисезонное  пальто за 110 рублей.  Подарок ко дню
рождения. Я так давно не покупал ничего нового (не считая  резиновых сапожек
для гаража),  что  обрадовался,  как ребенок. Ходил  весь  вечер  в  нем  по
квартире, улыбался и даже надевал  пальто подкладкой из  искусственного меха
наружу.  Пальто  и впрямь хорошее. Молодежный покрой, с капюшоном  и поясом.
Серо-коричневое, с едва различимой клеткой. Ольга рада, что я  рад. А я рад,
что Ольга  рада. Даже Максимка  выдохнул  нечто  восхищенное, увидев меня  в
новом пальто.
     Плохо идет рассказ о Крикушине - не  вижу середины. Начало,  завязка, -
есть, конец есть,  а середина скрипит и не проворачивается. Стоит от этого и
вся  повозка  рассказа.  Раздражаюсь и нервничаю. К вечеру зарычал на Ольгу,
когда она  несколько раз зашла  на  кухню,  где я  писал.  Она назвала  меня
психом.
     Работать  уже  не смог.  Лег  спать. Решил  ездить, как  и  раньше,  на
Комендантский, там спокойнее.  Крепкий чай, бутерброды,  сигареты.  Никто не
тревожит  -  соседка  на  работе. Сядешь за стол, начнешь писать и очнешься,
когда стемнеет и надо включать настольную лампу.
     Сегодня  будут  хоронить  Брежнева.  Я  работаю  и  ничего  не  увижу -
телевизора на 4-й площадке нет. Жаль.
     Вчера  на лавочке  возле  милиции  сидел  сержант  с  автоматом.  Везде
почему-то повышенная боеготовность.

     Когда я в сентябре 1981-го прибыл в Коммунар, в  туалете нашей квартиры
висел на веревке плотный  рулон  тончайшей конденсаторной бумаги. Размером с
колесо  от  мотороллера.  Этой  нежной  шуршащей  бумагой  еще  прокладывают
радиодетали в коробках. Рулон притащил кто-то живший до нас.
     Сегодня я заметил, что рулон уменьшился наполовину...

     17 ноября 1982г.
     Моя память забеременела воспоминаниями детства. Во что это выльется?
     Ехал  в автобусе  до Павловска. Явно нездоровый  дед  искал что-то  под
сидениями,  шарил рукой по полу,  копался в карманах и нашел черную аптечную
резинку. Обрадовался  и стал  просовывать в нее голову. Голова пролезла,  он
удовлетворенно пробормотал что-то и спрятал резинку в карман.

     21 ноября 1982г.
     Сегодня ночью  снился сон. Я вез на  телеге  отца  на кладбище. Отец  в
своем костюме и галстуке, в котором мы его и хоронили.  Он дышит  и пытается
подняться.  Я понимаю, что  он  не  умер, а  у  него  затянувшийся  приступ.
Объясняю это идущим рядом  людям. На  лице у  отца румянец. Я вспоминаю, что
Феликс был холодный  и  темный  лицом, когда его хоронили, а тут -  румянец.
Никто не  верит.  Я пытаюсь доказывать и помогаю отцу подняться из гроба, но
силы покидают его, и он опять ложится, затихает.
     Дальше не помню. Кажется, я разговаривал о чем-то с отцом.
     Сейчас я на  Комендантском. Писал  с  12 часов  рассказ. Уже  часов 20.
Собираюсь домой.

     1 декабря 1982г.
     26  ноября  справлял  свое  33-летие.  Бестолково  получилось.  Ко  мне
приехали Мих и Барышев. Выпили, поговорили.
     Ребята остались у меня. Ольга уехала к родителям.
     На следующий день снова пили, в том числе домашнее вино, от  которого у
меня  заболел желудок. И голова. Спорили - идиоты ли  мы?  Я  доказывал, что
идиоты. Мих и Барышев сопротивлялись. Особенно Мих. Барышев играл на рояле и
вопил песни.
     Осадок принеприятнейший  от  всего этого.  Даже сейчас, 1-го декабря. И
он, пожалуй, не растворится. Настроение тусклое.
     Сегодня день рождения отца. Ему было бы 78 лет.
     Переделал рассказ про Булкина.
     Все  эти  дни  испытывал отвращение  к  бумаге. Чувствовал,  что  кроме
бранных слов ничего написать не смогу.

     3 декабря 1982г. Дежурю в ОТХ.
     В комендатуре по  нескольку раз  на дню слышишь разговоры  об амнистии.
Самые  противоречивые и фантастические. Указа  никто в глаза  не  видел,  но
подготовка его велась, по слухам, давно.
     Балбуцкого закрыли. "Молнию"  об  этом  факте  писал  Сашка Померанцев.
Раньше "молнии" писал Валерка. Теперь о нем  написали. "За  нарушение режима
содержания в с/к направлен в ИТУ Балбуцкий В.А." Третьего  человека из нашей
квартиры отправляют на зону.

     Вчера до 2-х часов  ночи, уже лежа в кроватях, вели разговоры о будущей
жизни. Коля Лысов, Генка Осипов, Сашка Померанцев и я.
     Долго  обсуждали  варианты  с   торговлей.   Генка  -  бывший   штурман
рыболовецкого  флота, бывший  шофер  (его  отовсюду списывали  за пьянку)  -
сказал,  что  торговля - лучший вариант. А  завел  компанию  я, -  рассказав
историю  знакомой  буфетчицы  Ленки,  у  которой за плечами школа  с золотой
медалью,  Минский Университет и  холодильный институт в Ленинграде. Сейчас у
нее  двухкомнатная  кооперативная  квартира,  финская  мебель  и  ежедневный
заработок в несколько червонцев.
     Никто не грезил космосом, палитрой художника или халатом врача.
     О торговле говорили много, но Коля Лысов сказал, что хотел бы вернуться
в проводники своего  международного  вагона  и  ездить в  Польшу,  а Сашка -
фотографом, но в  газету. Хотя бы  в  заводскую многотиражку. Денег  там  не
много, но он бы халтурил.
     "Пивом, пивом торговать, - твердил, засыпая Генка. - Самый кайф..."
     А я еще  долго  сидел  на кухне,  жег газ  для  тепла, курил и  пытался
представить свое  будущее. На  что существовать, пока не  стану зарабатывать
литературой?  В  "белые  воротнички" я не  вернусь  -  это  точно.  Дежурным
электриком? Дежурным механиком? Не знаю.
     Второй  день  маюсь  животом.  Пренеприятные ощущения.  Течет,  как  из
квасной бочки.

     5 декабря 1982г.
     Ходили с Ольгой в БДТ на "Кроткую" Достоевского.
     Нам  не понравилось. Нет  действия. Сцена должна  жить действием, а  не
рассказами об этих действиях. Так я понимаю.
     Я  даже вздремнул во  втором действии. Снилось-вспоминалось, как  мы  с
отцом ездили на трамвае в ЦПКиО на сельхозвыставку.  Отец  в те  годы крепко
увлекался огородом. В павильонах лежали  гигантские тыквы,  оранжевые конуса
морковин-рекордисток,   бородатые   и   зубастые  початки  кукурузы,   снопы
сельдерея... Даже  запах  во  сне припомнился,  что  удивительно.  И  еще  -
выступление кукольного  театра на  улице. Петрушка. Кот, стянувший  горшочек
сметаны, черт, дед с бабкой... Мне было тогда  лет пять-шесть.  Отец  был  в
черной железнодорожной шинели с золотыми погонами и блестящими пуговицами.
     По дороге  из театра рассказывал Ольге, как Феликс учил меня  читать по
газете "Вечерний Ленинград", а я хитрил и ленился.

     6 декабря 1982г.
     Снега так и нет. Тепло. Где положенная нам зима, граждане начальники?
     Пришел злой  из библиотеки. Книгу Потебни, которую я жаждал  прочитать,
на руки не дали.
     - У-у-у, собаки, - раздеваюсь в прихожей.
     - Где собаки? - улыбается Ольга.
     - В библиотеке!
     - Собаки забежали в библиотеку? Надо же... И какой породы?
     И я больше не злюсь на строгих библиотекарей.

     В комендатуре холодно. Батареи едва теплые.
     Сашка быстро залезает под одеяло.
     - Брр... На "химию" я подписывался, а на эскимоса - нет.

     7 декабря 1982г.
     Утром в квартире еще холодней. Вылезать из постели  не хочется. Горячей
воды в  кране нет.  Уходя  на  работу,  Лысов поставил на  маленький  огонек
чайник. Мерси, Николя!
     Выпрыгиваю  из-под  одеяла, быстро  делаю  зарядку,  и  тепло  начинает
струиться внутри меня. Наливаю в алюминиевую мисочку кипяток, и пока  металл
не обжег пальцев, бегу в ванную. Бреюсь, чищу зубы. Умываюсь холодной водой.
Растираю полотенцем  лицо и шею. Скорее,  скорее, к чашке крепкого  горячего
чая.  В  ванной  сидит здоровенный, как  танк,  таракан, и я трачу несколько
секунд, чтобы смыть заклятого врага в черное отверстие.
     Сашка не встает.
     - Полежу еще полчасика, - сладко бормочет он.
     - На работу опоздаешь, - предостерегаю я.
     -  Ничего,  - ворочается он.  -  У нас  на  стройке  раньше  девяти  не
начинают. Пока все соберутся...
     На его тумбочке  очки и пепельница с окурками "беломора". Книга Асеева,
два тома  Маяковского  с закладками. Сашка пишет инсценировку последних дней
жизни Маяковского. Где  он ее будет ставить? В клубе общежития? Или пошлет в
журнал "Театр"?
     Сашка  невелик  ростом,  худощав, но свою  "лопату"  тянет мужественно.
Плотник-бетонщик  2-го  разряда.  В  контору  ему  почему-то не предлагают -
может, из-за интеллигентной  внешности  и  мальчишеского  лица; в  конторе -
диспетчером, табельщиком или  курьером  тоже надо уметь  рычать и крутиться.
Фотографы на стройке  не  нужны - что  там фотографировать? Сашка халтурит и
считается   рейдовым  фотографом  в  Совете  общежития.  Это   мы   с  Колей
подсуетились.
     У  Сашки  комнатка-лаборатория, где горит  красный  свет и  в ванночках
проступают изображения пьяных "химиков" и  насупленных милиционеров. Мать  и
отчим  -  доценты-биологи; есть младший  брат -  пьяница и  ходок  по зонам.
Сейчас у брата  передышка, и Саня часто звонит матери: "Еще не арестовали? А
милицию  сколько  раз вызывали? Пять? Немного  осталось,  потерпите..." Брат
пьет, лупит отца с матерью и отбирает у них деньги.
     Сашка ездит  в  Рощино,  к своей "Белобрысой" -  учительнице  начальных
классов.  У  них  комната в каменном  доме. Сашка  старше меня на два  года,
учился  в  институте, но бросил. Служил  радистом-перехватчиком  в ПВО,  под
Левашово. Говорит, что "секли"  разговоры Белого дома. Начитан. С ним есть о
чем поговорить, но надо вовремя остановиться -  Саньку несет далеко, и он не
чувствует времени. Если  завести  разговор о  литературе за  супом, то и суп
остынет,  и  все  ноги  вымоют  и спать  лягут,  а  Санька  будет  увлеченно
цитировать с надкушенным куском хлеба.

     Вчера был  Совет  общежития. Начальство  молчит, про  амнистию  пока ни
гу-гу. Мы тоже не лезем с расспросами. Скажут.
     Читаю  "Искусство  кино"  и  В.  Конецкого  "Третий лишний".  Конецкий,
похоже, мельчает.
     Чувствую, что чаще стал лениться, и мой дух  идет на поводу у плоти. То
хочется  спать, то есть,  лень  выйти на  улицу из  тепла, поехать  куда-то.
Останавливают трудности чисто технические -  раньше это только раззадоривало
и  придавало интерес  любому делу.  Что  это? Годы? Образ жизни? Куплю  себе
кеды,  спортивный костюм и буду развивать плоть. В здоровом  теле - здоровый
дух! А дух мне нужен здоровый. Как никогда.
     Из  наставления по технике безопасности:  "Лучше иметь стеклянные очки,
чем стеклянный глаз".

     Опять про амнистию.
     - Амнистия будет, - говорит один, - но для этих... для участников...
     - Ледового побоища, - подсказывает другой.
     - Или с "химии" на зону. Подходи записываться!

     8 декабря 1982г.
     В моем вагончике изумительно пахнет  хлебом. Хлебный дух стоит. Я  сушу
сухари  на электрической печке. Хлеб мне дал водитель Миша. Полпачки сигарет
"ТУ-134" оставил водитель, имени которого я  не знаю; но наш, "химик".  Есть
чай, сахар, чистая бумага и недописанный рассказ. И желание писать есть.
     Можно жить с таким набором.

     В   закутке   буфета  на   станции   Павловск   пьяные   мужики   ведут
железнодорожные споры.  То о почтово-багажном вагоне - где должен находиться
его  начальник  во время  приемки  груза. То о маневровом тепловозе -  какие
сигналы  он  должен подавать, двигаясь задним ходом навстречу нерегулируемой
сцепке. И давно ведут. Больше месяца.

     12 декабря 1982г. Дежурю в ОТХ.
     В пятницу побывал, наконец, в Клубе юмористов.
     Некоторые меня в  клубе  знали - по  публикациям. Приятно.  Я  набрался
смелости и прочитал  два рассказика - "День тяжелый" и "Должность". Хвалили.
Советовали.
     Председатель клуба Ефим Ильин  -  начинал  публиковаться  в  "Советском
воднике", в 1974 году. Там начинал и я в 1972-ом. Мир тесен.

     15 декабря 1982г.
     Дежурю в гараже.
     В  "Науке  и религии" вышел мой  рассказ  "Наука  предсказаний". Хорошо
оформлено, симпатичный рисунок, но есть неудовлетворение.
     Паршивое настроение с утра. Почему? Взял лист  бумаги и стал выискивать
и записывать причины. Нашлись причины - мелкие, вздорные колючки. А может, и
не они. Может, что-то подспудное, пока неизвестное, давит.
     В  комендатуре  не  доволен Колей  Лысовым.  Стал председателем  совета
отряда по моей протекции,  но  уже  забыл это, задирает нос, пытается хамить
мне.
     Зашел с  ним разговор, кого возьмем в свою квартиру вместо Генки (Генка
гуляет и,  судя по всему, его скоро  закроют).  Грех, конечно, списывать  со
счетов  человека,  с которым прожили почти год в одной  квартире, но он  сам
нарвался.  Сначала получил  6  мес.  допограничений,  потом стал "задвигать"
вечерние проверки, пить, хамить отрядному и вахтерам, плевать на все, словно
он неприкасаемый. Я видел, как он хватал за грудки вахтера, с которым раньше
стоял вахты, и рычал, что пасть порвет и моргала выколет. Изображал крутого.
Вполне может быть, что Генка из стукачей, потому его и взяли на вахту - да и
морское  прошлое  наводит на  мысли. В последние  выходные,  лишенный  права
выезда,  устроил  в квартире  оргию  с корешками, в результате чего у  Сашки
Померанцева пропали  три тома Маяковского (письма). Сашка по ним  делал моно
спектакль о В.В. Он чуть не плачет от обиды. А Генка с корешками пропал.
     Ну так  вот. Речь  зашла о  новом жильце. Лысов безапелляционно заявил,
что кандидатура у него есть. Даже не кандидатура, а стопроцентный вариант. Я
задумчиво сказал,  что надо  посмотреть на человека, чтобы не жалеть потом о
выборе. Коля заявил,  что смотреть  нечего  - парень хороший, он отвечает за
него,  дело,  мол, решенное. Не деликатно  заявил, по-жлобски.  Еще  и рукой
махнул. Естественно,  его хозяйский тон в  выборе жильца  мне не понравился.
Смущало  и  давнее  приятельство  Лысова  с кандидатом  - они ездили в одном
составе  в загранрейсы. Коля проводником, этот парень -  электриком. (У него
статья  по контрабанде.)  Их  совместность  означала бы для  нашей  квартиры
фракционность, блок. А я старик в 43-й квартире. О чем и напомнил Коле.
     Коля сказал, что  мое старожительство не имеет значения, он его в гробу
видал - в шутку сказал. Я, снимая носки, тоже в шутку пообещал ему отдельное
жилье на балконе. Такой вот разговор на ночь глядя.
     Вчера сорвали собрание отряда, и  Коля, как председатель,  грозится  не
отпускать до Нового года людей на выходные. Тех,